Мечтатели & герои. Рассказы для тех, кто следует за своей звездой
TekstНо сначала открываю YouTube и вбиваю в строку поиска «конфликты медитация». Включаю первое попавшееся видео и на 15 минут погружаюсь в другую реальность, где нет всего этого говна. Приятный женский голос просит меня расслабиться и отпустить тревоги в то время, как по моим щекам катятся слезы. Вдоволь нарыдавшись, собираю себя по кусочкам и приступаю к работе.
***
Папы нет несколько часов, и я начинаю переживать. Может что-то случилось? Из-за жары ему могло стать плохо, он мог упасть в обморок, он мог удариться головой, он мог умереть… Отгоняю от себя навязчивые мысли и снова возвращаюсь к работе.
Слышу, как проворачивается ключ в замке, а потом из коридора доносится голос папы:
– Любовь моя, я дома.
– Почему так долго? – кричу я.
Папа не отвечает. Потому что он плохо слышит. И тогда я встаю из-за стола, выхожу в коридор и повторяю свой вопрос:
– Почему так долго?
– Я искал вентилятор.
Он протягивает мне коробку с фото вентилятора на ножке. Именно такой бы я купила, если бы у меня были сейчас деньги.
– Их почти нигде не осталось. Все раскупили из-за жары. Продавцы в шоке. Еле нашел вот.
– У меня сейчас нет денег на вентилятор, – говорю я.
– У меня есть.
– И зачем?
– Я же для тебя стараюсь!
Почему меня так раздражает, что кто-то для меня старается? Или все это треклятая жара, которая плавит мой мозг?
– Ну хорошо, – говорю я и распаковываю коробку.
– Ты хоть улыбнись.
Ухмыляюсь, обнажая зубы. Это явно не то, чего ожидал папа. И чего он действительно заслуживал.
– Мне надо работать, – говорю, – а ты меня очень сильно отвлекаешь. Я не могу сосредоточиться.
Иду в свой офис, распаковываю вентилятор и ставлю его рядом с рабочим столом.
– Клиент очень злится и подгоняет, – продолжаю. – Я могу лишиться этой работы, если не соберусь. А деньги мне сейчас очень нужны.
– Почему клиент злится? – спрашивает папа, заглядывая в экран ноутбука через мое плечо.
– Его не устраивает качество моей работы. Говорит все плохо, надо переделывать.
– А все действительно так плохо?
Папа пытается вчитаться в слова на экране, но ничего в них не понимает.
– В том-то и дело, что нет. Книга получается прекрасной. Я старалась сделать все, что от меня зависело. И я довольна своей работой. А сейчас надо переделывать.
– Тогда тебе не о чем беспокоиться. Ты хорошо поработала. А то, что клиенту что-то не нравится, может, у него плохой день выдался? Может, он переживает горе? Просто сделай, как он говорит. И не переживай об этом.
– Легко сказать, – говорю я и включаю вентилятор. – Клиент даже не говорит, что и как нужно переделать.
– Есть такие люди, которым важно быть правыми. Важно почувствовать свою важность и самоутвердиться за чужой. Поменяй предложения местами и увидишь, как клиент будет ссаться кипятком от счастья.
– Паааап, – я смеюсь.
Вентилятор обдувает лицо, разнося по комнате едкий аромат пластмассы. Это, конечно, не райский ветер, но хоть чуточку спасает ситуацию. По крайней мере, я уже могу соображать.
– Горжусь тобой, – говорит папа. И кажется, первый раз в жизни.
***
Еще раз перечитываю текст и только потом жму кнопку отправить. Все, я сделала все, что было в моих силах. А дальше будь что будет. Выключаю ноутбук, встаю из-за стола и устраиваюсь с телефоном на диване. Надо сделать новый видос для TikTok, который опять не залетит. Но обязательно залетит следующий. Я просто не знаю, какой из них окажется следующим.
– Ларс, идем снимать видосики, – зову я кота.
