7
– Ты меня преследуешь? – Александра-Евгения упёрла руки в бока и картинно нахмурилась. Тёмно-зеленая ткань платья аккуратно обтягивала всё, что нужно было обтянуть. Прямо перед ней стоял Ян, только что вышедший из помещения, которое должно было вскоре стать магазином. На этот раз он выглядел буднично: рубашка и слегка потёртые на коленях джинсы. На улице постепенно темнело. В руках девушка несла чёрную джинсовку, которую, собиралась накинуть на плечи, потому что становилось прохладно.
– Жень? Нет, я честно не ожидал тебя тут увидеть, – он заговорил с тоном, которым принято оправдываться за невинную ложь. В блондинке, которая стояла напротив, теперь было так мало делового высокомерия, за которое он мысленно отругал её при первой встрече. Волосы у неё были длиннее, чем ему показалось четыре дня назад. Совсем другой парфюм: унисекс, очень похожий на мужские композиции. Саша знала, что мужики обожают, когда от женщины пахнет драйвом и сексом. Они мучаются в вопросах: это запах из её коллекции или следы облапавшего её недавно мужика, явно знающего толк в парфюмерии? Есть ли у неё вообще мужик?
– Говорят, что снаряд дважды в одну и ту же воронку не прилетает. А вот мы с тобой снова увиделись здесь.
– Просто… здесь магазин моего друга. Вот, – он указал рукой на зелёную дверь, к которой примыкало панорамное окно. Внутри Саша заметила людей, расставляющих игрушки по полкам.
– Он ещё не открылся? – Саша наклонилась и упёрлась ладонями в колени, якобы подглядывая за процессом, но на самом деле рассматривая своё отражение и оценивая, насколько удачно она стоит.
– Хотят послезавтра, – коротко ответил он. Саша с удовлетворением заметила, что Ян пялится на её тело, но тут на порог вышел Алик.
– Доброго дня, милая незнакомка! – решил проявить галантность он. – К сожалению, мы пока закрыты, но уже к концу недели откроемся. У вас дети есть?
– Нет, – выпрямилась и улыбнулась Саша-Женя.
– Но всё равно заходите! Если, конечно, вас занесёт в этот район.
– Конечно же занесёт, я часто бываю тут по делам, – она поправила прилипшую к нижней губе прядь волос.
– Это объясняет, почему мы снова встретились, – подвёл итог Ян и вдруг заметил, что Алик переводит взгляд с девушки на него и обратно, будто пытаясь понять, кто такая эта блондинка.
– Меня зовут Евгения, – она выставила правую ногу чуть вперёд и протянула руку Алику для рукопожатия. Но Алик не стал жать руку, а поднёс ладонь с нюдовым маникюром к губам и чмокнул.
– Меня зовут Альберт.
Саша-Женя залилась румянцем.
– Я думала, у нас уже не принято целовать руки девушкам. Это так достойно! А что касается вашего приглашения – да, я зайду. У меня однокурсница планирует стать мамой в октябре, а я ищу подарок.
Алик расплывался в улыбке, когда Саша-Женя говорила, и посылал Яну взгляды, означающие примерно: «Ну а что, чувак? Ты почти женат, так что лучше стой и не вставляй палки в колёса!» А Саша ждала этого: что Алик, сам того не зная, бросит вызов мужскому эго Яна.
– Вы можете даже зайти сейчас, если очень хотите. Мы выберем вам игрушку.
– Спасибо, но я спешу. Извините, – Саша-Женя с грустью опустила глаза. – Поеду домой за документами и снова погружусь в дела. Видите ли, мою машину час назад увёз эвакуатор.
Алик сочувственно развёл руками.
– Ты далеко живёшь? – спросил Ян, вклиниваясь между другом и девушкой.
– В районе Таврического сада, – для каждой проверки у Саши были свои легенды, но никогда она не называла свой реальный адрес. Машины тоже всегда были разными, ведь она брала их в аренду.
