– Ты тоже таким был, разве нет?
– Мне было не до того. Я охотник, а не парень с улиц. Охотником родился, им же и умру.
– Так ведь и я охотник.
– Мы сейчас, Сэм, просто выжившие. Просто я охотник по натуре, а ты к такому прийти, к счастью, не успел.
– Почему к счастью?
Кас ответил не сразу. Да и по его молчанию было всё ясно.
– Иди уже. Завтра долго идти придётся.
Сон пришёл сразу, как я лёг. Как и всегда, самым тяжёлым занятием стала систематизация всех тех картин, что пришли в наполовину рабочую голову, хотя в этот раз вспоминать отдельные моменты было не так тяжело: спал я чутко, словно находился на границе между сном и бодрствованием.
Снова пришла эта девочка с прокушенной шеей. Она что, теперь будет меня преследовать? Или такой образ выбрало моё чувство вины, не дающее покоя? Как же хочется проснуться, да только кто даст мне выйти из своего кошмара? Кажется, я отсюда и вовсе не выйду, пока не досмотрю до конца.
Посреди ночи прозвучал выстрел, а может, мне это тоже приснилось, и потому я не проснулся. Отчётливее слышались крики, ярче разгорался пожар на чёрном фоне, и громче ревела сирена. И вот уже город, раскрытые нараспашку ворота, так и приглашающие внутрь. Вроде не хочется, но ноги сами тянут внутрь, после и глаза загораются интересом: город кажется незнакомым, и везде хочется заглянуть, подсмотреть, подслушать, но только вперёд тянут за собой прозрачные, мутно-голубые крылья.
А на улицах-то чисто. Громкие шумы тревожат сознание, от выстрелов всё сжимается в груди, пламя взрывами горячо обдаёт лицо, и теперь ты уже не можешь не идти дальше. Снова эта девочка… нет, не идти, бежать! Бежать за оружием, бежать на выстрелы, понять, кто с кем воюет, кому нужна помощь и кому я обязан её оказать, бежать подальше от кровавого шлейфа, тянущегося за этой страшной, улыбчивой девчонкой. Куда угодно, но чтобы её не было и бегом!
Выстрелы шли с площади, в центре, под памятником, стояли в кругу баррикады, постоянно увеличивающиеся за счёт падающих на них мертвецов. Нескончаемым огненным градом сыпались на них пули со всех окружающих их окон, не давая высунуть носу из укрытия до первой перезарядки, после которой особо смелые вставали в полный рост и тут же падали на прошлых храбрецов. Во всей суматохе боя терялся снующий туда-сюда художник с наброском какой-то зарисовки. Лишь подойдя ближе, стало понятно, что картина достаточно старая, а её автор наполовину сгнил.
– Что вы делаете?
– Я?! Я творю! Я запечатлеваю!
– Запечатлеваете?
– Конечно! На наших глазах творится история, идиот! – он улыбнулся чёрными зубами и побежал дальше, отпрыгивая от падающих на него трупов.
Какую историю? Зачем ей посвящать картины? Чтобы потом вот так же плясать вокруг них, восторгаясь непонятном чем? Как по мне, посвящать истории памятники искусства – дело столь же неблагодарное, как переносить гору снега лопатой. Нарисуй, чтобы через несколько лет о твоей картине забыли, напиши, чтобы весь твой труд превратился рано или поздно в прах, сделай монумент, и сама природа сточит его обратно в камень. Сейчас нет места искусству: на кону выживание, некогда думать о памяти, если помнить будет некому. Я ещё раз оглядел гудящее сражение, выстрелил в первое попавшееся окно и вдруг всё стихло. Из него вылезла та самая девочка, с той же улыбкой и маленькой дыркой в голове. Это что… я её так?
Руки павших солдат зашевелились, словно в них не было костей, а ближайшие начали сдавливать мне ноги, буквально ломая их и утаскивая под землю. Отстреливаться не было возможности: руки тоже скрутили, а после и вовсе вывихнули другие, бледные и грязные руки.
День 4
– Сэм! Скоро идём дальше, хватит спать!
– Да дай ты ему выспаться, – зевая, сказал Джон.
– Интересно это оно выходит! Как меня будить, так «вставай, принцесса», а как ему спать, то пусть дрыхнет?!