Ларс тут же запрыгивает на диван и растягивается у меня на коленях. Вот уже звезда. Включаю камеру на телефоне и замечаю новое сообщение от Юли: «Как ты?» Пишу ответ: «Все хорошо уже. Редактировала текст, отправила его клиенту. Теперь жду вердикт. Сил уже ни на что нет». Юля пишет: «Может, мне приехать?» Я снова отвечаю отказом. Не люблю, когда папа общается с моими друзьями. Он начинает задавать неловкие вопросы и шутить дурацкие шутки. Что такое личные границы, папа, конечно же, не знает. И рассказывать ему о них, как я уже выяснила, бесполезно. «Может, тебе стоит обратиться к терапевту?» – пишет Юля. «Ага», – коротко отвечаю я.
И все мы понимаем, что в 2021 году, когда говорят «терапевт», имеют в виду не того, кто спрашивает про температуру и просит показать горло. А того, кто задает дурацкие вопросы про чувства и выписывает антидепрессанты. Как будто бы сказать «я хожу к терапевту» не так стыдно, как сказать «я хожу к психотерапевту». Мы не принимаем себя. Мы все еще ждем принятия от других. Чтобы они сказали: «Ты ходишь к психотерапевту? Классно, ты такая молодец!» Пока же они просто крутят пальцем у виска и тихо исчезают из твоей жизни. Ну кому нужны психи в окружении???
Открываю галерею на телефоне и нахожу видео. Ларс сидит на балконе в лучах солнца и смотрит в окно, а потом замечает, что я снимаю, и принимает красивую позу. Заливаю видео в TikTok и накладываю озвучку от Ceysia & Danke: «Сядь, пожалуйста, красиво, а то снимаю. Ага, спасибо большое. Ну-ка улыбаемся». Подходит сюда просто идеально.
– Опять сидишь в телефоне? – ворчит папа. – Ты так замуж никогда не выйдешь.
– А я и не хочу никаких замуж! Сколько уже можно повторять?
– Захочешь.
– Отстань.
– А ну выходи из дома!
– Я выхожу из дома.
– Не вижу, чтобы ты выходила из дома.
– Вот смотри.
Я встаю с дивана. Иду в свою комнату, достаю из шкафа зеленое льняное платье и иду ванную. Переодеваюсь, расчесываю волосы и снова заплетаю их в пучок. Сбрызгиваю лицо тоником, а потом делаю пару взмахов кисточкой с пудрой. Пшикаю на себя кокосовым спреем и иду в комнату за сумочкой.
– Видишь, я выхожу, – говорю я, проходя мимо папы, который стоит в коридоре, скрестив руки.
Беру сумочку и иду к входной двери.
– Посмотри внимательнее, – говорю. – Я выхожу.
И закрываю за собой дверь.
***
Выйдя из подъезда, останавливаюсь, раздумывая над тем, что же мне теперь делать. В магазине ничего не нужно. А если бы и было нужно, денег все равно нет. Решаю прогуляться до Galleria, побродить по магазинчикам и притворится, что все хорошо.
Первым делом захожу в H&M. Еще с весны охочусь за футболкой с принтом Nirvana. Правда, в Минск ее не привозили. И непонятно – привезут ли вообще. Да, у меня сейчас нет денег. Но ради этой футболки я готова голодать. Надеюсь, Ларс тоже.
Пробегаюсь по магазину и ожидаемо футболку не нахожу. Но все равно подхожу к консультанту и протягиваю ей телефон с фото.
– Подскажите, а будет ли вот эта футболка в наличии?
– Наденьте маску, – говорит девушка.
Бл***. Копошусь в сумке и наконец-то нахожу маску. Надеваю ее. И повторяю свой вопрос:
– Будет ли вот эта футболка в наличии?
– Не знаю, – отвечает консультант.
– Но в московском магазине она есть. А в Минск привезут?
– Не знаю, – она снова пожимает плечами.
Мне очень-приочень нужна эта футболка. Но Минск – это отдельная Вселенная, куда не привозят то, что тебе нужно.
Снимаю маску, кладу ее обратно в сумку и выхожу из H&M. Замечаю, как в мою сторону направляется парень. На нем футболка с принтом Metallica, черные джинсы и узкие желтые очки, а еще, видимо, длинные волосы собраны в хвост на затылке. Может, он и не ко мне идет? Но когда парень подходит совсем близко, я начинаю паниковать.
– Привет, – говорит он.
– Привет, – отвечаю я максимально нейтрально.
– Мы не знакомы?
Не могу понять: он спрашивает или утверждает. И лишь отрицательно качаю головой.
– Точно?
