Она не спешила возвращаться домой, где всё служило напоминанием об отце. Его компьютер, за которым он сидел перед уходом на работу. Диван, на котором он отдыхал, а все ходили на цыпочках, чтобы не мешать. Теперь он никогда уже не войдет, щелкнув замком. Больше никогда Виолетта не услышит его голоса, произносящего каждый раз: «Привет, девчонки! Как вы тут?». Никогда не пошаркает тапочками, которые были ему не по размеру велики. Теперь ничего этого не будет больше никогда…
Идущие навстречу Виолетте люди о чем-то постоянно болтали, над чем-то смеялись. Птички беззаботно чирикали о том, что жизнь продолжается. А девушке хотелось сбежать, куда-нибудь скрывшись от всех. Единственным её желанием сейчас было никого не видеть и не слышать.
Парк – то самое вожделенное место уединения. У входа в парк по обе стороны друг напротив друга сидели местные алкаши, позвякивая бутылками и попыхивая сигаретами. Тропинка вела вглубь густо высаженных деревьев. Дойдя до развилки, Виолетта остановилась. Она никогда не верила в существование права выбора. Самые важные вещи выбирать было просто невозможно. Когда, где и кем родиться, а также дату своей смерти выбирать никто не мог. Тешить себя жалким подобием выбора между тем, что купить, что съесть или что надеть, Виолетта не стремилась. Ожидая какого-нибудь знака судьбы, девушка посмотрела на небо, где, неодобрительно каркая, кружили вороны.
Виолетта надеялась, что умершие родственники незримо всегда рядом с ней. Умными глазами бездомного животного пытаются о чем-то безмолвно предупредить, от чего-то предостеречь. Что-то сломалось или пошло не так – это их недовольство. Девушку пугала мысль, что с близкими, ушедшими безвозвратно, окончательно и бесповоротно, разорваны все связующие ниточки и стерты все следы их пребывания с лица земли.
Ей показалось, кто-то звал её:
– Ви! Ви! Ви!
Вокруг не было ни души кроме пролетающей стаи птиц. Виолетту пронзила шальная мысль – птицы зовут её за собой.
– Ви-и-и! Ви-и-и! Ви-и-и!
Как будто этот душераздирающий крик рождался где-то глубоко внутри девушки. Словно это заточенная в темноте, скованная тяжелеными цепями крохотная, испуганная, разучившаяся петь в неволе певчая птичка. Птица бьется из последних сил и взывает о помощи. Она жаждет свободы.
– Ви, отпусти!.. Ви, выпусти!.. Ви, освободи!..