– Думаю, вы с людьми провели отличную работу, – ответил Миша.
– Может, критика есть какая? – продолжал Черников. – Впереди лишь еще одна репетиция, а потом сразу – само событие.
– Люди же от души говорили, – в некотором замешательстве произнес Малинин. – Критиковать можно было бы актерскую игру, например. А тут они говорят то, что чувствуют. Какой смысл такое критиковать?
Черников с Павловым выглядели задумчивыми. Потом Сергей Павлович хлопнул мэра Западного по плечу.
– Слышал, что молодой человек сказал? – спросил Павлов. – Все нормально будет! Ты же сам все людям сказал минуту назад.
– Я хотел их приободрить, – объяснил Алексей Николаевич. – Чтобы они сами были уверены в успехе.
– Так и нам следует быть уверенными, Алексей Николаич, – вмешался Малинин. – Уверенность, как и неуверенность, имеет свойство передаваться окружающим.
Заехав на заправочную станцию в Западном, Миша поехал домой. Оказавшись на территории фермы, издали он увидел торчащие из земли справа от дома балки: его дед самостоятельно воздвигал амбар на месте двух куч досок.
Припарковавшись у дома, Миша вылез из машины. Илья тем временем забивал гвозди, прибивая к будущим вертикальным балкам металлические крепления, чтобы соединить их с лежавшими на земле балками – дед делал каркас постройки.
– Уже вернулся? – крикнул дед. – Давай помогай тогда!
– А где старые деревяшки? – спросил младший Малинин. – Увезли уже?
– Я позвонил на производство в Восточном – ребята быстро приехали забрать все, – ответил Илья. – Тебе тут какой-то Данила привет передал.
– Данила? – обрадовался Миша. – Он что-нибудь еще сказал?
– Спасибо сказал, – ответил дед, пожав плечами. – Говорит, удачно устроился на новом месте. Это один из тех, чьи проблемы ты тут решал?
– Ну, помог я ему кое с чем, – хохотнул Миша, с облегчением подумав, что Павлов выполнил обещание.– Много денег за доски удалось выручить? – спросил фермер, жалея о том, что дед наверняка продал все, да еще втридорога.
– Выручить? – удивился Илья. – Я помню твои слова, Мишка, про то, куда ты хочешь деревяшки отдать. Все бесплатно позволил увезти с условием, что доски на парты в школы пойдут. Что ты так смотришь? – прищурился старший Малинин.
Миша смотрел на него со смесью благодарности и восхищения.
– Спасибо, дед, – только и произнес он.
– Ты не стой там, – скомандовал Илья Владимирович, – а присоединяйся быстрее!
Миша пошел в дом, чтобы переодеться и быстро перекусить. До мероприятия оставалась еще целая неделя, за которую они вместе с дедом могут много чего успеть.
Глава 5
Праздник
Миша стоял у окна и просто смотрел на пейзаж снаружи. За окном на землю сонно спускались, будто семена одуванчиков, «белые мухи», они же снежинки, первый раз за сезон. Поля уже покрыл тонкий снега, который все же наверняка в ближайшие дни растает. И несмотря на то, что амбар был уже достроен, настроение у младшего Малинина все равно было поникшее: не успел он сделать всего того, что собирался сделать до первого снега, а если бы не помощь деда, то и дом бы, наверное, до сих пор стоял не отремонтированный. «Слишком много я на себя взял, – ругал себя Миша. – Не рассчитал».
– Эй! У окна!
Малинин обернулся – и увидел деда в дверном проеме.
– Опоздаешь на свой карнавал.
– Это просто праздничное мероприятие, а не карнавал, – на лице внука появилась улыбка.
– Да без разницы! – бросил дед. – Я двигатель у «Нивы» прогрел уже.
За окном послышался гудок автомобиля. Миша посмотрел в окно: иномарка Александра Заболотного, а за ней – прицеп с проволочными стенками и потолком. Миша поспешил на улицу вместе с дедом. Когда они открыли дверь, то увидели Заболотного, удивленно оглядывавшего дом и амбар.
– Знаешь его? – спросил Илья у Миши. Тот кивнул.