Утвердительно киваю. Он снимает желтые очки. Но я все равно его не узнаю и отрицательно мотаю головой.
– Значит, я ошибся.
Пожимаю плечами: да, так бывает. Черт, да скажи хоть слово! Ты же не Русалочка, которая обменяла свой голос на красивые ноги. И ноги действительно красивые!
Собираюсь разойтись с парнем в разные стороны и дальше бродить по торговому центру, как за моей спиной раздается голос:
– Привет.
Голос, который я однажды полюбила. Голос, который теперь ненавижу.
– Привееееееет, – я оборачиваюсь и натягиваю на себя самую доброжелательную улыбку.
Незнакомец все еще здесь. Я не вижу, но чувствую его присутствие.
Перед нами стоит Антон – идеальный из всех идеальнейших парней на свете. Мы были знакомы несколько лет, и однажды он предложил встретиться и попить вместе кофе. Ничего такого, просто кофе. Но когда я позвонила, чтобы договориться о встрече, этот гандон не взял трубку. С тех пор прошло три или четыре года. Кто же считает? Больше мы не виделись. И вот, в самый жаркий день лета, когда вся моя жизнь летит по одному месту, он стоит весь такой раз такой и без зазрений совести говорит «привет». Если я расскажу на суде эту историю, меня точно оправдают за убийство. Это просто самозащита женской чести и достоинства.
– Привет, – говорит парень и протягивает руку гандону, – Демьян.
– Антон, – отвечает гандон и пожимает руку в ответ.
Демьян обнимает меня за плечи и притягивает к себе.
– Это твой бывший? – спрашивает он.
– Нет, – говорю я и хохочу.
Но из его объятий не вырываюсь. Жарко, слишком жарко. Терплю, чтобы насолить Антону. Мол, смотри, у меня все хорошо. Хотя, какая ему разница? Вряд ли этот гандон создавал фейковый аккаунт «Ноготочки_Самара», чтобы тайно смотреть мои сторис и вздыхать любовной любовью.
– А напряжение такое, как будто бывший, – говорит Демьян.
Теперь хохочет Антон.
– Как дела? – спрашивает главарь всех придурков.
В этот момент мой желудок издает предательский стон. За весь день я так ничего и не съела, кроме блинчиков со сгущенкой.
– Я слишком голодна, чтобы отвечать на вопросы, – говорю я в надежде, что они оба от меня отцепятся.
Считаю, этот план гениален. Не знаешь, как избавиться от парня? Скажи ему, что хочешь есть – и он сам отвалится. Все-таки мы живем во время, когда мужчины боятся ходить с женщинами в кафе. Наверняка придется заплатить за ее кофе, что неминуемо приведет к банкротству. Короче, кафе – это оберег от жадных мужчин, которые способны только слать огонечки на сторис и возмущаться, когда шлешь в ответ смайлик борща.
– Прости, бро, мы как раз шли на фудкорт, – говорит Демьян. – В твою любимую… – он поворачивается на меня.
Звуки паники.
– Салатейру, – говорю я.
– Точно, Салатейру.
Я как будто попала в стереотипную романтическую комедию. Еле сдерживаюсь от смеха. Но раз спектакль разыгран, надо держаться до конца.
– О, я тогда с вами, – говорит Антон. – Не против?
Может ли эта ситуация стать еще более неловкой?
Мы поднимаемся на лифте, и все это время Демьян без умолку болтает. Ну, просто как папа – почему-то пробегает такая мысль. Я даже не слушаю, что он там говорит. В этот момент в моей голове просто белый шум и план побега из любовного Шоушенка.
Мы находим столик на открытой террасе с видом на Немигу. И меня оставляют здесь одну – сторожить место.
– Что ты будешь? – спрашивает Демьян.
У меня нет денег на шикарную жизнь. Но я не могу показать это Антону, поэтому выбираю самую вкусную и самую дорогу пасту с морепродуктами.
– Пасту Камара, – говорю я и тянусь за кошельком.
Демьян останавливает мою руку. Это знак, что никаких денег он не возьмет. И я с облегчением выдыхаю внутри себя.
– Чем ты занимаешься? – спрашивает Антон у Демьяна, когда они приносят еду и мы начинаем есть.
– У меня свой рок-бар Vinyl, – отвечает Демьян.
