Барри. Ну давай!
Алекс и Барри дерутся. Алекс бьет его несколько раз по лицу, Барри раз по животу. Барри замечает, что у Алекса что-то не так с плечом. Бьет по плечу два раза и Алекс падает.
Алекс. По грязному значит!
Дилан. Все способы хороши. Ладно, надо его наказать. Не жалейте его, он выбрал свою сторону.
Избивают, много раз попали по голове. Уходят, оставив Алекса на полу. Алекс долго встает и доходит до стены со шпагами. Берет одну.
IV
Дом Альфреда. Крыша. На нее взбирается Альфред.
Альфред.
Альфред смотрит на луну, поднимает руку и делает щелчок. Ничего не произошло.
Альфред. Как я и думал… Я все еще могу понять. Теперь я осознаю, что если вся жизнь – сон, то и я тоже, а этого не может быть. Значит, это не сон, а реальность, подобен которой я. Теперь любой толчок становится важнее в разы. Любая слеза, прокатившаяся по щеке, действительно вызвана грустью, а не моим воображением. Это прекрасно, поражает меня каждый раз, когда я об этом думаю. Представляю это и ощущаю преграду, которую я не в силах сломать. Маленькое напряжение для мозга, отталкивающее меня. Но это только заставляет меня попробовать еще раз ведь ощутить это столкновение с преградой также невообразимо приятно, как и все другое… Я точно ожил. Только живым свойственно хотеть ощущать преграду перед удовольствием. Быть живым – значит также быть любителем преград – проблем, да, именно их. Я больше не хочу оставаться в зоне комфорта, она нам не нужна. Мы должны к ней стремиться, но попадать в нее нельзя. С ним я это понял. (Пауза.) Суровая реальность… Я могу ее понять как его. То есть это нелегко, но я могу попытаться… Черт, я теряю разум и даже это превосходно. Когда же я стал таким? Хочется ощутить все и сразу много раз. Почувствую боль или грусть – взгляну на счастье по-настоящему. Дай же мне что-то новое, я хочу этого. Теперь я готов принять все, потому что мне это нужно. Нет, я обязан это получить, чтобы понять. Я уверен, что смогу справиться со всем. Нет того, что бы меня сломало… Я слышу полноценную симфонию из… своего голоса. Почему я слышу отголоски своих слов? Нет, я слышу только одно слово: “Глаза”– но чьи глаза? Глаза презирающих? Да пожалуйста, пусть следят за тем, как я движусь вперед, а они остаются позади. Нет, не их…Мои глаза? Теперь они ценные, они видят то, что многие даже не поймут и они мои! Я хочу что-то. Что-то, что могу увидеть! Но те слова не про мои глаза, в них чувствуется тоска, печаль, которую я не могу забыть. А… его глаза. Он смотрел на меня так… Этот взгляд тянет назад, мне нужно его забыть. Пора забыть тот день… Я становлюсь занудой, имя и вправду подходящее.
V
Кладбище.
Алекс.
Алекс доковылял до могилы Колина. Падает и облокачивается на нее.
Алекс. Героизм – идиотизм, ну за что мне это все? Я думал, что помогать может каждый, огонь горит во всех сердцах, а в итоге герои, которых я знаю, мертвы или по крайней мере умрут, не оставив после себя никого… Но не в моем случае, Альфред останется, он сможет… “Героем может стать каждый и ты им станешь, хотя бы для меня”, – эти слова привели меня к гибели. “Все герои, в этом нет ничего особенного”, – сколько же глупых слов было сказано, но я не тупой, я все понял. Почему такое славное слово как “герой” всегда мне не нравилось? Если ты себя так называешь, то ты эгоист, думал я. Я теперь даже не знаю кто я… Мне нужно еще много подумать перед действием.
Пауза. Представляет ситуацию. Алекс и Альфред сидят за столом и едят.
Алекс. Эй, Альфред, как думаешь, какая самая глупая смерть?
Альфред. Не бывает глупых смертей.
Алекс. А если человек подавился льдом?
Альфред это обдумывает.
Альфред. Ладно, это довольно глупо. Такое разве может произойти?
Алекс. Может, кусок слишком большой.
Альфред. Но если он большой, то как вообще его проглотить?
Алекс. Кто-то может.
Альфред отодвигает от себя стакан с водой.
Альфред. Теперь мне страшно пить что-либо со льдом. Спасибо за новую фобию.
Алекс. Я всю жизнь с ней живу, теперь хоть кто-то меня понимает… хе-хе. Как тебе моя куртка?
