Верни моей душе крылья

Глава 03. Поединок.

Наконец они оказались на берегу Луры. Здесь река делала петлю и образовывала песчаную косу. Песок так плотно слежался, что даже копыта коней почти не оставляли следов. Тихо. Ни души. Плакучие ивы заслонили реку от любопытных полей, но, казалось, даже они отвернулись, не желая быть свидетелями задуманного молодым графом поединка.

Антуан соскочил с коня, ловко в считанные секунды привязал поводья к коряге и развернулся к Питу. Тот, оставаясь в седле, хмуро наблюдал за этой суетой. Широкие поля действительно превосходной черной шляпы с белоснежным богатым страусовым пером, оттеняли, но не заслоняли его лицо.

– Говоришь, ты хорош во владении шпагой? Так давай проверим. Я готов замарать руки, – едва ли не закричал Антуан.

Это предложение очень не понравилось Питу. Он усмехнулся, неторопливо сошёл с коня, неторопливо привязал его к другому концу той же коряги, неторопливо развернулся. Эта неторопливость начинала бесить Антуана. Он уже скинул плащ, шляпу, камзол, обнажил шпагу и нетерпеливо ожидал, когда же и его противник выйдет на исходную. Но Пит не спешил. Он подарил Антуану долгий печальный взгляд и направился к реке. Поняв, что вызов не принят, Антуан не выдержал:

– Бери шпагу! Шакал! Сейчас же бери!!!

Но Пит не ответил. Он присел у кромки воды, снял перчатку, опустил в воду руку и даже прикрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям. Всем своим видом Пит демонстрировал полное равнодушие к призывам Антуана, словно то был всего лишь щебет какой-то нервной птахи. Если брианец собирался таким образом окончательно доконать молодого Лагана, он выбрал правильную тактику, потому что Антуан в самом деле начал терять голову от возмущения. Он стремительно подошёл к врагу и рывком развернул того к себе, при этом Пит едва не опрокинулся в реку. Что ж, ему пришлось-таки выпрямиться и развернуться.

– Ты будешь со мой драться! Здесь и сейчас! – тут же зарычал ему в лицо Антуан.

Пит сощурился и ответил лишь через пару секунд:

– Антуан де Валеньи граф де Лаган желает драться с шакалом герцога Бетенгтона?

– Я желаю убить тебя!!!

– Поединок не по рангу, замечу я, – на тонких губах брианца мелькнула тень ухмылки, – Право, почему ты решил, что моя родословная достаточно грандиозна, чтобы ты мог вызвать меня на дуэль.

– Дуэль?! Много чести!

– Нет, не дуэль? Но ты заставляешь меня взяться за шпагу. Зачем же тогда?

– Не всякий поединок можно назвать дуэлью…Сражайся!

– Хочешь меня убить…

– Да!

– Нет! – сказал, как отрезал, Пит и снова предпринял попытку развернуться к реке.

И снова Антуан резко толкнул его в плечо:

– Ты будешь со мной сражаться, гад! Слышишь?! Будешь!!!

Что ж, Пит обратил-таки к Антуану долгий пронзительный взгляд, тяжело вздохнул и… наконец, взялся за шпагу. Несказанно обрадованный Антуан тут же сделал несколько шагов назад и встал в исходную позицию. Он рвался в бой, каждая частичка его существа жаждала битвы, и тем ужаснее было увидеть то, что сделал Пит. Он отстегнул от пояса шпагу и, так и не обнажив её, положил на песок. Выпрямился и замер.

И Антуана не выдержал, из его груди вырвался вопль отчаяния, так велики были его гнев и бессилие.

– Нет, парень, – всё так же жёстко произнёс Пит, – Тебе нужна не моя смерть, а… собственное покаяние.

– Покаяние?! Теперь моим духовником заделался?! Мерзавец!!! Я убью тебя!!! Слышишь?!! Зарежу как мерзкого шакала!

В ответ Пит лишь сокрушенно повёл головой:

– Хорошо, давай. Действуй! Я не мешаю, – и в подтверждение своих слов даже развёл руки чуть в стороны, показал открытые ладони.

Это было уже нечто совсем невообразимое. И Антуан заметался, словно тигр в клетке. Он честно, изо всех сил старался разжечь свою ярость до того состояния, чтобы перестать видеть безоружность противника. Но почему-то это никак не получалось.

