– Ничего страшного. Пусть будут шорты.
Всё ещё хихикающая костюмер занялась второй штаниной.
Следующим номером Палашов попал в руки Розочки. Та растрепала его причёску, разбила на отдельные пряди и сваляла их в отдельные завитки. На лоб тоже сбросила несколько колечек.
– Идём пробоваться, – Елена бесцеремонно схватила его за предплечье и потащила за собой в коридор.
Когда Виталий включил камеру и нацелил её на Палашова, Елена сделала влюблённые глаза и приблизилась к нему. Глаза у неё были яркие, голубые, тонко подведённые карандашом. Видимо, она задумала снять его реакцию. Но он отлично понимал, что это притворство, игра. Две тёплые ладони легли на грудь, в которой под майкой и грудной клеткой отстукивало сердце. Она подняла выше подбородок и зашептала возле его губ:
– Палашов, позвони Комиссарову. Пусть придёт праздновать с нами!
По его губам скользнула загадочная улыбка. Голос ласково прошелестел:
– Прямо сейчас или после съёмки?
– После съёмки. Только не затягивай, а то он не успеет.
– Договорились, – ласково произнёс он.
– Стоп, – опять громко скомандовала Елена. – Снято!
Девушка стремительно его покинула. Виталик показал ей запись, на которую она взирала критично, выгнув рыжую бровь. Новоявленный актёр эпизода ждал вердикта.
– Палашов, – воскликнула ассистентка режиссёра во всеуслышание, – камера любит тебя!
– Это неудивительно. У меня богатый опыт охмурения камер. Вот и эта поддалась! – сострил Евгений.
– Виталь, не стирай, – весело попросила она. – Я заберу на память.
– Ладно, – усмехнулся Виталий.
– Не лыбься. Снимем сюда ещё празднование. Я собираюсь напиться и буянить.
Мужчины поддержали улыбками это намерение.
– Хочешь воспользоваться отсутствием Самого? – усмехнулся Виталий.
– Сам – не препятствие для меня в Новый год. Видишь, какой подарок мне приготовил? Взял и смылся на другую вечеринку. А ты, Ленка, и снимай сама, и празднуй без меня! Вот ты, Женя, как считаешь? Порядочно это с его стороны?
– Нет. Но он тебе раскрыл перспективы.
– Ладно, мальчики, давайте использовать случай.
Работа вовсю закипела. Из комнаты вызвали актёра, Егора, исполнителя главной роли. Ему-то и открывал дверь сосед по коммуналке, провожая к другому герою. Второй, задействованный в съёмках здесь актёр уехал вместе с режиссёром. Как обещала Елена, снимали Палашова в профиль и со спины. Всё было по-серьёзному, с чёткими инструкциями актёрам и оператору, с репетицией, с щелчком хлопушки и зачитыванием наименования кадра и дубля, с корректировкой освещения. В общем, девчонке нельзя было отказать в профессионализме. Сняли два дубля, и, как заместитель режиссёра, Елена была удовлетворена и решила больше не тратить плёнку на ерунду. Беседу героев отснял ещё Сам, поэтому работа на квартире была завершена. Все участники съёмочного процесса получили задание подготовить реквизит и аппаратуру к вывозу.
Евгений с облегчением облачился в привычную одежду: носить маечки у него было не в чести. Но и выдавать, что чувствует себя несколько по-дурацки, он не собирался. Елену надо было выручать, ведь и она ему помогала, так вовремя появившись в его жизни, и он задвинул все другие соображения и принципы, которыми вполне можно было поступиться ради хорошего человека и отчаянного профессионала. Возможно, когда-нибудь ему придётся участвовать в шумном процессе, придут журналисты и наставят на него свои камеры, а у него уже есть опыт и знание, что съёмочные камеры его тоже любят.
Он вышел на лестницу и набрал Комиссарову.
– Слушай, Володя, – перешёл сразу к делу, как только услышал голос товарища, Палашов, – приезжай к нам на Таганку. Мы собрались съёмочной группой отметить Новый год. Тут с нами Елена. И она, кажется, помнит, как тебя зовут.
– Здорóво, Женёк! Через сколько нужно быть? – деловито поинтересовался Комиссаров. – Это Елена меня пригласила?
– Я тебя приглашаю. Этого мало?
