Спустя время они достигли крепостных стен замка, во дворе которого лежал огромный колокол, вероятно, обрушившийся с колокольной башни, во время осады. Во все времена звон колокольных башен, почти всегда означал дурное предзнаменование, поэтому, когда в городах слышали его звучание, люди готовились к настигающему их, злому року. Кому-то удавалось спастись, убравшись подальше, но тех, кто услышал звон именно этого колокола, везение обошло стороной. Глядя на него, здоровяк жадно глотал воздух, в котором витал запах крови и выпускал его наружу так, что со стороны казалось, что это дракон пытается извергнуть свое пламя. На стенах замка висели темно-синие, изорванные и затвердевшие от холода знамена, с изображением ворона. Великан глянул на свисающие над ним флаги, неудовлетворительно фыркнул, но вдруг тут же забыв о них, устремился дальше. Проехав двор, он демонстративно слез с коня и с десятком своих, прислужников направился внутрь дворца, но путь ему преградила невидимая стена, не пропускавшая внутрь. Это был магический оберег, черпавший энергию из потустороннего мира. Защитный механизм, оставленный одним из архивариусов верных королю и клятве короны. Великан почувствовал это и тут же проведя рукой по барьеру, не оставил от него и следа. Эта преграда оказалась настолько бессмысленной перед всадником, что думалось его сможет остановить лишь он сам. Армада осталась ждать снаружи, по одному повелению. впав в состояние гипноза. Предводитель медленно и уверенно скрылся во дворце. Внутри располагался тронный зал, с верхних этажей которого открывался вид на весь город, кварталы, площади и королевский порт, сожженные при битве. Сам дворец представлял из себя огромную площадь с прозрачным полом украшенным какими-то рисунками, шестью резными колоннами, стоявшими друг за другом в ряд по обе стороны зала, соединяющими настил с потолком и окнами решетки, которые были сплетены в некоторое подобие цветка. Внутри было много наваленных обломков и даже стены дали брешь, но окна, возделанные из прочных металлов, оказались на удивление не тронутыми. Самым главным украшением этого места являлся трон, который из-за нападавших сверху обломков крыши был еле заметен.
Подходя всё ближе к трону, великану из-под, обломков начинали проявляться человеческие конечности, которые как казалось, были разбросаны по всей груде взрывной волной. Чьи-то ноги, обутые в дорогие сапоги, золотистые волосы, плавно распластавшиеся по камням, как будто бы обвив их своими корнями и рука, торчащая напротив великана в смертной хватке сжимающая обруч, напоминавший корону. Это действительно была она, с дорогими камнями, вставленными в 3 оправы, с зубцами что вздымались над обручем, словно башни с золотым оттенком и изображением ворона, гордо красующегося на короне. С короны тонкой струйкой стекала бежавшая на пол и собирающаяся в кашеобразную лужицу – кровь, но не корона интересовала захватчиков. По повелению командира, солдаты спешно начали рыть завал и извлекать оттуда мертвые тела, один за другим. На удивление громилы, тела были целые, хоть уже и не подавали признаков жизни. Сомнений быть не могло, это была королевская семья, правившая здесь еще совсем недавно и теперь лежащая под грудой камней и песка. Отданная на растерзание холоду, который не был милосерден ни с одним, из них.
– Владыка, – настойчивым голосом окликнул один из солдат, разгребающих завал, предводителя, стоявшего посреди зала и осматривавшего местность вокруг, – Пять трупов, все до единого, – вымолвил боец.
Магистр яростно окинул их своим взглядом и снял с головы могучий шлем, кинув его поодаль от себя, на залитый расплавленным воском пол. Его лицо украшал рассеченный от лба и до шеи шрам, явно оставленный очень давно каким-то зверем. Глаза его все так же пылали огненно-желтым светом, а зубы были заточены словно клыки. Кожа была бледная, как у трупа на морозе, волос практически не было: передняя их часть отсутствовала и казалось, что они растут только на половину. Так же от брови и до подбородка его лицо украшал рубленный шрам, как будто бы полученный только что в бою, но уже не кровоточащий и заросший морозной, трескающийся пленкой. Он, гремя черными латами, волоча за собой свой большой плащ, медленно шел к трону. Владыка оглядывал мертвецов и с каменным выражением своего изуродованного лица переходил от трупа к трупу пока вдруг не остановился.