Лучьян Смолоз. Том III. На заслуженном отдыхе

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ. ПОТЕШНОЕ ВОЙСКО

Несколько лет Пётр с Натальей Кирилловной жили в подмосковном селе Преображенском, куда их отправила Софья. У мальчика началась вольная жизнь. Он занялся любимым делом – продолжил военные игры со сверстниками. Это было по большей частью забавой, увеселением, потехой, поэтому войско называли потешным.

Здесь Пётр познакомился с образованным дворянином родом из Женевы – Францем Лефортом, служившем при его брате. Лефорт очень любил Россию и прекрасно знал русский язык. Как-то юный царь узнал, что он говорит по-голландски, и попросил его научить этому языку. Тот стал проводить занятия, на которых они и изучали основной предмет, и обсуждали ещё многое. Учитель, посетивший много государств и познакомившийся с их обычаями и традициями, оказался интересным собеседником.

– Расскажи мне, как устроены войска в тех странах, где ты побывал? – обратился однажды к нему Пётр. – Как-то я спрашивал у Лучьяна про армию его бывшей великой империи, но он не любит говорить о войне и оружии…

И Лефорт поведал ему о вооружении, об одежде солдат и об их учениях. Его истории были длинными и обстоятельными, но у Петра всё равно возникало много вопросов во время повествования учителя. Однако тот сказал:

– Завтра ты сам всё увидишь.

Он выбрал полсотни потешных воинов, одел и вооружил их по-европейски и на следующее утро привёл ко дворцу. Вышедший им навстречу Пётр с восторгом разглядывал своих товарищей в новых мундирах. Он подошёл к Лефорту, обнял его и поцеловал.

– Спасибо, Франц! Теперь я всё увидел собственными глазами. С этого дня ты – командир новой роты, а я буду простым солдатом в ней. Хочу в совершенстве овладеть военным искусством!

Начались учения под руководством Лефорта. Пётр хотел познать все трудности, научиться всему на собственном опыте. Он спал в общей палатке солдат, обедал с ними за одним столом и работал со всеми. Сделав тележку, возил на ней землю к возводившейся крепости. И командир наградил его за отличную службу чином сержанта.

Пример Петра побудил многих записать своих детей в потешные полки, примкнули к ним и бояре, и солдат набралось столько, что они уже не помещались в Преображенском и часть их пришлось перевести в другое село – Семёновское. Так были сформированы Преображенский и Семёновский полки.

Каждый день по нескольку часов Пётр занимался военно-математическими науками. Его обучал артиллерийский поручик Франц Тиммерман, офицер Пушечного двора.

***

Пётр почти не покидал Преображенское, и это радовало его сестру Софью, которая хотела сама управлять государством. Она надеялась, что Пётр, увлечённый, казалось бы, детскими забавами, ещё больше отдалится от престола.

Правительница заключила союз с Польшей и Австрией против Турции. К нему давно стремились польский король и австрийский император, которых пугали завоевательные походы турок. Они надеялись на помощь сильного государства – России. Польский король Ян Собеский отказался от претензий на Смоленск, Киев и все земли, присоединённые к России по Андрусовскому перемирию. После этого Софья два раза отправляла войско под начальством князя Голицына в Крым –  освобождать его от турок и бороться с крымским ханом, их союзником. Оба похода прошли неудачно, но начальников всё равно богато одарили за них, наградили офицеров и солдат. Софья хотела привязать к себе войско, добиться его преданности.

***

Под барабанную дробь Пётр скакал на коне, обнажив саблю. Отроки наблюдали, как он поглядел куда-то в сторону, потом спрыгнул на землю и побежал к какому-то старику, наблюдавшему за его потехами.

– Лучьян! – он обнял своего воспитателя, и тот крепко прижал его к себе.

– Петруша, как ты вырос! Уже выше меня! Я бы и не узнал тебя, если бы сам не прибежал…

Тот и вправду уже превзошёл ростом почти двухметрового Лучьяна.

К ним подошёл мужчина лет пятидесяти в широкой шляпе, с седыми волосами и весёлыми зелёными глазами.

