Все это может показаться сомнительным удовольствием, но раз привыкнув к такой воде, никакой прелести в “парном молоке” больше не видишь. Вода должна охлаждать, освежать, а иначе – какой смысл? В горячей ванне можно и дома поплескаться.

Там косые волны, что бегут к берегу наперерез друг другу, качая тебя то слева, то справа, захлестывая, накрывая с головой, и волны здесь не редкость, а потому любимые местные развлечения – прыгать через них, нырять под них и кататься на пенных гребешках до самого берега.

Там торчат из воды стершиеся, потемневшие – как зубы во рту у древней старухи – волнорезы, еще немецкие, поросшие водорослями. Вода так сточила их, что теперь от волнорезов никакого толка, и море властно подбирается все ближе и ближе к променаду, подъедая пляж.

Там парапет врезается стрелой в море, и если дойти до самого конца, прислониться к перилам и подставить лицо ветру, то почувствуешь, как он сдувает все, что накопилось плохого и тяготящего, и уносит это далеко-далеко.

Там на пляже кто-то из соседей непременно устроит “pique-nique à la russe”: разложит на полотенце салфетку или газету, а на нее – огурцы и помидоры, хлеб, вареные яйца и другие припасы, и будет жадно уминать все это, сгрудившись вокруг, поддразнивая запахами огурцов и колбасы тех, кому случилось расположиться рядом. Раньше многие привозили с собой лимонад или пиво и закапывали бутылки в полосе прибоя по горлышко – этакий импровизированный морской бар, пока искупались и обсохли – как раз охладилось.

Там крикливые наглые чайки качаются на волнах, сидят на тех самых еле выглядывающих из воды волнорезах или носятся гурьбой у парапета, подхватывая на лету кусочки хлеба, которые кидают в воздух люди.

Там отражаются в холодной воде закаты, такие закаты, расширяющие небо в сотни раз, ослепляющие, пурпурные с переходом в золото, с разбросанными лиловыми облаками, подсвеченными солнцем так, что вокруг них рисуется пламенная кайма, а в ясную погоду солнце падает в море целиком, раскаленным диском, полностью, до последнего отсвета.