– Я подвезу, – уверенно сказал он, даже не предлагая, а как бы констатируя факт. Алик только успел вручить Саше-Жене свою визитку – она подмигнула ему и аккуратно убрала картонку размером 5×9 в сумочку на тонком ремешке.
Салон машины Яна был идеальным местом для занятий сексом. Так решила Саша, как только села на пассажирское: внутри приятно пахло бергамотом, ветивером, и, кажется, чем-то древесным. Миловидная Мари не была похожа на девушку, которую бы устроило, если бы парень отымел её на заднем сиденье пусть даже такой машины, продолжала рассуждать Саша. Но человек рядом с ней будто маскирует в себе дьявола. Он не может не хотеть, чтобы этих кожаных чехлов касались голые женские задницы.
– Давай просто к «Чернышевской», – предложила Саша.
Иногда Саша вживалась в роль с огромным удовольствием – это был именно такой случай. Невероятно полезное явление: парни чувствовали, что ей приятно быть с ними, и поддавались. Саша давно заметила, что когда у неё возникает хотя бы капля симпатии к жертве проверки – шанс, что она эту жертву дожмёт, повышается.
Ян выехал с парковки, когда на улице стало темно, однако летнее небо не расставалось с дремлющей синевой полностью. Тёплый свет фонарей бросал блики на ползущие по улицам автомобили: многие спешили уехать из города в пятничный вечер. Всю дорогу Ян и Саша-Женя разговаривали. Она рассказала ему, как и где допустила фатальную ошибку на парковке, и Ян не удержался от пары советов, никак не намекая на прошлый провал девушки в вопросах вождения. На самом деле внедорожник, который по легенде забрала служба эвакуации, стоял на платной парковке в противоположном конце города. На полпути девушка аккуратно, почти по-хозяйски опустила солнцезащитный козырёк, чтобы воспользоваться зеркалом. Проверила, не размазались ли аккуратные чёрные стрелки, после чего захлопнула козырёк. Это продуманная наступательная операция, лёгкая и эффективная.
Риск провала был всегда. Ян мог сказать ей, что бесплатное такси до «Чернышевской» – единичная услуга. Что у него есть девушка, с которой они вместе уже два с половиной года и которую он, по всей видимости, любит, несмотря на гору проблем. Сказать, что Саша (а для него, конечно же, Евгения) классная и очень сексуальная, но измена – это не про него. Однако Ян молчал. Молчал и изредка бросал на неё взгляды, когда она прихорашивалась, словно в своей машине. Когда открывала окно и протягивала руку в сторону тротуара, пропуская воздух сквозь пальцы, слушая звуки каменного города. Она явно была на своём месте, хотя бы потому, что вела себя именно так. Когда до пункта назначения оставалось около пяти минут, пассажирка повернула голову к водителю и несколько секунд смотрела на его сосредоточенное лицо. Приятный мужской профиль. Не мягкий, нет, черты лица дерзковатые. Взгляд – клинок.
– Спасибо огромное, Ян.
– Тебя нужно до штрафстоянки подвезти?
– Нет. Я, как героиня Вивьен Ли, подумаю об этом завтра! Не хочу тебя больше никуда таскать. Лучше выспись. И я тоже высплюсь.
– Мне не трудно, – успокоил он.
Саша заранее отстегнула ремень безопасности и без предупреждения приблизилась к парню, пальцами правой руки слегка коснулась его шеи, словно придерживая её, и поцеловала в щёку едва влажными губами. Мужчины считывают по виду женских губ (тех, что на лице) состояние губ половых. Например, красная помада считается знаком призыва к совокуплению. Влага на губах – тоже сигнал. Он всё поймёт. И ему с этим жить в последующие дни.
– Чем могу, – улыбнулась она, резко отстранилась, после чего вышла из машины. – Доброй ночи, Ян.