– Он дежурил, в отличие от тебя.
– Теперь ты будешь это использовать до скончания времён! Давайте я тоже буду дежурить, а потом спать сколько влезет!
– Ты и получаса не продержишься, как заснёшь! – давясь смехом, выпалил Джон.
– Ах, так вот как мы заговорили? Следующую ночь я одна дежурю! Вот увидите, я смогу за себя постоять!
– Ну-ну. Ловлю на слове.
– Чего?
– Выражение такое – «ловлю на слове». Теперь не отвертишься.
– Да пошёл ты, ненормальный!
– Во, таких девушек в бункере добрая половина: сама орёт, другим спать не даёт. Доброе утро, Сэм.
– Ага, – добрым, впрочем, оно для меня не было. – Какой план на день?
– Идти дальше. Кас пошёл осмотреть местность. По прикидкам, через пару дней подойдём к этому вашему лесу.
– А за ним что?
– По старым картам, возле него находился небольшой городок. Небольшие дома наверняка уже ушли в снег, но кто знает: вдруг там были многоэтажки.
– Что-что?
– Дома многоэтажные. Ну, девятиэтажные там, семнадцатиэтажные и прочие. А были ещё такие, которые под облака уходили! Их так и называли: небоскрёбы.
– Откуда ты всё это знаешь?
– Да отовсюду. Бабушка ещё в детстве мне про них рассказывала: она родилась тогда, когда люди с поверхности на связь выходили. Плюс нам в школе объясняли, как оно всё раньше было.
– Круто…
– А вас что, этому не учили?
– Охотников точно нет. Нас в детстве учили оружие держать и правильно ногу ставить, чтобы снег тише хрустел.
– Жестоко, но я понимаю. Выживание, все дела…
– А откуда вы в бункере еду берёте?
– О-о, парень! У нас там всё схвачено. Даже животные есть! Ты таких сейчас на поверхности не найдёшь!
– Серьёзно?
– Конечно! Погоди, дай-ка секунду, – он залез в рюкзак. – Как знал, что стоит взять несколько лишних банок. Лови.
Он кинул мне в руки какую-то железную банку без крышки. Что ещё за шутки.
– Свинина! Она в такой банке может годами храниться где угодно, и ничего с ней не станет.
– А открывать как?
– Так ножом! Надавил и пошёл по кругу. Это тебе на завтрак, за то, что поддержал план.
Как и посоветовал Джон, я попробовал открыть банку с помощью ножа, что вышло на удивление легко. Внутри оказался розовый замёрзший кирпич, застывший в жире, но несмотря на вид, пахло чудесно.
– Только разогрей для начала. Тушенку холодной есть крайне не рекомендую.
– Я уже понял. И что, прям так можно?
– Ну да, это ж металл. Не расплавится.
Я поставил банку максимально близко к костру и через пару минут жир растаял и забурлил, раскачивая большой кусок мяса. Я попробовал небольшой кусок и просто не поверил, что бывает такой вкус.
– Это божественно!
– И это-то без хлеба! Мечта любого, скажу я тебе. Но дают такую у нас редко: запасают на случай чьего-то ухода или какой-нибудь чрезвычайной ситуации.
– Какие в бункере ещё могут быть проблемы? Сиди себе, радуйся, что не снаружи!
– Ну, помню, как кто-то пролез в систему вентиляции, народ начал чуть ли не с ума сходить. Мы три дня искали, что это было, а оказалось, что датчики движения дали сбой из-за скачка напряжения. Казалось бы, такая мелочь, а почти хаос начался.
– У нас так тоже напряжение скакало. Когда зимой буря начинается, купол искрил порой.
– Потому часть людей в бункерах и укрылась. Представь, если бы из-за этих искр в других куполах случился сбой, и все внутри мгновенно погибли? Кому возрождать цивилизацию? Ты ешь давай, нам идти скоро.
– А долго?
– Как получится. Лень может и является двигателем прогресса, но не в нашем случае. Сара может быстро устать и тогда придётся остаток дня проводить на привале. Было бы намного проще, иди мы подготовленной тройкой.
– Она не уйдёт.