Ну все, сейчас начнется…
– Правда? Я когда-то играл в рок-группе. И мы выступали в барах. Такого тогда еще не было?
– У меня не такой бар. Там не так много места, чтобы проводить живые концерты. Зато у нас играет настоящий винил. И, да, мы открылись не очень давно.
– О боже! – восклицаю я. – Я поняла, откуда ты меня знаешь.
Демьян пытается показать мне какой-то знак глазами. Да, я спалила свое прикрытие. Но так ли оно мне нужно? Почему я вообще должна изображать перед каким-то гандоном другого человека? Эти бабочки-хуялочки были ошибкой. И мне все равно, что он сейчас подумает.
– Пару месяцев назад я ходила с подругой в Vinyl. Мы могли там пересечься.
Достаю телефон, открываю Instagram3, нахожу фото из бара и показываю Демьяну.
Он улыбается и говорит совсем не то, что я ожидала:
– Тебе пришло сообщение.
Переворачиваю телефон и смотрю на экран. Это клиентка. О нет, только не сейчас. Сглатываю. Но не могу заставить себя прочитать, поэтому просто смахиваю уведомление.
– Подождите, – говорит Антон. – А когда вы познакомились?
– Полчаса назад, – говорю я и начинаю сербать воду через трубочку.
– Вы познакомились полчаса назад и уже встречаетесь?
– А это, – говорит Демьян, склоняясь над столом, – уже не твое собачье дело, – и хохочет.
– Кстати, меня Даша зовут, – протягиваю руку.
– Демьян, – он пожимает мою руку. – Приятно познакомиться. Взаимно.
И все же я не могу успокоиться. Надо прочитать сообщение. Как оторвать пластырь с раны. Встаю из-за стола и отхожу в сторону. Не хочу, чтобы они видели мои слезы. Достаю телефон, открываю сообщение и читаю: «Теперь все хорошо. Давайте продолжать. И извините, если была слишком резкой. Плохой день».
Огромнейший камень сваливается с моей души. По крайней мере, у меня все еще есть работа. Смотрю на Немигу. Люди неспешно прогуливаются по набережной в лучах заходящего солнца. И есть в этом миге что-то волшебное. Как ни крути, а жить – это здорово.
На телефоне раздается звук очередного уведомления. Кто-то в TikTok оставил комментарий. Открываю приложение и не верю своим глазам. Последнее видео с Ларсом набрало 20 тысяч просмотров. Наши первые 20 тысяч! В комментариях люди умиляются и пишут, как здорово получилось. Да, спустя полгода, наше видео наконец-то залетело.
Возвращаюсь к парням, которые о чем-то оживленно спорят. В этой беседе я совсем не узнаю Антона. Он не тот, кто мне когда-то понравился. А, может, я сама нарисовала в голове его образ, и теперь прикладываю трафарет к реальному человеку, но линии не сходятся. Сейчас я разочарована, и это лучшее, что могло со мной случиться. Лучше пережить разочарование, чем долгие годы любить свое представление о человеке, которого ты не знаешь.
Ввожу на телефоне Демьяна свой профиль в Instagram4, и он на меня подписывается, а я подписываюсь в ответ.
– Будем дружить, – говорит он.
– Ага.
– Приходи в бар.
– Приду, – отвечаю я. – Он классный.
***
Прихожу домой ближе к одиннадцати. Этот день, самый жаркий день лета 2021, какой-то бесконечный. Столько событий уместилось в нем.
Ставлю две бутылки пива на столике в прихожей и захожу в гостиную. Папа лежит на диване и спит, пока по телику идет какой-то боевик. Кажется, уснуть под телевизор – это заводская настройка всех пап. Сейчас выключу кино, и папа тут же проснется со словами: «Я смотрю, смотрю».
– Эй, – говорю я.
Папа не реагирует.
Подхожу ближе и повторяю громче:
– Эй, пап.
Папа не реагирует.
Беру пульт и выключаю телевизор. Папа тут же открывает глаза:
– Я смотрю, смотрю.
И я жму на кнопку «включить».
– Хотела тебе пивка предложить, а ты спишь. Будешь?
– Буду, буду.
Папа потягивается на диване, пока я ставлю на журнальный столик две бутылки и приношу миску с чипсами. Затем устраиваюсь на диване, беру пульт и переключаю каналы.