– Доброй ночи, – растерянно ответил ей Ян, глядя перед собой то ли на приборную панель, то ли сквозь неё. Тепло пальцев и губ девушки быстро растворялось, и когда они, как сладкий яд, оказались стёрты с кожи сквозняком, водитель осмотрелся и не увидел, куда именно ушла Женя. Она не ушла далеко и держала руку на пульсе, вернее – на смартфоне. Если он захочет высказаться, то сделает это сейчас. Вставит свои пять копеек. Они, конечно, не покроют тех затрат, которые Мари уже понесла ради этой игры, но Ланде войдёт в историю проверок как «парень, который не смог». Не смог предать свою женщину и позволить соблазнить себя едва знакомой вертихвостке. Даже если сейчас он это сделает, думала Саша, она предпримет ещё несколько попыток. Попросит о помощи. Банально начнёт намекать ему на интим. И при этом никаких ультиматумов, он должен быть максимально расслаблен.
Но Ян выбрал молчание.
8
«От вас всегда очень много заявок. Казалось бы, мне это должно быть выгодно. Но я лучше лишний раз скажу: не решайтесь на проверку своих чувств, если вы не готовы к худшему. Когда я говорю, что вы должны быть готовы к худшему, я не имею в виду, чтобы вы уже собрали чемодан и заказали такси к подъезду, отправляясь к маме. Но ваша жизнь должна быть такой, чтобы даже после самого подлого удара судьбы вы выстояли.
Вы должны перестать возмущённо вскрикивать, когда я говорю, что главный мужчина в вашей жизни может в однажды просто взять и разлюбить вас. Если вас так травмирует страх, то что с вами сделает правда?
Даже если он носит вас на руках, даже если он регулярно пополняет вашу карточку и выкинул из квартиры все до последней фотографии своей бывшей – просто смиритесь с мыслью, что однажды это может закончиться. Не молитесь на него. И очень прошу вас, не говорите, что без него вы не сможете жить».
Дочитав пост Саши, Таня поставила лайк и зашла в комментарии. Илья сидел рядом: он доедал вторую ватрушку с творогом, а вот кофе почти не пил.
– Тебе нравится? – спросила она, присев на край стола. Флиртовать у Тани никогда не получалось, несмотря на приятные внешние данные: женственная, с формами, с чистой бархатной кожей и мягкими каштановыми волосами. Но Чинилкин казался настолько растерянным, что она убедила себя действовать.
– Да. Прекрасные ватрушки, – он нелепо улыбнулся, а на подбородке у него повис маленький комок творога. Таня протянула руку, сначала коснулась его щеки, чтобы он остановился, а потом двумя пальцами аккуратно взяла комок и стряхнула его на тарелку.
– Ой, – Илья не до конца понял, что только что произошло. – Я ем как свинья, да?
Дьяконова не знала, что сказать, потому что он выглядел как ребёнок. Недоумевающий мальчуган, которого суровая мать отправила к сердобольной соседке, чтобы он не оставался дома один. И теперь он сидит в этой огромной кухне под высоченным потолком, такой маленький и тихий, что его не хочется возвращать туда, откуда он пришёл. Таня понимала, что в душе у неё просыпается почти материнский инстинкт, но пока не решила, хорошо это или нет.
– Ты не свинья, просто ватрушка такая… рассыпчатая, – выкрутилась Дьяконова. – Скажи, ты любишь книги? Тут недалеко открылась ярмарка под открытым небом, Давай сходим?
У Тани не было серьёзных отношений уже три года, два из которых она жила в Петербурге и училась видеть вокруг себя новых мужчин. Талантливых, состоятельных, горящих любимым делом. Не таких, какие были там, откуда она родом. И теперь Таня шла рядом с Ильёй и ощущала себя на подступе к новому этапу жизни, когда снова хочется бежать на встречу под дождём и судорожно хватать телефон, когда тот вечером пиликает под подушкой. Оказалось, что в двадцать три года всего этого хочется так же сильно, как в шестнадцать.
На книжной ярмарке за прямоугольными очками Ильи мелькнули искры любопытства – особенно когда они подошли к разделу технической литературы. Таня редко видела его таким увлечённым без компьютерных игр.