– Мы создали войско по европейскому образцу, – сказал Пётр. – Как прошла твоя поездка в Англию?

– Прекрасно, – ответил Лучьян. – Я очень хорошо отдохнул у Джулиана. Познакомься, это он. Приехал погостить в Россию.

Джулиан снял шляпу и поклонился царю. Тот кивнул в ответ.

– Я приехал в Москву, и мне сообщили, что ты находишься здесь, – поведал Лучьян. – Надеюсь, для нас найдётся местечко в вашем селе?

– Да, конечно, – улыбнулся Пётр. – Отдохните с дороги. Сашка!

К нему подошёл паренёк с живыми, бегающими глазами.

– Это мой друг Алексашка Меншиков, – представил его Пётр. – Он разыщет Лефорта, и для вас найдут дом.

Их поселили в просторном доме, и Лучьян с Джулианом начали разгружать багаж. Алексашка смотрел, как они достают из мешков какую-то одежду, книги, безделушки.

Когда пришёл Пётр, Лучьян подарил им с другом целый набор игрушечных солдатиков оружием, лошадками и пушками. Юный царь так обрадовался, что тут же заключил старика в объятия и расцеловал.

– Теперь будем изучать на игрушечном войске стратегию!

– У меня к тебе просьба, – сказал Лучьян. – Джулиан очень хочет записаться в твоё войско, примешь ли ты его?

– Конечно, приму, – ответил довольный Пётр.

Позже он узнал, что игрушечное войско изготовили ремесленники по заказу Джулиана. Тот как раз хотел поведать царю об устройстве европейских армий, но узнал, что он уже давным-давно создал такое войско.

***

Ночью в Преображенское прискакали на лошадях два стрельца – Михаил Феоктистов и Дмитрий Мельнов – и сообщили о готовившемся против Петра заговоре. Повзрослевший царь незадолго до этого женился на выбранной матерью Евдокии Лопухиной – дочери его стольника и окольничего, потом выступил против самовластия сестры, и теперь она, чтобы удержать власть, вновь подговорила стрельцов расправиться с ним.

– Софья велела умертвить меня? – Петру казалось, что он ослышался.

– Да, государь, – ответил Мельнов. – Она сказала стрельцам, что ты, вводя немецкое войско, хочешь переменить веру и пойти против своего брата Ивана…

– Как она могла! – в гневе воскликнул Пётр.

– Она оклеветала тебя перед твоим братом, – сообщил Феоктистов. – Но он не поверил ей.

– Тебе надо бежать отсюда, – сказал Лучьян Петру. – Прямо сейчас.

Тот послушался и вместе со своим семейством вскоре отбыл в Троице-Сергиев монастырь. Лучьян и Джулиан пока оставались в Преображенском.

Когда стало светать, послышался топот копыт и Лучьян увидел в окно нескольких людей на конях. Джулиан вышел на улицу, там переговорил с ними о чём-то и вернулся в дом. Всадники тут же ускакали.

– Это были стрельцы, их начальник Шакловитый спрашивал меня, где Пётр, – сказал он. – Я ответил, что царь уехал неизвестно куда.

– Какой же коварной оказалась его сестра… – задумчиво проговорил Лучьян. – А ведь она была любимицей Лесмьяна.

Солдатские и стрелецкие полки не захотели служить Софье, замыслившей такое злодеяние, и перешли на сторону Петра. Бояре выявили её сообщников в этом заговоре, и главных, в том числе Шакловитого, казнили, а остальных сослали в Сибирь. Софью лишили звания правительницы и постригли в монахини под именем Сусанны в московском Новодевичьем монастыре.

***

Через несколько дней после окончания суда над заговорщиками Пётр со своей армией въезжал в Москву. Здесь было и потешное войско, и регулярный отряд под командованием генерала Гордона, и стрельцы, и примкнувший к ним народ. Лучьян и Джулиан шли рядом с конём, который вёз их пожитки.

На крыльце дворца всех встречал Иван. Подъехав к нему, Пётр спрыгнул с коня, и они с братом обнялись.