– Это и слепому видно. Ей хочется показать себя и хотя бы для самой себя казаться полезным членом общества. Да и чего тут: я и сам бы поступил так же. Уж всяко лучше, когда она старается принести пользу, а не ворует где попадётся.
– У вас не воруют?
– С нарушителями разговор короткий. Дверь открыта, иди гуляй. Главная разница между изгнанным и ушедшим в том, что вторым дают вещи в дорогу.
– Да уж, – говорить хотелось всё меньше: завтрак стынет. Пока я ел, Кас вернулся и со своим обычным видом сел рядом.
– Ну как?
– Направление-то верное, только я не знаю, как ты собираешься идти дальше.
– А что там?
– Лес.
– Ещё один?
– Да нет, похоже, уже тот самый.
– Ну, так и чего?
– Так и чего?! Мы в том лесу десяток людей потеряли, а ты собираешься в три с половиной человека пройти сквозь весь лес! Ты хоть представляешь, какую площадь он занимает?!
– А обойти?
– Ты тупой или притворяешься?
– Понял. А как вы туда ходите?
– Там только один раз были: когда десятерых и потеряли, – сказал я. В него лет семь никто не ходит.
– Интересно, почему мне об этом никто не сказал… А если попробовать пройти без лишнего шума?
– Это рулетка: мы можем никого не встретить, а можем в первые же часы попасть на хищников: роевики, ветвелапы, доппельгангеры. Ночью ещё и местные лунатики подтянутся. Это я молчу про растущий там бритволист. Ботинки с защитой есть только у Сэма, а вы двое, полагаю, с таким даже не сталкивались.
– Допустим, что у меня и у самого есть защита, – Джон ударил ботинком о ботинок и раздался слабый лязг. – У тебя, Кас, я так понимаю, специально защиты нет, а Сара… вот это уже проблема. Теоретически, если она воровка, это может говорить о тихом шаге?
– Я не воровка! – вернулась откуда-то Сара. – Это не по моей вине происходит. Оно… оно само!
– Клептоманка что ли?
– Да хватит обзываться!
– Я и не обзываюсь. Клептоманы не могут устоять перед соблазном стащить что-нибудь: бесполезная ли это безделушка или что значительнее – всё едино. Был у нас такой: у него еженедельно из тумбочки вытаскивали столовые приборы, а он ещё так краснел стыдливо. Честное слово, его даже жалко становилось!
– И что мне с твоей криптоманией делать?
– «Клепто», а не «крипто»… не знаю! Это вроде как-то лечится, но я военный, а не психолог. Ну, почти военный.
– Как-то ты для военного слабо вооружен.
– Потому и почти.
– Может, пойдём уже? – спросил я, утомлённый их разговорами.
– Так, а что мы решили? В лес? Мне без разницы, лишь бы дойти.
– Погоди, а твой недоотпугиватель будет работать против дневных хищников?
– Зависит от того, кого пугать. Этот звук выбрали из-за простоты и относительной эффективности: не все после него нападают.
– Да, но ночных хищников днём никто не боится, тем более падальщиков. Они днём почти что слепые.
– Короче, решаем. Лес?
Я молча кивнул, Сара последовала моему примеру. Кас просто молчал.
– Тогда да поможет нам Бог. Выходим.
Издали лес не казался таким уж пугающим: редкие хвойные, ветками уходящие на несколько метров вверх, не закрывали заснеженную землю, и лишь создавали тень и преграду для снега. Говорят, лес этот растёт неестественно быстро, и вскоре может стать угрозой для всех ближайших городов. Возможно, не так страшен зверь, как это малюют, но расслабляться было рано: Кас всё равно мёртвой хваткой вцепился в оружие, и только Джон с Сарой о чём-то горячо спорили.
– Как думаешь, там может быть егерь? – на мой вопрос Кас чуть моргнул.
– Не знаю. Но лучше ему там не быть. Я не собираюсь умирать.
– Кстати, а что за доппельгангеры? Про таких нам не рассказывали.
– Потому что подразумевается, что охотники в этот лес никогда не пойдут. Доппельгангеры принимают облик того, что находится поблизости, и полностью пародируют оригинал. Таким образом, можно попасть на какого-нибудь доппеля в виде дерева. Но порой с ними легко справиться.
– И в чём тогда его главная опасность?
