У Мирона был Colt's

“Перевернутая Королева Кубков – это сестра твоя, особа крайне импульсивная, несдержанная, ни в чем не знающая меры; ни в алкоголе, ни в любви. Она останется для тебя в прошлом. И хоть ты и злишься на нее сейчас, но на самом деле не она тебе, а ты ей жизнь сломал тем, что родился первым. А по судьбе должно было быть наоборот, она должна была быть старше, но, видать, твои ангелы-хранители решили иначе…”

Тут впервые мальчик подумал, что дедушка, наверное, что-то перепутал, ведь по его словам, которые Мирон не особо-то и понял, но смекнул, что по картам выходит так, будто бы он – Дурак, а Зойка – Королева, но в реальности-то всё наоборот. Ну, по крайней мере, что она дура – это уж точно…

Но уточнять у Ильи Ильича он ничего не рискнул, а принялся всё с тем же великим вниманием слушать следующую карту.

“А вот эта невеста твоя – Королева Мечей! Девушка очень умная и смелая. Видишь, рядом с ней открылась башня и перевернулась Тройка Мечей? А это значит, ты сломаешь ее жизнь и много боли причинил ей. Но такова ее судьба. Видишь, карты говорят, рядом ещё перевернутая Восьмерка Пентаклей, а значит, идти тебе за невестой далеко не придётся”. – “А где? Где я ее встречу???” Впервые решился уточнить мальчик: “Здесь. У меня в доме”. Пояснил Сухинин, чем окончательно запутал своего гостя. Но Мирон больше на эту тему ничего спрашивать не стал, лишь только понадеялся, что его настоящая невеста не будет похожа на эту с карт. Очень уж эта Королева ему не понравилась: носатая, с кудрявой причёской, она была изображена в анфас и держала меч острием вверх, будто пытаясь сразить облака или кого-то своего невидимого противника там на небе.

Так же ему было неприятно слышать, что он сломает своей возлюбленной жизнь, ведь он мечтал быть для своей жены прекрасным принцем! Но обида в его душе померкла тотчас, когда Илья Ильич прокомментировал следующие карты: «Видишь, это – Туз Пентаклей, а рядом – Колесо Фортуны, это значит, что, когда ты вырастешь, ты станешь очень богатым». Эти слова воодушевили мальчика, и он спросил: «Даже богаче, чем мой отец сейчас???» В ответ дед Сухинин сипло засмеялся, чем немного нарушил магическую атмосферу гадания, и произнёс: «Во сто крат, мальчик мой! Во сто крат!» Тимофеечкина такая перспектива порадовала, и он на миг в своих мыслях умчался туда, где уже стал взрослым и знаменитым на весь мир учёным, который внёс неоценимый вклад в развитие минералогии и совершил в этой области открытие, которое сделало его сказочно богатым! Он представлял, сколько тогда голубей редких и ценных пород он сможет себе накупить! И от этих сладких мыслей аж присвистнул от восторга вслух. Сам от себя такого не ожидая, он испугался, что Илья Ильич рассердился, но тот, к счастью, не обратил внимания и принялся объяснять две центральные карты, лежавшие друг на друге крестиком.

“Император“ означает, что много людей признают власть твою и авторитет. А это “Дьявол“ – и он символизирует то, что будешь ты черпать свои силы не только из земных источников. И не указ тебе будут никакие законы, ни законы совести, ни государства. Ты исполнишь настолько, что сам возьмёшь на себя право казнить и миловать, а люди, призывая в тебе человека великого, рады будут подчинятся воле твоей!

При словах «Император» и «Дьявол» Мирон представил себя в образе Наполеона, кинувшегося на почве собственной мании величия. И наверняка засмеялся бы от такого проворства. Но голос старика, когда он объяснял карты, был до мурашек вкрадчивый и страшный, он вроде бы говорил тихо, голос его сделался даже тише, чем когда он объяснял другие карты, но интонации его были театрально волнительны. И мальчику смеяться расхотелось, тем более когда он заметил, что свечки, которые уже успели сгореть больше чем наполовину, горевшие всё это время ровно, вдруг начали шкварчать и коптить чёрным дымом.

Это были последние карты. И Илья Ильич, бережно собрав их со стола, погасил огарки свечей пальцами и произнес:

– Ну вот, Мирон, я погадал тебе. Ты доволен?