– Всё такое сложное. Это про что вообще книжки? – спросила она.
– Конкретно вот эта книга – про языки программирования. Они сложные только на первый взгляд. Когда ты уделяешь время компьютеру, узнаешь его, потом тебе уже так не кажется.
– Я даже принтер не могу подключить, – Таня развела руками, а затем взяла со стеллажа книгу «Ноутбук для чайников».
– Ну, у тебя же теперь есть я, – тихо, чтобы слышала только она, сказал Илья. У Тани едва не подкосились ноги.
Когда Саша и Таня приехали в Петербург, они не сразу смогли осознать, где именно теперь живут. Из-за долгих смен на нелюбимой работе, мрачного двора за окнами съёмной комнатки и духоты переполненной подземки они не видели всего того, за что принято любить Петербург. Не видели малиновых закатов над Невой, строгой геометрии проспектов, конных экипажей на Дворцовой площади. Они были в центре только трижды за первый месяц жизни в этом городе, всегда поздним вечером, в дождь или слякоть. Тане больше понравился Исаакий, а Саше – Казанский собор. Но тогда они смотрели на величественные колонны и купола скорее взглядом туриста или петербуржца-самозванца.
Примерно через пару месяцев, когда они встали на ноги и уже могли думать о переезде в отдельную квартиру, Саша сказала, что больше нельзя ждать. Им нужно отдохнуть и дать себе убедиться, что они именно в Петербурге, а не в этом бытовом аду с рёвом блатных песен за стеной. Тогда Таня предложила подняться на колоннаду Исаакиевского собора. И только увидев город с высоты они поняли, что новая жизнь действительно началась.
Петербург оказался многогранным: на фоне блестящих на солнце шпилей в небо поднимались заводские трубы, дома с нарядными фасадами ближе к горизонту плавно перетекали в новостройки, и сложно было сказать, с какого района и с какой улицы начинается другая архитектурная эпоха. На просторных зелёных газонах как в американских сериалах сидели люди с корзинами для пикника и гитарами. Таня тогда спросила, почему они тоже не могут просто купить по дешёвой булке и сесть рядом с этими людьми, смотреть в небо и лежать на траве. Саша не знала, что ответить. Ей хотелось плакать, а глаза Тани уже были на мокром месте. Они обнялись и простояли так несколько минут, пока мимо них ходили люди, рассматривая город в деталях. В Исаакиевском сквере пахло сладкой ватой. Песня колоколов собора золотым потоком растекалась по улицам и площадям, по мере удаления от эпицентра звука постепенно истончалась и смешивалась с шелестом шин и голосами на разных языках. Сам собор практически полностью был окружен цепочкой из громоздких экскурсионных автобусов.
Лето в этом году было очень похоже на то, их первое лето в Петербурге. Солнце опускалось и вот-вот должно было скрыться за синеватыми крышами. Прохлада, которую будто рождали дворы-колодцы и сырые арки, постепенно выползала на улицы. Грозные чёрные тучи прошли севернее города и не задели его, лишь запугав ветром, но уже к вечеру стих и он.
– В последнее время мне тоже кажется, что жить в центре не так уж плохо. По крайней мере, я иначе смотрю на эти районы, – Ян шёл по левую руку от светловолосой девушки в кожаной куртке и чёрных обтягивающих джинсах. Обтягивающих настолько хорошо, что он старался идти на полшага сзади.
– Центр потрясающий, поверь мне, – Саша-Женя сняла солнцезащитные очки-кошечки и повесила их на вырез кофточки.
Автомобиль Яна, на котором они приехали, остался недалеко от Исаакиевского собора – решили пройтись пешком и пересечь Дворцовый мост, по которому в обе стороны двигались несколько организованных групп туристов.
