Неопалимая купина. Путевые заметки

Крым, Партенит, сады Айвазовского

 
Летим по лестнице, взбегающей к неведомым садам,
По мозаичным ветвям пальмы,
По грёзам пушкинского вдохновенья
В неведомый доселе парадизный храм —
Природный храм волшебного виденья.
Здесь по аллеям сказки и легенды бродят неспроста:
Очарованье грёзы, флоры дивной красота
Уводят в удивительный фантазий мир,
Где солнцем напоённый сказочный эфир
Поёт волшебной флейтой у фонтана,
Где Купидон стрелой пронзает юные сердца,
И на поляне в серебре олив
Персей щитом зеркальным побеждает зло Горгоны,
И трио малых водопадов,
Зеркальным полотном сбегая долу,
Поёт призывно песнь наядам,
Созвучну пению виолы.
В ротонде девы нежный лик
Под мраморным прозрачным покрывалом
Благословляет мир.
Самовлюблённый чахнувший Нарцисс,
Непревзойдённый сам себе кумир,
Застыл над отраженьем в зеркале пруда.
На набережной Посейдон, трезубцем потрясая,
Как грозный повелитель волн
Воинственно глядит на гладь морскую.
Всё в парке сказкою дышало —
И Пушкина живое изваянье,
Где дух поэзии его запечатлён
Как вдохновенно гениальное созданье.
 

Крым, Гурзуф

 
С высот Гурзуфа взрыв восторга —
О чудо! Аю-Даг в пушистой шапке меховой,
Что кружит над горой, не тая,
И ты в полёте над волшебною землёй,
Сбегающей с высот земного рая.
Весёлый серпантин пути
Скользит средь виноградных лоз,
Всё ближе к морю синему сбегая,
Цветные домики Гурзуфа лепятся по склонам средь садов,
Италии ландшафт напоминая.
Морские воды обласкают вас,
И берег тёплый галькою разнежит,
Вы бестелесной чайкою парите в синеве —
В прозрачной синеве безбрежной.
По белоснежной набережной пролетим, как птицы,
Не заглянув в закрытый недоступный сад,
И поспешим к музею, чтобы поклониться
Писательскому дару Чехова,
Запечатлев в душе его проникновенный с фотографий взгляд.
В укрытой малой бухте домик Чехова гнездится средь камней —
Убежище творца от суеты мирской и тлена,
И волны тихо плещутся под малою скалой,
Вздыхая о поре прошедших вдохновенных дней.
 

По иранским мотивам

 
Как око неусыпное души,
Я разум воспою,
Что с помощию слуха, зрения и речи —
Трёх главных неизменных стражей —
Оберегают от напастей род людской
И открывают нам врата,
Которыми идут мечте навстречу.
 

ВДНХ моего детства

 
Любимая ВДНХ, как отзвук из былого детства,
Ушла в преданье вместе с ним,
Оставив ностальгию мне в наследство.
Неизгладимое виденье —
Все павильоны, как дворцы,
Взирают гордо с высоты
С достоинством свершённых достижений
Во многих отраслях большой страны.
И радостные гости из республик —
Посланники своей земли
Достойны были восхищенья
За их бесценные труды.
И мы давались диву от успехов
Ушедшей в лету героической страды.
А у фонтана, «Дружбою народов» что зовётся,
Ваянья на высоком пьедестале —
Стать гордая прекрасных жён
С плодами их трудов столь благодатных,
И славою был труд их окружён.
Фонтан неповторимый «Каменный цветок»
Являлся к нам как будто бы из детской сказки,
Играл в хрустальных струях, как брильянтовый цветок,
И как же хочется хотя бы на миг вернуться
В былой Московии чудесный уголок!
P. S. Средь гордых жён и бабушка моя
Тогда была награждена ВДНХ
Неразделимой, дружной и большой страны
За удивительные достижения в животноводстве,
За неусыпные и легендарные труды
На ниве пищевого производства.
 

