Добрые сказки для взрослых людей

Но вот и ратуша.

По прислоненной к боку соседнего дома лестнице Элина и Тень поднялись к окну, и девочка увидела…

Среди механизма часов, огромных шестеренок и заржавевших от времени балок сидел еще не старый, но уже с седыми, перетянутыми черной лентой волосами ниже плеч, господин с мудрым и добрым лицом. Он был одет в черный плащ и черные штаны, и сосредоточенно перебирал самое сердце часового механизма, шляпа его лежала неподалеку, бросая в свете факелов на стену длинную вытянутую тень от пушистого пера. Мальчик-подмастерье раскладывал на полу какие-то замысловатые металлические детальки, топча коротенькую тень у себя под ногами. Гигантская шестеренка часов, замершая и забывшая про время, откидывала зазубренную гигантскую тень, не умещавшуюся в тесной ратуше.

Часовых дел мастер выпрямился и подошел к подмастерью.

– Смотри, – прошептала Элина, – у него нет тени!

Тень осторожно выглянула из-за плеча девочки и от радости так резко рванула к окну, что едва не опрокинула лестницу.

– Наконец-то! Наконец-то я тебя нашла! – крикнула Тень и ввалилась в ратушу бесформенной черной тряпкой.

Часовщик вздрогнул и спрятался за шестеренку.

– Я же просил никого сюда не впускать! – закричал он, выглядывая из-за зубца.

– Это же я, твоя Тень, – грустно сказала Тень и приблизилась.

Элина перелезла через подоконник и села рядом с подмастерьем, а напротив них, глядя друг на друга, молча стояли часовых дел мастер и потерянная двенадцать лет назад Тень.

На ежегодный Весенний Бал в губернаторском доме собрались почти все жители Города. Был здесь и часовых дел мастер. Он расспрашивал знакомых о новостях, танцевал, и все дивились, что наконец-то он вышел из дома.

А через месяц после бала мастер приехал с визитом к господину губернатору и подарил Элине напольные часы в виде ратуши, на крыше которой стояли маленькие силуэты девочки и кого-то, кто был очень похож на него самого.

Вы можете ежедневно видеть его на рыночной площади, теперь он сам продает свои творения, ведь ему больше не нужно бояться, что кто-то может заметить отсутствие тени за его спиной и станет задавать вопросы.

А если попросите, он с удовольствием расскажет о том, как одной темной ночью бесстрашная девочка, сама того не ведая, помогла ему снова стать единым целым с собственной Тенью.

О следах на снегу

Когда в Городе выпадает первый снег, и легкий мороз впервые заглядывает в окна, на дорогах всегда появляются маленькие следы, как будто кто-то мелкий и проворный спешил ночью по своим делам.

Часто эти следы сразу же засыпает снегом, но иногда еще долго то там, то тут можно найти отпечаток ноги размером с ваш мизинчик.

Никто не знает, кто этот таинственный человечек, который не пропустил еще ни одного первого снега и зачем он год за годом посещает наш Город. Лишь дети порой гадают, у кого же может быть такая крошечная ножка, по сравнению с которой нога самого маленького ребенка кажется гигантской.

А вот, кстати, и он, торопливыми шажками бегущий по первой поземке. На нем нежно-голубой камзол, его длинные косматые седые волосы развеваются на ветру, а аккуратные башмачки с пряжками оставляют те самые частые следы. Ростом он чуть-чуть не достанет до вашего колена, а в руках держит целую связку хлопушек.

Седой господин далеко не красавец, у него слишком длинный нос, а подбородок украшен огромной бородавкой, но пусть вас не обманывает его внешность – нет в мире старика добрее, чем Мастер Первого Снега.

Мастер Первого Снега приходит обычно ночью, когда весь город спит. Тихонько он переходит через старый изогнутый мостик, и речка тут же подергивается тоненьким прозрачным льдом, и пусть лед, непрочный и хрупкий, растает с первым лучом неяркого ноябрьского солнца – Мастер Первого Снега возвестил Городу о скором приходе зимы.