– Когда я уезжаю, мне начинает не хватать всего того, с чем я сталкиваюсь в центре Петербурга, – продолжала девушка. – Например, когда ты просыпаешься от того, что посреди ночи на улице кто-то начинает петь. Или когда мимо твоего окна проходит толпа азиатских туристов, а ты сидишь на подоконнике с огуречной маской и они показывают на тебя пальцем. Ну и всё такое.
Ян улыбнулся, представляя её с салатовыми кружочками на щеках, сидящую на подоконнике в своей квартире где-то в районе Таврического сада – конкретного адреса он до сих пор не знал, потому что полчаса назад забрал её от станции метро.
– Мне кажется, весь этот шарм для меня пропадёт, если я, допустим, начну здесь жить постоянно.
– Для меня же не пропал, – новая знакомая посмотрела на него и подбадривающе подмигнула.
Между ними началась переписка. Достаточно невинная: сначала он интересовался, успешно ли она забрала автомобиль со штрафстоянки. Потом вспомнил, что у неё были нерешённые проблемы с визой, и спросил, как обстоят дела. Когда вопросы закончились, он написал, что устал сидеть за рулём и хочет организовать большую пешую прогулку, но для этого ему нужен приятный компаньон.
– Кстати, ты сама из Питера?
– Да, я здесь родилась. А ты?
– Мой отец всегда жил здесь, а я родился в Киеве, где жила мать. Когда она умерла, я переехал сюда. Это было десять лет назад. А почему спросил у тебя – знаешь, есть такие люди, я их про себя называю «настоящие петербуржцы». Они всегда особенные, в них есть что-то… солидное. Вот когда я смотрю на тебя, мне хочется причислить тебя к ним.
Он взглянул на девушку: она светилась от комплимента и не скрывала улыбку.
– Во мне? Что-то солидное? Ты преувеличиваешь.
– Я серьёзно. Я бы сказал что ты… самодостаточная. На самом деле мы очень хорошо чувствуем, когда девушки смотрят на нас снизу вверх. Я такое вижу часто. Наверное, понимаешь, почему. Но ты не такая, мы с тобой на равных. Это притягивает.
Ещё один крючок, решила Саша: на этот раз под названием «поверь, что мы равны, и что ты сможешь занять место в моём мире». Тактика, когда ты просто давишь на свою подругу и с первых месяцев знакомства указываешь ей на её место, больше не работает, по крайней мере, с относительно умными девушками – они сразу уходят. Ян виртуозный пикапер: создаёт иллюзию безопасности рядом с собой, чтобы обезоружить.
Они миновали мост и пришли на стрелку Васильевского острова, откуда город казался огромным панорамным полотном в золотисто-серых тонах. Пока Ян считал лодки и катера на воде, Саша высчитывала удобный момент, чтобы случайно коснуться его ладони своей. Вскользь. Это длилось треть секунды, но через несколько мгновений уже он осознанно дотронулся до неё. Сначала слегка подцепил указательным пальцем её мизинец, будто проверяя, насколько тяжела её ладонь, если попытаться взять её в свою. Саша поддалась и они взялись за руки, глядя при этом куда-то вдаль, но думая вовсе не об архитектурной среде Петербурга.
– Хочу пройти через весь Васильевский остров, – тихо проговорила она.
– Пойдём, – сказал он и взял её под руку.
Они шли и разговаривали, постоянно меняя темы, но удивляясь, что практически на каждую из них друг в друге им попался прекрасный собеседник. Обсудили практически всё: от любимых пород собак до мутантов из Кунсткамеры. Когда речь зашла о последнем, Ян впервые рассказал ей, что когда-то учился на врача, и поэтому пару раз ходил смотреть на банки с препаратами в этот музей. Отец настаивал, чтобы сын шёл по его стопам, но тот понял, что выгорит в профессии, и ушёл в бизнес.