– Ты до такой степени презираешь меня, что даже брезгуешь драться со мной?! – вдруг выпалил молодой граф.

В ответ Пит отрицательно повёл головой:

– Напротив… ты не поверишь, но я начинаю тебя уважать… Пойми же, наконец, парень, моя смерть не принесёт тебе облегчения. Убьёшь меня, герцог пришлёт Фила, или Рона… Не суть важно. Проблема не в герцоге, и уж тем более не во мне. Проблема в тебе. Признай же это, наконец, и освободись!

На, казалось, Антуан не слышал его, он и не заметил, когда покрылся потом. Стало трудно дышать. Снова мир в глазах стал двоиться и дрожать, так уж он выглядит через невыплаканные слёзы. Наконец, шпага опустилась, колени вдруг задрожали и… коснулись песка. Так, коленопреклонённым, Антуан и замер. Пит продолжал напряжённо вглядываться в его лицо несколько таких долгих минут, но так и не увидел, чтобы хоть одна слеза соскользнула с длинных ресниц молодого графа. Но боль, адская боль в этих синих глазах только нарастала.

И Пит дрогнул. Он подошёл ближе, даже опустился на одно колено, так оказался на уровне Антуана и тронул того за плечо. Взгляд Антуана прояснился. Теперь в нём не было ни гнева, ни ярости, только боль, адская боль.

– Что же ты делаешь, пацан?! – искренне ужаснулся Пит, – Ведь ты им брат! Ты брат Эжену и Жану! Значит и в тебе есть та же сила духа! Так прими же ситуацию такой, какова она есть! Ты это можешь!

Во взгляде Антуана отразилось непонимание:

– Что?.. Что я могу?!

– Принимать трудные решения.

Антуан болезненно усмехнулся и отрицательно повёл головой. Тогда Пит жёстче сжал плечо молодого графа и тем снова заставил того поднять глаза:

– Тогда, в Грандоне, ты принял вызов виконта де Крахтью, хоть и знал, что идешь в ловушку… Отправиться ночью в дюны…

– Тот ещё поступок, – горько усмехнулся Антуан, – Рядом был Генрих Рай, а с ним и все жандармы Грандона.

– Будь это так безопасно, как ты сейчас живописуешь, ты бы в итоге не оказался тяжело раненым. Ладно. Вспомним другое… Ты пришёл в замок Бетенгтон вместе с отцом и Раем. Это было очень смело!

– Или глупо?! В любом случае, это было решение отца. Я лишь сопровождал его.

– Я был там и видел, граф де Лаган не подталкивал тебя к тому, чтобы сразиться с Ламороу. То был твой и только твой благородный порыв защитить отца… Да-да, понимаю, сейчас ты скажешь, что поединка всё-таки не было, но я всё равно считаю, это был достойный поступок… Ладно, давай вернемся в Рунд, в тот день, когда герцог пленил тебя раненного. Ты вёл себя так спокойно…

– Да ты издеваешься?! – не поверил своим ушам Антуан, – Я же не узнал его!!! Искренне не узнал!!!

Пит легко согласился, даже кивнул:

– Хорошо. Сначала ты обознался, с каждым может случиться, но потом ты ведь разобрался, в чьём обществе оказался. И не дрогнул. Я видел.

– Ничего ты не видел! Это тот парень, посланец Рая, тогда всё мне объяснил… и я разозлился… Ты ничего не видел и не знаешь!!! – едва ли не закричал Антуан, а перед его мысленным взором нёсся вихрь болезненных рундских воспоминаний. – Я даже в подмётки не гожусь моим братьям. Вот простая правда. Я ничтожество! Полное ничтожество… – эти последние слова стали уже лишь горестным вздохом, казалось, что боевой запал Антуана, наконец, иссяк.

Пит встал на ноги и после минутной заминки произнёс:

– Ничтожество не стало бы так убиваться… Хорошо, начни с отца. Думаю, поговорить с ним тебе будет проще.

Антуану потребовалось время, чтобы понять эти слова, но согласиться с ними он не смог:

– Проще?! – снова вскипел молодой граф, сгоряча он даже вскочил на ноги, – Отец уже вынес свой приговор! Он виделся с бароном, он знает Рая, он… знает ВСЁ, и он не захотел меня видеть!