Альфред. Ты наконец-то выглядишь как человек.
Алекс. Знаю, давно такую хотел.
Пауза.
У нас с тобой был один и тот же детектив, ты знал?
Альфред. Нет… и как он тебе?
Алекс. Удивительный мужик, думаю, он тебе сильно помог в ту ночь.
Альфред. Да, с ним я почувствовал себя счастливым. (Улыбается.)
Алекс. Оскорбительно, что в такой ситуации ты улыбаешься, думаешь, я не пойму твоих настоящих чувств?
Альфред. И то правда… прости.
Алекс. Не извиняйся… А я ведь смог рассмешить его когда-то… У меня получилось выдавить улыбку на лице Альфреда… увидеть бы ее снова.
Появляется его отец.
Папа. Ты должен собраться, сын.
Алекс. Я окончательно рехнулся из-за тех ударов по голове.
Папа. Пора решать: Ты герой или нет?
Алекс. Я помогаю, а не геройствую!
В голове звучит голос Альфреда.
Альфред. Герои идут во вред себе.
Алекс. И что? Можно сделать чужую домашку, потратив свое время, это тоже геройствование?
Альфред. У героев есть определенное зло, с которым они борются.
Алекс. Какое?
Папа. Найди зло и уничтожь его, убив себя.
Альфред. Не убивай себя!
Папа. Сын, ты протагонист своей истории… своей истории жертвы.
Алекс. Я что, пытаюсь сделать выбор?
Папа. Да, мы всего лишь плод твоего воображения, эти мысли твои и только твои. Я путь жертвы. Альфред – путь… а что ты хочешь?
Альфред. Я хочу жить! Хочу спокойной жизни, я всего лишь маленький мальчик! Пожалуйста, я не хочу умирать… пожалуйста.
Папа. Ты хочешь найти другой путь?
Альфред. Да! Смотри, я просто останусь с Алексом, и мы будем защищать друг друга!
Алекс. Но я в ловушке, меня обвинят в убийстве и запрут в тюрьме, я не смогу его долго защищать.
Альфред. Нет, это не правда! Я нашел другой путь, просто следуй ему и…
Папа. Алекс, путь жертвы – единственный выход, если тебе не безразличен Альфред.
Алекс. Я хочу подрасти… завести детей, пожениться на девушке. Может, Моника была та самая.
Папа. У тебя нет времени.
Алекс. У меня не осталось времени… (Плачет.) Твоя взяла, я сделаю это. Они поверят, такому признанию они точно поверят.
Встает. Достает фотографию из кармана.
Блин, из-за этой фотографии мне хочется плакать.
Убирает ее обратно. Берет шпагу, пишет ей послание на могиле Колина. Рукояткой упирается на могилу, а острием на сердце.
Получается, что я герой. В конце концов, все для благого дела. Надеюсь, кто-нибудь это поймет.
Протыкает сердце и умирает.
VI
Комната Альфреда. Альфред сидит на кровати.
Альфред.
Смотрит новости по телефону.
Альфред. “Я убил его и очень сожалею”, – он…
В порыве ярости бросает телефон в стену. Рыдает в подушку. Достает нож из комода. Подносит к шее.
Все может закончится так быстро… так просто… (Бросает нож на пол.) но так неправильно. Еще не конец, мне нужно со многим разобраться.
Подходит к столу, берет пару книг и уходит.
ЭПИЛОГ
Рекомендуется читать после прочтения первой книги цикла.
I
Ты вернулся… Альфред попал в свою комнату. Он бродит по ней, прикасаясь ко всему.
Альфред (Осматривается). Я снова здесь.
Тень. Удивлен?
Альфред. Хм, ты не вырос.
Тень. Твоя злость на людей не росла. Я так и остался тем маленьким мальчиком.
Альфред. Совсем не росла?
Тень. После его смерти я чувствовал прилив сил… но потом эта тупая болезнь… тебя начали бояться, перестали тебя трогать. Я будто голодал.
Альфред. Ты как-то искажен, я помню тебя другим.
Тень. Из-за тебя я впечатался в дверь и потерял свою форму. Я не могу лечить свои раны.
Альфред падает на кровать.
Альфред. Нам обоим тяжело их лечить.
Тень. Ты бросил меня тут!
Альфред. Скорее не смог вернуться. Моя болезнь началась со снов, ими и закончится.
Тень. Ты стал таким бесчувственным.
Альфред. Так ты меня видишь?
Тень. Ты и есть такой.
Альфред. Может, некоторое время назад.
Тень. Значит, сейчас расплачешься?