– А ты попробуй пойми, Джон это идёт за спиной, или его копия, сожравшая оригинал.
Я обернулся и глянул на военного. Теоретически, может ли быть так, что он уже стал не тем, кем является? Хотя как бы тогда он узнал, куда мы идём?
– Я бы и настоящему Джону на твоём месте верил не так охотно, – продолжал Кас. – Версия звучит правдиво, но хорошая фантазия тоже сходит за истину. Аккуратнее с ним.
– А что Сара? Она ведь пошла за нами.
– Ну и?
– Разве можно обмануть вора?
– Настоящего вора тяжело, а если человек попросту болен, то запросто.
– Ладно… я могу последить за ним.
– Это от тебя не требуется.
Понятно, что Кас перегибает, но отказывать тоже не было смысла. Скорее всего, через пару дней всё разрешится само собой. Хочется на это надеяться, во всяком случае.
Когда мы были в двух шагах от леса, Кас остановился и попросил уже громко споривших позади нас спутников заткнуться. Тишина его никогда не устраивала, если речь заходила о чём-то из ряда вон выходящего, и сейчас легче уж точно не было: тишина и правда была невыносимой.
– Ну что? – спросил Джон.
– Идём быстро. Деревья не задевать, непонятные и особо подозрительные бугры обходить. Шагать друг за другом, Джон замыкает, я иду первый. Кто свернёт, клянусь богами Старой Истории, лично застрелю, – Кас явно не шутил и первым вступил в рыхлый лесной сугроб. Ну, началось.
Первые десять минут деревья наступали нам навстречу разрозненным, но не сдвигаемым строем, между которого Кас искал наиболее ровные пути и вёл нас всё глубже. Никаких следов человека не было видно и подавно, да и чего тут, даже намёка на какую-либо живность в целом не нашлось в радиусе пары десятков ярдов. Определённо не такого я ждал от знаменитого леса, куда не ходит человек в своём уме. Единственное, что выбивалось из общего фона, так это температура. Здесь явно холоднее, чем в полях. Да и как будто чем дальше в лес, тем темнее становится. Сколько мы вообще времени идём?
– На помощь! – раздалось в толще деревьев, но звучало далеко, в полсотни ярдов от нас, а то и больше. Джон сразу рванул вперёд.
– Стоять! – в ближайшее к его голове дерево влетел нож. Джон, пробеги ещё шаг, остался бы без жизни. – Что я говорил?!
– Ты что, оглох? Там кому-то нужна помощь!
– Нет, это ты оглох. Как раз тогда, когда я говорил о доппельгангерах. Никого в этой части леса и быть не может.
– А если есть? Что если кому-то действительно нужна помощь?
– Ещё шаг, и следующий нож полетит в тебя. И плевал я на твои миссии!
– Эй! – по снегу, по направлению крика, ковылял мужчина. – Помогите! Прошу вас!
– Видишь?! – почти победоносно воскликнул Джон. – Это человек!
Полсекунды погодя, Кас щёлкнул предохранителем.
– Стой-стой-стой!..
Выстрел, и голова взорвалась чёрным фонтаном, а затем всё остальное тело начало растекаться по снегу, окрашиваясь в белый. По ветвям пошёл шорох.
– Видишь? – спокойно ответил Кас. – Правило номер один: если знаешь, как убивать копию доппеля, стреляй как по оригиналу. Это их главный минус. А теперь вперёд, мы потеряли много времени и наверняка кого-нибудь заинтересовали этим шумом.
Кас в два шага дошёл до дерева, вынул из него нож и мы двинулись дальше. Деревья же словно подняли тревогу: откуда-то пошёл слабый ветер, постоянно стряхивающий снег с веток, благодаря чему то и дело пугали падающие сверху комья. А ещё… думаю, это обман слуха, но было ощущение, будто хвойные иголки мелко дрожали при нашем приближении. Я спросил на этот счёт у Каса, но он ничего не ответил, хотя наверняка тоже чувствовал это. Напряжение ощутимо нарастало, лишало отдыха, к тому же, не все чувствовали себя в безопасности после того, как Кас без задней мысли застрелил доппельгангера в образе человека. А что если бы там и правда был выживший? Охотники же не убивают людей, только животных… верно?