Пит сощурился, неопределённо повёл головой и всё-таки рискнул:

– А я вижу в этом для тебя добрый знак. Тебе дан шанс на… покаяние, а значит и на прощение!

– Прощение?! Ты бредишь?! – едва ли не взвыл Антуан.

Ему стало нестерпимо больно видеть Пита, а потому он отвернулся, рухнул на бревно и так замер. Пит мог ждать долго, он умел ждать, но сейчас он счёл это невозможным:

– У тебя есть духовник? Антуан! Ты слышишь меня?! У тебя есть духовник?

Антуан и правда не сразу его расслышал. Но всё-таки счёл возможным развернуться:

– Духовник? Ты о чём?

– Я о покаянии, – проявляя чудеса выдержки, терпеливо пояснил брианец, – Начни с духовника. Надо двигаться! Угробив себя в этих метаниях, ты принесёшь большое удовлетворение герцогу, только ему, к тому же он всё равно не откажет себе в удовольствии объяснить твоим родителям причину самоубийства их сына.

– Самоубийства?!

– Да, ты закончишь именно этим, если не начнёшь действовать, решать эту проблему!

Антуан тряхнул головой, встал, подарил Питу долгий тяжёлый взгляд, в котором было столько невысказанных вопросов, и едва слышно выдохнул:

– Действовать?..

И вдруг прямо над их головами раздалась звонкая трель какой-то притаившейся в ветвях ивы птахи. Так неожиданно, звуки из какой-то иной, призрачной реальности! Они заставили Антуана обратить взгляд к небу, и его мягкая лазурь отразилась в горьком море печали синих глаз молодого графа. Взлететь бы! Или… утонуть! Раствориться! Не быть… Безмерно тяжёлые веки юноши сомкнулись, так он и замер.

– Антуан? – Пит решился-таки нарушить затянувшееся молчание.

Молодой граф открыл влажные глаза, тяжело вздохнул и… наконец, направился к своему коню. Что ж, Пит поспешил к своему.

Какое-то время они ехали молча. Только на подступах к прилегающей к замку деревни Антуан нарушил молчание:

– Сделай одолжение. Этой ночью избавь нас от своего присутствия. Останься на ночлег в таверне "Красный мак". Сытный стол и чистую постель тебе здесь обеспечат.

Пит кивнул, чем очень удивил уже готового к отказу Антуана. Но радость юноши была недолгой.

– "Красный мак" хорошая таверна, но остановлюсь я там за твой счёт. Ты можешь отдать свои распоряжения прямо сейчас, так сказать, по пути.

Антуан никак не выразил своего отношения к этому заявлению брианца, и тот оставался в неведении до самого того момента, пока Антуан не остановил коня у порога названной таверны. На крыльцо тут же вышел хозяин. Судя по всему, о гостях того предупредили дети, уже какое-то время бежавшие впереди Антуана и Пита. Хозяин таверны, человек грузный, но подвижный, облачённый в белоснежный передник, поспешил снять с головы столь же белоснежный колпак и низко поклониться:

– Господин граф, вы окажете нам честь? Отужинаете у нас?!

– Благодарю за приглашение, но не в этот раз, папаша Жюс. Я оставлю у тебя гостя. Окажи ему приём, как умеешь, а счёт выставь на меня.

– Как вам будет угодно, господин, – снова поклонился папаша Жюс.

– Полный счёт, за всё время моего здесь пребывания, – вкрадчиво вставил слово вполне удовлетворённый Пит и уже сошёл с коня.

Брови Антуана удивленно приподнялись:

– Как давно вы появились здесь, господин де Ригори?

– Я провёл в этой таверне уже две ночи.

«Выходит, он приехал сюда одновременно со мной?!» – удивился Антуан, – «И всё это время таился, расспрашивал, вынюхивал?.. Как я умудрился не узнать об этом?! Ведь он же прямо сказал тогда, в Рунде…» Молодой граф сильно нахмурился.

– Очень надеюсь, что эта ночь будет для вас спокойнее, ведь вы нашли ответы на все свои вопросы, – и таким холодом вдруг повеяло от этих слов Антуана, что даже папаша Жюс это почувствовал и счёл необходимым чуть отступить в сторону, так сказать, убраться с линии огня. Пит тоже заметил эту скрытую угрозу, обратил к Антуану удивленный взгляд, а уже в следующий момент был вынужден поймать брошенный ему в руки кисет со звонкими монетами.