Если бы Елена хотела открыто пригласить Владимира, она бы это сделала сама: у неё был его номер.
– Если ты не явишься до полуночи, Елена превратится в жабу. Она собралась буянить. Ты же не хочешь увидеть её буйной? Захвати какую-нибудь закуску. Я не уверен, что здесь есть что-нибудь съедобное, кроме моих мандаринов.
– Буянить, говоришь? Улёт! Давай адрес. Не будем терять время. Улажу несколько дел, и я – у вас.
Когда закончили сборы и уложили технику и реквизит в машины, как раз нагрянул Комиссаров с двумя пакетами. Он притащился на тёмно-зелёной «Киа Спортейдж». Видимо, торопился и готов был бросить автомобиль где придётся.
Палашов вышел на улицу покурить, встретил его с сигаретой во рту, и один пакет тут же перекочевал к нему. Они поздоровались и поднялись в квартиру. Компания расположилась в самой просторной комнате. Там поставили стол, застелили жёлтой одноразовой скатертью. Шампанское задумали пить из пластиковых стаканчиков, шуршание которых заменяло звон стекла. Бросив пальто в другой комнате, мужчины вошли и первым делом увидели батарею бутылок на столе и раскрытый спущенный пакет с мандаринами.
– Позвольте представить моего товарища, – обратился Евгений к притихшей компании. – Владимир. Володя, это Татьяна, Роза, Нина и Елена. Виталий, Алексей, Николай, Егор, Артём, Александр.
Комиссаров поздоровался с каждым парнем за руку, как только поставил пакет на свободный стул, и удивился, когда к нему потянулась ещё одна рука. Эта рука с французским маникюром пастельных тонов выглядела нежно и неброско по сравнению с её владелицей. А ещё запястье охватывала ниточка мелких деревянных бус. Девушки успели принарядиться, но Елена, тянувшая ему руку, выделялась ярким рыже-бирюзовым пятном на фоне остальных, одетых в более приглушённые цвета. Все давно привыкли к такому образу девушки, и никто не пытался ей подражать или тем более соревноваться. Володькина ладонь, отметил про себя Палашов, выглядела заметно крупнее и темнее, когда окутала собой девчачью ручку. Он удерживал ладошку чуть дольше приличного, а потом вдруг галантно прижался губами к тыльной стороне.
«Теперь она не посмеет в жабу обращаться», – удовлетворённо подумал Палашов и начал вытаскивать содержимое Володькиного пакета.
Комиссаров явно побывал в своём любимом ресторане, где ему запаковали в лоточки нарезку сыра, сухой колбасы, мясного рулета, овощей. В небольшом лоточке горочкой лежали маслины без косточки. Из сладостей были шоколадные конфеты в коробке, пастила. Бутылка шампанского замыкала череду съестного. Для поедания этих угощений столовые приборы не требовались. Пока Евгений вытаскивал продукты на стол, девчонки их распаковывали и расставляли. Во втором наборе лежали ещё одна бутылка, фрукты и бумажные салфетки.
– Владимир, спасибо! – воскликнула Елена. – Ты спас нас от алкогольного отравления!
– Я вообще не понимаю, зачем таким красивым девкам алкогольное отравление. – Он критично взглянул на мужскую часть и добавил: – Да и пацанва у вас симпатичная.
– Мы тут уже шмякнули, – говорил Егор, разливая по стаканчикам, – с тебя, как с вновь прибывшего, тост.
Владимир с шумом уселся на стул, который под ним пронзительно скрипнул. Лоточки на столе напоминали скопление грузовых барж на жёлтой реке. Палашов примостился рядом на табуретку. Виталик взялся за видеокамеру и включил, направив в сторону вновь прибывшего.
– Какой может быть первый тост? – задал Комиссаров риторический вопрос, поднимая подставленный ему наполненный стаканчик. – За знакомство, конечно.
Ребята вытянули стаканчики и зашуршали ими. Когда выпили ещё раз за дружбу и взаимопонимание, которые предложил Палашов, Танечка вдруг спросила:
– Вот вы, Евгений и Владимир, вы же оба следователи, да?
– В общем, да, – ответил Комиссаров.
– Хотя я теперь не совсем, – добавил Палашов.
– Но вы же такие разные!