Осенние ночи коротки, а работы у старика много.

Нужно пробежать по всем улицам и взорвать на каждой хлопушку, чтобы улицу припорошило мелкими снежными крупинками, а после взобраться на самую высокую крышу и там бабахнуть хлопушку побольше, украсив красные черепицы белыми узорами. А еще ведь есть деревья, и сточные трубы, и сторожевая будка у моста, и лавочки, и подъезды, и стоящие у парадного входа губернаторского дома кареты, провода и ведро у колодца, памятник старому губернатору и длинная лестница в городском саду.

Всю ночь старается быстрый как ветер Мастер Первого Снега, и если какой-нибудь любопытный выглянет в полночь в окно, то он может увидеть только мелькающие то тут, то там седые пряди его волос, да и то, только если очень приглядится.

Он очень старателен и очень аккуратен, ведь за сотни лет ни разу не заболел и ни разу не забыл о том, что именно сегодня нужно посетить Город.

Утром вы откроете ставни и увидите, что Город за ночь преобразился. Там, где вчера были грязь и лужи, лежит невесомый ковер из снежинок, а в воздухе разлит аромат приближающейся зимы; деревья украшены серебристой пеленой, и откуда-то справа плывет запах горячего хлеба из лавки пекаря.

А Мастер Первого Снега в это время сидит на самом высоком шпиле в Городе и ждет, когда вы выйдете на улицу. И стоит вам сделать первый шаг из теплого дома в этот ослепительно праздничный день, как он взрывает свою последнюю, самую любимую и самую огромную хлопушку, и в снег падают миллионы тысяч разноцветных искорок-огоньков.

Город начинает наполняться людьми, а Мастер, смеясь, спускается вниз и уходит, чтобы вернуться на следующий год. Если вы когда-нибудь окажетесь на улице в ночь первого снега, присмотритесь внимательно – быть может, вам повезет, и вы увидите, как Мастер Первого Снега, озорно улыбнувшись и подмигнув вам, выдернет дно очередной хлопушки.

О волшебном листе и исполнении желаний

Ранним утром крыши Города красивы как никогда.

А чай особенно вкусен, если пить его на рассвете, свесив ноги вниз и глядя на то, как встает из-за пушистых облаков солнце.

А впереди – долгий день в университете, и денег нет, и из маленькой мансарды под самой крышей того и гляди выгонит хозяин, потому что нечем платить.

И идти некуда.

Не за тем уходил из своего обедневшего края и брел сутками за проезжающими мимо обозами в Город, не за тем все детство и отрочество убирал дом священника в обмен на право учиться по его книгам, не для того поступал и поступил в Университет, чтобы сейчас вот так вот на середине бросить все и вернуться в холодную комнату родительского дома, без надежды, без будущего, ни с чем.

Чай особенно вкусен, если пить его на рассвете на крыше, но это последний чай, а на столе почти догорела последняя свеча.

Эрик встал, бережно вымыл кружку, взял книги и вышел из дома.

Вопреки здравому смыслу он решил не ходить сегодня в Университет – зачем, если самое большое через неделю ему все равно придется уехать отсюда? Уж лучше прогуляться напоследок погожим деньком по успевшему стать родным Городу.

Проспект еще только наполнялся людьми, а он брел по направлению к громаде старинного собора, и голову его посещали невеселые мысли.

«Что толку в моей жизни? – думалось ему, – у меня нет денег, нет будущего, нет судьбы и нет никого, кто мог бы мне помочь».

Город просыпался.

Растворяли свои двери лавочки, шелестели деревья на бульваре, в окне, освободившемся от ночных ставен, Эрик поймал свое отражение – молодой, с красивыми чертами мужественного лица он был бы похож на принца крови, если бы не потрепанная одежда и какая-то затаенная тоска в глазах.

Дворник вышел на улицу со своей извечной спутницей-метлой и начал сгонять осенние листья в кучу, чтобы потом сжечь; играющий ветер мешал ему и ворошил листву, устраивая на земле импровизированные золотые шуршащие водовороты.