– Это не мой кошель, – заметил брианец.

– Зато деньги ваши, их возвращает вам Жак водовоз. Людям Лаганов не нужны ваши деньги, сударь.

И Антуан, словно тут же забыв о существовании Пита, тронул поводья и уже хотел удалиться, но вдруг папаша Жюс сорвался с места и загородил путь своим обширным животом:

– Ваше Сиятельство, смилуйтесь! За что вы меня наказываете?! Я всегда был рад служить вашей семье и делал это со всем усердием!..

– Наказываю? Почему ты так решил?

– Этот господин вам не друг! Как же мне принимать его? Только прикажите, я кликну ребят, и мы проводим его до самой границы ваших земель!

Антуан невольно бросил взгляд на Пита. Похоже, того эта ситуация начала потешать, да, не более, угрозы папаши Жюса возымели на него точно обратный эффект. Антуан с досадой кивнул и обратился к трактирщику:

– Друг мой, не бери это в голову. Господин де Ригори только моя проблема. Ты окажешь мне большую услугу, приняв его сегодня. Я уверен, за это мне не придётся краснеть.

– Да, конечно, Ваше Сиятельство, как скажете, – залепетал папаша Жюс, наконец, освобождая господину дорогу.

Антуан хотел было стегнуть коня, как вдруг передумал и резко развернулся к уже снова ставшему бесстрастным Питу:

– Я покину замок завтра на заре. Говорю это, чтобы вы, господин де Ригори, больше не утруждали себя визитами к моей матушке…

– Хорошо, тогда до встречи на заре, – равнодушно обронил Пит и скрылся в таверне.

Антуан нахмурился, кивнул папаше Жюсу и, наконец, стегнул коня.

Глава 04. Начало пути.

Антуан гнал коня рысью, не разбирая дороги. Вперёд, только вперёд. Этот сумасшедший бег длился уже час, и уже давно позади не было видно Пита…

Да, выехав из ворот замка Валеньи, Антуан специально задержался, чтобы убедиться, что Пит на посту, при полном параде ожидает его на перекрестке дорог. Значит этот соглядатай покинет Валеньи. Это главное. Но в планы Антуана не входило путешествовать в компании этого шантажиста, и потому он пустил коня прямо через поля. Мельком оглянувшись, юноша заметил замешательство Пита. Но всё-таки тот принял вызов, и бешеная скачка началась…

Уже в который раз убедившись в отсутствии Пита позади, Антуан, наконец, сбавил темп. Теперь можно было подумать и о том, куда же направиться. Он мучительно старался решить эту задачу всю прошедшую ночь, но решение ускользало.

Искать отца? Стоит ли?..

Предложение Пита, обратиться к духовнику, в первый момент позабавила Антуана. Но спустя время он всё-таки вернулся к этой мысли. Единственным священником, которому он мог бы попробовать открыться в такого рода исповеди был отец Дюран, человек неизменно сердечный и мудрый. Говорят, именно он венчал родителей Антуана, а потом крестил сына. Получается, что сыновей!? Значит, он относится к числу посвященных в семейную тайну Лаганов! Значит ему не придется объяснять, доказывать… Но его приход был у владений Гурье. Нет, это не проблема, до Гурье сравнительно недалеко! Но тут же припомнилось, что отец Дюран отправился в паломническую поездку по святым местам, и вряд ли успел вернуться.

Ни к какому иному священнику Антуан с этим пойти не мог.

А где сейчас Жан и Монсары, Анри и Марианна?! Этот ожидаемый вопрос всё-таки обжог сознание юноши. Со дня гибели Эжена прошло почти две недели, но Жан не появился в Валеньи! Не захотел встречаться с ним, с Антуаном?! Да, в такой мысли можно было бы найти новую дополнительную тему для самоистязания, но Антуан вовремя остановился. В этот момент перед его внутренним взором вдруг возникло печальное лицо Пита.