– Александр! – крикнул Миша. – Давно не виделись!
Тот, одетый в плотную зимнюю куртку с меховым воротом, качал головой, улыбаясь своей голливудской улыбкой:
– Дружище! Вот это ремонт ты тут сделал! Впечатляет!
Обменявшись с Заболотным рукопожатиями, Миша сказал:
– Не только я делал, но спасибо. Я сейчас еду на мероприятие важное, – замялся он. – Рад бы пообщаться, но времени нет.
Тот махнул рукой:
– Да я не для поболтать приехал, – признался бизнесмен. – Мне тут долг цыплятами отдали, – показал он на прицеп. – Пошли покажу.
Миша направился за гостем, а вслед за ними пошел и Илья Владимирович.
В прицепе действительно оказались курицы – десять штук, сидевшие на подкладке из сена и гревшиеся друг о друга в холодную погоду.
– Я же помнил, что у тебя на ферме… Пустовато, – начал Заболотный. – И решил, что, может, тебе новые постояльцы нужны? – показал он на своих пернатых попутчиц.
– Сколько за них просите? – спросил Миша, начав отнимать примерную стоимость от тех денег, что оставались у них сейчас.
– Да нисколько! – вдруг выдал Заболотный. – У меня завтра – самолет в Америку; клиентов подходящих надо несколько дней искать; а дом им уже сейчас надо подобрать. Смотрю, у вас уже есть, куда их поселить, – он кивнул в сторону амбара. – Так что забирайте, если хотите.
– Прямо вот так? – спросил Илья с долей сомнения. – Бесплатно? И ничего взамен не попросите?
– Это для моего друга, – улыбнулся он, кивнув в сторону Миши. – Он меня выручил – и я думаю, что пора бы уже достойно отблагодарить.
– Не знаю, что и сказать, – произнес фермер, оторопев от неожиданности. Люди – его дед и Заболотный – просто приходили – и помогали ему создать настоящую ферму, с амбаром и животными, ничего не прося взамен. – Благодарим вас, Александр. Мы их возьмем.
– Вы не пожалеете! – просиял Заболотный.
Втроем они стали выгружать цыплят из прицепа – и относить их в амбар. Когда все гости были переселены в новый дом, Миша прощался с Заболотным у его автомобиля.
– Удачи вам там в Америке, – протянул ему руку Малинин. – Я рад, что вы теперь поедете туда, куда хотели. И спасибо за все.
– Да ладно! – подмигнул тот. – Я всего лишь отдал долг. Если как-нибудь будешь в Штатах и услышишь про компанию «Алекс Заболотный Инкорпорэйтэд», то это моя, – хохотнул он. – Нужна будет помощь – обращайся всегда, дружище.
Когда автомобиль Заболотного уезжал с фермы, Миша вспомнил Леру: в последний раз они виделись на автобусной остановке у торгового центра, когда та уезжала домой. Когда двери автобуса закрылись за ее спиной, то автобус тронулся, навсегда увозя ее, как оказалось, в совершенно другую жизнь. В жизнь далеко от Миши, причем он даже и не знал, куда именно. Возможно, она сейчас тоже в Америке. Или в одной из стран Азии, о которых с восторгом говорила ему. Или же она где-то на другом конце страны – и чтобы ее найти, нужно просто еще несколько городов объехать.
– Мишка! Опоздаешь! – послышался голос деда.
Фермер посмотрел на часы – репетиция и правда уже идет! Он спешно побежал к дедовскому автомобилю, сел за руль – и поехал в концертный зал.
Земля, накрытая одеялом из желтых, оранжевых и коричневых листьев у дороги и между деревьями, начинала укрываться еще и тонким покрывалом из снежинок. С деревьев опадали последние листы, спешащие занять свое место на земле до того, как успевшие вовремя листья укроются снегом без них. Автомобиль «Нива» с Мишей за рулем торопился в концертный зал «Северный», чтобы успеть хотя бы к концу репетиции. На улицах и дорогах было довольно оживленно, и по пути Малинин заметил, что множество автомобилей едут в ту же сторону, что и он. «Зрители едут на праздник», – подумал Миша.
