Я стараюсь. У моста Мира, на стороне Старого города, кисловато пахнет давлеными гранатовыми корками – здесь ручным прессом выжимают рубиновый сок. Взять стаканчик и перейти через реку со смешным названием Кура́ в парк Рике, чтобы оттуда на фуникулере подняться наверх, к крепости Нарикала, стоящей здесь с таких незапамятных времен, что сейчас никто уже и не скажет вам, когда она была построена. На холме, у ее подножия, пахнет разогретым на солнце камнем, немного – пылью, которую поднимают те, кто лезет еще выше, к самым руинам, а еще – травой и листьями, чей запах приносит ветер из соседнего Ботанического сада.

В церквях пахнет прохладой, горячим воском, ладаном. Свечи капают на песок. Ангелы с темными грузинскими бровями строго смотрят со стен. Святая Нина держит крест из виноградной лозы.

В синагоге, что на улице Коте Абхази, не пахнет ничем религиозным, приводящим в трепет. Пахнет уютно и как будто чем-то давно знакомым, словно в квартире доброй бабушки, деревянными столами-партами с откидными крышками, книгами, стоящими вдоль стен.

На Шардени, где буквально протискиваешься между стульев и столов, выставленных на улицу, пахнет вкуснее всего: щедрой щепоткой кинзы, рассыпанной на сладковатые помидоры, грецким орехом, который хрустит мелкой крошкой в салате или завернут в нежные лепестки баклажанов, шашлыком и люля, горячим сулугуни и растопленным сливочным маслом, томящимися в хачапури-лодочке, пряным мясным бульоном из хинкали, который проливают на тарелки туристы-неумехи. Разве так можно! Бульон – самое важное в хинкали, и есть их надо так, как будто в первый раз целуешь свою первую любовь – тогда все получится. Так нам сказал пожилой грузин в Казбеги – нет оснований не доверять. И добавил: “А все вот эти “хвостик не ешь”– э, это для туристов!”