Сегодня Эрику было уже почти все равно, безысходность собственного положения занимала все мысли и он не замечал ничего вокруг.

А меж тем в Город пришла Осень. Прохладный воздух шевелил ставшие по-особенному тонкими на фоне полупрозрачного осеннего неба голые ветви, играл с волосами случайных прохожих и последними цветами на клумбах. Солнце золотило стены и улыбки людей отражались от оставшихся от ночного дождя луж, разбиваясь о звенящую синеву неба.

Эрик брел все дальше и дальше от центральных площадей, и с каждым шагом настроение у него было все хуже и хуже.

– Ну почему бывает так, что одним – все, а другие даже не могут позволить себе купить писчую бумагу? – рассуждал он вслух, – взять к примеру Ганса. Ведь бестолковее его только осел на ярмарке, да и то далеко не факт. Однако же Ганс без проблем закончит Университет и станет уважаемым человеком, врачом, хотя в медицине не смыслит совершенно ничего. А все почему? Потому что отец его держит самый богатый трактир нашего города, в котором оставляют дукаты все, от последнего нищего до господина губернатора.

– Не стоит завидовать Гансу, – произнес внезапно чей-то голос слева.

Эрик вздрогнул и обернулся – улица была пуста.

– Наверное, почудилось, – пробормотал он.

– Да нет же, я здесь, – голос раздался совсем рядом, и Эрик непроизвольно посмотрел себе под ноги. Около него вился, гонимый ветром, огромного размера красно-желтый лист непонятного дерева.

– Это ты говоришь со мной? – он все никак не мог поверить своим глазам, – неужели осенний лист может вот так запросто говорить?

– Может, если это такой лист, как я, – ветер порывом отнес лист довольно далеко от юноши, и Эрик рванул следом, поднял его и рассмотрел получше.

Лист был довольно большим, с три, а может, и четыре руки взрослого человека, с ярко-красными прожилками в центре, расходящимися по бокам; формой он больше всего напоминал лист клена, если конечно кленовый лист был бы таким огромным и мог бы иметь всего две верхушки вместо четырех.

– Ничего себе, – только и мог промолвить Эрик.

Разглядывая лист, он думал, что сошел с ума. Такая удача – волшебный листок, да такое только в сказках и бывает, только там простым людям вдруг с неба выпадает возможность все изменить, просто так, ничего не отдавая взамен.

– Дерево желаний скрыто от людей, – словно прочел его мысли странный знакомый и будто засветился изнутри мягким красноватым светом, – в старину люди часто искали это дерево, ведь каждый из нас, из волшебных листьев способен исполнить любую человеческую прихоть. Но у людей странные желания – они хотят денег, власти, их глаза застилает жадность и злость, зависть и жестокость, как только человек подходит к нашему дереву, он словно преображается, и легко превращается без всякого волшебства в самое настоящее чудовище. Поэтому наше дерево надежно укрыли боги, дабы никто не нашел его.

– А как же ты оказался в нашем городе? – спросил Эрик.

– Меня принес ветер, ведь ветер гуляет там, где ему захочется и слышит все, о чем говорят вокруг, слышит даже то, что не предназначено ни для чьих ушей. Вот вчера ветер слышал тебя, когда ты сидел вечером на крыше и смотрел на звезды. О чем ты говорил с небом?

Эрику на мгновение стало стыдно.

– О том, как несправедлив мир, о том, как я хотел бы учиться, но у меня больше нет денег даже на мою маленькую каморку и о том, что мне никогда в жизни не везло, в отличии от моих собратьев-студентов.

– Ты не справедлив к своей жизни, – строго сказал ему лист, – и даже не представляешь, насколько тебе повезло и как много на самом деле у тебя есть. Ну да не мне, листу-одногодке, спорить с вечным и мудрым ветром, который видел на своем веку сотни таких, как я и тысячи таких, как ты. Ветер решил помочь тебе, да и я не против исполнить твое желание, ведь это безумно грустно – рождаться волшебником и не мочь реализовать свое призвание. Но у тебя есть только одно желание, слышишь? Одно-единственное.

