Это я, это я по церквям и парадным лестницам
Всё искал, всё искал красоты и чудес. Не нашёл.
Это я, это я не гадал, что во мне поместятся
Изувер и художник с красным карандашом.
Это я, это я в коридорах и тёмных комнатах
Всё хотел, всё хотел бы гортензией расцвести.
Это я, это я, растекаясь по полу порохом,
До последнего не хотел искрить.
Это я, это я на сыром и промозглом воздухе
Всё глотал, всё глотал с неба звёзды, не мог дышать.
Это я, это я сам рожаю на белых простынях
Счастье пряничное прямо из-под ножа.
Это я, это я, разбазаривший дни и месяцы,
Всё плету, всё плету неразборчивость в ценный шёлк.
Это я, это я – тот, кто в детстве мечтал повеситься,
Но от края до крайности всё-таки не дошёл.
Чтоб я видел лицо красоты
Подарил бы мне Рерих глаза
(только Рерих-отец, а не сын),
Чтобы краскою стала слеза.
Потекли бы на алчущий холст
Сладкой речкой поток киселя
И хвостатые звёзды, и гроздь
Тех цветов, что не сорваны зря.
Зацветала бы снегом гора
И синела долина во тьме.
Я подумал бы, может, не зря
Я мотаюсь по этой земле.
И детали не так уж важны,
Я схватил бы один силуэт,
Я подумал, что, может быть, ты –
Мой расплывчатый автопортрет.
И на небе мой серый металл
Растоплялся бы в горести лет
В фиолетовом мареве скал.
Но на свете ведь Рериха нет.
И я думаю: вот они – мы.
Вот мы были, мы были – Привет
И пока. Пока хмурятся дни,
Я пытаюсь раскрасить рассвет.