– Погоди, – Кас остановился и даже присел, чтобы прицел меньше трусило. По пути виднелись холмы, похожие на курганы.
– Что там? – прошептала Сара.
– Город, – Джон вытащил из сумки бинокль и сам принялся рассматривать возвышенности. – Вернее пригородные участки с частными домами. Городок, выходит.
– И в чём разница?
– Здесь нет многоэтажных зданий.
– Безопаснее от этого не становится, – заметил Кас. – Кто знает, на кого можем напороться.
– А что мешает обойти город?
– Ты же сам просил побыстрее.
– Я и сейчас хочу побыстрее, но и пренебрегать безопасностью не стоит. Тем более, дальше по пути ещё придётся проходить через город. Кстати, кто может вообще обитать на руинах почти ушедшего под снег города?
– Много кто… Но я никого не вижу.
– Рискнём?
– А насколько это оправдано? – присоединилась к разговору Сара. – Много времени нам это сэкономит?
– Зависит от того, как шла главная дорога: если параллельно с нами, то риск и вовсе не оправдан.
– Какая жалость, ведь карты у нас нет, – злобно отметил Джон. – Ну, а если всё же предположить, что идёт она поперёк нам?
– Тогда проще пройти сквозь. Это будет уже вопрос размеров самого города.
– В любом случае имеет смысл зайти туда, – сказал я. – Карты нет, но провести разведку и попробовать сориентироваться никто не мешает.
– Пацан дело говорит. Шоссе определить будет несложно даже с учётом снега: дома на главной улице будут стоять дальше друг от друга.
Кас молчал. Когда он так задумывался, можно сказать, что он просчитывал все возможные мелочи.
– Мы будем как хромые на этих сугробах…
– Так это вряд ли крыши домов! Думаю, они упали внутрь зданий, а те, что покрепче, и смотрятся выше. Сугробы там не глубже этих будут.
– Всё равно не нравится мне это. Рисков много: роевики, лунатики, доппели, в крайнем случае ещё кто подтянется.
– Отстреляемся.
– Всех не перебить, тем более лишний шум нам не нужен. Тогда придётся бежать от всех, кто сейчас рядом в радиусе мили.
– А что, есть идеи получше?
– Да: идти и смотреть по ситуации, – выпалила Сара.
– Ну, тогда пошли. Оружие проверьте.
И в какой момент времени я сделал тот выбор, который привёл меня в заброшенный город в центре самого опасного леса?
Наверное, чтобы выкопать из всех этих домов что-то ценное, нужно три вещи: терпение, удача, и пара десятков рабочих рук. Охота с этой точки зрения проще: цель вылазки часто сама тебя находит, а тебе остаётся с ней справиться. А ведь раньше я думал, что скаутом быть лучше!
Ноги в сугроб начали проваливаться заметно глубже: Кас падал почти по колено, а я и вовсе местами застревал по пояс.
– Кто там говорил про одинаковые сугробы?! – Кас шумно дышал, винтовку держал выше плеч перед собой.
– Ну, а кто знал, что здесь, во-первых, впадина, а во-вторых, столько снега?!
– Я! – воскликнула Сара. – Я знала, что что-нибудь пойдёт не по вашему плану.
– Хватит! Нам надо дви…. – пласт снега резко ушёл из-под ног, и я провалился вниз. Падение смягчил рюкзак, хотя всё равно нельзя было сказать, что приземление вышло удачным.
– Сэм! – голос сверху искажался так сильно, что я так и не смог понять, кто это. – Ты жив?!
– Да! Кажется… Похоже на тоннель!
– Чей?!
Я оглядел стены. Промозглая земля мешалась с торчащими из неё корнями, пол состоял из комьев грязи вперемешку с расколотыми камнями, а высоты хватало на то, чтобы идти, чуть подогнув ноги в коленях или согнув туловище.
– Роевики. Думаю, где-то здесь есть колония!
– Подняться можешь?
– Нет!
Наверху не отвечали, очевидно, продумывали план спасения. Где это огниво? Жаль, факел не сделать. По земле тянулись мелкие следы роевиков, тоннель уходил на развилку: один проход шёл вправо, и три других уходили по левую сторону, откуда шёл явный ропот. Стоп, а это что, выстрелы? Что у них наверху происходит? Шум деревьев стал настолько громкий, что я даже в тоннеле слышал, как стонут деревья. Или это не деревья?