– Про нас говорили, что мы в ссоре друг с другом, – обратился Иван к собравшимся. – Знайте же, что это неправда! И в подтверждение своей преданности брату объявляю при всех: я отказываюсь от участия в управлении государством и уступаю власть Петру! Теперь он – единственный правитель России.

Пётр молчал. Собравшиеся выжидательно смотрели на него.

– Я согласен, – сказал наконец он. – Но хочу, чтобы Иван председательствовал в Думе боярской и чтобы его имя во всех государственных бумагах было выше моего.

Лучьян увидел вдалеке ещё одну толпу, которую вёл… его брат Лесмьян! Когда тот подошёл, два старика обнялись, как и Иван с Петром только что.

– Это родственники Зила, – указал на толпу Лесмьян. – Они прилетели со мной, чтобы посетить могилу предка и, возможно, забрать его останки на Юпитер. Я потом познакомлю тебя с каждым из них. А из твоих потомков сюда прибыл Лука – внук Льва.

Из толпы вышел старик с длинной бородой, с посохом в руках и поклонился. Лучьян ответил тем же. И после того, как Лесмьян переговорил с Петром, всех родственников Зила повели размещаться во дворец.

ГЛАВА ПЯТАЯ. НАЧАЛО РУССКОГО ФЛОТА

Лучьян стал провожатым для большой компании гостей с Юпитера. Он много куда их водил, показывал достопримечательности Москвы, ездил с ними в Преображенское и Коломенское.

Лесмьян же был приближен к Петру и сопровождал его в поездках. Однажды они с учителем Францем Тиммерманом отправились в село Измайловское, в дом прапрадеда Петра – боярина и стольника Никиты Ивановича Романова. Осматривая старые вещи, Пётр заметил судно, напоминавшее лодку.

– Франц, что это такое?

– Это английский бот. Он используется при хождении на кораблях. Если приладить к нему паруса, то можно плавать по ветру и против ветра.

У Петра загорелись глаза.

– На парусах… по ветру и против ветра…

Он стал переворачивать бот, и Францу с Лесмьяном даже помогать не пришлось – сам быстро справился.

– Сейчас бы по Яузе пуститься на таком-то судне! – нетерпеливо сказал царь. – Надо приладить паруса и спустить его на воду!

– Не в парусах дело, – возразил Лесмьян. – Он сильно прохудился…

Тут и Пётр заметил трещины в боте.

– Надо сейчас же починить его, – поспешно ответил он.

Царь и приближённые нашли плотника, который построил этот бот – голландца Брандта. И он залатал трещины, оснастил и спустил бот на воду. И поплыло судно по зеркальной глади озера, сияя на солнце белоснежными парусами. Управлял им Брандт, а Пётр смотрел с берега. И, когда бот причалил, царь сел в него и стал рулить сам, и очень хорошо у него это получилось. После водной прогулки он сказал Лесмьяну, что будет у России не только армия, но и флот. И признался, что на реках Яузе и Москве ему места мало – надо идти, а вернее, плыть дальше.

***

Едва только «посольство» с Юпитера забрало останки Зила и отбыло к себе на родину, у Лучьяна появились другие заботы – под руководством голландского мастера Арриена он стал с голландцами строить корабельную верфь на озере Переяславском. Незадолго до этого у него началось онемение тела, и старик боролся с недугом, работая физически: когда трудился, тот отступал на время. Но каждый вечер подолгу не мог уснуть – в голове его раздавался стук молотков и скрип досок.

Пётр заинтересовался строительством кораблей, и Арриен стал обучать его этому. Царь всё делал сам – клал доски, забивал гвозди. Он сделал яхту быстрее, чем его учитель, и её спустили на воды Переяславского озера. Такие плавания сильно увлекли его и вскоре переросли в морские учения.

Лучьян, навещавший Наталью Кирилловну, выслушивал её беспокойства:

– Ох, зря он всё это затеял… Всё сердце изболелось из-за него – а вдруг что-то случится, не дай Бог утонет или простынет… С водой ведь не шутят. Да и кому, кроме него, эти плавания нужны?