Пита?! Да, похоже, этот странный человек совершил невозможное, он вернул Антуану желание жить, действовать. Осознание этого простого факта пришло не сразу, может быть, только ночью, но оно пришло. На заре замок Валеньи покидал совершенно не спавший, но тем не менее бодрый человек, и только это позволило графине отпустить сына. Она различила в его глазах надежду, сама себя убедила в том, что всё начало налаживаться. Ещё больше её ободрило известие о том, что Антуан собрался путешествовать вместе с кавалером де Ригори, который почему-то предпочёл остаться на ночь в деревне… Точнее объяснение такого странного поведения де Ригори Антуан изобрёл ещё вечером, мол гость очень смутился своей навязчивости, но просил с почтением кланяться в ноги хозяйке замка…

Уже в который раз Антуан с изумлением задал себе вопрос, почему мама прониклась такой симпатией к Питу?! Почему так легко поддалась его чарам? Как ловок этот негодяй! Но тут же Антуан осёк сам себя. Бывало ли когда-нибудь, чтобы мама ошибалась в людях?! У неё и отца был редкий дар видеть души людей, их суть. Нет, они никогда прежде не ошибались. Но, с другой стороны, всё случается в первый раз! А если всё-таки нет, если Пит в самом деле не враг?! Но друг ли?! Может ли быть другом человек, сознательно служащий герцогу верой и правдой?!

Антуан снова выехал к Луре и снова пересёк её по мосту. Да, через эту реку люди построили много мостов… Похоже, конь несёт его в Орланд. Что ж, почему нет? Хоть какая-то определённость.

Итак, почему Жан не появился в Валеньи? Тому может быть масса причин. Во-первых, у него на руках раненный Анри, да и сам он изрядно помят… При воспоминании о порке Жана, которую герцог Бетенгтон учинил накануне гибели Эжена, Антуана снова прошиб озноб. Снова перед внутренним взором возник распятый брат, торсом оголён, в глазах горит такой испепеляющий гнев… Антуан тряхнул головой. Да, если искать покаяния, то начинать надо именно с этого человека, с Жана! Но где он сейчас?!! Что если герцог всё-таки напал на его след?!! От такой мысли в глазах Антуана тут же потемнело, и он остановился. Нужен Пит!

Брианца видно не было. От ужасной досады на себя Антуан даже прокусил губу. Не слишком ли ретиво он убегал от своего соглядатая?! Где его теперь искать?! Молодой граф достал из дорожной сумы бутыль с вином и сделал несколько глотков. "Сколько же дури в твоей голове, друг!!!" – пожурил он сам себя, – "Лечится ли это?!"

А тем временем солнце только-только поднялось над верхушками деревьев, обещая ещё один ясный свежий день. «Пит! Где ты?!» – мысленно взмолился Антуан, и тот словно услышал этот зов. Да, несомненно, на холме на том берегу показался именно Пит. Как можно не узнать эту замечательную чёрную шляпу с белым пером?!

Праиэр приблизился к Антуану минут через пятнадцать. На его улыбающемся, или, возможно, ухмыляющемся, лице читался вопрос, он даже потрудился его задать:

– Ты соскучился?!

Антуан нахмурился, эта фамильярность не могла его не задеть, но почему-то всё-таки не задела. Может быть, он уже начал свыкаться с Питом таким, каким он был. Впрочем, какой он, это ещё предстоит выяснить. Выждав длинную паузу, тем пресекая этот игривый тон, Антуан задал так встревоживший его вопрос:

– Что тебе известно о Жане? Герцог в Рунде его не поймал, но, может быть, после того?!… Ты что-нибудь знаешь?!

Пит, став совершенно серьезным, сощурился, ответил не сразу:

– Так ты это вдруг о брате вспомнил? Что так?!

Антуан против воли ощетинился:

– Просто ответь!

– Ты первый, – вдруг встал в позу Пит.

И Антуан вскипел. Как быть с этим человеком?! Отчаянный взгляд снова упал на шпагу Пита, тот понял ход мыслей молодого графа и усмехнулся:

– Это мы уже выяснили, я с тобой драться не стану. Итак, тебе взбрело в голову, что я помогу тебе найти Жана? С какой стати мне это делать?

– А с какой стати ты вчера вёл со мной эти душеспасительные речи?!

– А почему нет?! Это… забавно, – и Пит действительно рассмеялся, только как-то горько.