– Да.

– Всё, что я нагадал, обязательно сбудется, ты мне веришь?

– Да.

– Не важно, через год, через два или через двадцать лет, но сбудется, ты так и знай!

– Я верю Вам…

– Ну, значит, ты должен мне закоптить за гудение.

– Но у меня нет денег… Давайте я домой схожу, возьму у мамы?

– Нет. Деньги мне не нужны.

– А что тогда?

– Мне нужно от тебя честное слово, что ты придешь опять.

– Просто дать слово, что снова приду к Вам в гости, и всё?

– Да, просто дай слово, что будешь навещать меня как можно чаще…

– Так вы же сказали «заплати мне за гадание»…

– Твоя дружба и есть твоя плата…

– Ну конечно! Конечно, буду приходить! Я и сам хотел у вас спросить разрешение, чтобы навещать вас… Я с радостью! Тут у вас столько всего интересного. И вы… Вы не такой, как все… Вы что, и правда колдун?

– Нет, я не колдун. Я оккультист.

– А что такое «оккультист»?

– Ну, это что-то типа колдуна, только по-научному. По-настоящему…

– А… А сколько вам лет?

– Я не знаю, я не считал…

– Как это так «не считал»? Все знают, сколько им лет…

– Ну я тоже знал когда-то, а потом со счету сбился…

– Ну а паспорт? Паспорт-то у вас есть? Там должен быть написан ваш год рождения, а потом можно учесть и посчитать…

Было видно, что разговор о возврате и паспорте деду неприятен, и он убирал гадательные принадлежности на место с гораздо большей суетливостью, чем когда раскладывал всё на столе. Огарки свечей он выбросил в корзину для бумаг, и в этом жесте почти проскальзывала злость. Но в голосе она совсем не чувствовалась, и он отвечал мальчику всё тем же будничным тоном:

– Паспорт был когда-то. Но когда он стал недействительным, я его сжег…

– Ой, это вы напрасно так сглупили! За это ж вас и оштрафовать могут… А когда он стал недействительным?

– Когда Российскую Империю ликвидировали.

Мирона огорошили эти слова, и он опять, в который уж раз, ощутил двойственное чувство: одна его часть говорила о том, что дедушка Сухинин уже в маразме и что-то путает. А другая, которая по-прежнему испытывала перед стариком непременно откуда взявшийся трепет, утверждала, что Илья Ильич в своём уме и трезвой памяти! И что он не врёт. И мальчик был склонен верить последнему. И поэтому решил перейти к самым животрепещущим для него вопросам.

– А откуда у Вас такие карты?

– А это с фронта – трофейные.

– Я их у одного немецкого офицера экспроприировал.

– А офицера, значит, убили?

– Нет, не убил! Слишком он в больших чинах был. И я полномочий на его ликвидацию не имел…

– А как же вы служили без документов?

«А вот так!» – воскликнул Илья Ильич и, с трудом дотягиваясь, провел мальчику за ухом, которое ещё совсем недавно драла домработница. Мирон вдруг ощутил, что ухо внезапно совсем перестало болеть, но больше его поразило не это, а то, что дедушка, дурачась, словно фокусник, будто бы нашел за его ухом «Красную корочку». Открывший рот от удивления Тимофеечкин прочел золотую надпись на документе «КГБ СССР», расположенную под золотым советским гербом.

Ошарашенный подросток хотел было раскрасить документ и узнать личные данные Сухина, тем самым, наконец, удовлетворив своё любопытство. Но как только он попытался это сделать, удостоверение превратилось в карманное складное зеркальце в красной пластмассовой оправе.

Мальчик обалдел настолько, что выронил его из рук, ударившись об пол, дешевая вещица хрустнула, и по зеркальцу расползлась трещина-паутинка.

Мирон подумал, что Илья Ильич расстроится, но он лишь засмеялся.

Тимофеечкину же было не до смеха, он верил в приметы и сказал с досадой в голосе:

– Ну вот теперь семь лет мне не видеть удачи…

– Глупости… Удачу таким барахлом не спугнешь! Отныне она всегда будет с тобой! И не простая, а разбойничья!

– А откуда у Вас-то дорогое зеркало?