– Вообще-то я смотрел, – говорит папа и делает глоток пива. – Ммм… Что за пиво?
Он крутит в руках бутылку и пытается прочитать иностранное название.
– Хе, Ха, Хенн…
– Хейнекен, – говорю я и, не найдя по телику ничего интересного, переключаю на папин боевик.
Чувствую себя виноватой. Папа хотел, как лучше, а я на него орала весь день. Снова. Всю жизнь я только и делаю, что ору на родителей.
– Что с работой? – спрашивает папа.
– Все хорошо.
– Тебе заплатят?
– Конечно.
– Много?
– Достаточно.
– Я могу не волноваться за тебя?
– Я уже взрослая, чтобы за меня волноваться. Просто хочу, чтобы вы оставили меня в покое и перестали лезть с советами. Я справлюсь. Я взрослая, пап.
– Для меня ты навсегда останешься маленькой принцессой.
Я кладу голову папе на плечо, чтобы он не заметил, когда покатиться первая слеза. Почему только сейчас? Почему только сейчас я поняла, как сильно люблю его?
Папа всегда был чем-то таким… Вроде хорошо, что он есть. И все. Я всегда воспринимала папу как должное. И никогда не понимала, какое счастье, что он не просто у меня есть, а что он вот такой. Да, временами бесячий, приставучий, дотошный. Но все, что у него есть, он отдал мне. Он сделал все возможное, чтобы я никогда ни в чем не нуждалась. В то время как другие или ни разу не видели своего отца, или получили в наследство лишь отчество.
И вот сейчас мне стало невероятно стыдно за все те случаи, когда я игнорировала папу или относилась к нему несерьезно. Что бы он ни делал, что бы ни говорил, он делал это из любви и с заботой обо мне. Просто делал это так, как умел. А я не ценила.
– Замуж когда? – спрашивает папа.
– Ну паааап!
– Надо, надо уже.
– Давай лучше сфоткаемся.
Делаю сэлфи с папой и тут же выкладываю его в сторис Instagram5, подписав: «Лучшие вечеринки – с папой». Захожу в TikTok и теряю дар речи. У нашего видео уже 150 тысяч просмотров! Это какая фантастика.
– Скажи маме, что я ее люблю, – говорит папа.
– Сам скажешь, когда увидитесь.
– Это будет еще не скоро.
– Не говори глупостей.
Чувствую, как меня начинает клонить в сон, но сил встать с дивана уже нет. Я думаю: еще пять минут, и я точно пойду в постель.
– Ты точно справишься? – спрашивает папа.
– Точно, точно, – бормочу, засыпая у него на плече.
– Если что, я всегда рядом, даже если кажется, что нет. Ты всегда можешь ко мне обратиться, что бы ни случилось.
– Я справлюсь, пап. Я справлюсь.
Бутылка выпадает из моей руки, и холодное пиво растекается по ноге. Я справлюсь, пап, я справлюсь.
***
Просыпаюсь у себя в постели. Неужели я нашла в себе силы и добралась до кровати? Или это папа, как в детстве, принес меня?
Просыпаюсь не от будильника, а от дождя, что барабанит по крыше балкона. Ветер туда-сюда мотает настежь открытые окна и вот-вот вырвет их из петель. Аномальная жара в одно мгновенье сменилась аномальным ливнем.
– Паааап! – кричу я на всю квартиру. – Закрывай окна.
Папа не отвечает.
– Паааап?
Тишина.
– Паааап?
Захожу в гостиную. Диван уже собран. Или мы его не раскладывали?
– Паааап?
Я захожу на кухню, но и здесь его тоже нет. Только Ларс сидит на столе и ждет, когда его покормят.
– Паааааап? – во весь голос кричу я. Но в ответ ничего.
Он не мог уйти просто так. Не попрощавшись. Папа бы так не поступил.
Нет, нет, я не схожу с ума. На журнальном столике – одна бутылка пива, я наклоняюсь – вторая валяется на полу.
– Пааап?
Дождь барабанит по крыше балкона, створки окон стучат, ударяясь о книжный стеллаж.
В этот момент раздается звонок. Это Юля.
– Даша, что происходит?
– Все в порядке.
– Я видела твою сторис. Ты не в порядке.
– Какую сторис? Подожди.
Открываю Instagram6 и нажимаю на свою аватарку. На фото – я на диване и подпись: «Лучшие вечеринки – с папой». Вот только папы на снимке нет.
