– Папа, папа! Ты что делаешь? Это я дал Мише!
– Нельзя давать свои вещи всяким… Таким. – найдя более подходящее слово сказал тот. Хотя сказал он с таким отвращением и неприязнью, что мальчик стих, перевернулся, пытаясь дотянуться до друга своими маленькими ручонками.
– Ну он не «таким»! Его зовут Миша! – чуть не плача говорил Митя, не переставая протягивать руки, при это даже не боясь свалиться. – Где мама? Хочу к маме!
– Хватит! – со злостью прокричал он, поворачивая ребенка к себе. – Я тебе не папа. И мамы у тебя никогда не было. Друзей никогда не будет, если хоть посмотришь на «это! Будешь сопротивляться верну обратно в приют!
Мальчик замолк, глаза его намокли, а настроение стало хуже чем у тучи… Он бросил свой последний взгляд на Мишу и скрылся с отцом в толпе.
Мишу же больше не держало в этом мире ничего. Он простудился, с таким слабым телом и здоровьем – умер от этой болезни уже ровно через два дня после того случая. Про него никто не вспомнит, никто и не заметил как он умер. Эти дети-сироты умирают как собаки. Лежат дохлые на земле, а заметят их лишь тогда, когда уж вонь станет просто невыносимой, придётся убирать либо самим или вызывать специальную службу.
И лишь Митя будет вспоминать о том мальчике каждый день. Через несколько лет мальчик придёт на то место, увидит кости и упадёт на колени. Пообещает себе, что сделает всё возможное, чтобы все жили в домах, спали в теплых кроватях… Но он не успеет, его сбьёт та самая машина, которая ещё в самом начале этого рассказа успела попасть под руку ГАИ.
***
На другом конце N-города, совсем не кипела жизнь. Это была огромная пустошь с многочисленными хуторами. Людей здесь встретишь редко. Здесь всегда так тихо и спокойно, что… Немногие остались. Все коренные жители этой пустоши уехали в город, другие просто уже полегли от старости лет. Фактически все дома были заброшенные, но они были очень далеко друг от друга. Но всё же это был рай для бездомных. Точнее был бы, если бы не…
Старик.
Он умудрился насадить собак на каждый дом и только попробуй теперь поселиться где-нибудь, сожрёт псина и не подавится. А старик этот, объяснял это тем, что теперь это его частная собственность, и он имеет полное право защищать любыми способами. То, что те самые владельцы домов ничего об этом знать не знают, да и согласия они этому ворчуну не давали, его не волновало. В общем, я просто спишу это на старческий маразм.
Он единственный житель этой пустоши, и как-то умудряется держать все хутора под контролем. А ещё, здесь у него ферма, так что он долго ещё проживёт. Подъем в пять утра, поливка, покормить коров, доставить к клиенту молочка, даже если клиент за сто километров отсюда. Но, что было хорошо, к своему дому он собак не приставил, была конечно одна, но она пастушья и такая добрая-добрая, уж совсем на хозяина не похожа.
На ферме: небольшой дом, коровник и заброшенный сарай. Конечно не забываем про огород, но нас сейчас интересует заброшенный, ветхий сарай. Укрытие не из лучших, будто его первый поросёнок построил, только из досок, а не из соломы, и при это не использовал ни единого гвоздя.
Но им было и здесь хорошо. Повезло ещё, что старик считает сарай настоящим мусорным баком и хоть какая-то еда к ним прилетает. А если что, можно раз в день выйти на свет, по-тихому красть что-нибудь с огорода и уйти обратно. Ноькто же они?
Семья. Да, это семья: с мамой, папой и детьми. Что их отличало от всех бездомных? Отец умел читать, вскоре научил этому делу и дочь. Мать же их, уже давно больна, лежит в лихорадке, брыкается, кричит… Но, каждому было плевать друг на друга, каждый член «семьи» хотел выжить.
Так что «отец», боясь быть пойманным стариком, вышел ночью на улицу. В руках он держал «жену». Та что-то шептала, тело её горело. Какие-то бредни, то про солому бубника, то про пугало ночное… Но «муж» её не понимал и вскоре она резко замолчала.
Тело её упало прямо на торчащую арматуру. Оглядываясь, «отец» поднял уже мертвое тело, и бросил куда-то далеко за кусты, он кинул её так далеко, что вернулся лишь тогда, когда взошло солнце.
Но место куда он её сбросил, помнил прекрасно. Вскоре, эти знания пригодятся ему, в одном деле.
Дочь сидела тогда в сарае, глаза её не были наполнены той болью, которая должна быть у тех, кто потерял мать. Не было ни ярости на отца, который так безразлично убил мать, лишь потому, что она кричала. Ни-че-го. Бездна, бездонные чёрные глаза, без чувств и эмоций. Отец был доволен: не только места больше стало, да и ребенок не так сильно воспринял смерть матери. Хотя, может это потому, что эта женщина просто чужая в их дуэте?
С этого и начались два месяца проживания в этом сарае.
– Нарцисса. – какую они книжку читали? Там про цветы, как ухаживать, поливать и тому подобное. – Сегодня можно выйти.
– Хо-ро-шо. – проговорила она по слогам, отвернулась и поползла к окну.
Солнце уже взошло, лучи его проникали до каждого уголка, каждой щели и угла.
Солнце слепило глаза, Наци открыла окно и протянула вперёд руку. Для неё всегда казалось, что это жёлтая точка на небе, которая так резала глаза, может сильно обжечь её. Ведь за эти два месца онаине выходила на свет. Боялась, что только переступив порог сарая произойдёт нечто непоправимое… Но её мысли вновь вернулись к солнцу.