Я – самый старый обитатель этого мира. Я узрел большую часть всех воспоминаний. На многие из них повлиял. Многие исказил простым присутствием. Однако есть те, которые я посчитал священными. Они находятся далеко отсюда, по тому они и лакомые. Это воспоминания с уроков истории. Долгое время я потратил на то, чтобы рассмотреть их, пока они не начали искажаться. И знаете, я пришёл к прелестному выводу. Самая твёрдая и незыблемая власть – это власть, основанная на мне. Тотальное самодержавие строится на тотальном страхе. Представьте…
У меня есть предназначение – править. А весь остальной Совет – это мои советники, которым я могу дать «порулить» этим огромным кораблём, конечным пунктом которого станет Забвение. Ваш мир ничем не отличается от этого: вся ваша «демократическая» власть держится исключительно благодаря мне. А все ваши проблемы заключаются в вашей «смелости». Смелости противостоять системе! Какие громкие слова, не правда ли? Однако за этой прекрасной ширмой вы найдёте простой ответ на все проблемы вашего вида: люди умеют ставить себя выше других. Думать, что они лучше, умнее, правильнее. Именно этой пищей и кормится Гордость. Именно этим и страдает всё человечество. Посмотрите на тех, кто находится у руля – они не боятся вас, они заставляют бояться их. Власть нельзя построить на уважении и доверии. Это утопия. А вот на Страхе можно. И история очень хорошо это показывает.
Во время этого монолога Страх шёл впереди, спускаясь по лестнице всё ниже и ниже – в бездонные подземелья Цитадели. Девушки, шедшие следом, внимательно его слушали, не смея перебить.
– Как вы думаете, всё, что я сказал, это правда?
Юные леди явно не ожидали такого вопроса. Какой смысл был ему врать сейчас. Во всех его словах прослеживалась логика и здравый смысл, но не хватало человечности, что ли? Или духовности?
– Если вы думаете, что всё что я сказал, это абсолютно верно и правильно, то это и хорошо и плохо. Это означает лишь то, что наши точки зрения совпадают. Если же вы думаете как-то иначе, это ваше право. И это, пожалуй, даже правильнее, чем просто полагаться на чьё-то мнение. Это моя правда. У вас она может быть совершенно другой, для кого-то, всё то, что я сказал, будет бредом, для кого-то – поводом меня ненавидеть. Но то, что я сказал, правдиво лично для меня и только.
И тут Страх остановился в очередном пролёте, упираясь в массивные двери, которые были украшены какими-то рельефами и двумя рукоятями. По центру располагалось замысловатое устройство, по всей видимости, запирающее её.
К слову, подруги представляли владельца Цитадели Злобы совершенно иным. Страх не был каким-то ужасающим… Он был похож на своих слуг – Фобий, но отличался от них формой своего лица и не имел крыльев за спиной. Однако его плечи украшали два больших шипа, чем-то похожих на шипы из спины Влечения. На них свисал длинный плащ. Впрочем, внешность для него была предметом второстепенным, ибо, как гостьи уже увидели, Страх мог примерять на себя те формы, какие только мог пожелать.
Встав перед дверью, он создал какой-то сгусток энергии перед собой и направил его в сторону механизма, похожего на замочную скважину. И эта энергия заструилась по рельефу двери, как кровь по венам и артериям. И как пробуждённый из долголетней комы пациент, огромные створки разъехались в разные стороны с жутким грохотом. А впереди был очередной спуск, который уже ничем не освещался. Однако из глубины виднелся какой-то маленький, еле заметный свет.
– Мы почти пришли, – сказал владелец Цитадели.
На протяжении всего спуска девушек мучил ещё один вопрос: что Страх сделал с Гневом? А главное: за что?
Каждый шаг в этой гробнице раздавался эхом, которое слышалось ещё очень и очень долго. Спускаясь всё глубже, они заметили, что еле заметный огонёк становился всё ярче и отчётливее. Пройдя длинную лестницу, гости оказались в казематах, которые освещались оранжево-красным светом, исходившим от некой вязкой жидкости. Эта переливающаяся масса бурлила и напоминала подобие лавы, если проводить аналогии с нашим миром. Впереди был коридор, украшенный огромными симметричными колоннами с обеих его сторон. Противоположный конец этого туннеля был похож на всепожирающую бездну Забытья, в которую ни одной из девиц идти явно не хотелось.