Наконец-то решился задать самый кульминационный вопрос мальчишка. Но собеседник его не успел дать ответ, потому что в дверь постучала Тамара со словами: «Вы покушали? Посуду можно забирать? Уж обед скоро, а вы всё сидите. Ильич, ты хоть бы оделся, на улицу вышел, пока не так жарко».

Появление домработницы в дедовой спальне будто сняло с Мирона какие-то чары. И он сам удивился, как он мог просидеть напротив этого вонючего уродливого деда так долго. Тот, бормоча себе под нос что-то нечленораздельное, принялся прямо при нем и при Тамаре снимать с себя ночнушку, и мальчика едва не вырвало от этого зрелища.

Было видно, что Сухинин в полном неадеквате. И мальчик всю дорогу домой вспоминал, о чем же они говорили и что делали там, в спальне деда, так долго! Вспоминал-вспоминал, но так ничего и не вспомнил, кроме того, что обещал деду....

Часть 1 Глава 7

***

После выписки из больницы Лида была счастлива вернуться домой. Болезнь повлияла на неё как своего рода бытовой катарсис. И она была счастлива, что вирус не перешёл в тяжёлую форму, что она жива, что идёт на поправку, что любимый Женя по-прежнему рядом с ней. Да и Горохов за то время, что она провалялась здесь в горчичном бреду, тоже изменился. Перестал играть, начал следить за собой, снова носить белые рубашки и приличные джинсы. В общем, стал прежним Гороховым, в которого Лида когда-то влюбилась. Заботливым, внимательным, нежным.

Она была в восторге от сюрпризов, которые ожидали её в день выписки! Лида не узнала свою квартиру! Кругом чистота, порядок, уют! И старый ремонт, и древняя мебель уже не так бросались в глаза. Когда она узнала, что муж ради неё продал ради неё свой любимый компьютер, то расплакалась от счастья и умиления. Она принялась смачно целовать его в губы и хотела, чтобы Женя овладел ею прямо на компьютерном столе, который теперь пустовал, но он вдруг отстранился и сказал: «Мы не одни…» Лида обалдела, неужели у них на кухне толпятся гости, которые, стоит ей войти, завопят, как в американских фильмах: «Добро пожаловать домой!»

Лиде слабо в это верится, их кухня с трудом могла вместить двоих человек, но, может быть, если оттуда вынести всю мебель и холодильник, может быть, там и поместились бы бабушка и Женины родители. А уж Щукины с тремя детьми-подростками уж точно не влезли бы… Им всем тесно было бы даже в комнате, если поставить большой стол, поэтому все семейные праздники Горрховы ездили отмечать к родителям. Лида, конечно же, помогала свекрови, с которой у них были не то что прям дружеские, но вполне себе добрые отношения. Хотя Лиде свекровь в каких-то моментах казалась немного заносчивой. Свекр в этом смысле был попроще, и Горохова радовалась, что Евгений пошёл в отца. До вируса, до увольнения, до кризиса они иногда баловали себя походами в самый дорогой ресторан их города, но ходили туда только вдвоем и только по праздникам: годовщина свадьбы, именины или 8 июля. А для больших праздников с большими компаниями обходились местами попроще, собрались в ресторанчиках подешевле, ну или в кафе.

Но она ошиблась на кухне, никого не было, лишь на столе стояла большая белая коробка с огромным синим бантом. Коробка была такая большая, что в первую секунду, увидев ее, девушка подумала, что там опять компьютер! Но заметив круглые отверстия в стенках коробки, она поняла, что там что-то живое.

«Кошка», – подумала она и опять не угадала! Под огромной с бантиком крышкой сидел маленький белый пёсик. Что за прелесть эта милаша! Глазки-бусики, а сам мягонький, как будто сделан из сладкой ваты или пены для ванны. Шерстка на нём вся сплошь беленькая, отчего он походил на кариглазое облачко. Когда Лида, смеясь от счастья, взяла эту милашку на руки и прижала к груди, то сквозь его шёрстку чувствовалось, что малыш дрожал от волнения и незнакомой обстановки.

Тельце его было горячее, и Лиде вдруг показалось, что даже ее музыкальные руки слишком грубые, чтобы брать такого ангелочка, ведь мышц щенок за свои два месяца не успел нарастить много, и косточки его были хрупкие.