Альфред. Я прекрасно давил тебя эти годы. Как ты смог завладеть мною у озера?
Тень. Это ты сам.
Альфред. Ужас… Я не собираюсь плакать.
Тень. И зря. Раз ты здесь, то почти умер.
Альфред. Еще полгода.
Тень. Этого мало.
Альфред. И кто сейчас расплачется?
Тень. Издеваешься!?
Тень принял форму чего-то большого, напоминающего медведя. Он замахивается своей большой лапой на Альфреда. Лапа проходит сквозь, а Тень падает на пол с большим грохотом.
Альфред. Я понял, что ты слаб, хотя что-то все равно говорило мне уворачиваться.
Тень. Кхе-кхе, что же ты не увернулся?
Альфред предлагает ему помощь, выдвинув руку. Тень немного подумал, но принял помощь. Встает и сразу получает удар от малого. Он ощущает свою силу, смотря на руку… Как-то жестоко, парень.
Альфред. Я просто был уверен. Мои методы борьбы с тобой были мягки, раз ты просто сидел здесь. Мне хочется попробовать что-то радикальное, нужно разобраться с тобой раз и навсегда.
Тень упал на колени и кашляет на руку чем-то черным.
Тень. Мы-кхе-кхе-точно не поменялись ролями?
Альфред. На то и радикальное.
Он садится возле Тени и берет за плечо.
Альфред. Ты боишься за эти полгода?
Тень. Я тоже умру.
Альфред. И что?
Тень. Я не хочу умирать.
Альфред. Ты умрешь и все, страданий больше не будет, голода не почувствуешь.
Тень. Что же ты себя так не утешал?
Альфред. На мне это не работало.
Тень. Ты забываешь, что я часть тебя.
Альфред. Ты все равно другой.
Тень встает и подходит к двери. Он держится за ручку, но не крутит ее, ждет последних слов Альфреда перед уходом. Альфред поднимает руку и думает.
Альфред. Я могу представить все что угодно в руке.
В его руке материализовывается золотое копье. Тень поворачивается.
Тень. Ты и слова не скажешь?
Альфред метает копье в Тень и пронзает насквозь с дверью. Тень висит на копье, откашливая множество черной крови на пол.
Альфред. Получилось.
Тень. Я не умру!
Альфред берет фонарик со стола и светит на Тень. Маленький, худой мальчик висит на копье, проливая под собою литры крови. Его волосы белеют, глаза становятся красными, начиная бурлить со звуком, и в итоге становятся чем-то вроде белка, который стекает вниз, оставляя за собой две черные дыры. Это противная каша падает на пол и просачивается через пол вниз. Тень держится своими ручками за копье, притягивая себя к краю понемногу и издавая стоны.
Альфред. Прими другую форму.
Тень пытается принять другую форму, искажая свое тело, но в итоге делает себе намного больнее и раздает мучительный крик на всю комнату. Его голова наклонена немного вправо, рот слегка приоткрыт, шевелить им он уже не может, и из него стекают слюни. Альфред подходит очень близко и наблюдает за этим.
Альфред. Я и представить не мог, что твоя смерть может оказаться такой ужасающей. Ты выглядишь так изощренно, но мучения, пришедшие с этим видом, я будто чувствую на себе.
Тень очень медленно перебирает руками по копью от его края до себя, но не делает и малейшего движения. Он просто натирает его, но не больше. Его настигла конвульсия, он трясется, разбрызгивая всю оставшуюся жидкость на нем и резко останавливается. Тень мертв… Парень, ты изменился, сильно изменился. Альфред садится на кровать.
Альфред. То есть, я могу представить сейчас все, что угодно…
Он придумывает торт с двумя свечами, показывающими цифру тринадцать на столе с вилкой возле.
Альфред. Они захотят отпраздновать праздник, мне нужно подготовиться.
Он думает над желанием, но вместе с этим у него текут слезы. Он пытается задуть почти расплавленные свечи, но не может, ему очень тяжело дышать.
Альфред. Слишком долго!
Создает новый торт, тот же самый. Теперь ему проще загадать свое желание. Он успешно сдувает свечи.
Альфред. Так-то лучше.
Берет вилку в руки. Берет кусок торта вилкой и подносит ко рту.
Альфред. Последний праздничный торт, последний праздник…
Он съедает кусок, не почувствовав вкуса.
Альфред. А на что я вообще надеялся?
Ест торт дальше… С днем рождения, Альфред.
II
Кладбище.
Детектив.