– Ты можешь ко мне приехать? – спрашиваю я Юлю. – Прямо сейчас.
Земля уходит из-под ног. Нет, это я сползаю по стене, пока голыми ляжками не касаюсь ледяного паркета, еще вчера пылавшего адовым жаром.
– Паааааап!!! – кричу я в последний раз.
И понимаю, что больше он меня не услышит.
июль-декабрь 2021 г.
Молчание
Словам, которые мы не сказали
– Вытягиваем губы трубочкой, – говорю я и вытягиваю губы вперед, а затем широко улыбаюсь, лишь слегка обнажая зубы, – и натягиваем. Смотрите на себя в зеркало и следите за движениями. Давайте еще раз. Вытягиваем губы трубочкой и натягиваем. И еще разок, чтобы закрепить.
Обвожу взглядом аудиторию. Сегодня здесь нет свободных мест. За семь лет моей работы в школе актерского мастерства такого не было никогда. С чего вдруг люди решили заняться техникой речи? Даже те, чья работа или увлечения никак не связаны с дикцией.
– Хорошо. Молодцы. Это было упражнение «Буратино». А теперь мы его немножко изменим. Сначала посмотрите.
Я вытягиваю губы трубочкой как в предыдущий раз, а затем двигаю ими по кругу.
– В одну сторону, а потом в другую. Давайте попробуем вместе. Вытягиваем губы и делаем круговые движения.
Пока ученики выполняют упражнение, я отвлекаюсь на телефон, сверкнувший индикатором – пришло сообщение. Оно от Жени. Впрочем, я совсем не удивлена. Вижу лишь начало сообщения: у Жени есть два билета в кино, и он зовет меня с собой. Смахиваю уведомление влево, делая вид, что ничего не заметила.
– А это точно поможет? – выкрикивает кто-то в аудитории.
– Что? – переспрашиваю я, поднимая голову и обводя взглядом аудиторию в поисках задавшего вопрос.
– Мы не заболеем?
Нашла – парень в красной толстовке в последнем ряду. Это его первое занятие.
– Не совсем понимаю, о чем вы…
Хотя я совсем не понимаю.
– Если мы будем делать эти упражнения, мы не потеряем голос?
Ах, вот про какую он болезнь. Болезнь, про которую за эти два года нам так и не удалось ничего выяснить. У человека просто пропадает голос. Внезапно он перестает говорить и вообще издавать хоть какие-то звуки. Из-за потери голоса никто не умер. Но никто и не заговорил снова. Мир просто медленно погружается в молчание.
– Кто вам такое сказал?
Я хочу спросить: кто вам сказал такую чушь? – но пока сдерживаюсь.
– Так написано в рекламе.
– В какой рекламе?
Парень в красной толстовке подходит ко мне и протягивает свой телефон, на экране которого красуется баннер: «Боитесь потерять голос? Приходите на занятия по технике речи. И эта болезнь никогда вас не коснется!»
Какая же чушь!
В этот момент дверь в аудиторию приоткрывается. Директриса обводит аудиторию взглядом и довольная показывает мне большие пальцы.
– Одну минуточку, – обращаюсь я к ученикам и выхожу из аудитории вместе с телефоном парня в красной толстовке.
Директриса уже цокает шпильками по коридору и оборачивается лишь тогда, когда я ее окликаю. Подхожу ближе и протягиваю телефон с рекламным баннером.
– Классно сработало, правда? – говорит она, расплываясь в улыбке.
– Вы шутите?
– У нас раскуплены все абонементы на полгода вперед. Считаю, это успех.
– Но это же ложь! Занятия по технике речи никак не влияют на болезнь.
– Ну, ты же не заболела. Так что не такой уж и обман.
– Да, но мы не знаем наверняка, что причина именно в этом. Ученые всего мира не могут победить вирус. А вы даете людям ложную надежду. Так нельзя.
– Ада, это бизнес. А в бизнесе все всё приукрашают. Тренажеры тоже продают, обещая снижение веса. Но каждый ли купивший тренажер похудеет и автоматически станет защищен от набора жира впредь?
У меня просто нет слов.
– В том-то и дело.
– Так нельзя.