Лучьян успокаивал её, говорил, что с Петром ничего страшного не случится. А самому ему нравилось то, что царь хочет испробовать столько нового, полезного. По этому поводу у старика возникали разногласия с царицей Евдокией. Когда он навещал её и маленького царевича Алёшу, она говорила ему о ненужности, бесполезности того, что делает Пётр. Наш герой, слушая её, не спорил, а только качал головой.

***

Наталья Кирилловна скончалась от болезни сердца. Лучьян вспоминал, как она упрашивала сына оставить кораблестроение и морские дела, но тот был непреклонен.

Джулиан, постигавший азы морского дела, переписывался с женой и детьми, но пока оставался в России. Он считал, что страна далеко пойдёт при таком правителе. Однажды ему довелось сопровождать царя в путешествии в Соловецкий монастырь, находившийся на острове Соловки в Белом море. Когда они плыли туда, поднялась страшная буря и многие запаниковали. Джулиан в страхе метался по судну. Даже Пётр растерялся. Один только кормщик, звавшийся Антипом Пановым, проявил самообладание – миновав подводные камни, он вывел яхту к берегу, – за что был щедро награждён. Позднее Пётр поставил там выточенный им самим деревянный крест с надписью на голландском языке: «Dat kruvs maken Captein Peter, van A. Cht. 1694» («Этот крест сделан капитаном Петром, 1694 год»).

Об этом событии Лучьян узнал, когда закладывал вторую корабельную верфь в Воронеже.

ГЛАВА ШЕСТАЯ. АЗОВСКИЕ ПОХОДЫ

– Это был позор, – говорил Пётр Джулиану во время следующего плавания по морю. – Моя сестра совершенно не умела управлять страной! И когда я вспоминаю про Крым, то думаю: как русские могли отступать от врага, который уже сам почти сложил оружие? Да ещё и наградили этих вояк как самых достойных! Надо заставить и Россию, и другие страны забыть всё это…

И вскоре он объявил народу, что собирается отнять у турок Азов: в том городе построена крепость, из которой татары совершают набеги на русские земли, и нужно отрезать им путь.

Весной 1695 года тридцатитысячное войско двинулось в путь. Об этом походе Джулиан писал в письме Лучьяну: «…Нас было четыре отряда, я состоял в отряде Головина. В Бомбардирской роте капитаном стал Пётр. Видел бы ты его удаль! Он бесстрашно бросался в самую гущу сражения и своим примером вдохновлял на подвиги других воинов. Мы пока добились небольших успехов: захватили у турок лишь две каланчи, которые не давали проходить кораблям по Дону. Может, продвинулись бы и дальше, если бы Яков Янсон (помнишь этого инженера?) не перешёл на сторону неприятеля, повздорив с генералами. Одна ссора, одна измена – и всё пошло прахом. Мы вынуждены были отступить. Теперь сидим в бездействии и ругаем проклятого изменника…»

***

Лучьян работал до седьмого пота: складывал доски, прибивал гвозди, смазывал дерево смолой. Он подолгу сидел над чертежами новых кораблей, обсуждая детали с другими работниками. Ему пришло ещё одно послание от Джулиана, в котором тот описывал судостроение в Англии – когда-то ведь сам был моряком. «…Корпус лучше делать для большей прочности из дуба. Если форма детали будет повторять форму дерева, получится меньше отход древесины. Осторожнее с железными гвоздями: они ржавеют, когда намокают, и уменьшаются в размерах, поэтому в подводной части судна лучше использовать деревянные шипы. Обшивку нужно смазать тиром и смолой…» Вместе с письмом были присланы чертежи разных судов.

За зиму работники успели соорудить по два фрегата и галиота, четыре брандера и двадцать три галеры. В феврале к Лучьяну приехал Алексашка Меншиков и сообщил о смерти брата Петра – Ивана, который сильно болел и был парализован. «Хороший был человек, – думал Лучьян, и слёзы катились по его лицу. – Ещё бы жить и жить…»

***

В мае 1696 года состоялся второй поход на Азов. Адмиралом нового флота стал Лефорт. Сухопутным войском командовал генерал Шеин.