Он подъехал на место в половине второго. Стоянки уже были забиты автомобилями, а машины все прибывали и прибывали, паркуясь у дороги, где пришлось остановиться и Малинину. Выйдя из «Нивы», он обнаружил себя как… Как на карнавале! Толпы людей шли со стороны дороги к концертному залу, покидая свои машины. Шли целыми семьями: и старшие поколения, и взрослые, и совсем еще дети. Причем в толпе слышалось: «У восточных сегодня тоже праздник?»; «Палыч выбрал для праздника неудачный день»; «Потом закидаем восточных снежками» и все в таком духе.
По традиции, жители Восточного занимали правую часть стоянки, а жители Западного – левую. Однако когда дело касалось парковки машин у дороги вне стоянки, автомобили перемешивались между собой – и по соседству припаркованными на куче листьев можно было увидеть машины с номерами обоих городов, стоявшие вперемешку. Тем не менее жители все же соблюдали негласное правило: восточные входили в зал через двери справа, а западные – через двери слева. Каково же было удивление посетителей, когда на входе они узнавали, что и западные, и восточные входят не в разные залы, как раньше, а в один общий! Зайдя в коридор зала вместе с потоком людей, Миша услышал музыку, исходившую со сцены, а также удивленные речи жителей Западного: «Куда нас вообще Черников послал?»; «Это возмутительно! Сидеть в одном зале с восточными!»; «В одном зале? Я иду обратно»; «Не идешь. Тут места нет поворачивать». А места действительно не было! Поток людей просто нес Мишу вперед!
В будке в коридоре Малинин заметил шокированных Константина и Вадима, ошеломленных происходящим вокруг них. Миша, будучи в толпе одним из самых высоких, разглядел на сцене несколько человек, как раз и исполнявших песню, услышанную Мишей в коридоре концертного зала.
Когда толпа вынесла его в зал, он отошел к стене, чтобы оценить масштабы: движение на армии кресел создавало впечатление огромного муравейника. Уже множество мест в зале было занято, а свободные места быстро занимались прибывающими. Миша решил сесть на место неподалеку от выхода – и, устроившись в кресле, просто стал смотреть на происходящее на сцене. После еще двух композиций солистка группы торжественно объявила:
– А сейчас на сцене – главы городов: Черников Алексей Николаевич и Павлов Сергей Павлович!
С левой и с правой сторон сцены, соответственно, на нее начали подниматься Черников и Павлов.
– Давайте поаплодируем им! – воскликнула солистка.
Зал захлопал: каждый – своему мэру, но так как поднимались они вместе, то аплодисменты оказались общими. Шагая навстречу друг другу под овации зрителей, главы городов махали залу – и встретившись в центре сцены, они пожали друг другу руки. Аплодисменты сразу стали более редкими, а потом вообще стихли.
Миша затих, ожидая, что сейчас будет. Мэры заговорили по очереди:
– Дорогие гости! – начал Черников.
– Товарищи! – продолжил Павлов.
– Вы наверняка удивлены тому, что сегодня в нашем прекрасном концертном зале нет стены, построенной двадцать лет назад, – предположил Алексей Николаевич.
– Мы тоже были бы удивлены, если бы это не мы попросили ее убрать, – добавил Сергей Павлович.
– Как вы видите, мы сегодня стоим на этой сцене вместе: Сергей Павлович и я, – показал мэр Западного.
– И мы сейчас расскажем вам, почему, – приготовился к рассказу мэр Восточного.
И они заговорили о том, как поругались в детстве и перестали общаться. Миша осмотрелся: люди внимательно слушали идущую со сцены речь. Мэры городов рассказывали, что им двоим удалось помириться – и они хотели бы, чтобы радость примирения могли ощутить все, кто присутствовал в зале.
– Давайте пригласим сюда людей, далекий предок которых основал наши с вами города! – предложил Черников. – Встречайте потомков Ивана Евгеньевича Беляева!