Фестиваль национального гостеприимства на ВДНХ

 
Как нам прелестно на просторе,
Где звёздный яркий фестиваль
И самобытных песен, танцев и костюмов море
Позвали нас в миры традиций ближних стран.
И вмиг всплыла в воображеньи
Картина светлого виденья —
В горах цветущего Кавказа,
Там, где в хрустальной чистоте
Танцует дева молодая,
Что лебедь в горной синеве.
Крылаты руки, взор сияет,
Румянец на щеках цветёт
И сердце радостно поёт.
Джигит навстречу к ней летит,
И в танце грацией сверкая,
И взором пламенным играя,
Над нею птицею парит.
Раздольны песни молдаван:
Там что ни песня – праздник сущий,
Им голос от природы дан,
И в нём живёт их мир цветущий.
И Крит позвал в страну олив,
В страну легенд, морских чудес и див,
Зажёг сиртаки ярким танцем,
Что солнечным страны посланцем.
Танцует праздник и поёт,
И не страшится непогоды,
Но по велению природы
Вновь солнце озаряет нас.
Мы все такие разные —
Они и вы, и ты, и я,
И все мы – вдохновенная семья
Народов разных, самобытных,
К общению всегда открытых.
Искусство не приемлет возрастных границ:
От мала до велика всяк творит.
Кто в сердце музыку лелеет,
Тот и душою не стареет
И танцем, песней мир дивит.
 

Фестиваль «Сокровища Севера» в Сокольниках

 
Пожаловал к нам Север в гости
И закружил нас в песне, танце —
Своей земли достойные посланцы
Нас подивили самобытностью, фантазией, и грацией, и нравом.
Живут они в гармонии с природой,
Глаголет дух природный их устами,
В их песнях слышатся и птичьи стаи,
И шепчут травы, и леса шумят листвою.
Тувинское же горловое пенье
Вас очарует свистом птичьим,
И глубина тувинских голосов
Вас поразит своим величьем.
И мерный бег коней в том пенье вдаль зовёт
В страну долин цветущих,
Средь сказочных высот.
А танец Севера – ведь это пластика крыла
Летящей птицы над простором,
И песни северных морей
Легли на ткань цветным узором.
Искусны мастера в резьбе по кости —
Сюжеты их работ нас изумляют.
Там только лишь родился, а уже художник —
С младых ногтей шедевр ваяет.
Иные там живут в таинственных лесах,
И быт их необычно прост.
Но им сопутствует и искренность, и вера,
Что днём с огнём мы ищем в городах.
 

Салон Дидро: выставка в Пушкинском музее

 
Нам надо должное отдать Дидро:
Его критическое око
И искушённый вкус
Оценены весьма высоко,
Но мы не менее искушены,
Да и у нас свой угол зренья
В приёмах творческого вдохновенья.
«Милон Кротонский» Фальконе
(Тот скульптор, что воздвиг Петра
В его столичном граде)
С его «Гордыней», побеждённый деревом и львом,
С «Грозящим ангелом» с сияющим лицом,
Нас изумляют мимикой и пластикой пропорций,
Сияющего мрамора дыханьем.
И «Укротитель льва и грозного медведя» Бушардона
Оспаривает с Фальконе величье героического тона.
В шпалере по чудесной композиции Буше
Из серии «Любовь богов»
С названием «Венера в кузнице Вулкана»
Горящие богов античных взоры
Сверкают чувства пламенем, взирая на Венеру,
Парящую победно среди них.
Бушующих страстей накал
Соперничает с кузницей Вулкана,
Кующей огненных страстей сжигающее пламя
Во имя созидания благого
Для пантеона пламенных богов.
Насколько ж хороша Мадонна Франсуа Буше
В картине «Рождество» —
Не передать сие словами:
Цветёт святое материнство
В её ликующей душе,
И взор наполнен нежности сияньем.
Но здесь оспаривает первенство шпалера
«Изгнание торгующих из храма» —
Картина церкви Сан-Мартен-де-Шан.
Роль обличителя по праву
Вручается всевышнему Творцу:
Он не приемлет их лукавых нравов
И выдворяет за пределы храма.
И изумляет, сколь искусно, живо передал художник действо
И как искусно соткан гобелен.
Гудон создал шедевры изваяний:
Искусство скульптора позволило взглянуть
В глаза души философа Вольтера
И царственной Екатерины,
И графа де Бюффона,
И осознать великих их деяний путь.
И в изваяньи Салтыкова светлое чело
И прозорливый взгляд, и светлый ум —
Как скульптора высокое святое ремесло
Запечатлело в мраморе их образы навеки.
А у Верне прозрачность красок чудеса творит,
И озарён восходом солнца дивный вид,
И солнца краски нежно разливает,
И взор ваш в этой неге тихо тает.
В его «Закате солнца» нежишься в тепле его лучей:
Полотна покоряют прелестью изысканной своей.
Грёз прославляет в полотне крестьянский труд и смысл его
В полезности и откровеньи,
И в «Первой борозде» преемственность святая поколений
Несут в себе благую мысль.
Прелестен в полотне его и женский лик,
Взирающий на отпрыска с любовью.
Но в «Избалованном дитя» таится скрытый смысл —
Мать отрока готовит к трагедийным столкновеньям
С суровым миром в каждый миг.
Но как божественно прекрасны персонажи у Реньо:
«Разоружённый Марс» столь ослепительно прелестен —
Кисть мастера рождает неземное божество,
Что вас невольно увлекает в мир чудесной сказки.
И в бронзе выполненный бюст Людовика Шестнадцатого
Взирает повелительно на вас,
И рядом с ним портрет там строгого Кольбера – покровителя
Изящнейших искусств, наук, культуры:
Без них не состоялся бы салон Пале-Рояль
И некому там было о художниках радеть,
И позже не продолжился бы в Лувре как салон «Квадрат»,
И не собрал бы он в своих стенах
Столь замечательных полотен и скульптур,
Которые имеем счастье лицезреть.
 