Царь обещал освободить холопов, вступавших в войско, и армия стала быстро увеличиваться; прибывали донские и украинские казаки, калмыцкая конница. Армия двинулась к Азову и осадила его. Казаки в устье Дона почти полностью уничтожили караван турецких судов. Русский флот кружил крепость со стороны моря, армия – со стороны суши.

19 июля Азов был взят. Пётр пощадил его жителей и дал им свободу, позволив забрать своё имущество и уйти, взамен на выдачу Янсона. Увидев предателя, толпа зароптала, солдаты снова начали ругать его и освистали.

– Запомните, – сказал Пётр солдатам после, – моя заслуга во взятии Азова ничтожно мала в сравнении с заслугой моих полководцев и воинов.

Но все понимали, что царь проявляет излишнюю скромность: он был одним из самых смелых и в этом походе.

***

30 сентября Лучьян с другими жителями Москвы встречал армию из похода. Выглядывая из-за обступивших дорогу стрельцов, он с нетерпением ждал её. И вот наконец появились первые всадники, один за другим проехали мимо, пронеслись повозки. Старик увидел колесницу в виде раковины и сидевшего в ней Лефорта, и они поприветствовали друг друга. Следом шли морские офицеры и матросы, иностранцы. Под звуки труб пронесли знамёна. Проехали несколько воевод. И вот Лучьян увидел Петра и Джулиана, шедших пешком. Царь был в простом офицерском мундире.

– Всё, навоевались, – сказал Джулиан, обнимая старика. – Теперь на покой…

Толпа, которая возликовала, увидев Петра, вскоре презрительно зароптала: последним везли на телеге Янсона с петлёй на шее и табличкой с надписью «Злодей».

– Вот и послужил я России как мог, – сказал Джулиан. – Пора теперь домой ехать.

– Не торопись, – ответил Пётр. – После вместе поедем, я хотел побывать в вашей стране.

Он стал награждать всех участвовавших в походе. А вечером устроил празднество, на котором зажёг фейерверки, которые сам изготовил, и простые люди удивлялись: что за разноцветные огни и как они могут так летать?..

В Азове поселились русские крестьяне и ссыльные стрельцы. На берегу Азовского моря стал возводиться новый город и новая крепость Таганрог. И по велению царя был создан флот из крупных морских кораблей. Прозвучало решение Боярской думы: «Морским судам быть».

ГЛАВА СЕДЬМАЯ. ВЕЛИКОЕ ПОСОЛЬСТВО В ЕВРОПУ

Изучая карту Европы, Пётр обсуждал с Джулианом возможные пути, по которым можно отправиться в Европу. Он хотел плыть по морю. Взгляд его остановился на Балтийском…

– Пожалуй, вот это море больше всего подходит! – обрадовался царь, указав на него. – Посмотри: оно близко и к Германии, и к Англии, и к Дании, и к Голландии! По нему куда хочешь можно быстро доплыть.

– По этому морю может быть самая лучшая и быстрая связь России с этими странами, – согласился Джулиан. – Мы с Лучьяном плыли по нему в Россию.

– И ведь правда! Как хорошо бы было построить на берегу этого моря гавань, куда бы могли приходить иностранные корабли!

– Всё бы получилось, да только там шведы живут…

– Мы решим этот вопрос. Сейчас же надо подумать о другом. Я хочу сам увидеть европейское просвещение, о котором так наслышан. Не буду принимать опрометчивых решений и переносить европейское образование в Россию, а дам своей стране только нужное и полезное.

Вскоре в Москве заговорили о том, что Пётр отправляется в чужие края. Он ехал без церемоний, переодевшись в простого дворянина, под именем десятника Петра Михайлова. Посольство собрал большое. В нём были и Лефорт, и Меншиков, и Головин, и Джулиан, и Лучьян с Лесмьяном и Лукой. Управление государством поручили надёжному человеку – боярину Фёдору Юрьевичу Ромодановскому.