Первой на сцену вышла семья Лисицыных из четырех человек, первой из которых с речью о мире выступала Виктория Николаевна. Ее слова затем поддержали супруг и две дочки – и каждый рассказал, как много для наследников Беляева означает примирение городов. Под аплодисменты зрителей, выражавшие поддержку выступавшим, Лисицыны спустились со сцены, а Павлов пригласил подойти к микрофонам Антона Беляева, Елену и их детей.
– Всем добрый день, – скромно начал Антон – высокий мужчина с каштановыми волосами. – Для меня оказалось большой неожиданностью, когда вечером после работы жена сказала, что к нам в гости заходил сам мэр города и хотел поговорить со мной. Только я узнал, чего хочет от меня мэр, – и согласился сразу. Алексей Николаевич Черников попросил меня выступить от имени моего предка – Ивана Беляева. Ивана Евгеньевича я никогда не знал лично, конечно. Но в моей семье его очень чтят. Из поколения в поколение в семье передаются его записи, а также письма, что он писал своей супруге – Беляевой Валентине Сергеевне. В тех письмах он часто рассказывал о своей жизни то в одной крепости, то в другой: то в Западном, то в Восточном. Иван Евгеньевич верил, что пока обе крепости стоят там, где стоят, регион может спать спокойно. Он создавал их как две половинки. И если две половинки одного целого враждуют, то какое уж тут спокойствие! – восклицал он. – Я возьму на себя смелость сказать, что он не одобрил бы то, как мы с вами относимся друг к другу сейчас. Он хотел совершенно иного. Спасибо.
Родные Антона Беляева предпочли отмолчаться, последовав за ним вниз со сцены. Аплодисменты в этот раз вышли более жидкими, задумчивыми скорее.
Следующие семьи Беляевых, собранные в обоих городах, поддерживали предыдущих ораторов: Иван Евгеньевич был против войны между гнездами, которые он свил, откуда птенцы грозно вопили друг на друга; а текущее поведение горожан расстроило бы его.
Когда последние Беляевы закончили речь, к ним подошли Черников и Павлов.
– Давайте поаплодируем Александру Беляеву и его семье! – попросил Черников зрителей – и вместе с Павловым стали хлопать. Зал зааплодировал им вслед.
Говорить продолжил Сергей Павлович:
– Следующей часть программы мы с Алексеем Николаевичем объявляем небольшой киносеанс, который подробнее расскажет вам об основателе наших городов – Иване Беляеве. Приятного просмотра!
Из-за кулис рабочие выкатили экран длиной чуть ли не во всю сцену. Когда они его установили, над зрителями зажегся свет проектора – и на экране появилась картинка с названием фильма. Так как первую часть Малинин уже смотрел, он мог позволить себе более часто глазеть по сторонам, наблюдая за тем, как себя ведут зрители. В частности, его заинтересовало, что люди продолжали прибывать в зал: уже по одному или по двое, но они все еще приходили. Некоторые за отсутствием свободных мест в пределах досягаемости становились у стен рядом с сидячими местами, а отдельные люди даже приходили со своими раскладными стульями.
Вторая часть повествовала уже о поездке Ивана Евгеньевича на Восток и об основании крепости Восточный. Историк в фильме сообщил, что Иван Евгеньевич изначально задумывал построить две крепости, а землю между ними хотел отдать крестьянам: таким образом крепости защищали бы крестьян, а крестьяне, занимаясь сельским хозяйством, кормили бы своих защитников. Однако впоследствии необходимость воевать отпала; военные оттуда ушли; а крестьяне поселились внутри, начав расширять крепости – в города.
Когда фильмы закончились, к зрителям снова вышли мэры Западного и Восточного. Проектор отключился, но экран на сцене оставили.
– Дамы и господа, – взял слово Алексей Николаевич, – мы с вами посмотрели замечательный документальный фильм о по-настоящему великом человеке! Каждый из вас, будь он жителем Западного или жителем Восточного, вправе гордиться тем, что живет в основанном Иваном Евгеньевичем городе! Сергей Павлович, я прав?
– Разумеется! – ответил Павлов. – Я вот очень горжусь.
– А теперь я хотел бы представить вам людей, – продолжил Черников, – таких же как вы горожан. У каждого из них – своя история, которой он хотел бы поделиться с вами. Друзья. Время третьей части программы!