– Одно-единственное, – эхом повторил Эрик и, бережно свернув лист, положил его под шляпу.

Обратно он шел в еще большей задумчивости. Можно пожелать денег – но рано или поздно они кончатся, можно пожелать дом в Городе, но его не на что будет содержать, можно пожелать себе хотя бы обед, уж очень хочется есть, но ведь желание только одно.

Вернувшись в город, Эрик хотел было пойти домой, но какое-то странное чувство будто толкнуло его на одну из центральных улиц города.

Он вглядывался в лица людей, идущих мимо, долго бесцельно бродил по улочкам и даже не остановился послушать оркестр, игравший у парка, чего не случалось с ним очень и очень давно.

Незаметно стемнело, уставший, голодный и терзаемый сомнениями о своем желании, Эрик вернулся домой, с грустью посмотрел на то, что осталось от его последней свечи и открыл окно.

Веселый ветер ворвался в маленькую комнатку, сдул со стола исписанные бумаги, а он снова вышел на крышу, хотя уже и без кружки с чаем. Но это не мешало ему любоваться вечерним Городом и загорающимися на небе звездами.

Вдруг его внимание привлек какой-то короткий звук, доносившийся с периодичностью из ближнего переулка. Эрик вслушался – больше всего это походило на плач, безысходный и безнадежный.

Он вернулся домой, закрыл ставни, но странный звук не выходил у него из головы, заставляя забыть даже утреннее событие. Он спустился на улицу и пошел в переулок, из которого, как ему казалось, раздавался плач.

Слух его не подвел. В окошке на первом этаже горел свет, и было видно, как какая-то фигура беспокойно ходит туда-сюда, и хотя плача больше не было слышно, Эрик не сомневался, что звук шел именно отсюда.

Он некоторое время сомневался – стоит ли стучать? Да и что он скажет тому, кто не может найти себе места, если он сам не в состоянии ни распорядиться в прямом смысле упавшей с неба удачей, ни решить свои многочисленные проблемы? Но в конце концов он все же поднял тяжелое кованное кольцо и с силой стукнул в дверь.

Открыли сразу же. На пороге стоял юноша, немного старше его самого.

– Кто вы?

Эрик не знал, что ответить на этот вопрос, и поэтому на одном дыхании вымолвил:

– Я просто услышал, что здесь кому-то плохо. Может, я смогу помочь?

– Чем? – грустно ответил юноша и поднял на него взгляд, полный отчаяния, – чем ты можешь мне помочь, если мой отец умирает, и я ничего, ничего не могу поделать? Ни один врач не может вылечить его, ни один священник, ни одна ведьма не берется прогнать недуг, а ведь если его не станет, я останусь совсем один в целом свете.

Юноша посторонился, чтобы Эрик мог войти. Он оказался в богатом доме, поднялся вслед за юношей по лестнице и увидел не старого еще мужчину, который без сознания лежал на постели и прерывисто дышал.

– Ты уже звал докторов из Университета? – спросил Эрик.

– Звал в первую очередь. От этой болезни нет лекарства.

Эрик почувствовал себя неловко. Думал, что у него все так плохо, а ведь есть люди, которым в разы хуже, нежели ему.

И вдруг его озарило. Он выбежал на улицу, едва успев крикнуть юноше: «Не закрывай дверь!» и бегом побежал к себе в мансарду. Взлетев по лестнице, он схватил шляпу с листом и побежал обратно.

Озадаченный юноша все еще стоял возле двери, когда Эрик влетел обратно и со словами: «На, это тебе, оно исполнит любое твое желание» протянул ему шляпу. В шляпе юноша увидел странный лист, слишком яркий и слишком большой.

– Ты надо мной смеешься? – его глаза сузились в щелку, – очень здорово насмехаться над чужим горем.