«Лифляндцы и шведы смотрели на нас дико, – писал в путевом дневнике Джулиан. – Почему-то боятся русских… И наше пребывание в Риге прошло под слежкой людей графа Дальберга. Идёшь по городу – и чувствуешь, как тебя высматривают из-за угла. Когда встречаешь стражей порядка, они подозрительно косятся и шепчутся… Петра едва не застрелили часовые, когда он шёл смотреть городские укрепления. „Не хотят, чтобы я видел укрепления Риги! – сказал он. – Я надеюсь некогда увидеть их с меньшим для меня затруднением и отказать шведскому королю в том, в чём отказывает мне нынче Дальберг“. Но мы уже едем дальше и скоро будем в Германии».

***

В Ганновере на приёме у двух принцесс велись светские беседы. Лучьян и Лесмьян рассказывали придворным о порядках и обычаях русских, о том, как Россия обновляется. Джулиан наблюдал, как Пётр, рассказывая принцессам о судостроении, показывает им мозоли на руках. Они попросили обучить их русскому танцу, и царь привёл своих музыкантов и заплясал под звуки инструментов. Потом вдруг поднял десятилетнюю принцессу Софию-Доротею за голову.

– Боюсь, Пётр прослывёт здесь большим чудаком, – прошептал Джулиан Лучьяну. – Его небрежность всё портит…

– Да, он не так обходителен, как немецкие принцы, – ответил Лучьян, – но ещё не поздно всё исправить… Мы постепенно обучим его всему недостающему. В России ведь эти манеры не так важны, как здесь…

***

Путники прибыли в Амстердам, а оттуда Пётр, Лучьян и Лесмьян поехали в Саандам. Там царь снял квартирку у одной вдовы, а старики разместились в том же доме, в каморке. Они посетили мастерскую и до позднего вечера плотничали.

Наутро у Лучьяна разболелось всё тело. «Странно, – думал он, – сколько времени до этого я трудился – и всё было нормально. Эх, старость…» Три дня он лежал в постели и читал принесённые братом пьесы Кальдерона де ла Барка, Корнеля, Мильтона и других писателей. И ещё три дня притворялся больным, чтобы продолжить любимое чтение.

Потом, старики, вернувшись с Петром в Амстердам, наблюдали за тем, как он бегает из одной мастерской в другую и учится разным ремёслам – ткачеству, кузнечному делу, бумагоделанию. По вечерам они с Лучьяном посещали лекцию какого-нибудь профессора, затем покупали еду на рынке и готовили ужин на кухне.

***

Джулиан с нетерпением ждал, когда же Пётр посетит его родину – хотелось принять царя у себя, познакомить со своим семейством и друзьями. И наконец этот счастливый момент настал – посольство отправилось в Англию.

Пётр был радушно принят в старинном замке. Его познакомили с семьёй хозяина – женой, сыном, невесткой и маленькой внучкой. У Джулиана было шестеро детей; остальные обучались в Лондоне. Царя и его свиту угостили разными сытными блюдами и вином.

Пётр обратил внимание на большой портрет мужчины в средневековых латах, висевший на стене, и спросил о нём.

– Это наш предок Влас Смолоз, его внук, – указал Джулиан на Лучьяна. – Он был благороднейшим, умнейшим человеком. Узнав, что Руси грозит опасность, приплыл туда, чтобы драться с татаро-монголами, но погиб от рук других врагов – тевтонских рыцарей.

– Тогда были страшные, мрачные времена… – кивнул Лучьян.

– В замке есть целая галерея с портретами наших предков, – сказал царю Джулиан. – Если ты не против, я расскажу тебе о славном роде Смолозов.

Они отправились в галерею, а Лучьян задремал. Когда они вернулись, беседуя о кораблестроении в Англии, то Пётр в шутку надел на старика бумажную корону, которую сам изготовил на фабрике.

Сын Джулиана преподнёс царю в подарок рыцарский меч, сказав: «Наш предок Ник Смолоз некогда завещал подарить это оружие смелому человеку, который однажды посетит нас, и вот он здесь…» Пётр был очень рад такой чести.

На другой день их принимал у себя король Вильгельм III. Время прошло в приятных беседах, и все старались угодить Петру. А после Джулиан, который хотел познакомить его со своим другом Исааком Ньютоном, повёл царя и свиту на Монетный двор, где тот работал.