– Забавно?!! – Антуан едва ли не задохнулся от возмущения. Но Пит смеялся так просто, искренне, что запал Антуана как-то сам собой развеялся. Он печально кивнул, – Значит, тебе забавно… Тогда позабавься ещё… Помоги мне найти Жана. Он… должен найти дорогу домой!

Пит перестал смеяться, взгляд его стал невыразимо печальным:

– Это верно. Но в этом я тебе не помощник.

– Отказываешься?!

– Ты в себе?! – вдруг вскипел Пит, – Ты понимаешь, у кого просишь помощи?! Я праиэр герцога Бетенгтона! Знаешь, какая у меня задача? Служить интересам герцога! А он находит особое удовольствие в том, чтобы… не пускать вас с Жаном домой!

Пит перевёл дыхание и продолжил уже спокойнее:

– Могу только сказать… что герцог разослал гонцов во все места, в каких, по его мнению, могут появиться Жан и Монсары, это прежде всего ваши родовые замки…

– Ты хочешь сказать, что в Валеньи приехал не один?! – мысль, что там позади остался кто-то ещё из шакалов герцога, человек, который может нарушить покой графини де Лаган, эта мысль прожгла сознание Антуана.

Пит понял его и смягчился:

– Сейчас в Валеньи никого из людей герцога нет, ведь там был я. Но скоро и правда кто-нибудь появится, раз уж ты решил покинуть эти места…

– Как герцогу знать?!

– Из моих донесений, конечно. Я пишу ему каждый день, веду твой личный дневник.

– Пишешь?! Каждый день?!

Пит не счёл необходимым что-то ещё здесь добавлять. Возмущенный Антуан с трудом перевёл дыхание:

– И что ты написал вчера?

– Всё как есть.

– Конкретнее.

Пит как-то сокрушённо повёл головой, но всё-таки ответил:

– Написал, что ты по-прежнему держишь свою мать в неведении относительно Рундских событий, что ты пылаешь желанием убить меня, но воспитание мешает тебе это сделать, и что я, наконец-то, поступил к тебе на содержание. Урожайный получился день.

Говоря это, Пит оставался совершенно бесстрастным. А Антуан удивил себя, обнаружив сколь спокойно он воспринял этот отчёт. Сейчас его занимало другое:

– Значит о моём отъезде из Валеньи ты напишешь сегодня…

– Я вчера написал о твоём намерении уехать. Так что сегодня лишь подтвержу это и, возможно, уточню маршрут.

Теперь Антуану стало противно видеть этого человека, человека, который ежеминутно превращается из врага в друга и обратно.

– Если в результате всего этого в Валеньи появится какой-нибудь менее… деликатный пёс герцога, и осмелится приблизиться к моей маме…

– Ей ничто не грозит! – несколько поспешно заявил Пит, словно это касалось и его лично, потом чуть перевёл дыхание и снова заговорил совершенно бесцветно, – Герцог воюет прежде всего с твоим отцом. К графине он обратится только в финале этой драмы.

– Драмы?!

– Герцог ощущает себя постановщиком драмы, никак не меньше. А как ты склонен называть произошедшее в Рунде?.. Надо сказать, пока ты хорошо справляешься с отведённой тебе ролью.

Антуана словно холодной водой окатило. Да, в присутствии Пита могло быть трудно дышать.

– Значит, ты ощущаешь себя кукловодом, верно?! Реализуешь сценарий, который пишет твой хозяин?!

– Да, я следую его приказам. Сколько ещё необходимо это повторять?! – вдруг вспылил Пит.

Антуан поймал его на этом, и в сердце затеплилась надежда:

– Ты человек редкого образования и воспитания, способный мыслить самостоятельно, способный понимать людей и… сочувствовать им. Как ты можешь "просто следовать приказам герцога"?! Приказам, с которыми, я вижу, ты не согласен! Это невозможно!!!

Лицо Пита замерло, взгляд стал невыразимо тяжёлым, губы сжались. Вот такого Пита Антуан точно помнил, таким он знал его в Рунде. Да, пожалуй, только таким. Эта перемена поразила его больше, чем все колкости, которые Пил позволял себе прежде. Брианец словно окаменел, застыл, и, похоже, мог оставаться неподвижным сколь угодно долго.