Выставка картин Слонимской «Антарктика»

 
Мир льда – он молчалив, суров, загадочен и сдержан,
Там спят века в хрустальных колыбельных снах,
Им песни колыбельные поют метели,
Снегов пушистых одеяло осеняет берега,
И снится им ушедшая весна.
Там спит земля, в хрустальные одежды пленена,
И снится ей чарующее лето —
Те времена, когда она была согрета
Сияньем тёплым солнечного света,
В цветение дерев и трав была одета,
Что царствовало здесь в те незапамятные времена.
И всё ж там жизнь движением полна:
Пингвинов стая любопытных, важных
Приветствует большие корабли,
Пришедшие с Большой Земли
На станции полярников отважных,
А фантастические формы там играют чудо-цветом,
Пылающий закат меняется златым шатром,
И фиолетовые тени бродят там средь пирамид хрустальных,
Чарующих игрою радужного света,
Объятых фантастическим глубоким сном.
И сколь отваги нужно, силы духа,
Сознанья риска понести потери,
Чтоб это волшебство запечатлеть на полотно!
Но вдохновение художницы не ведает преград —
Ей от рождения парить дано,
И дух Антарктики, и Севера ей широко раскрыли двери
Подобно русским морякам-первопроходцам:
Вела художницу звезда в мир бесконечных далей —
Её они очаровали
И поселились в сердце навсегда.
 

Выставка «Перуанские артефакты»

 
Проникновенно перуанские мотивы флейты Пана
На фоне горного плато
Навеяли свободное паренье
В величественных гордых Андах,
И флейты грусть нас позвала куда-то
В духовную обитель некогда ушедших душ.
Их мир загадочный и древний
Нам раскрывает тайны не спеша,
В причудливых индейских артефактах
Живёт их творчества нетленная душа.
Их письмена, их иероглифов узоры
В орнамент дивных тканей вплетены,
И их пронзительные взоры
На изваяньях древних запечатлены.
Природный дух тотемов их витает,
К касатке синей о крылатых плавниках
Как будто к синей птице Феникс дух взывает —
Надежды их и чаянья к нему обращены.
И птичка-эльф колибри, крошка с чудным опереньем,
Витает средь цветов на полотне
И воскрешает из забвенья
И запахи, и звуки, и дыханье
Цветущей перуанской флоры
Как будто бы в волшебном дивном сне.
И эхо древних тех таинственных эпох,
И голос флейты шлют издалека,
Нам возвращая из забвенья,
Что затерялося в веках.
 

К художникам

 
Зачем цветенье жизни вянет,
Зачем тревожит песня сердца слух
О солнечном художнике, что станет
Легендой для ранимых душ,
О том художнике, что верит
В нетленность духа красоты земной,
Мир солнечной души своей подарит
Юдоли грешной сей мирской?
Посыл любви в его полотнах
Исполнен светлою мечтой,
И мир души его астральной
Сияет гордою красой.
 