– Если ты такая сердобольная, тебя здесь никто не держит. Думаешь, так сложно найти педагога по технике речи? На твое место у меня уже целая очередь.
– Хорошо. Не хотела, чтобы мое увольнение прошло вот так. Но я и сама хотела сказать, что ухожу.
– Нашла что-то лучше?
– Лейбл Cocos Records подписал со мной контракт. В следующем месяце я начинаю записывать альбом.
– Ух ты! И тебе больше не придется петь песенки в своем кабаке? Ну, поздравляю.
Ехидное поздравление я пропускаю мимо ушей.
– Вы не должны обманывать клиентов.
– Я не обманываю. Я даю им веру. Пока люди верят, что не заболеют, вытягивая губы туда-сюда, они могут хоть как-то себе помочь. Самовнушение. Слышала? Раз твои ученые не могут дать людям надежду, это сделаю я. Все приходится брать в свои руки. Как всегда. А если ты хоть слово пикнешь, я замочу твою репутацию так, что тебе придется бежать на другую планету.
– У вас ничего на меня нет. Так что не надо запугивать.
– А мне ничего и не нужно. Сейчас все можно сделать. Какой бы святой ты ни была. Ничего личного, Ада. Только бизнес.
Возвращаюсь в аудиторию и отдаю телефон парню в красной толстовке.
– Так что? – спрашивает он. – Это точно поможет?
– Я… Я не знаю…
Это все, что могу ответить, не подставив себя.
– Никто не знает наверняка. Это лишь одна из гипотез.
– Но вы же не заболели!
– Да, как и вы. Хотя сегодня вы впервые делали артикуляционные упражнения.
– И что же нам теперь делать?
– Жить. Каждую минуту. Сколько бы их ни осталось.
– Это сложно, – раздается голос девушки с первого ряда. Она тоже новенькая. – Я постоянно думаю о том, что вот-вот лишусь голоса. И этот страх сковывает. Вместо того чтобы заниматься работой, листаю новостную ленту и представляю, как это случится со мной.
– Потеря голоса, – говорю я, – не единственное, что может с вами случиться. Вы можете идти по тротуару, а пьяный водитель не справится с управлением и собьет вас. Но вы же все равно ходите по тротуару. Было бы странно каждый раз идти, оглядываясь по сторонам в ожидании опасности.
– И что же нам теперь делать? – спрашивает уже другая девушка.
– Вы про наши занятия?
Она кивает.
– Если, занимаясь техникой речи, вы чувствуете, что делаете для себя хоть что-то, то продолжайте заниматься. Если вам действительно нравится или нужно для работы, не бросайте. И вообще, это полезный навык в жизни – четко озвучивать свои слова.
– Вы предлагаете жить, пока другие теряют голоса?
– Да, я предлагаю жить, что бы ни случилось. И с вами, и с другими. Разве ваши переживания помогут кому-нибудь выздороветь? Нет. Но эти переживания совершенно точно убьют вас самих. Если вы не можете изменить действительность, зачем изводить себя? Понимаю, хочется удержать под контролем весь мир. Только это никому не под силу. Жизнь случается. И ее надо принимать во всех проявлениях. Простите за занудство. У меня сестра – психолог. И она уже промыла мне мозги на эту тему. Перейдем к занятию?
Я показываю группе еще несколько артикуляционных упражнений, рассказываю, что вообще дают занятия по технике речи и кому они будут полезны. А затем прощаюсь. Моя карьера педагога завершена.
За семь лет я всей душой прикипела к школе актерского мастерства. Прощаться оказалось сложнее, чем я предполагала, и мне немного грустно. Зато теперь смогу полностью посвятить себя мечте – петь свои песни. До конца еще не верю, что это наконец случилось. Есть люди, которые в меня поверили.
***
Я прихожу в кафе на полчаса раньше и занимаю столик у панорамного окна с видом на оживленный проспект. Чтобы скоротать время в ожидании сестры, заказываю коктейль «без алкоголя, но с алкогольным вкусом» и с головой ныряю в социальные сети.
С фейкового аккаунта (естественно) захожу на страничку Давида. Новых фото нет, а значит, ничего не остается как пролистать ленту в тысячный раз, на мгновение останавливаясь на любимых снимках. Мне не хватает активности в его аккаунте. Хочу знать, что он делает каждую минуту своей жизни, о чем думает и мечтает. С другой стороны, здесь не появлялось фото какой-нибудь девушки. А значит… Значит, у нас еще есть шанс.