В этот вечер они действительно прошли практически через весь Васильевский остров: послушали уличных музыкантов и кинули им денег в шапку, подсказали дорогу заблудившемуся испанскому туристу, а потом на их пути возник бар с живой музыкой. Там проходил концерт местной банды, и хотя вход должен был осуществляться по билетам, ребят впустили без них за небольшую взятку охраннику. Саша-Женя заказала себе виски с колой, а Яну, как водителю, пришлось брать экзотическую штуку под названием «слово шамана» – яблочный сок с имбирём и специями. Какое-то время в заведении ревели гитары, но после полуночи музыканты ушли. Диджей включил музыку со своего телефона. Меланхоличный гитарный рифф звучал очень по-питерски: напоминал, что не нужно никуда спешить, что лучше всего сейчас пойти гулять вдоль рядов золотых фонарей по синим улицам, путаться на перекрестках, заглядывать в горящие окна, похожие издалека на прямоугольные бусины янтаря.
– Идём? – предложила девушка.
Ян оплатил счёт. В коридоре они едва не столкнулись с тучным парнем, который возвращался с перекура. Прижавшись к стене, чтобы ему хватило места пройти – так вышло, что Ян как бы закрыл спутницу собой – они оказались критически близко друг к другу.
– Жень, – начал он, но девушка прервала его. Она аккуратно отделилась от стены и неспеша пошла к выходу, И ему ничего не оставалось, кроме как последовать за ней. У входа в ресторан стояла большая компания подвыпивших мужчин, и Ян взял девушку под руку, не желая к ней лишнего внимания. Саша не поняла, почему они сразу пошли именно направо. Наверное потому, что она сама свернула туда, хотя плохо помнила, куда именно этот путь должен их вывести.
Она не была пьяна, виски едва коснулось её разума. Но когда они дошли до арки, ведущей в тёмный сырой двор, Ян прижал её к стене. Нет, не поцеловал сразу: левой рукой упёрся в жёлтую стену за спиной девушки, а ладонь правой поднёс к её лицу, с которого аккуратно убрал волосы, прилипшие к щеке. Несколько секунд смотрел в глаза – и она как будто протестовала взглядом, бросала ему вызов: «ну прижал ты меня, и что? Дальше что»? Саша высоко оценила его актёрскую игру: он умел вести себя так, что его можно было посчитать влюблённым. И она решила подыграть, поэтому вжалась в стену сильнее, при этом слегка прикусив нижнюю губу. Мужские пальцы крепко, но не жёстко взяли её за подбородок. Он «примерял» её лицо к своему, готовясь сделать следующий шаг, следил, чтобы её губы оказались на уровне его губ.
– Да, игра в абьюз. Обожаю, – произнесла она шёпотом и он лишил её возможности говорить на следующие несколько секунд, заняв её рот своими губами и языком. Саша обвила его шею руками, попыталась прижать к себе ещё сильнее, но проклятая жёлтая стена за спиной сковывала действия, словно отрезвляя: «Стой, Саша, куда же ты?». Поцелуи становились частью проверок лишь иногда, только в случае, если Саше физически нравился тот, кого она проверяла. На этот раз ей нравился не только объект игры, но и то, как он целовался.
Умело и горячо. Уверенно, требовательно. Так, как она любила. Так, будто пытался украсть с её языка вкус виски и вспомнить припев песни в баре, вернуть тот момент в узком коридоре, чтобы переиграть свою в нём роль. Так, будто она стала воплощением всех женщин, которых он любил, которых он нещадно порол на заднем сиденье своего автомобиля и даже тех, кому по наивности писал любовные записки в юности. Словно она была единственной женщиной на Земле и он обрекал её на вечное подчинение ему в последующие десятилетия. Так, будто собрался влюбить её в себя.
Он отстранился и жадно вдохнул. Его спутница запрокинула голову и облизала губы, давая понять, что она кайфует от его вкуса. Она знала, что это вызовет в нём самые извращённые (а на самом деле самые естественные с точки зрения половых отношений) ассоциации: как она будет наслаждаться вкусом его семени.
– Ян, – вдруг строго сказала она.
– Что? – насторожился он.
– Мосты развели. Мы опоздали.