Праздник самовара в Эрмитаже

 
Так в праздник самовара
Чай пьём мы от души:
Обряд ведь сей недаром
Водился на Руси.
Вернее, были травы —
Настои диких трав, —
Лечебные отвары
Не только для забав.
Знавали люди свойства
Лекарственных тех трав
И недуг врачевали,
И силы подкрепляли
Нужды в чаях не знав.
И не было спиртного —
Хмельной лишь только мёд,
И песнь лилась в застолье,
Водили хоровод.
Сейчас лишь «Россы» песни
Заздравные поют,
На сказочных костюмах
Руси ремёсла чтут.
И древнее сказанье,
Традиции оплот,
Вдруг оживает в танце
О легендарном камне,
Что сохранил народ.
Там песнь казачья вьётся
О вольнице донской,
И в сердце отзовётся
Забытый слог степной,
И «Мишки-одессита»
Так душу песнь щемит
И воскрешает память,
Слезу смахнуть велит.
Башкирка песней звонкой
Башкирский славит мёд,
Узбекская певица
Нас в чайхану зовёт.
Удмурты воспевают
В полях цветущий лён,
А Север птичьей трелью
Украсит небосклон.
Такие наши песни —
В них чаянья души,
В них радость и раздумья.
Случается слеза,
Всю жизнь те песни с нами,
Без них нам жить нельзя.
 

Выставка Рязанской земли на ВДНХ

 
Рязань нам стала ближе,
Приехав на ВДНХ к нам погостить —
С особой самобытностью уклада,
Ремёсел, удивительной керамики,
Нарядов и платков узорчатого радужного ряда,
И изумительных нежнейших кружев чудеса.
С историей земли рязанской
С тех незапамятных времён,
Её мыслителей, героев и поэтов.
Есениным земля его была воспета,
Взрастившая плеяду замечательных имён.
Поклон тебе, земля Рязани —
Свой круг друзей пополни москвичами!
 

Тыква

 
Хвалилась тыква: аль не хороша?
И семенами полнится душа,
Я бахчевых всех королева,
Оранжевая в три обхвата дева.
На что арбуз ей возразил:
– С тобой тягаться нету сил,
Но сам я бахчевых король,
И титул мой признать изволь.
А скромный нежный патиссон
Не стал оспаривать их трон.
Летающей тарелке принц под стать —
Ему мечтается летать.
 

Парк имени Горького

 
Сентябрьские благоухающие златые в парке розы,
Что песня лебединая приветливого лета,
Теплом последним ускользающим согреты,
И россыпи хрустального фонтана,
С весёлой радугой играя
Под музыку «Амурских волн»,
В небесной синеве брильянтами сверкая,
Алмазным звездопадом шумно ниспадают.
И в зеркале пруда, любуясь на себя, берёзы
Уже вплели златые ленты в свои смарагдовые косы.
И лишь искристая Москва-река не ведает печали —
По ней снующие суда приветливо встречают у причала.
 

Органный концерт в кафедральном соборе

 
Сметая пространство и время
Взмывающим взмахом крыла,
Врываемся в звёздные дали,
Сметая преграды реалий,
И в космос тропа пролегла,
И к сказочным горним вершинам
Приводит нас музыки власть —
Витаем над дивной долиной,
Красотам альпийским дивясь.
Искристый хрусталь водопадов,
Свергаясь с вершинных небес,
По склонам сбегает долины,
Где грезит задумчивый лес,
Где реки шумливым потоком
Стремятся к заветным морям,
Где музыка Генделя бродит
По маковым алым полям.
 

Яблоневый ангел

 
Раннеосенний сад расцветился
Благоухающими яблоками алыми,
И дивный сладкий аромат
Эфир пьянит оттенком сидра
На томном фоне летнего заката,
И словно ангел осенил крылами кроны,
И ветер крыльев взволновал шатёр зелёный,
И россыпи плодов дождём рубиновым пролились
На изумруды сонных трав,
И травы счастьем заискрились.
 

Себя не признавайте побеждённой

 
Себя не признавайте побеждённой,
Как бы ни горько было вам,
Держите гордо статус одухотворённый
Наперекор бушующим ветрам.
Ваш дух несломленный, что парус в бурном море,
Вас вынесет на тихую безветренную гладь,
И возликует на просторе
Стихию победившая отвагой
Морскому буревестнику под стать.
 