Детектив. Эй, Альфред, привет. Я пришел тебя навестить… наверное, в последний раз… Я тут пальто сменил, хе-хе, теперь чист как президент. Оказывается, что не только ты чувствовал запах сигарет, но и еще весь мой отдел. Стоит провериться у врача, я ничего не чувствовал… Все также пытаюсь помогать, как помогал тебе тогда, но я во всех вижу только тебя, сынок и боже как же мне страшно за них. Может, я поступал неправильно, что работал и не был с тобой все это время. Знаю, тебе нужен был друг, но вот мне он был не нужен… Эгоист. Мне все тяжелее приходить сюда, потому что понимаю, что только так могу поговорить с тобой. Прости, что так и не смог добыть для тебя крутых слов на могиле. “Самый мудрый мальчик”, – почему-то им это не понравилось. Встретил твою мать, мы выпили, поговорили… Она так горюет, ты не представляешь. (Плачет.) Буду скучать по таким беседам с тобой, Альфред… (Уходит.)
III
Квартира Эрика.
Эрик, Джим.
Эрик сидит на кресле в гостиной. Звонит Джим.
– Ты почему не открываешь?
– Договорились же в семь.
– Так сейчас пятьдесят девять минут!
– Осталось немного.
– О боже, открой, пожалуйста.
– Уже иду.
Подходит к двери, открывает ее. Джим входит с пакетом. Снимает куртку, вешает.
Джим. Ты знал как на улице холодно?
Эрик. Я не выхожу на улицу.
Джим. Затворник ты, конечно.
Эрик. Когда есть ты зачем выходить на улицу.
Джим. Соседи не слуги, Эрик.
Эрик. Соседи услужливые, хе-хе.
Проходят в гостиную. Садятся.
Что принес?
Джим. Твое любимое.
Эрик. Мм, швейцарские конфетки.
Джим. Лучше. (Достает виски.)
Эрик. Слушай, надоел уже. Не искушай меня.
Джим. Ладно-ладно. (Достает конфеты.) Я про них не забыл.
Эрик. Спасибо. (Тянется за ними.) Эй!
Джим. Не все сразу, дружище. Сначала чай.
Уходит на кухню.
Эрик. Черный, пожалуйста!
Джим. У тебя же его нет!
Эрик. Блин, впервые в жизни захотел черный чай, а его нет.
Джим. Конечно нет, если ты его не пьешь!
Эрик. Мог бы догадаться!
Джим приходит с чаем на подносе.
Джим. Хочешь, схожу к себе и возьму.
Эрик. Нет, слишком долго.
Джим. Две минуты.
Эрик (Откидывается назад). Целых две!
Джим. Не ленись так сильно.
Эрик. А что мне делать? Лагерь закрыли.
Джим. И что? Жизнь продолжается.
Пьют чай с конфетами. Эрик берет фотографию со стола.
Эрик. Эх…
Джим. Что эхаешь? Ты Бобби в любой момент можешь сюда позвать, а Мартина сам не захотел приглашать.
Эрик. Ты забыл одного.
Джим. Я его не забыл… Просто он не придет.
Эрик. Он был счастлив с нами, да?
Джим. Надеюсь.
Эрик. Ты смог поймать его.
Джим. Черт, это было самое страшное в моей жизни. Идешь, смеешься с другом, но понимаешь, что в любой момент он может просто упасть и не встать. Это не давало мне покоя.
Эрик. Но ты ведь смог.
Джим. И стал пугливым.
Эрик. Тебе же на пользу. Внимательность никому не повредит.
Роняет конфету, Джим ловит ее.
Круто.
Джим. И все же грустно.
Эрик. Ты про Альфреда?
Джим. Да.
Эрик (Бьет его по плечу). Эй, он сам говорил, что сделал все, что хотел.
Джим. За тринадцать лет… Он мог сделать гораздо больше.
Эрик. Это его не заботило, ему не из-за чего было грустить в конце.
Джим. Было… Он привязался к нам, а мы к нему.
Эрик. Какой бы человек из него вышел… Знаешь, если он был прав насчет своей веры, то он точно попал в рай.
Джим. Ты, правда, в это веришь?
Эрик. Он заслуживал этого. Я хочу в это верить.
Джим. Выпьем за него?
Эрик. Ты же знаешь, что мне нельзя.
Джим (Наливает ему сок). Хе-хе, тогда попей сочка.
Эрик. Ладно, зови всех и брата своего. Хочу увидеть моих засранцев.
Джим. Всех…
Эрик. Не будем грустить в эту ночь. Жизнь продолжается, да?
Джим. Ага.