– А что все костюмеры молодые симпатичные пичужки? – ухмыляясь, поинтересовался Палашов. – Разве не бывает пожилых полных женщин, например?
– Это ты, Палашов, со мной сейчас в один ряд поставил пожилую полную женщину? – хохотнул Володька.
– Нет, Комиссаров, ты у нас в одном ряду с юными прелестницами остался, – улыбнулся Евгений. – Ты, Танечка, закусывай, закусывай.
– Я вот сегодня, Женя, тебя первый раз увидела без одежды… – начала, прожевав маслинку, Танечка.
– Какие пикантные подробности, Палашов! – вздёрнул в изумлении брови Володька.
– Да мы, девчонки, все им полюбовались, – возразила Нина.
– Мы сегодня Женю в эпизоде сняли, – пояснила Елена. – Этот эпизод Сам на меня повесил, а у меня актёр не явился.
– Пришлось побыть палочкой-выручалочкой.
– Так вот… – продолжила Танечка. – Когда Женя переодевался, мы все увидели, сколько у него всяких шрамов. Откуда у тебя их столько?
– В детстве дерзким был. Дрался много.
– Это тебя в детстве в бок пырнули? Ножом, да?
– Да. В бок ножом. Это на работе, при исполнении служебных обязанностей. В тот раз преступник сам себя выдал, облегчив мне задачу по его поимке.
– Ничего себе – облегчил задачу! – воскликнул Александр.
– Мы с Володей семь лет не виделись. Наверняка ему тоже перепало. – Евгений перевёл разговор на товарища. – Как, Володя, перепало?
– Да было тоже, – негромко подтвердил Комиссаров, как и Палашов не особенно горя желанием вспоминать такие случаи.
– И шрамы остались? – уточнила Нина.
– Да есть парочка, – пожал плечами Владимир.
– А мне покажешь? – спросила вдруг Елена. И обведя присутствующих взглядом голубых глаз, уточнила: – Потом.
Комиссаров уставился на неё с прищуром. Выдержал паузу.
– Тебе обязательно покажу. Потом.
Прозвучало многообещающе. Елена сделала знак глазами Александру. Он поднялся и вышел из комнаты.
– Давайте старый год провожать, – предложила Елена. – Тяжёлый был. Каждый год ждём его, радуемся, надеемся, просим счастья. А он придёт, гад, и опять тяжёлый. Егор, наливай!
Подождали Егора, пошуршали стаканчиками, выпили, закусили.
– А что тебя, Женя, заставило в этом году жизнь так резко поменять? – спросила Роза, озвучив то, что у киношных давно вертелось на языке.
Палашов посмотрел внимательно на лица ребят: молодые, свежие, жизнью ещё не избитые.
– Это душераздирающая история. Влип я по самые помидоры. Вы уверены, что хотите в новогоднюю ночь портить себе настроение и в моих ранах ковыряться? Скажу так: досталось мне одно дело, которое мою жизнь перевернуло. И я встретил человека…
– Короче, – перебил Комиссаров, – Женя встретил девчонку, в которую втрескался. И она ему сказала: если ты, милый, хочешь, чтобы я из лягушки превратилась в прекрасную принцессу, бросай дурацкую работу и переходи в адвокаты. Хватит за преступниками бегать, пусть они теперь за тобой побегают.
– По существу объяснил.
Ребята расхохотались. И на весёлой ноте в комнату вернулся Александр с гитарой в руках.
– О, Палашов, кажется, теперь ты точно влип! – воскликнул Володька.
– Да ладно. Спою. Не надо меня уговаривать, как девчонку.
– А чтобы ты не обольщался, я сперва сама спою, – с иронией произнесла Елена.
– А Лена, между прочим, хорошо поёт, – добавила Роза.
– Посмотрим, – задорно сказал Палашов, чувствуя, как из глубины души поднимается дух соперничества, тот давний азарт, который питал он в детстве по отношению к Лёшке Иванову в Кашире.
– Надо, чтобы она погрелась, – заключила Елена, принимая гитару в руки. – Расскажите анекдот какой-нибудь, что ли.