«Ведь в жизни быть любимой и любить…»

 
Ведь в жизни быть любимой и любить,
Осознавать при возвращении домой —
Любимый ждёт тебя, – как много это значит,
И чувство нежное в душе лелеять и хранить,
Любить любя, и не иначе.
 

Памяти поэта Гумилёва

 
Стоит дань отдать поэту —
Стройность ритма, новь сюжета
Нас волнуют – нету слов,
Но трагичность персонажей,
Находящихся под стражей
Тёмных инстинктивных сил,
Меланхолию влечёт,
Веет холодом от них —
Оттого так мрачен стих.
 

Памяти однокурсника

 
Он говорить о Ситчине Захарии часами мог,
Его пространно излагая изреченья
И вдумчивый литературный слог,
Располагавший нас к полемике о нашем назначенье.
Коль дом построил, сына вырастил и дерево взрастил,
Его судьба успешно состоялась,
Трудился он, что был сил.
Труд на износ, увы, такой
Светильник человечности до срока погасил!
В его семье взаимопонимание царило,
И каждый лепту добросовестно свою вносил,
Гостеприимство редкое тепло души своей дарило —
Так и остались в памяти лучистые глаза его,
Красавицы-жены, детей.
Он в нашей памяти пребудет неизменно,
Труды его и мысль останутся нетленны.
 

Летаю, и весьма легко

 
Летаю, и весьма легко,
В воображаемом эфире,
Астральною проекцией могу
Запечатлеть свой дух в подлунном мире,
Во снах пророческих свою судьбу воочию узрю,
Анализируя свой сон во сне,
Выходит – полубодрствую и полусплю.
Мой неуёмный ум не дремлет,
И из всего из этого свои полотна создаю.
 

Мечта моя

 
Мечта моя, мной созданный Ауровиль,
Гнездится на плато средь горных он вершин
В закрытом дивном мире.
С Землёю Санникова он сродни —
О ней не ведает никто:
Она живёт в моём воображаемом эфире.
Свобода творчества царит там неизменно.
Я приглашаю вас в свой мир мечты
Иль гостем, иль творцом,
Кто слышит откровения Вселенной.
 

Золотое кольцо: летний Сергиев Посад

 
Цветёт предместье летним разнотравьем,
Соборы млеют в солнечном тепле,
А нам предстали перед взором фантастические службы —
На них семинаристов изумительные хоры
Вдруг открывают вам врата в мир духа —
В его неизмеримые просторы,
И вы парите в дивном пенье чудных голосов,
В сияньи очарованных очей,
Под сводами, играющими тенью
От множества трепещущих свечей.
 

Ростов Великий

 
Над крепостной стеною купола,
Вечерним мягким отсветом согреты,
И отцветает кроткое златое бабье дето
Над древним сказочным Кремлём,
И светло-серый лемех куполов
Как будто из былинных снов
Собрал серебряные листья
Дерев из сказочных дубрав.
Здесь Север преподносит свой суровый нрав
И веет холодом с озёрной глади,
Где тайны древних прячутся в озёрной глубине,
И Неро их хранит ревниво
В загадочном и несказанно сне.
Колокола не часто здесь услышишь,
Но всё ж они звучат, и звоном их
Бывают пленены и стар, и млад,
И гость из дальней стороны.
 

Ярославль

 
Ярило славит Ярославль,
Сияют луковки церквей,
Беляны по реке идут —
Воспоминанья прошлых дней.
Колёсный белый пароход
Исправно службу здесь несёт,
По Волге-матушке снуёт
И день и ночь речной сей флот.
Перекликаются вечор
Гудками с баржи речники,
Ведут полночный разговор
С колёсниками сквозь туман реки.
И, заворожена виденьем,
Вслед музыка реки летит,
И полнится эфир её журчащим пеньем
И всплесками колёсников былых.
 