– Да нет же, – запыхавшийся Эрик едва мог связно говорить, – просто мне сегодня повезло. Кто-то свыше услышал, как я говорил сам с собой и решил сделать мне подарок – лист, исполняющий желания. У меня много забот и даже бед, но все они ничто по сравнению с твоим горем. Возьми его и спасай отца.

– Ты хочешь отдать меня? – раздался в комнате чей-то удивленный голос, больше похожий на шелест, – но ведь второго шанса не будет и твоё собственное желание никогда не исполнится.

– Это лист, – пояснил Эрик удивленному юноше, – он тоже умеет разговаривать. И я действительно хочу отдать его тебе.

Юноша взял лист и выдохнул:

– Я хочу, чтобы мой отец был здоров и прожил еще долгие годы.

Комната на несколько минут наполнилась запахами и звуками осеннего леса, потом все стихло, лист рассыпался в пыль – и человек на постели задышал ровно и спокойно.

Они сидели вдвоем на крыше около окна в мансарду Эрика.

Чай особенно вкусен, если пить его на рассвете, с другом, глядя на то, как тают в предрассветной дымке звезды.

А как же учеба и прочее, спросите вы? Я могу вам сказать, что Эрик успешно доучился и стал одним из лучших врачей, которых я когда-либо знал, но это уже совсем другая история.

О старом заброшенном доме

В затерянной деревне, недалеко от Города, стоят живописные развалины.

Старинный, некогда богатый дом, два флигеля которого стоят под углом, а между ними – огромный каменный балкон с мраморными столбами, потускневшими от времени, но все еще красивыми.

Дом стоит разрушенным уже много десятков лет; вода, ветер и зимние холода сделали свое дело. Еще дед моего деда рассказывал, что никто из ныне живущих не помнит тех времен, когда в этих стенах кипела жизнь.

Некогда яркие стены поблекли, а кирпич, не сдававшийся времени в плен, все же рассыпался, понемногу возвращаясь в землю, породившую его, и в конце концов остались стоять лишь часть стены от одного флигеля, половина другого, покосившаяся от времени и выбеленная ветрами да балкон.

Дикий плющ облюбовал мелкие трещины и оплел собой все, что осталось от некогда богатого и знатного рода, канувшего в небытие.

В бытность мою в этой деревеньке я долго собирал обрывки легенд и слухов, что ходили вокруг этих развалин, пока однажды не попал в городскую библиотеку, где и нашел древний, полустертый свиток, написанный последним из тех, кто жил в этом доме. Я провел не один вечер, пытаясь разобрать неровный почерк и устаревшие слова, покуда моему взору не открылась эта старая и страшная история.

Были дни, когда этот дом знавал совершенно иные времена. Тогда крышу его венчала нарядная черепица, из окон развевались по ветру тонкие гипюровые занавески, а плющ, аккуратный и ухоженный заботливыми руками хозяев, обвивал крыльцо бархатной зеленой волной. Под навесом на улице стояли очаг и несколько плетеных стульев, небольшие керосиновые лампы прятались в траве перед крыльцом и зажигались с первыми звездами, мерцая всю ночь и придавая дому особенный уют.

В этом доме жил княжеский род, уходивший своими корнями в глубокую древность. По вечерам тут часто давали приемы и балы, а днем можно было видеть, как дочь князя ухаживала в саду за цветником или просто гуляла между вековыми деревьями.

А еще в Городе жил волшебник.

Боковая башня, стоявшая на окраине города, служила ему обсерваторией и по ночам можно было видеть, как из ее окна устремлялся в небо огромный телескоп, медленно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

Немножко колдун, немножко астроном, немножко ученый, он посвятил свою жизнь изучению звездного неба. Волшебник был нелюдим, это вообще отличительная черта всех волшебников, которых я знаю; но он не был злым, просто многочасовые чтения старинных магических книг и научные опыты требовали много времени, а у волшебников в сутках столько же часов, сколько и у обычных людей.