– Хорошо, – мгновенно отреагировал Комиссаров. – Мужик смертельно заболел. Пошёл на болото топиться. Только приготовился, вдруг лягушка выныривает: «Что надо? Что пришёл?» «Да болен я. Жить полгода осталось. Зачем семью буду мучать? Утоплюсь, да и всё». «Иди, мужик, домой, всё будет хорошо». Приходит мужик домой, а его жена встречает: «Милый, с больницы звонили, всё хорошо, анализы твои нормальные. Их просто перепутали». Прошло полгода. У мужика завал, зарплату не платят, под сокращение попадает, семья бедствует. Пошёл на болото. Лягушка: «Что надо? Что пришёл?» «Да надоело всё. Зарплату не платят, семью не могу содержать, топлюсь». «Иди мужик домой. Всё будет хорошо». Приходит мужик на работу, а его все приветствуют, премию выписали, задолженность отдали, повысили оклад, должность новую дали. Прошло полгода. Жена загуляла, дети школу прогуливают, отца никто не слушает. Пошёл на болото. «Что надо? Что пришёл?» «Ай, лягушка, устал. Не мешай, утоплюсь и дело с концом». «Иди мужик домой. Всё будет хорошо». Приходит мужик домой, а там дети «папочка-папа», лезут целоваться, обниматься. Жена на коленях прощения просит, ноги целует. Ну, мужик думает: «Блин, лягушку-то отблагодарить надо». Пошёл на болото. «Что надо? Что пришёл?» «Да добра ты мне столько сделала. Давай отблагодарю». «Да иди домой. Всё хорошо. Иди». «Да не могу я так. Совесть не позволяет». «Ну ладно, хочешь мне добро сделать, так трахни меня». … «И вы не представляете, товарищ следователь, эта грёбанная лягушка превратилась в пятнадцатилетнюю девку!»
Все дружно захохотали, кроме Палашова. Володька повернулся в его сторону и увидел, что тот не только не улыбается, но смотрит на него холодными стальными глазами. Смех застрял в груди. Он тихо спросил товарища:
– По больной мозоли вдарил?
На секунду в глазах Женьки проступила боль, но тут же скрылась, и он бодро ответил, громко, так, что все услышали и смеяться перестали:
– Да то дело, которое меня подкосило… Там и девчонки пятнадцатилетние были, и пацан шестнадцатилетний. А с моей любимой девчонкой всё наоборот: я жизнь меняю не для того, чтобы она из лягушки в принцессу превратилась, а чтобы она из принцессы не превратилась в лягушку. Правда, она не принцесса, а графиня, графинечка. Надо было мне, Володя, тебе подробнее рассказать.
– Да. Я бы сейчас себя неуклюжим дураком не чувствовал.
–Теперь я анекдот рассказываю, – отвлекла внимание Елена. – Посмотрев на прошлой неделе фильм «Ирония судьбы, или С лёгким паром!», половина россиян инстинктивно отметила Новый год.
Никто не смеялся, но все робко улыбались. Тогда Елена начала тихонько перебирать струны. Убедившись, что гитара настроена и согрелась, девушка заиграла вступление. Виталик всё это время продолжал снимать на камеру. Смотрелась с гитарой она очень органично. Белая рука с шустро цепляющими звенящие струны пальцами ярко выделялась на фоне чёрного лакированного корпуса. И когда лёгкие обрывочки переросли в звенящий монолит, Палашов узнал песню, которую Елена собиралась исполнить. Он обвёл взглядом ребят, никто из них не жевал, глаза горели, прикованные к яркому пятну по имени Елена, некоторые узнали композицию. Девушка прошептала: «Днём и ночью дом стоял и плакал». И запела на английском языке:
Loneliness is my only guest,
Who visits me alone at night.
When it comes I lihgt two candles
Just the way it was
And pretend the flames become your eyes.59
Голос Елены был глубоким, бархатистым и сочным, лишь время от времени подрагивающим, как пламя свечи. И пусть язык был неродным, большинство слушателей понимали, о чём песня. Одинокий мужчина зажигает в ночи две свечи, чтобы они напомнили ему глаза утраченной любимой и каким-то магическим образом вернули ему её. Глаза Елены путешествовали по лицам ребят, но на словах припева «Мои свечи плачут. У-у-у-у-у. Они ждут тебя. Я жду тебя» остановились на лице Комиссарова. И в это же время к её голосу добавились тихие голоса большинства, усилив воздействие. Палашов не знал, понимает ли Володя слова, но посыл однозначно понял. А Евгений видел отлично, как девушка расставляет товарищу сети, в которые тот совсем не прочь угодить.