Возможно, прямо сейчас Давид тоже листает мою страницу. В его наушниках играют мои песни, напоминая о моменте, который мы упустили. Я знаю, он хочет написать. Просто боится. Мужчины же могут стесняться своих чувств? Могут бояться, что это не взаимно? Нам нужно всего лишь случайно столкнуться, и тогда все станет на свои места. Мы поймем, что все это время, что мы были не вместе, было нужно, чтобы мы стали лучшими друг для друга. Всего лишь одна случайная встреча.
Разглядываю снимки Давида. Вот он на центральной набережной, вот в кафе за тем же самым столиком, что сейчас сижу я. Как? Как можно ходить одними дорогами и никогда не встретиться? Какая-то злая шутка судьбы.
Когда официант прибавляет громкость телевизора, я отрываюсь от телефона. Голубой экран приковывает внимание всех посетителей. Мы ждем, что может быть сегодня станет все понятно.
Диктор новостей говорит: «Всемирная организация здравоохранения завершила очередное тестирование вакцины и снова потерпела провал. В течение последних шести месяцев испытуемые из двух групп получали экспериментальный препарат и плацебо. Ни один из заболевших не смог вернуть голос. Более того, 30% здоровых испытуемых из третьей группы, принимавших препарат в целях профилактики, потеряли голос в последний месяц клинических испытаний.
Напоминаю, что два года вся планета охвачена неизвестным заболеванием сайленс. Природа заболевания по-прежнему остается неизвестной. Не зафиксировано ни одного летального исхода. Мы рекомендуем вам соблюдать правила личной гигиены и по возможности оставаться дома».
Как можно лечить, не зная, что именно нужно лечить? Они назвали вирус сайленсом из-за того, что он погружает людей в молчание. Но они не могут понять, откуда он берется, как передается и вообще вирус ли это. Каждый выпуск новостей, каждое заявление медиков сеет новую панику. Нас призывали носить медицинские маски, потом отказаться от рукопожатий, еще свести к минимуму контакты с людьми, не пить воду из-под крана, мыть с мылом купленные овощи и фрукты, отказаться от морепродуктов, выкинуть мобильники, пересесть на общественный транспорт… Скоро попросят не дышать воздухом.
Официант переключает на музыкальный канал, и кафе снова наполняется разговорами посетителей. Могу поспорить, что все эти люди говорят только об одном – о молчании. Оно просто случается и все. От сайленса нельзя защититься, нельзя вылечиться. Можно только принять свою новую реальность.
Все началось два года назад. Девушка из Минска вдруг потеряла голос. Сначала она подумала, что просто застудила горло и пыталась вылечиться самостоятельно народными рецептами. А вскоре поняла, что вообще не может издать ни единого звука. Врачи, к которым она обращалась, один за другим лишь потирали свои ученые затылки и в недоумении разводили руками. Случай не редкий. Он единственный.
А затем голос потерял парень из Варшавы. О подобном заболевании сообщили в Будапеште, потом Сеуле, Майами. Случаи молчания множились в геометрической прогрессии. Но ответов так и не было.
Это вирус. Вряд ли генетика начала ломаться у всех жителей планеты одновременно. Логично, что вирус передается воздушно-капельным путем? Вообще не логично! Первые заболевшие жили на разных континентах и никак не взаимодействовали друг с другом. Это не вирус. По крайней мере, он передается не воздушно-капельным путем, а как-то иначе.
Еще одна версия – раковая опухоль. Но никакой раковой опухоли не нашли ни у кого из заболевших. И как объяснить вспышку рака горла? Плохая вода? Экология? Воздух? Сразу на всей планете? Или что-то более глобальное, например, разрушение озонового слоя или биологическое оружие.
Теории заговора не заставили себя ждать. Конечно же, это мировое правительство пытается избавиться от лишнего населения. Хорошо, но почему тогда никто не умер? Напортачили со своим биологическим оружием? Или это попытка заткнуть население?
Пока весь мир ждет хоть каких-то ответов, сайленс продолжает отбирать голоса. Следующим может стать кто угодно.
Замечаю у входной двери Раю и машу ей рукой.
– Ты не поверишь, – говорит сестра после того, как усаживается за столик.