Примерно раз в неделю волшебник позволял себе отдохнуть, и тогда его можно было видеть в городе, недалеко от центральной площади, в маленьком ресторанчике на углу, где он любил встречаться со своим другом-врачом, или на крыльце его собственного дома, в кресле-качалке, за неспешным курением трубки.

Вообще волшебники – довольно рассеянный народ. Они могут запросто не посмотреть по сторонам, переходя дорогу, или же позабыть где-то какую-нибудь незначительную вещицу, например, зонтик.

Но волшебники – тоже люди, и порой они теряют вещи, которые терять нельзя.

Одним теплым летним вечером наш волшебник решил устроить себе выходной. Он сменил рабочий халат на парадный костюм, начистил пряжки на туфлях, взял с собой трость и отправился на встречу к своему другу. Но на беду на половине дороги одна пряжка на его туфле запачкалась, и он присел на большой камень, достал из кармана тряпочку, дабы почистить пряжку, а потом пошел себе дальше, совершенно позабыв про трость, которая так и осталась стоять возле придорожного камня.

И надо же было такому случиться, что княжеский сын Алларо аккурат в это время тоже решил поехать в Город, и, проезжая мимо камня, заметил одинокую, явно кем-то позабытую трость, красиво блестевшую в лучах закатного солнца.

А трость у волшебника была очень красивая. Черного дерева, с серебряным набалдашником в форме головы дракона, вытянутые рога которого образовывали рукоятку, она прямо-таки притягивала к себе взгляд. Юноша огляделся по сторонам, но владельца трости нигде не было видно, и он решил забрать ее себе.

Как только он почувствовал дерево в своей руке, ему сразу же расхотелось куда-либо ехать, он ощутил огромное желание рассматривать старое дерево, изучить все детали дракона, и, развернув коня, Алларо отправился обратно в усадьбу.

Весь вечер и всю ночь он любовался своей находкой, отказался спускаться к ужину и почти не спал. Трость, словно магнит, притягивала его взгляд, она казалась ему совершенной, идеальной, уникальной. Он никому не рассказал о ней, опасаясь, что отец может захотеть найти ее хозяина и лишить его такого сокровища, и даже своей сестре, которой с самого детства поверял все тайны и секреты, не обмолвился ни словом.

На следующий день, сказав всем, что отправляется на охоту, Алларо уехал далеко в лес, там достал завернутую в ружейный чехол трость и снова, уже в который раз, провел по ручке ладонью.

– Какая чудная, какая прекрасная вещь, – вполголоса промолвил он и еще раз дотронулся до драконьих рогов. И тут в трости что-то щелкнуло, из пасти дракона повалил темный дым, и через минуту перед юношей, раздувая ноздри и выпуская пламя, стоял самый настоящий дракон.

– Что тебе нужно, хозяин? – прорычал дракон.

Алларо, конечно, испугался, но через мгновение уже понял, что ему выпала невиданная удача. Последнего дракона в этих краях видели последний раз более двухсот лет тому назад, а ведь известно, что у каждого дракона есть целая пещера золота, к тому же, драконы верно служат тем, кто сможет заклинанием привязать их к артефакту, ну или тем, кому посчастливится завладеть уже созданным магическим предметом.

«Вот так трость, вот ведь удача» – подумал он про себя

Тем временем дракон, увидев Алларо, тоже очень удивился, ведь все его хозяева были волшебниками, и он служил сначала прадеду нынешнего чародея, поймавшего его волшебной сетью и связавшего с тростью, после деду, а затем отцу, а после и самому волшебнику и никак не ожидал, что попадет в руки к молодому и неопытному юноше.

А надо сказать, что все драконы обладают мерзким и непредсказуемым характером, и никто не знает, что придет в голову этому удивительному существу. Именно поэтому, а вовсе не из-за сокровищ, люди много лет назад почти истребили драконье племя, лишь в горах еще можно порой встретить парящего в вышине сверкающего чешуей змея, и если вдруг вы, уважаемый читатель, увидите его, бегите, бегите как можно дальше.