Когда последнее «Я жду тебя» смолкло, раздались аплодисменты, и гитара перекочевала через стол в руки Палашова. Тут уж он порадовался, что последнее время много страдал и это выражалось в музыкальных стонах, поэтому он помнил, как держать гитару в руках.
– Давай, Палашов, твой ответ. – Ленкины голубые глаза смеялись.
Он с улыбкой кивнул и, пройдясь по аккордам, начал обычным перебором.
Дождь притаился за окном,
Туман рассорился с дождем
И в беспробудный вечер,
И в беспросветный вечер
О чём-то дальнем, неземном,
О чём-то близком и родном,
Сгорая, плачут, плачут свечи.
Казалось, плакать им о чём:
Мы очень праведно живём,
Но иногда под вечер,
Но иногда под вечер…
Мы вдруг садимся за рояль,
Снимаем с клавишей вуаль
И зажигаем, зажигаем свечи.
И свечи плачут за людей,
То тихо плачут, то сильней.
И осушить горючих слёз
Они не успевают,
И очень важно для меня,
Что не боится воск огня,
Что свечи тают для меня…
Во имя дружбы тают.60
Вот так просто спел, без всяких выкрутасов, а слёзы-то на глаза набежали, а у Розы даже потекли. Шмыгнув носом, она возмутилась слезливым голосом:
– Ребята, вы издеваетесь? У нас праздник здесь вроде, а мне сейчас придётся за носовым платком бежать.
Алексей, сидевший рядом, протянул девушке салфетку, и она принялась осторожно, чтобы не испортить макияж, промокать глаза, а потом сморкаться.
– Хорошо, – удовлетворённо сказала Елена. – А повеселей что-то сможешь?
– Песню моей юности сейчас сыграю. Посвящается… А впрочем, кому посвящается, те сами догадаются.
Палашов дождался, когда все допьют, дожуют, досморкаются, и заиграл. Запел озорным мальчишеским голосом:
Зимний вечер, стынут брови,
От мороза мёрзнет нос…
Все спешат, все бегут
От мороза в уют,
Только два чудака бредут!
Все спешат, все бегут
От мороза в уют,
Только два чудака бредут!
В тень подъездов входят люди,
Увидав нас, спешат уйти…
Понимают они,
Что нам нужно одним
Хоть чуть-чуть постоять в ночи!
Понимают они,
Что нам нужно одним
Хоть чуть-чуть постоять в ночи!
Не нужны мне в этот вечер
Дискотека и кино…
Мне нужна только ты,
Только губы твои,
Чтобы их целовать в ночи!
Мне нужна только ты,
Только губы твои,
Чтобы их целовать в ночи!
Зимний вечер, стынут брови,
От мороза мёрзнет нос…
Все спешат, все бегут
От мороза в уют,
Только два чудака бредут!
Все спешат, все бегут
От мороза в уют,
Только два чудака бредут!61
Елена уставилась на него голубыми глазами, видимо задумалась и даже не заметила, как песня закончилась. Евгений вспомнил, как похоже уставилась на него Мила в окно, тоже задумалась. А он взял, дурак, и влюбился. Воспоминания обожгли. Он вскочил с табуретки и протянул гитару Елене:
– Всё. С меня хватит. Я курить.
Она медленно забрала инструмент, продолжая глазеть на мужчину. Палашов вышел, в соседней комнате надел пальто, нащупав сигареты в кармане. На лестнице стояла тишина, которую он разрушил шагами. Ночь обжигала морозом и могла бы блистать звёздами, если бы не свет фонарей и снега. Он остановился у подъезда, закурил, выпустил первый клуб дыма. Принялся любоваться переливчатым вспыхиванием снежинок в свежем покрове. Он потерял счёт времени. Наступил уже новый год или ещё нет? Что сейчас делает Мила? Мила!.. Она думает о нём. Он отчётливо это почувствовал и отдался этому ощущению, растворился в нём. Стынут брови, от мороза мёрзнет нос…
Дверь подъезда отворилась, и вышли двое. Палашову не нужно было вглядываться, чтобы понять, кто это. Он знал, что это Володя и Лена. Проходя мимо него, девушка приостановилась:
– Спасибо, Женя. – Заглянула в глаза: – С новым годом!