Померанский шпиц – порода не из дешёвых. И Лиде, с одной стороны, было радостно, а с другой – очень неудобно, что Женёк балует ее такими дорогими подарками. – «Ты мой маленький! Ты мой хороший!» – сюсюкалась Лида с щенком, не выпуская его из рук. «Ты мой малыш! Ты любишь маму? Мама прям сразу в тебя влюбилась! Мой хороший, как тебя зовут?» – «По документам у него сложное имя, так что можешь его переименовать. Но ты всё-таки не сильно влюбляйся, а то я ревную…» – сказал Горохов.

Лиде на секундочку показалось, что в его словах про ревность сквозит настоящая обида. Но она списала это на то, что мужчины иногда бывают чрезмерно впечатлительными и капризными. Ей показался также странным букет, с которым супруг встречал ее из больницы, букет жёлтых роз вызвал на сердце тревогу не только из-за цвета, а вообще, потому что Женя раньше ей никогда не дарил таких цветов.

Ну три, ну пять розочек, а иногда вообще одну выберет какую-нибудь посвежей на длинной ножке, красиво перемотанную, как подарочной лентой. В этом букете было роз пятьдесят пять не меньше! И розы были в нем не чайные, а именно жёлтые, крупные. Поначалу у нее даже возник порыв спросить у мужа, какого такой букет. Но она вовремя опомнилась и даже не стала спрашивать, почему Женя выбрал этот цвет, чтобы потом не пришлось объяснять, мол: «Я не против желтых роз! Жёлтый – цвет радости. Да вовсе не верю в приметы! Цветы красивые! Мне нарваться, правда! Нет, не вру!» Выглядели цветы действительно безумно красиво и празднично, но букет был неподъёмный, измученная после болезни Лида аж согнулась под их тяжестью, когда Женя всучил ей букет.

– Горохов, ты что, разбогател, пока меня не было?

– Нет, ещё не собираюсь…. Я на пути к этому…

– Значит, моё отсутствие на тебя хорошо влияет?

– Ой, нет. Не говори так! Я место себе не нахожу без тебя! Я вообще не знаю, как без тебя жить буду…

– В смысле? Я вообще-то домой еду! И никуда от тебя деваться не собираюсь…

– Угу…

– И не мечтай даже!

– Ой, тяжеленный какой, на сам держи! Я не могу больше, аж спину больно.

– Так правильно, ты исхудала…. Ужас! У тебя теперь не то что жира нет, вообще мяса нет! Кошмар, кожа да кости! И лицо вон худое, как у Бабы-Яги, одни глаза остались…

– Да уж, умеешь ты комплимент сделать…

– Ну а если это правда! Ты как скелетина! Пока не отъешься, ни в коем случае нельзя тебя бабушке показывать. Она меня убьёт!

– А тебя-то за что, не ты ж виноват, что я заболела…

– Ну да… Я! Я ведь твой муж, и должен был лучше о тебе заботиться…. И кстати, прости меня за то, что мы поругались тогда…

– Ой, ладно! С кем не бывает…. И ты меня прости, любимый…

Услышав эту фразу, Горохов отреагировал как-то неадекватно, его лицо вытянулось, глазки забегали. Было такое ощущение, что он чего-то очень сильно испугался. И когда он спросил, глубоко дыша: «За что???» – Лидия даже не сразу поняла, о чем это он…

– В каком смысле «За что»?

– За что ты просишь у меня прощения?

– А, да так… За то, что пилила тебя по пустякам…. А ты что подумал?

– Да ничего я не подумал…

– Сразу ты какой-то…

– Ладно, проехали, домой!

Дома они занялись любовью сначала в душе. Когда Женя по-свойски вошёл в тесную душевую и овладел Лидой сзади. Под струями горячей воды исхудавшее тело жены казалось совсем чужим. Там внутри она была такая тугая и влажная. Горохов хотел доставить ей удовольствие, чтобы почувствовать, фантазирует она или бьется в конвульсиях страсти. В своих фантазиях он был неутомим. А на деле уже после двух минут начал пыхтеть. От горячей воды ему стало очень жарко. Появилась одышка. Пол под ногами был очень скользкий, и неуклюжий пухляк Горохов больше думал о том, как бы не упасть, чем о прелестях своей молодой жены. Он без страсти мял ее груди, которые от худобы заметно отвисли и потеряли упругость. Поэтому особого наслаждения это ему не доставляло. А, наоборот, как-то ещё больше отстранило его от Лиды.