И тут со своих мест начали подниматься люди. Все они направились в сторону сцены: мужчины и женщины, молодые и пожилые. Все, кого Малинин видел в прошлый раз на репетиции, поднимались к главам городов и вставали там несколькими рядами.
– Пожалуйста, выходите по очереди, – приглашал Алексей Николаевич подходить к микрофону. И они стали рассказывать:
– Меня зовут Валерия…
– Валентин…
– Юлия…
– Сергей…
– Анастасия…
– Я стоматолог…
– Учитель…
– Администратор…
– Пожарный…
– Продавец…
– Раньше даже не думала, что буду выступать на сцене…
– Перед классом говорить проще…
– Пожалуй, перейду к делу…
– Хотел бы передать привет маме и третьей пожарной части…
– Вас тут так много…
Миша следил за тем, как внимательно зал ловит каждое слово. Кто-то смотрел особенно пристально, показывая сидящим рядом людям на выступающего. С соседних мест Малинин расслышал:
– Это же Петька наш! И Тоня рядом!
А люди на сцене продолжали говорить о своих родственных и дружеских связях, прошедших проверку временем или же утраченных в связи с разладом между городами; делились историями любви, счастливо окрепшей в приближенной к «боевой» обстановке или же угасшей по причине неприятия ее окружением возлюбленных; раскрывали свои тайные посиделки с закадычными друзьями из разных городов; описывали тоску по оставшимся на той стороне баррикад знакомым, товарищам, друзьям, любимым; и каждый упоминал облегчение на душе, возникшее в тот момент, когда они рассказывали об этом всему залу; говорили о надежде на новые встречи, совместные мероприятия, полные веселья вечера, воссоединения. Иногда им из зала кто-кто кричал слова одобрения, например:
– Я тебе тоже люблю, зая!
– Обязательно встретимся!
– И я по тебе скучал!
Кто-то среди зрителей был настолько тронут, что плакал. Когда выступающие шутили, хохотал весь зал: и правая его часть, и левая. А когда все уже выступили, одна из женщин спустилась со сцены и привела из зала за руки двух детей. Отец взял их обоих на руки, подошел с ними к микрофону – и те хором сказали:
– Давайте больше не ругаться!
И остальные стоявшие на сцене зааплодировали. И вместе с ними – мэры. И вместе с ними – весь зал. Люди поднимались со своих кресел – и хлопали в ладоши. Кто-то кричал «Ура». Кто-то свистел в поддержку выступавшим. Миша тоже поднялся и аплодировал вместе со всеми.
К микрофону вновь подошел Черников:
– Это были наши с вами граждане! Они и правда заслужили аплодисменты! – продолжал хлопать он. Тогда люди со сцены начали уходить, а слово взял Павлов:
– Уважаемые зрители! Дорогие горожане! И соседи! Сейчас мы попросим всех сесть на свои места, чтобы начать заключительную часть нашей встречи.
Когда зрители прекратили хлопать и уселись на места, а на сцену вынесли камеру, говорить начал Черников:
– Горожане, соседи. Сейчас мы с вами проголосуем. Да, прямо сейчас и прямо здесь. Никаких бланков. Чистая демократия! Вопрос, который мы все вместе сегодня решаем: кто за то, чтобы возобновить дружбу между нашими городами? Если вы «за», то поднимите руку!
И как если бы Черников был учителем в школе, задавшим элементарный вопрос, ответ на который мог бы принести ученику пятерку в четверти, концертный зал был классом, где все знали ответ. Все!
– А теперь, не опуская рук, – произнес Павлов, – оглядитесь по сторонам! Посмотрите, сколько людей придерживаются того же мнения, что и вы! Поглядите справа, слева, обернитесь.
Зрители, включая Мишу, осматриваясь, видели, что каждый из них проголосовал «за».
– Вы все хотите дружить с горожанами из соседнего города, – оценил Павлов. – Опускайте руки.
– И следите за экраном на сцене! – воскликнул Черников. – Узнаете?