– Мы с ним с детства вместе, – говорил Джулиан по дороге. – Он бывает чудаковат, но я к тому привык. Скажем, может принять меня у себя и уйти в свой кабинет – и неизвестно, вернётся или нет. Но в целом замечательный человек…

Встретившийся им на Монетном дворе круглолицый мужчина был не кто иной, как Ньютон. И всех, даже Петра, удивило, как сдержанно он встретил своего друга после долгих лет разлуки – даже не улыбнулся, в то время как Джулиан повис у него на шее.

Пётр осведомился о деятельности нового знакомого, и тот рассказал ему о своей борьбе с фальшивомонетчиками. И при этом не проявлял никаких эмоций – равнодушно смотрел в одну точку…

– Непохоже, что он твой друг, – сказал Пётр Джулиану после. – Вы слишком разные.

– У нас жизнь сложилась по-разному, – объяснил тот. – Он учёный, я мореплаватель; у него нет семьи, у меня есть, и очень большая. Но, несмотря на это, мы полвека дружим.

Когда посольство отбывало на континент, Джулиан стал прощаться со всеми – он оставался здесь, со своей семьёй. На прощание, обнявшись со всеми, сказал:

– Я обязательно буду приезжать.

– Мы тебе всегда рады, – ответил Лучьян.

***

Посольство направлялось в Вену, где Пётр собирался переговорить с императором Леопольдом о войне с турками, которая шла теперь. Гостей ожидал такой же тёплый приём, как и во всех других странах. В их честь было устроено несколько праздников, среди которых самым интересным и запоминающимся стал маскарад. Император, его семейство и придворные оделись в костюмы крестьян и ремесленников, фрейлина Турн – фрисландки, а Пётр – фрисландца.

– Ну что, Пётр Михайлов, выпьем-ка за здравие царя московского! – сказал император, протягивая гостю бокал вина. – Мне известно, что вы знакомы с ним!

– Очень хорошо знаком! – кивнул Пётр, поняв, что его здесь не узнали.

Долго говорили русский и австрийский правители о войне с Турцией и решили пойти на мир с ней, но при условии, что все земли, завоёванные русскими, останутся у них. Пётр был весел, и не только потому, что нашёл поддержку у австрийского императора, но и потому, что скоро посольству предстояло отправиться в Италию, которую он мечтал посетить.

Но этого не случилось. Прибывший от князя Ромодановского гонец сообщил: стрельцы вновь взбунтовались. И посольство двинулось в Россию…

***

Стрельцы были недовольны новым порядком в войске, просвещением, которое хотел ввести Пётр, считая, что оно портит человека. Ненависть к царю подогревала в них Софья, которая всё ещё надеялась отнять у него престол. Она наговаривала на брата и простому народу, который не понимал, зачем он вдруг поехал за границу. Начальники стрельцов подговаривали их к бунту, к тому, чтобы возвести на престол Софью. Их решимость подкрепляло то, что царица Евдокия тоже была против новых порядков.

Стрелецкие полки вышли из разных городов к Москве, чтобы объединиться, но генералам Шеину и Гордону удалось усмирить их. Вскоре приехал Пётр с посольством и устроил суд над бунтовщиками, участвуя в допросах и пытках. Он руководил их массовыми казнями, сам рубил головы и заставлял это делать своих приближённых.

Лучьяну и Лесмьяну пришлось на какое-то время покинуть Москву и не являться Петру на глаза, чтобы тоже не стать палачами. Когда же они приехали во дворец, то застали царя в мрачнейшем расположении духа.

– Моя сестра опять пошла против меня, – сказал он. – Я казнил стрельцов и пытал её служанок. А на неё саму у меня рука не поднимается…

– Ты бы простил её, – ответил Лучьян. – Она и так несчастна…

– Нет, не могу простить, – вздохнул Пётр. – Пусть моя сестра не испытала телесных мук, но испытает душевные. Под окнами её монастыря поставили виселицы, на которые вздёргивают преданных ей стрельцов. Пусть теперь подумает над тем, что совершила… А Евдокию я велел постричь в монахини. Не супруга она мне более.