Антуана прошиб озноб. Продолжать разговор с такой мумией невозможно, да и нет никакой надобности. Единственное, в чём сейчас нуждался Антуан, это в тишине, надо было ещё раз всё обдумать. Он стегнул коня и продолжил путь к Орланду. И Пит, превратившись в безмолвную тень, теперь был рядом.

Подъезжая к Орланду, Антуан уже имел краткий план: избавиться от Пита и отправиться в Рунд, постараться выйти на след Жана. Значит первое, это избавиться от Пита. Да, только так! Искать Жана, водя за собой этого доносчика, немыслимо. Как это сделать? Просто.

Антуан оставил коня на постоялом дворе прямо у южных городских ворот и направился к центру города пешком. Пит, всё также бесстрастно повторяя все его действия, не отставал. Их прогулка по извилистым улицам длилась минут десять и завершилась у дверей маленького опрятного кабачка. Антуан зашёл туда как к себе домой, и встретили его там соответствующе. Подбежавший к нему прислужник расплылся в счастливой улыбке и, постоянно кланяясь, проводил их в уютный уголок у окна. Стоявший там стол был занят, но прислужник нашёл, что сказать расположившимся там посетителям, и уже через минуту стол был застелен новой скатертью.

– Располагайтесь, господин граф, – снова начал кланяться прислужник, – Всё как вы любите! Вино сейчас подадут. Не соблаговолите ли индейку под маринадом и пшеничную лепёшку?

– Благодарю, Жюль! – Антуан приветливо улыбнулся прислужнику, – С большим удовольствием! Накрывай на двоих! Я плачу за этого господина, – и Антуан кивнул в сторону Пита.

– Сию минуту!

Антуан опустился на добротный стул, его плащ и шляпа чуть раньше стараниями другого прислужника отправились на специальные крюки, украсив собой каменную стену в паре шагов левее от стола. Пит опустился на стул напротив. В глазах его угадывалось недоумение:

– Не перестаю удивляться тебе, Антуан. Впечатление, что ты знаешь по именам всех не только в Валеньи, но вот и в Орланде?!

Антуан с минуту с нескрываемым интересом разглядывал "оттаявшего" Пита и отвечать так и не стал. Но Пита это не смутило, он по-хозяйски осмотрелся, расправил плечи и даже изобразил нечто похожее на улыбку:

– Здесь уютно. Думается, и кормят хорошо. Значит платишь ты. Герцог будет доволен.

– Я рад, что доволен Ты, – усмехнулся Антуан, – здесь и правда хорошая кухня. Наслаждайся, я скоро.

С тем Антуан поднялся из-за стола и спокойно направился к появившемуся только что хозяину заведения. Пит отметил про себя, что Антуан не тронул ни плащ, ни шляпу, и решил расслабиться, тем более что услужливая служанка уже принесла кувшин с вином и только что испечённую лепёшку.

Тем временем Антуан скрылся в каком-то закутке под лестницей, а хозяин кабака последовал за ним. Молодой граф вернулся ко столу только минут через десять.

– И что там?! – поинтересовался Пит.

– Уборная, – усмехнулся Антуан.

– А кабачник тебе там зачем понадобился?

– Ты полагаешь герцогу будет интересно, с кем я хожу в уборную? – изумился Антуан.

– Мои отчеты не настолько детальны, – сощурился Пит.

Больше за обедом не было проронено ни слова. Молодые люди ели молча, ни на миг не переставая приглядываться друг к другу. Уже всё было съедено и выпито. К концу обеда Пит начал ощущать огромное желание прилечь. Поначалу он не придал этому значения, решив, что это всего лишь сказывается влияние приятной обстановки и сытной трапезы. Но когда он вдруг осознал, что Антуан уже с минуту смотрит на него с каким-то особым интересом, в душу брианца закралось беспокойство. Слишком сильно клонит в сон! Слишком! Снотворное! Это открытие на какой-то миг прояснило сознание Пита, но Антуан взял его за руку и тем пресёк порыв встать:

– Сиди уж, на ногах тебе сейчас не устоять. Дальше я поеду один.

Пит попытался что-то ответить, но язык уже не слушался его. Голова клонилась к столу. Последнее, что видел засыпающий за столом праиэр, это Антуан, снявший с крюка замечательную шляпу Пита. В следующий миг эта шляпа накрыла голову своего хозяина, и мир для него перестал существовать.