Комиссаров ничего не сказал, протянул руку. Его тёмные глаза под меховой зимней шапкой говорили за него. Он был сражён Ленкой наповал, заинтригован тем, что его ждёт, и как будто молил о поддержке.
– Я на связи, – Палашов крепко пожал протянутую руку.
Мужчины так же беспомощны перед сильными чувствами, как и женщины. Комиссаров усадил Елену на переднее пассажирское сиденье, а сам сел за руль. Женя отлично понимал, что им сейчас не нужны ни гитара, ни вино. Машина недовольно фыркнула, но завелась. Ей ещё прогреваться десять минут. Палашов не простоит столько без шапки. Затушив о снег сигарету, последнее, что он увидел – Володька стащил с Лены шапку и потянулся к ней. Стоп! Снято!
X
Москва. Июль 2002 года.
Наевшись быстро и досыта, молодые переобувались в коридоре в удобную уличную обувь.
– Ты уверена, что дойдёшь пешком и мы не заплутаем в парке?
Мила кивнула.
– А Ванечка нас дождётся? Не устроит тут тра-та-та Галине Ивановне?
– Очень надеюсь, что он не подведёт. Только пойдём быстрее, а то путь неблизкий.
Мила обула удобные летние туфли, а Женя – кроссовки. Взяли сумку с документами. Покричали на прощанье Галине Ивановне.
В лифте Женя прижал Милу к себе, поцеловал в макушку.
– Лучший вид транспорта – не надо рулить.
Она обратила сияющие требовательные глаза к его лицу, но вместо поцелуя получила только ласковый взгляд.
– Надень на свадьбу то хулиганское платье, которое я заставил тебя снять летом прошлого года. Это необыкновенное платье. Оно тебе очень идёт. Будет оттенять твои жадные зелёные глазища.
Она улыбнулась.
– Но ты же его уже видел. И платьев полно на свете. Свет клином не сошёлся именно на этом.
– Я уверен, ты что-нибудь придумаешь, чтобы меня удивить.
Двери шумно раздвинулись, возвещая о конце поездки.
– Я постараюсь, – ответила Мила, и Женя вывел её из лифта за руку.
Они обогнули дом и дружно зашагали по маленькой короткой улице Благуше. Мужчина подстроился под шаг любимой. Пройдя опорный пункт милиции в десятиэтажном доме слева и обширный двор справа, образованный кирпичными домами, стоящими цельным прямым углом напротив старой котельной, они вышли на улицу Ибрагимова. Справа же по диагонали виднелась группа ёлочек в скверике. Похожие ели растут возле отделения милиции в Венёве. Мила повела на противоположную сторону к одетому в строительные леса Храму Димитрия Солунского. Места были достаточно исхожены Палашовым, а в храме даже вмурованы несколько кирпичей, подвезённые им.
Улица Щербаковская раскинулась перед ними небывалыми просторами для пешеходов. С левой стороны на проезжей части среди рычащих автомобилей постукивали и потренькивали трамваи. С правой – в пешеходной зоне деревья затеняли прохожих и прятали в зелени дома, доставая в некоторых местах до шестого-седьмого этажей, то есть до середины их высоты. Улица прямая, как стрела, с добротными домами архитектуры сталинской эпохи приняла молодых людей в тенистые, такие желанные жарким летом объятия и довела до Окружного проезда.
Палашов временами бросал взгляды на свою спутницу, бодро шагающую девчонку в воздушном голубом платье, спускающемся ниже колен, а в следующий миг переводил глаза на деревья, витрины магазинов на первых этажах домов. Последний дом привлёк внимание лжеколоннами и розетками с пучками колосьев вокруг былых атрибутов государственности – серпа и молота. Человеку, который провёл почти восемь лет среди застройки ниже растущих рядом деревьев, эти высокие замысловатые дома казались грандиозными.
Глядя на Милу, никогда не подумаешь: вот идёт мать ребёнка. Такой свежестью и юностью дышит её лицо даже несмотря на бессонную ночь. Пока стояли на светофоре и ждали проезжающий автотранспорт, предвкушая погружение в зеленеющий впереди Измайловский парк, Евгений не удержался и обнял одной рукой за хрупкие плечи свою графинечку. Сделал это и тут же столкнулся с любопытным взглядом малыша в детской коляске. Ребёнка почему-то не вывезли на лето за город, и мама отправилась с ним гулять в городской парк. Палашов подмигнул мальчишке, вызвав у него улыбку.