Ибо только опытный маг может позволить себе слугу-дракона без опасения оказаться обманутым.

Дракон тут же сообразил, что нельзя упускать такой прекрасный случай вырваться на свободу, он уже порядком устал днями напролет сидеть в трости и ждать очередного приказания.

– Так что тебе нужно? – дракон нетерпеливо мотнул хвостом и ненароком сбил маленькую сосенку, – я исполню два твоих желания в обмен на свободу.

Конечно, дракон обманывал. Он был обязан исполнять желания того, кому принадлежит трость, но наш дракон был очень старый и хитрый, и появление Алларо показалось ему прекрасным случаем ускользнуть от волшебных чар. Дракон знал, что если кто-нибудь произнесет «А теперь ты свободен», волшебная сеть перестанет удерживать его в плену, и он получит полную, безграничную свободу.

– А если я не дам тебе свободы? – поинтересовался Алларо.

– Тогда тебе останется только отнести трость к волшебнику, – как можно равнодушнее сказал дракон, – ведь я его дракон и никто, кроме него, мне не сможет приказать.

Алларо задумался.

Он не хотел просто так лишиться и трости, и дракона. А потом – он ведь был молод, и, как всякий молодой человек, не чужд тщеславия.

– Хорошо, – сказал он наконец, – я дам тебе свободу, если ты исполнишь два желания для меня.

Тем временем наш волшебник уже давно был дома. Он так и не вспомнил про свою потерю, и спохватился только на третий день, когда ему понадобился дракон. Тут-то он и увидел, как наяву, позабытую у камня трость.

– Ах, старый я дурак, что же я натворил… – горестно пробормотал волшебник.

Но слезами горю не поможешь.

Он знал, что как только кому-нибудь из тех, кто не занимается магией, в руки попадет волшебный артефакт, случается несчастье. А еще он знал, что как бы нашедший не скрывал свою находку, все равно станет понятно, кто же отыскал волшебную вещь.

И волшебник отправился в город, в надежде услышать, что кто-то внезапно разбогател или, скажем, неизвестный начал выигрывать на княжеских турнирах, ведь чаще всего люди используют магию ради обогащения или славы. Старый маг бродил по городу целый день, зашел в таверну и походил по городскому базару, на котором всегда можно узнать последние новости и сплетни, но так ничего стоящего не услышал.

Не услышал он и на следующий день, и через неделю. В городе было тихо, и волшебник уже начал было думать, что трость подобрал один из бродячих торговцев, так что теперь ее уже ни за что не найти.

На исходе третьей недели в домик к волшебнику постучали. Уже был поздний вечер, и старик собирался ложиться спать, так что был удивлен столь поздним гостем. Он открыл дверь и увидел, что на пороге стоит Алларо, перепуганный насмерть.

– Прошу вас, помогите… – только и смог сказать он.

По виду юноши волшебник понял, что случилось что-то страшное, и не стал медлить. Он тут же схватил плащ и поспешил вслед за юношей.

Княжеский особняк горел, выбрасывая в ночь багровые блики и клубы черного дыма, пламя ревело, поглощая то, что еще вчера было красивейшим домом. Перепуганные слуги старались спасти хоть какое-то имущество, но только создавали суету и панику.

А над всем этим, сверкая в отблесках пламени, носился огромный дракон, выплевывая все новые и новые клубы огня.

Волшебник сразу же понял, что дракону дали свободу, потому что дракон, связанный с артефактом, не мог причинить зло людям.

– Я не хотел, не хотел, – словно в бреду повторял Алларо, невидящими глазами смотря на страшную картину.

Дракон сделал еще один круг и устремился к городу.

– Что же ты наделал! – в сердцах крикнул волшебник, – его невозможно усмирить! Через час будет пылать весь Город!

– Неужели ничего, совсем ничего нельзя сделать? Я не хотел, я думал, что он улетит в горы, в свой дом, я не знал, – шептал юноша, – он сказал, что исполнит два желания в обмен на право быть свободным. Он исполнил мои желания, я отпустил его – и тут начался этот ад.