Кострома

 
Прелестно розовое утро на большой реке —
Блестит серебряный ледок на переправе,
Ипатьева златые купола сияют вдалеке,
Костромку как на крыльях пролетаем.
Душа от встречи с сказкой радостным предчувствием полна —
Царь Берендей ведёт в свои хоромы:
В избушку, что на курьих ножках,
Что в ожидании гостей грустит одна,
Знакомит нас с привычным здесь укладом
И с утварью златых дел мастеров, стоящей тут же рядом.
Гостеприимством славятся здесь млад и стар:
Вам предлагают всех лесных угодий дар —
В меду орехи, грузди и черника на столе,
Вокруг леса бескрайние теряются во мгле,
И сказка леса вас к себе зовёт,
Кружит дриад неспешный хоровод,
И всяко деревце на свой чудесный лад,
Чаруя музыкой трепещущей листвы,
Уводит вас в волшебный первозданный сад.
 

Владимир

 
Владеет миром дивным славный град —
И миром смешанных лесов,
Зелёным морем обрамлённый,
И нежными полянами весной,
Подснежником и ландышем душистым,
Кудрявою хохлаткой, примулой
И всеми россыпями разнотравья в день лучистый,
Где божий мир цветёт, как райский сад.
И, окружён его величьем,
Владимир куполами днесь цветёт, как божий сад.
А в парке городском на пьедестале
Священнодействует Андрей Рублёв,
И дух его в благоговенье живописном
Рисует на доске священное лицо,
Ему даруя дух нетленный и лучистый.
 

Суздаль

 
В уборе зимнем Суздаль бесподобна:
Блистательной зимы убор накинула святая Суздаль.
Монастыри сияют лунным серебром полночной дрёмы.
Русь древняя встречает нас поклоном,
Царь Берендей ведёт нас в сказочный собор —
Палаты красные полны сияньем голубой луны,
Гостеприимным праздничным застольем.
Туристам в Новый год в палатах сих раздолье.
Янтарной медовухи цвет сияет в солнечных бокалах —
Других хмельных напитков Русь не знала,
Да и чаи пила лишь травяные с давних пор.
Из банных окон голубой дымок струился —
Попариться был рад и стар, и млад,
И банный день был древним ритуалом,
Парные бани одаряли свежестью и силой.
Водили хороводы на Руси крестьянки по весне,
И масленица весело играла
Со скоморохами, и пела, и плясала,
И Пасху в день положенный встречала с теплотой в душе.
 

Коломна

 
Цветёт Коломна, словно в сказке дивной, разноцветьем куполов,
Столпотворением причудливых соборов древних
И будто из давно забытых снов
Своим нас осеняет радужным виденьем.
И вдруг, откуда ни возьмись,
Явился русский богатырь – служитель церкви:
Явленье из былин и грёз невиданной красы и духом необъятный,
Глубоким ясным взором одарил
И в чудный храм, столь благодатный,
Гостеприимно двери отворил.
И подле крепостной стены
Князь Дмитрий там Донской на боевом коне
Летит через века в наш многоликий век,
Взирая прозорливо с пьедестала —
В Москве Донскому монумент в его воздвигли честь, —
России славный сын, чьей доблестью она блистала.
Не только славится соборами земля —
На рубеже былых веков Коломна гордостью сияла,
И рядом доблестных умов
Там было сделано немало.
Богата и плеядой живописцев,
И инженерными умами древняя земля,
Что славу нашей принесли державе —
Те, кто в Париже на Всемирной выставке снискал
На рубеже веков триумф всемирной славы.
 

Петербург

 
Шикарный Петербург нас встретил в Петергофе роскошью фонтанов,
Каскадами сбегающих искристых вод
И изваяньем нимф и фавнов с их лукавым взглядом —
Под нескончаемым дождём
Украсил мир сим сказочным парадом,
В фонтанах изумительных каскадом.
И солнца луч, прорвавшись из-за туч,
Зажёг Самсона золотым сияньем
Во всём величии его дерзаний.
Вот Царское село, где юный Пушкин
Дивил Державина своим талантом стихотворца,
Да так стихи писать, как не приснится вам.
Дивилась позже вся Россия
Его бессмертным письменам.
И строгий Эрмитаж неповторимый,
Где дремлют, будто в забытьи,
Прекрасные бесценные полотна
И бродит мудрый дух Екатерины,
Её правленья памятуя дни.
И зал Родена дышит неземною негой,
И растворяет вас в флюидах нежного дыханья —
Вы тотчас лёгкой дымкой воспарите
В его бесценные воспоминанья.
И гордый взор Петрова изваянья
Зрит прозорливо сквозь века
Величие российского дерзанья.