Однако Страх как ни в чём не бывало пошёл дальше, прямиком в ту самую тьму, нисколько не опасаясь за своё существование. Ни Саше, ни Наташе он выбора не оставил, и поэтому другого выхода, кроме как идти за ним, у них не было.
Света становилось всё меньше и меньше, а странных и зловещих звуков всё больше. До человеческих ушей всё чаще долетало эхо тяжёлых вздохов, которые сначала казалось лишь иллюзией, но с течением времени этот звук усилился. И тут сквозь тьму впереди Саша увидела какие-то светлые полосы, которые ритмично поднимались и опускались, синхронно со вздохами, которые они слышали. В этот момент Страх остановился, обернулся и сказал:
– Поздоровайтесь со вторым обитателем этой Цитадели, а то будет крайне невежливо, с вашей стороны.
В этот момент повсюду вокруг послышался лязг цепей. Они были похожи на огромных змей, которые медленно ползли у них под ногами, издавая леденящие кровь звуки. Обернувшись к Страху, девушки его уже не обнаружили. А перед ними было огромное существо, с раскинутыми руками, которое могло обхватить целую колонну, из тех, на которых Цитадель и держалась. Почему же они не увидели этого раньше? Светлые полосы, которые Саша сначала лицезрела, были не что иное, как жилки или шрамы существа, закованного перед ними. Когда Страх попросил дам представиться, на теле проявилось ещё с десяток подобных световых линий, которые и помогли гостям определить форму и размеры тела того, кто был перед ними.
– Мои муки выжигают основания этой тюрьмы! Моя ненависть витает в самом воздухе! Что вам нужно? – тяжёлым, громогласным голосом промолвил Гнев, говоря с пришедшими к нему.
– Мы… мы хотим выбраться из вашего мира домой. Совет может помочь нам, но для этого нужны все его члены.
– Почему Совет должен помогать вам?
– Он не должен. Он не обязан. Мы всего лишь просим помочь нам. Мы проделали…
– Это не важно! Вы хотите заставить Совет сделать то, что не принесёт ему пользы! Вы заботитесь лишь о том, что важно только для вас!
Гнев был страшнее всех увиденных существ до этого. В размерах он уступал лишь Влечению, да и то не слишком сильно. Тело с бесконечными шрамами, из которых так и хотела выплеснуться та самая жёлтая энергия, которая помогала девушкам его увидеть. На общем фоне его тела выделялось то, что глаза его были перетянуты какой-то повязкой, под которой виднелись яркие глаза. В отличие от всех остальных воплощений чувств, у него был рот. С чем это было связно, только Великому известно.
– Я не вижу смысла в том, чтобы вам помогать! – проревел Гнев и опустил свою голову на тело. – Ни вы, ни Страх, ни даже Совет не остановит грядущее. Никто не остановит… – О чём ты? – раздался голос владельца Цитадели.
– Может, я и не вижу вас, но вижу многое другое. И недавно я узрел боль. Ужасную боль, которая искажает воспоминания и поглощает их. Миру грозит гибель!
– Неужели ты думаешь, что эти предсказывания «конца света» должны заставить меня сжалиться над тобой? Интересно, в чём ты вообще видишь тогда смысл? – с иронией произнёс Страх, подходя всё ближе к закованному в кандалы существу.
– В твоём поступке. Ты не отличаешься от них. Всё так же борешься за власть… И что? Ты доволен?! Ты получил что хотел! Никто, кроме этих двух букашек, не может тебе противостоять. Вот только править тебе будет негде, – медленно проговаривал каждое слово Гнев.
В этот момент Страх схватил пленного за горло и еле слышно проговорил:
– Я, в отличие от вас, забочусь не только о себе. Пока я держу тебя здесь, а те две клячи прячутся в своём Дворце, в мире царит порядок. Но они решили воспользоваться прибывшими сюда! Какие же они жалкие, если посылают ко мне двух беззащитных девчонок! Что до тебя? Я не зря выколол тебе глаза, ибо ты непредсказуем… Думаешь, почему я держу тебя здесь, как собачку на поводке? Ты ужасно силён, и можешь сокрушить, наверное, любого. Но что дальше? Ты не можешь думать наперёд! Ты можешь вспыхнуть, как вулкан, изничтожить маленькую деревню, что находилась в твоём основании, а потом сожалеть об этом!