– Кас, прыгать надо!
– Из одной ловушки в другую?!
– Я ещё лишние пару минут пожить хочу! – с этими словами ко мне свалился Джон, глухо охнув от удара животом. Перевернувшись, на спину, он широко раскрыл глаза и чудом откатился ровно в тот момент, когда упала Сара, а за ней и Кас, упавший на ноги.
– Чтобы ещё раз вы так долго над чем-то думали, придурки! – завизжала Сара. – Постоянно тычете носом в необходимость идти побыстрее, а сами над каждой мелочью думаете месяц!
– А что ты прикажешь нам с Сэмом делать?! – ещё громче забасил Джон, распаковывая фонарь из рюкзака. – Сама бы сказала, как его вытаскивать, если вся из себя охереть какая умная!
– Заткните рты! – настало молчание, в которое врезался топот ног. – Доорались, сукины дети! Валим отсюда, пока не набежали!
Кас выхватил фонарь и побежал назад, подальше от развилки. Секунда недоумения, и уже все несутся за спасительным источником света.
– Кто замыкает?!
– Я! – Джон выпалил это так резко, что по спине побежали мурашки.
– Попробуй пострелять по ним, вдруг… – Кас выстрелил в боковой проход, звон наполнил уши, как вода пустой стакан. – Вдруг, говорю, отстанут.
– Не отстанут! – Джон делал уже пятую очередь с лазером. – Их там на всех нас хватит!
– Так, что есть в рюкзаке горючего?! Вопрос касается всех!
– Да тут взрывать к херам надо, а не поджигать!
– Я с собой ничего такого не брала!
– Кас, а тот порох?
– Он не взорвётся. Но… Джон, мы далеко от них?
– Секунд тридцать есть, если слух не подводит. Потом задавят и не заметят!
– Стой! – Кас развернулся на бегу, скинул рюкзак и лихорадочно полез внутрь.
– Ну и где этот ваш порох?
– Далеко, зараза! – заветная банка выскочила наружу, половина содержимого ушла в какую-то тряпку, тут же превращённую в узелок. – Сэм, зажигай!
– Не взорвётся же!
– Зато подымит. Жги, кому говорят!
Я подпалил конец узла и дал ему разгореться. Послышалось лёгкое шипение.
– А теперь валим! – не успел я встать, как оказался замыкающим. Как же оказывается это страшно, когда в спину дышит разъярённая свора роевиков, и первый кандидат на съедение – ты. Однако ловушка Каса сработала, и роевики чуть замедлились, пусть ценой тому и была куча пороха.
– Сюда давай!
– Там их ещё больше будет!
– Мы и так по уши увязли, выбирать не приходится! Где здесь чёртов выход?!
– А ты, думаешь, куда я бегу?! – по голосу Каса можно было сказать, что он в шаге от того, чтобы выстрелить Джону между глаз.
– Откуда ты знаешь, куда бежать?!
– А меня бабка заколдовала. На всезнание! Заткнись и беги, если ничего дельного сказать не можешь!
– Эй, сюда! Быстрее давайте, пока я не передумал! – вдруг послышался чужой голос.
– Это сейчас все слышали?!
– Все.
– Направо бегите, направо!
– Кас? – я начинал выдыхаться.
– Что? Бежим, чего теперь! Доппель с роевиком не дружит!
Мы свернули на первом же повороте вправо и увидели нечто вроде дверного проёма в каменной стене и силуэт человека, выделяющийся на свету. Кас прибавил темп, выжимая последние силы из себя и из нас, так что, если это очередная ловушка, сопротивляться будет некому. Но ловить нас никто не собирался: мы ввалились внутрь и попадали на грязный бетон, хрипя и тяжело дыша.
– Ну вот чё вы здесь забыли? – мужчина закрыл тяжёлую железную дверь на наспех приваренных петлях. Теперь они тут целую неделю будут по тоннелям шарахаться.
– Мы не собирались сюда падать, просто Сэм… Райан?
– Кас?!
Я поднял налитую железом голову и взглянул на нашего спасителя. Странно, но его образ мне именно таким и отпечатался в памяти.
– Привет, пап.