Жена стонала, но он понимал, что это она из вежливости, и даже то, что Лида так задорно подрагивает ягодицами, будто танцует twerk, сейчас ему совсем не понравилось. До болезни ее задница была грандиозно огромной, как глобус на полставки из кабинета географии. А сейчас эта худая попка была будто и не Лидина вовсе. Ему показалось, что он сейчас имеет не свою жену, а какую-то другую. И не то, что даже девушку, а тетеньку старше его лет на десять.

Он увеличил темп в надежде всё закончить поскорее. И, наконец, спустя минут десять, он мог вяло прыснуть семенем прямо в лоно супруги. Она полагала, в очередной раз протяжно простонав. И раскрасневшийся Женек выскочил из душа как ошпаренный. Уже, закрывая дверь в ванную, он крикнул: «Я тебя люблю!» И тут же подумал, что сорвал и что больше не любит Лиду.

Евгений машинально налил себе холодный крепкий чай с лимоном без сахара и уселся за стол, глядя, как щенок спит на крышке, из которой заботливая Лада соорудила ему лежанку, не пожалев своё новое банное полотенце. Оно было белое, и щенок сливался с ним настолько, что, если бы не зевал и не постанывал, то можно было бы его даже не заметить…

Собачонку назвали Айко, по-японски означает «дитя любви». Теперь Горохову такая кличка казалась издевательской, и он думал свои жестокие мысли, с каждой минутой ожесточаясь по отношению к жене всё больше и больше: «Не нужна она мне после другого мужика!» – «Так, может, и не было ничего?» – пытался вступить в полемику с ним внутренний голос. – «Нет, было… Я чувствую! Я знаю, что было! Да и она… Она же совсем другая… Ну, я не знаю… Какая-то не та… Как будто подменили ее тем, в больнице, а может, и не в больнице… Может, там, где тр@хали… Вот и не верь после этого в рептилоидов…» Но Горохов не успел додумать свою глупую мысль, жена вышла в кухню в коротеньком шёлковом чёрном халатике и с огромной чалмой на голове, смотанной из розового полотенца. Ноги ее стали такими худыми и тонкими, что теперь она напомнила Жени наркоманку, которая почему-то моется в его душе. Но он сделал вид, что всё нормально, и сказал буднично:

– С лёгким паром! Чай будешь?

– Спасибо! Буду!

– Тоже холодной и с лимоном, как и у меня?

– Да нет, я бы тёплый попила с бутербродом…

– Ты не наедайся, у нас столик заказан в «Диаманте».

– Что??? В «Диамате»! Офигеть! Ну ты даёшь, Женя! Букет, щенок, такой дорогущий ресторан! Я, конечно, понимаю, что ты рад меня видеть, что соскучился и хочешь оказать мне внимания… Но что-то ты слишком разошёлся! Ты что, опять карточку активировал?!

– Нет… Всё нормально, не переживай. Я тебе всё за ужином расскажу… Давай иди собирайся.

Минут через сорок Лида была при полном параде: провода, чёрное платье-футляр теперь висело на ней, как мешок из-под картошки. И большими казались даже туфли из-за сильно исхудавших щиколоток. С краской, сочной помадой, с распущенными волосами она стала похожа на ведьму. Горохов ждал уже битых полчаса в белой рубашке и в галстуке. Он приготовился осыпать жену комплиментами, как это было раньше, но, увидев ее, передумал. «Так, как раньше, больше не будет», – проскочила в его мозгу депрессивная мысль, и очкарик резко погрустнел. Чтобы Лида ничего не заподозрила, он сказал как можно бодрее:

– Ну, поехали!

– Поехали! А как же малыш Айко будет один?

– Он ещё маленький, мы ему не нужны… Естественно, что ему сейчас надо – это молоко и сон… Вон, он спит, и пушкой не разбудишь, он даже и не поймет, что нас не было дома.

– Ну ладно… Поехали.