– Мила, – повернулся он к спутнице и серьёзно посмотрел ей в глаза, – давай перевезём вас с Ванечкой в деревню на свежий воздух. Я буду постоянно к вам наезжать.
– Я так и планировала. Просто дождусь маминого отпуска. Вдвоём с ней мне там будет спокойнее.
Они тронулись через дорогу, потому что подошла очередь пешеходов. Пересекли два проезда, Окружной и Проектируемый, а между ними прошли под железнодорожным мостом. И сразу почувствовали дыхание леса. Мила обделила вниманием две параллельных широких дороги, уводящих вглубь парка, и взяла левее на второстепенную дорожку по диагонали. В парке накатывали воздушные волны, окутывающие то теплом, то прохладой.
– Так какой ты видишь нашу свадьбу? – Евгений подумал, что они так и не обсудили, как будет устроено то мероприятие, из-за которого они предприняли сегодняшнее путешествие.
– Если мы закатим пиршество, то оно по большей части пройдёт без меня из-за Ванечки.
– Я не хочу никакого пиршества без тебя и без Ванечки. Что за свадьба получится без невесты? Я буду чувствовать себя полным идиотом.
– Давай просто предпримем похожую вылазку, – предложила Мила, – и возьмём по паре гостей с твоей и моей стороны в качестве свидетелей. А пиршество оставим до лучших времён, если вообще захотим его устроить. Не обижайся, но сейчас сынуля для меня – самый главный человек.
– Я как раз очень хотел, чтобы он им стал, и мне это очень нравится. Так что не переживай. И думаю, ты со временем поймёшь, что так будет и дальше. Вы будете меньше зависеть друг от друга, но он по-прежнему останется твоим главным человеком. А за меня ты можешь не волноваться, я стану частью тебя. Мы с тобой будем Инь-Ян, сообщающиеся сосуды и колонны одного здания.
Мила звонко рассмеялась, заставив и Женю улыбаться.
– Прости. Испортила такую речь! – похихикивая, заключила Мила. – Можно сказать – свадебную клятву. Я просто представила себе здание с такими разными колоннами, как мы. Очень занятно получилось.
Палашов заметил, что они приближаются к парку аттракционов. Он подхватил Милу на руки вместе с сумкой и рванул к аттракционам в поисках тира. Она продолжила заливаться смехом.
– Это займёт пять минут, – говорил Евгений, ставя невесту на ноги перед нужным павильоном. – Помнится, ты хотела пострелять!
– Ой, ну что ты! Не собиралась я стрелять! Мне просто было любопытно. Ты же первый следователь в моей жизни. Посмотреть и потрогать настоящее оружие было бы жутко интересно.
– Тогда пользуйся случаем. Потрогай пока хотя бы пневматическое. Тебе понадобится хороший учитель. В этом смысле – ты в надёжных руках.
По выражению лица Мила догадалась, что он шутит. Палашов достал деньги и, подойдя к кассе, попросил у улыбающегося пожилого мужчины, наблюдавшего за ними с большим интересом, пятнадцать пулек. Шесть пневматических винтовок лежали на привязи на определённом расстоянии друг от друга.
– Выбирай, откуда будем стрелять.
Девушка подошла к одной из центральных винтовок и положила рядом сумку. Все они были чёрного цвета и с пластиковыми прикладами. Палашов вопросительно посмотрел на мужчину. Тот указал глазами на соседнюю с той, что выбрала Мила. Этот диалог взглядами означал, что у соседней винтовки не сбит прицел и попасть в цель из неё будет проще.
– Давай возьмём вот эту, – предложил он соседнюю и встал возле неё. Высыпал крошечные, с полусферическими наконечниками, пульки на упор.
Девушка шагнула в сторону жениха и тут же оказалась притянута к нему спиной за талию. Он собирался без объяснений показывать, что делать. Пусть сразу прочувствует на практике. Левая рука накрыла её даже в жару прохладную ручонку и подвела под середину винтовки.
– Ствол.
Правая проводила вторую руку на ближний расширенный плоский край.