Вновь зажегся свет от проектора – и на экране высветились концертный зал, а также все люди, поднимавшие руки. Пока они голосовали, их снимала камера, а теперь они могли видеть, как голосовали люди не только рядом с ними, но и в других местах зала.
– По-моему, единогласно! – засмеялся Черников – и захлопал в ладоши вместе с Павловым. Зал вновь поднялся со своих мест – и, последовав примеру глав городов, захлопал в ладоши. На сцену вновь вышли музыканты.
– Этот день, – крикнул Павлов сквозь аплодисменты, – сегодняшний день мы объявляем Днем дружбы между городами-соседями! Ура!
– Ура! – ответил зал вместе с Мишей.
Музыканты снова заиграли песню, начавшую литься из колонок, а некоторые люди из зала прямо со своих мест пошли обниматься с соседями с другой половины помещения.
Малинин тем временем, продираясь сквозь счастливых людей, до сих пор хлопавших в ладоши, покинул свой ряд. Он снова оглядел зал. «Получилось», – подумал он, улыбнувшись, – и, сунув руки в карманы куртки, направился к выходу.
Когда песня подошла к концу, к микрофону подошел Черников:
– Хотелось бы выразить благодарность администрации концертного зала «Северный», – объявлял он, – Павлову Сергею Павловичу, – в ответ на это мэр Восточного махнул рукой, смеясь, – а также еще одному очень важному человеку, который оказал огромную помощь в организации этого мероприятия. Его зовут…
Миша уже сел в машину. С чувством выполненного долга, он не без труда выехал из моря автомобилей – и поехал.
– Миша, – сказал Черников.
– Возможно, кто-то из вас уже с ним знаком, – продолжил Павлов. – Я не знаю, в зале ли он сейчас, но мы хотели бы сказать ему спасибо.
В городе было пустовато – почти все горожане поехали на праздник. Заправившись, Малинин поехал домой, где его ждали его дед, а также продолжение ремонта фермы.
Прошло несколько дней. Вместе с Ильей Владимировичем Миша менял ограждение на полях. Сейчас они выкорчевывали старые балки.
– С обогревателем цыплятам теперь теплее будет, – заявил умаявшийся Миша, оперевшись о забор.
– Главное, чтобы не изнежились теперь, – проворчал дед. – А то будут яйца только в тепле нести! В мои годы закалка всем полагалась!
– Даже пернатым и шерстяным? – хохотнул внук.
– А этим – в первую очередь! – уверенно заявил Илья. Он хлопнул Мишу по плечу. – Смотри! К нам едут!
Миша посмотрел в ту сторону, куда указал дед: с главной дороги на сельскую въезжал автомобиль с прицепом. А за ним – еще один. В прицепах был открытый верх, так что они могли разглядеть груз.
– И что бы это значило? – спросил дед.
– Мне кажется, что-то хорошее, – улыбнулся Миша.
Пока автомобили ехали, прицепы издавали мычание и блеяние: в одном прицепе были коровы, а в другом – овцы. Подъехав к Малининым, водитель первого автомобиля покинул салон машины и достал из кармана конверт.
– Кто из вас Миша? – спросил водитель.
– Я Миша, – ответил внук. – Чем могу помочь?
Водитель молча протянул ему конверт – и спросил:
– Где выгружать?
– Одну минуту, – попросил фермер.
На конверте были написаны имена отправителей: Черников А.Н. и Павлов С.П. Пока Миша открывал конверт, к нему подошел Илья. На вытащенном из конверта послании было написано всего несколько строк.
– От благодарных жителей Западного и Восточного, – прочитал Миша. – Желаем удачи в животноводстве. Подпись: Алексей Николаевич и Сергей Павлович, – Миша повернулся к деду. – Это нам, похоже, – хохотнул он.
– Дай-ка, – потребовал дед письмо. – Мужики! – обратился Илья к водителям, второй из которых также вышел наружу. – За этот зоопарк сколько нам отдать придется?
Первый пожал плечами:
– Нам про плату ничего не говорили, – ответил он.
– Дед, что ты там про второй амбар говорил? – спросил Миша. Илья засмеялся в ответ.