«Диамант» всегда направлялся Лиде, и каждый раз, оказавшись здесь, она с горечью думала о том, что она могла бы уже давно работать здесь управляющей. Если бы тогда, перед свадьбой, Горохов не запретил…

Но после локдауна тут сменился владелец и всё руководство. И она потеряла последний призрачный шанс устроиться сюда на работу.

Ей направлять здесь всё: и помпезный интерьер, и по-настоящему вкусная, красиво поданная еда, и вежливое обслуживание. Находясь в этом ресторане в качестве гостьи, можно было почувствовать себя дамой из высшего общества. Наверное, это чувство было включено в счет, потому что цены тут были заоблачные! И Лида ахнула от удивления, когда, читая меню, поняла, что после вирусных ограничений всё ещё больше подорожало.

– Жень, да ты глянь… Тут процентов на двадцать цены подняли… Может, закажем по салатику и уйдем, пока нам не пришлось почки продавать????

– Я же тебе сказал, не парься…

– Ой, блин… Я от тебя в шоке… Может, скажешь, в чем дело?

– Давай заказывай… Потом расскажу…

– Ой, да ну нафиг! Я не могу с такими ценами… Заказывай ты, и мне, и себе!

– Ну раз ты такая несмелая, то будешь есть, что дают…

Когда подошла официантка, Евгений попросил принести: прошутто с дыней, салат «Морской коктейль», стейк прожарки rare, бутылочку красного вина. Всё это он заказал для себя и жены. А вот десерт был разным: для своей спутницы он выбрал шоколадную сферу с ментальным мороженым, а себя решил побаловать куском шоколадного торта. Евгений вообще обожал тортики и всякое мучное.

У Лидии глаза округлились от твоего размаха. Но она не хотела портить вечер, поэтому никак не прокомментировала заказ. Все ее мысли занимал вопрос: «Что вообще здесь происходит? И как Горохов вдруг из банкрота смог превратиться в миллионера за те две недели, что она провела в больнице?» Но девушка решила набраться терпения и старалась расслабиться и насладиться роскошной обстановкой ресторана. Ведь она не выбиралась в такие места уже тысячу лет. И теперь этот до боли знакомый интерьер «Диаманта» почему-то стал напоминать ей шикарную каюту «Титаника»; огромные хрустальные люстры, где лампочки были отрегулированы так, чтобы светить вполнакала, сохраняя романтическую атмосферу. Шторы и стулья из красного бархата. А сам зал, да и весь ресторан в целом, был отделан искусственным мрамором цвета слоновой кости. На стенах висели репродукции картин в золоченых рамках. Живая музыка играла джаз чуть громче, чем Лиде хотелось бы, для того чтобы комфортно было слышать друг друга, но за другими столиками шумные компании что-то праздновали, поэтому для них такая громкость была в самый раз.

Офицанка представилась Алёной – полненькая хорошенькая девушка ростом не выше полутора метров. Была до невозможности миловидная и улыбчивая. По ее манере двигаться и говорить было понятно, что эта девушка не едва старше двадцати лет, а ещё было понятно, что она с Кубани.

Когда она принесла салат и закуску, то при взгляде на ее впалый бюст и крутые бедра Горохов подумал, что с она выглядит лучше, чем Лида. Впервые в своей жизни он подумал, что какая-то девушка красивее его жены!

«Постарела она, что ли?» – подумал Женёк и тут же сам себя пристыдил за эту мысль. – «Ну что ты прикопался к человеку?! Она ж после болезни! Только что из больницы! Это, слава Богу, что всё так обошлось, ну похудела, и что такого?! В чем проблема! Дай ей время поправиться-восстановиться!» Но внутренний враг не желал сдаваться: «Да она не просто похудела, она стала вообще другая…» – «Ну да, может, и годы берут своё… Но ты тоже не молодеешь…» Но эти резонные аргументы мало успокаивали Евгения, и сейчас при этом освещении в этих интерьерах облик Лиды и ее огромные зелёные глаза, в которые он когда-то до беспамятства влюбился, даже немного пугали его. Мужчине казалось, что в них теперь есть что-то колдовское и даже хищное. А ее чрезмерная худоба ассоциировалась в его мозгу с чем-то страшным, хотя он и сам не мог понять, откуда такие мысли, но ему вспоминается старый ужастик по книге Стивена Кинга, где мужик похудел из-за того, что его сглазили… «Нечто подобное произошло и с Лидой», вертелась в его мозгу глупая суеверная мысль, и он никак не мог избавиться от нее. Не от жены, от мысли, хотя в какие-то моменты ему казалось, что если бы сейчас к ним подошёл какой-нибудь мужчина, да хоть вон тот лысый «бычара» из-за столика напротив и захочет увести у него Лиду, то он с облегчением и радостью отпустит ее. Еще вчера Горохов не мыслил своей жизни без любимой жены, а сегодня отдал бы ее с благодарностью первому встречному, как амулет, который когда-то приносил удачу, а теперь впитал, напитался какой-то тёмной силой и начал пугать его.