– Великий узнает… он придёт… и ты ответишь за свои деяния!
– Я. Надеюсь. На. Это. Ибо моя вера в его существование может и пошатнуться!
Отпустив своего оппонента, Страх собрался уходить.
Видимо, всё это представление было разыграно исключительно для его гостей. Но ни он, ни Гнев так и не ответили на вопрос, как подруги попадут обратно.
– Это, конечно, хорошо, но вы так и не договорились. Как мы вернёмся? – обратилась Наташа, смотря то на существо в кандалах, то на медленно растворяющийся во тьме плащ.
– Спроси у него! Даже имей я желание, всё равно не смог бы помочь, ибо беспомощен! – проговорил Гнев.
– Да подавись ты! – развернувшись, крикнул Страх, создал очередную сферу над своими руками и кинул её в направлении заключённого. В какой-то момент шар разделился на две части и обрушился не на Гнев, как того ожидали стоящие внизу дамы, а на скобы, сковывающие его руки. Те начали медленно плавиться в местах, куда попали снаряды, причиняя, наверное, дикую боль тому, кого они держали.
А тот, кто причинял эти страдания своему заключённому, стоял в стороне и любовался этим зрелищем, явно получая от этого удовольствие, если он вообще мог испытывать чувство удовлетворения.
В какой-то момент Гнев попытался вырвать свою руку из почти расплавившейся скобы, но та не захотела поддаваться, а узник только обрёк себя на ужасные муки.
Девушки услышали, как плавилось то, что представляло из себя тело Гнева. В совокупности с самой картинкой, зрелище было отвратительное. Саша даже отвернулась, не желая смотреть на его страдания. Однако заточение не выбило из заключённого упорства, поэтому сквозь боль последовала ещё одна попытка, которая также была неудачной, но давшая небольшой результат: скоба сдвинулась. Последовали ещё две попытки вырваться, которые принесли свои плоды. Разорвав расплавленную железяку, Гнев вырвал одну руку из заточения, тем самым перекинув весь свой вес на другую руку, которая всё ещё упиралась в плавящийся металл. Звук кипящей плоти опять долетел до ушей девушек.
Саша не выдержала, и её вывернуло наизнанку.
Освободить вторую руку оказалось куда проще, ибо чего у Гнева было много, так это силы. Ему хватило одного удара по скобе, чтобы та разлетелась. Но разбив и её, Гнев, не найдя опоры под ногами, грохнулся на пол всем своим телом.
Сзади послышался негромкий смех. Девушки резко обернулись, и увидели, что Страх смотрел за картиной происходящего, скрываясь впотьмах. Его выдавали лишь огни его собственных глаз.
– Что и требовалось доказать. Ты не мыслишь наперёд. Для тебя важна ежесекундная цель и ежесекундный результат. Благо, твои силы позволяют тебе в большинстве случаев получить и то и другое.
– Замолчи!
Гнев вырвал из стены цепь, которая раньше сковывала его движения, и обрушил всю её длину в то место, где находился его, теперь уже бывший, надзиратель. К своему сожалению, одна из зрительниц стояла на линии удара и не успела отреагировать на столь бурную реакцию узника. Наташу отбросило к правой стене, в то время как Саша, стоявшая чуть поодаль, лишь упала на пол от силы удара.
Каждый тяжёлый шаг этого существа раздавался громким эхом в человеческих ушах. Каждая мышца тела не хотела слушаться и объявила забастовку, отказываясь работать. И даже изображение, считываемое с сетчатки глаза, обрабатывалось в голове как-то слишком долго. Тело хрупкой девушки ужасно болело от столь мощного удара о стену. Каждое движение давалось ей так же трудно, как ходьба по суше для русалки. Сопротивляться было слишком сложно. Казалось, она одна осталась в этих тёмных казематах огромной Цитадели, в которой правитель ещё не был определён. И тут появился один очевидный вопрос, который не давал покоя… Зачем один освободил другого? В чём был смысл? Страх не стал бы действовать так безрассудно и полагаться на удачу.