– Приклад.
Он переломил винтовку в их руках. Она охнула от неожиданности. Освободил приклад от рук, удерживая за ствол на упоре.
– Зарядка. Закладывай пульку.
Мила выполнила приказ. Он вновь соединил их руки на прежнем месте и резко спрямил ствол. Девушка вздрогнула.
– Взведение.
Она повернула к нему голову насколько смогла и прошептала около плеча:
– Мне кажется, у нас получится, как с купанием первый раз.
Он прекрасно понял намёк. У него самого от её близости в голове клубился розовый туман. Но мужчина не собирался сдаваться. Прижался ещё теснее.
– Получится, – уверенно произнёс ей в макушку.
Они подняли увесистую винтовку на уровень плеча ближе к глазам. Ноги у них уже были расставлены, как положено: левая – вперёд, правая – опорная. Только мужские, в джинсах и кроссовках, окаймляли женские под платьем в бежевых туфельках. Приклад прислонился к её правому плечу.
– Удобно?
– Да. Только она тяжёлая.
– Да, ИЖ-38 немножко потяжелее кистей с карандашами.
Мила слегка толкнула его попкой.
– Больше так не делай, а то как бы не вышло, как с купанием первый раз.
Он старался сохранить серьёзность.
– Видишь прицел на стволе?
– Конечно.
– Тогда бери цель на мушку. В этом помочь не смогу, но ты и сама справишься. Когда прицелишься, жми на курок. Если вздумаешь целиться в движущихся уток, то стреляй на опережение, иначе промахнёшься.
Сильные руки Палашова твёрдо держали винтовку, но подчинялись малейшему Милиному движению. Она прицелилась в какую-то верхнюю неподвижную мишень, видимо, в самолётик, спустила курок, чуть вздрогнув, но не попала.
– Перезаряжай.
Мила сама переломила ствол. Женя поцеловал её в макушку и отступил, давая полную свободу действий.
Второй раз девушка снова промазала. Но перезаряжала уже очень уверенно. В третий выстрел она попала в движущуюся металлическую утку, отчего та повалилась на бок.
– Ты можешь опереться левым локтем. Так будет легче.
Мила тут же воспользовалась его советом. Она была удивительно послушна и внимательна, воспринимая развлекательное занятие чересчур серьёзно. Попав три из десяти, она положила винтовку и призналась, что устала.
– Теперь твоя очередь.
Палашов заступил на её место и быстро и ловко истратил оставшиеся пять пулек, расстреляв и самолётик, и мишку, и уток. Сражённый меткостью бывшего следователя мужчина из глубины павильона спросил:
– Сколько же, парень, ты их выпустил за свою жизнь?
– Порядочно.
– А вы, барышня, не стесняйтесь, выбирайте себе приз в этом ряду, – и мужчина провёл рукой вдоль мишек, заек, панд, осликов среднего размера.
Мила выбрала белого зайца.
– Напоминает мартовского кролика, – с улыбкой пояснила она и надела на плечо сумку.
– Берегите друг друга, молодые люди. Не часто такие пары встречаются.
– Спасибо! – почти хором ответила молодёжь.
И мужчина увлёк девушку в сторону, бережно придерживая за поясницу. Она вывела на просеку с трамвайными путями, и они пошли по дорожке вдоль рельсов.
– Ты неплохо справилась, графинечка. Такая серьёзная дамочка была с винтовкой в руках.
– Не хотелось ударить в грязь лицом. Да и дедушка так улыбался, боялась его подвести.
– Мне кажется, он вовсе не нашей стрельбой восхищался.
– Да уж тобой-то он был приятно удивлён.
– А, по-моему, ты его заворожила. Ты такая. Кирилл считает тебя колдуньей.
– Женя, нам дату назначат через месяц?
– Скорее всего.
– Давай выберем попозже, в сентябре, после Ванечкиной годовщины. Я не хочу, чтобы эти даты совпали или были слишком близки.
Он сжал крепче её руку.
– Я тебя понимаю. Согласен.
Мимо прогромыхал трамвай.
– Расскажи мне, как ты приехал, как устраивался в Москве? И особенно интересно, что в гитарном чехле в шкафу. Там что, правда, гитара?
– Ну точно не как в фильме «Отчаянный»62. Смотрела такой?