Настроение Евгения окончательно испортилось, когда Лида вдруг заявила: «Ой, Женечка, давай вино назад вернём, я пить не буду…» Услышав эти слова, Горохов вспомнил тот день, вспомнил таксиста, который по-хамски с ним общался, и как от Лиды воняло коньяком. Ему вдруг захотелось надеть на кудрявую голову супруги тарелку с салатом, обматерить ее и уйти, но вместо этого он ответил лишь: «Не надо ничего возвращать! Я выпью! Трезвого водителя вызовем…» У Лиды в который уж раз отразилась гримаса удивления на лице, когда она наблюдала за тем, как Женька налил себе больше, чем полстакана, и залпом выпил, вытирая губы рукой. Ей показывать, что муж злится на что-то, но у нее сейчас не было сил анализировать его настроение, а уж тем более что-то выяснять. Первые полчаса, что они находились здесь, вроде как всё было нормально, и девушка с удовольствием болтала про всякие глупости, про щенка, про то, как кормили в больнице, про то, что бабушка зовет их на лето в гости, муж поддержал разговор формально, и чувствовалось, что он думает о другом, о чем-то, что его тревожит. Теперь же она и сама была рада, что музыка такая громкая, потому что ей как-то разное поплохело… От джаза музыканты перешли на американский pop-rock, и Лида была даже рада, что можно не разговаривать и в то же время тишина над ними с Женей не повисает, напряженная тишина. В одной из мелодий непонятно почему ей вдруг почудились звуки музыки Вагнера, и ее очки затошнило, она вдруг ощутила на своём лице какую-то горячую жидкость, то ли сперму, то ли кровь. Но это ей, конечно, показывать, а вот что на самом деле было, так это странный звонок с неизвестного номера.

В тот день, когда она ещё только-только пришла в себя, звонок на ее мобильный поступил с неизвестного номера. Обычно Лида не отвечает на такие звонки, но сейчас она была слишком слаба, приняла звонок машинально, и девушка-робот протараторила: «Здравствуйте, Лидия Валерьевна! Я рада сообщить Вам, что мы уже начали принимать меры для решения ваших финансовых проблем. Через некоторое время все ваши долги будут погашены в полном объеме. Также, внимательно изучив всю информацию о Вас, мы взяли на себя обязательства повлиять и на другие аспекты вашей жизни, которые, по нашему мнению, нуждаются в немедленной корректировке. Права на это нам дает п. 13 ч. 9 заключенного с Вами контракта. Всего наилучшего! Спасибо, что обратились именно к нам. Тогда Лида еле-еле выслушала это послание сквозь адову голодную боль. Лишь слабо удивившись тому, что спамеры какой только бред не сочиняют! Но сейчас, когда Горохов протянул ей документы, согласно которым все их долги, включая ипотеку и кредит, были взяты в ипотеку и кредит, и даже долговые расписки частным лицам, и все карточки, всё! Согласно этим банковским выпискам, Горохов погасил абсолютно все долги! Чем больше Лида вчитывалась в цифры, тем больше чувства тревоги нарастало в ее душе. И даже мурашки от необъяснимого ужаса… Горохов в свою очередь тоже был разочарован реакцией своей жены. И не то чтобы даже ее реакцией, а в целом, как это все получилось. Он-то надеялся, что все будет красиво, как в голливудском кино. Что он передаст ей бумаги, этот жест окрасится теми эмоциями, что и когда мужчина дарит женщине обручальное кольцо. Все будет так волшебно! А на деле от тех эмоций, на которые он рассчитывал, остался какой-то пшик; он сам как-то поник, да и Лидка состряпала недовольную мину…

В итоге он решил взять пример с друга и не посвящать жену в то, как на самом деле ему удалось заработать денег. А решил просто соврать, что якобы Щукин взял его в долю, и они теперь партнёры.