– Какой же ты глупец, – с бесконечной грустью промолвил волшебник, – драконы – жестокие и лживые, неужели ты думаешь, что если бы они были честными и добрыми, их бы почти полностью истребили? Несколько сотен лет назад драконы почти уничтожили людей, и тогда выступили могущественные маги тех времен. Ценой своих жизней, сплетая из волокон отпущенного им времени магические сети они уничтожили почти всех драконов, а тех, что ускользнули, поймали следующие поколения магов и заставили служить людям. Каждый дракон, доживший до наших дней, ненавидит человечество, ты выпустил на свободу убийцу, неуправляемого и беспощадного. Я не могу сплести магической сети, я слишком стар и нить моей жизни почти закончена…

Алларо беспомощно огляделся и увидел, что среди стоящих вокруг пожарища нет ни отца, ни сестры.

– Где мой отец? – крикнул юноша, проталкиваясь сквозь толпу, – где он?

Старый слуга, пряча взгляд, ответил, что князь так не вышел из горящего дома, а девочку в мгновение ока испепелил дракон, послав в нее огненный столб пламени.

И тут вдалеке вспыхнуло пламя, столб огня разорвал темноту, потом еще один, и еще.

– Дракон влетел в город, – сказал волшебник и заплакал.

– Старик! – закричал Алларо, проталкиваясь к нему, – ты стар, но я молод и это моя ошибка! Я и только я виновен в том, что гибнут люди, я потерял отца и сестру, я должен что-то сделать! Возьми мою жизнь и спаси город, спаси людей, если можешь.

– Ты же погибнешь, сказал волшебник, – я не могу распоряжаться твоей жизнью.

– Ты бы распоряжался ею, если бы сотворил такое без моего согласия, – ответил юноша, – я же сам прошу тебя взять мою жизнь и помочь мне исправить эту чудовищную ошибку. Я просил дракона не для себя – мне хотелось, чтобы отец, болевший весь прошлый год, окончательно поправился, а еще я просил, чтобы моя сестра стала самой прекрасной девушкой страны, как она всегда мечтала. Мне не для кого и незачем больше жить, у меня нет родных, нет семьи, а из-за моей ошибки прямо сейчас гибнут люди. Ну что ты стоишь, давай, делай!

Голос Алларо сорвался на крик, в старый маг начал нараспев читать заклинание, и вдруг все увидели, как от юноши рванулись ввысь тонкие сверкающие серебристые нити, на лету, сплетаясь, создали сеть, которая метнулась в сторону столбов пламени, и в небе раскатом прогрохотал страшный рык дракона, а потом все небо окрасилось заревом, разлетелось на куски мелкими осколками – и все стихло.

Медленно догорал старинный дом, люди, стеная и охая, разбредались кто куда – кто-то шел к родственникам на ночлег, кто-то, не оправившись от шока и потрясения, просто бесцельно плелся вперед.

Волшебник подошел к лежащему на земле юноше, Алларо пошевелился и попробовал встать.

– Ты жив… Тебе была отпущена долгая, очень долгая жизнь, – пробормотал он, – у тебя осталось совсем немного жизненной нити. Где-то на два месяца…

Алларо прожил оставшуюся ему жизнь у волшебника, стыдясь выходить на улицу и почти все время проводил в библиотеке. И хотя волшебник говорил ему, что он искупил свою вину, и сделал это дорогой ценой, до конца дней он так и не смог простить себе того, что по его вине погибло столько людей, а также его собственная семья.

Это было давно, очень давно. Время, дожди и ветра стерли с остатков дома следы пожара, а плющ, оставшийся без людской заботы, разросся до небывалых размеров. Люди, не помнящие ни Алларо, ни старого мага, ни дракона, повинуясь шестому чувству, обходят этот дом стороной, и лишь иногда какой-нибудь любопытный вроде меня подходит к развалинам, чтобы полюбоваться остатками резного балкона да послушать, как воет в трубе ветер.