Эта, конечно же, была ложь, но Лида была рада обманываться, Горохов видел, что ей и правда дурно. И в итоге они, еле-еле дождавшись стейка, попросили завернуть его с собой, и оба были рады покинуть ресторан. У обоих настроение было на нуле, и Горохов сначала хотел порадовать пухленькую официанточку Алёнушку щедрыми чаевыми, но потом пожадничал. В тот вечер они были в «Диоманте» в последний раз…

***

В первые же дни лета Же Лида, как обычно, уехала к бабушке в Белую Глину. Во время пиковой жары она всегда уезжала к ней в деревню. Помогала по хозяйству, загорала, купалась в речке и валялась в гамаке, читала книги очень популярной и модной среди женщин писательницы Натальи Булычёвой. Ей всегда нравились все её книжки, и короткие рассказы, и большие романы, полные мистики и абьюзивных отношений и настоящей любви. И девушка всегда радовалась, что это выдумки и что такого в жизни не бывает.

Горохов не разделял её любовь к деревенской жизни и всегда брал отпуск на август-сентябрь, чтобы поехать на моря, когда на это имелись деньги.

Женя по-прежнему нигде официально не работал, а на все попытки Лиды выяснить, на какие средства они живут, отвечал: «Потом расскажу! На данный момент – это секретная информация…»

Лида очень удивлялась такому ответу и даже грешным делом думала, уж не в разведку или какого-нибудь в «ФСБ» взяли её мужа. Ну не спецагентом, конечно, а может, в отдел аналитики или чего-то в этом роде… Не зря же его прошлый начальник Пётр Петрович частенько хвалил Женьку и даже говорил, что он гений!

Утешаться этой мыслью было приятно, и Лида с лёгкостью тратила деньги мужа, раз уж он ей работать по-прежнему не разрешал.

Хотя она не была транжирой в прямом понимании этого слова. Покупать шмотки тоннами, как это делала, например, Марина Щукина с дочкой, ей было смертельно скучно. Да, она каждый сезон по чуть-чуть обновляла гардероб, но в разумных пределах! Все свои вещи она значительно носила, и у неё были любимые вещи, которые она могла таскать и ни один год! Такая безумная мания на шмотки, какая была у все той же Марины и других знакомых ей девчонок, казалась Лиде несусветной глупостью! Она считала шопоголизм сублимацией инстинкта собирательства, который был очень развит у первобытных женщин. Отсюда и эта тяга таскать шмотьё к себе домой, как когда-то их прародительницы таскали грибы, травы и ягоды. Иначе как можно объяснить маниакальное желание покупать столько одежды, косметики и украшений, что собственный дом уже превращается почти в такой же ЦУМ, и ГУМ, и прочие модные магазины.

По итогу бессмысленное множество платьев, футболок, джинсов, сумок, туфель, шуб, курток и прочего добра висело не ношенное, ну или одевалось от силы раз, другой не чаще. Та же история с косметикой, и серёжками, и колечками. Да что уж тут говорить, если у Маринки одних только чулок, колгот и нижнего белья было столько, что, если собирать в одну кучу, то по ней можно было съезжать на лыжах, как с горы. На вопрос Лиды, почему она не занимается благотворительностью и не раздает бедным то, что ей не надо, Марина отвечала что-то типа: «детка, это платье стоит девяносто тысяч! Зачем оно бедным? Наверное, по этой же причине она не догадалась дарить что-то из ненужных вещей и самой Лиде. Хотя, если бы догадалась, то у той отпала бы всякая надобность покупать себе что-то из одежды лет эдак на сто вперёд!!! Ещё полгода назад Щукины жили намного скромнее, и они даже покупали с Лидой что-то вместе на маркетплейсах, а теперь их доходы по меркам Гороховых улетели куда-то в стратосферу! За короткий промежуток времени они купили три машины, при этом ни одну из них не продавая, устроили страшную доску в престижный Московский университет, да ещё и мотанули за границу на острова на всё лето.