Марина [НЕ] грустит: Тяжёлая музыка

Правда, против лома нет приёма, если нет ДРУГОГО ЛОМА. Может, если с другой стороны конфликта есть такие же бойцы с таким же оружием, всё же стоит опасаться?

А тогда какого ляда кто-то вообще применил это дурацкое зомби-заражение? Если Шифтеры могут положить ему конец, хоть и через выжигание половины города. Или дело как раз было в выжигании? И в массовости гибели ни в чём не повинного населения, обращённого в безмозглую нежить?

Или это своего рода послание – своего рода СТАРТ какого-то следующего процесса, для которого вот это всё необходимая основа?

Раздумывая над этим, Мила вернулась к запертым в авто заражённым.

– Ну, привет! – эльфка нагнулась к окошку и постучала по стеклу перчаткой.

С той стороны тут же прильнуло лицо – бледное, покрытое узором темных прожилок.

Глаза почернели. Изо рта и ушей сочилось.

И сразу рядом – второе лицо. Такое же, но поменьше.

Ребёнок.

Мила отпрянула.

Кто угодно бы отпрянул. Когда ты вроде суперагента из фильмов и воюешь постоянно, когда выносишь пламенем целую улицу мутантов, видя в них лишь массу, то не задумываешься. А потом вот случается такое, и жуть, ужас и боль раскрываются перед тобой, опутывая душу холодными щупальцами. Кто из них обратился первым – эльфка или её дочка? Или – вместе? Сколько страха испытали, сколько боли? Как гасла надежда на хоть какое-то спасение?

Перед глазами повисла картина счастливой семьи, которая едет куда-то и не подозревает, что за судьба ей уготована. У них есть планы, есть цель поездки. Может, это какое-то увеселение. Они болтают о чём-то своём. Дети, возможно, смеются, запрокинув головки – звонко, как колокольчики. Тянут ручки к родителям, те невзначай чмокают родные пальчики. А потом что-то происходит, вокруг появляются страшные непонятные существа. Хаос, паника, непонятно, что вообще делать. Дети просят родителей защитить, спрашивают, ЗАЧЕМ на них нападают? Кто эти люди почему у них чёрное изо рта? НЕ НАДО УМИРАТЬ! МАМА, ПОЖАЛУЙСТА!

Родители хотят спасти, защитить – и не могут. Они бы сами себя не пожалели ради детей, да только кто-то уже обрёк этих людей (эльфов, ладно! без разницы).

Кем надо быть, чтобы так обойтись с ними? Как надо мыслить? Насколько надо отринуть всё созидательное, всё доброе в себе, чтобы допустить подобное. Как дойти до такого градуса высокомерия, ненависти, безразличия к чужой боли?

У меня нет ответов.

Как не было их у Милены Красновой, к которой не самое опасное приключение неожиданно повернулось своим самым страшным лицом. И наша агентесса застыла, поражённая глубиной горя простого человека, который не был вовлечён ни в какое противостояние, и тем не менее пал его жертвой. Не в силах вымолвить и слова Мила глядела на обезображенное детское личико в окне. Рука дёрнулась непроизвольно прикрыть ладонью дрожащие губы, но на лице было забрало шлема.

– Неужели вам совсем не помочь? – вслух произнесла Мила.

И ей ответили сами заражённые.

Ответили безапелляционно и однозначно. Ответили так, что хоть кто впал бы в глубочайшую тоску. Знаете, что это был за ответ?

Они взорвались.

Оба тела, что раньше были матерью и дочкой, лопнули, замарав стекло авто изнутри беспросветным чёрным.

Им НЕЛЬЗЯ было помочь. Их тела УЖЕ превратили в оружие. Миле оставалось лишь выругаться от всей полноты души. По-человечески выругаться, вложив в эти некрасивые слова всю полноту своей боли и ненависти к тому, кто был виноват.

То есть в том числе и к себе.

Нельзя было вести Марусю в этот город!

Нельзя было вообще забирать её с Земли, раз у них были подозрения. Нельзя было играться с любым возможным посягательством на Марусю, точно на живца ловя на неё возможного злодея. Особенно с учётом того, кто этим злодеем мог бы быть.

Теперь Мила новыми глазами посмотрела вокруг. На пылающий город, на разрушенные здания, на засыпанные каменной крошкой мостовые. И главное, на десятки, а то и сотни тысяч погибших – обращённых и сожжённых.

Надо было спешить.

Надо было срочно вернуться в отель и забрать нас прочь с той планеты.

– Госпожа Милена! В двоих парнях, что вы переместили, хоть они и не были ранены… – внезапно затараторил в ухо оператор, но Мила уже и сама догадалась.

– Заражены. Я уже поняла. Немедленно отзовите всех Шифтеров из отеля. Срочно. Всех.

– А вы?

– А я направляюсь туда. Телепортационная комната там доступна?

– Секунду… – оператор проверил – Нет. Там всё завалено… О, чёрт!

Больше никаких слов было не нужно – в висках застучало – Мила телепортировалась.

Мешкать некогда, и место выбирать тоже – эльфка появилась прямо над отелем и тут же устремилась вниз, попутно сканируя здание на предмет заражения.

Хлопок – и она выстрелила собой в окно, использовав скорость, набранную при падении. Влетела внутрь в снопах стеклянных брызг, покатилась по полу, опрокидывая и ломая мебель. Как могла быстро вскочила на ноги – защита выдержала удары и предотвратила порезы. Шлем на голове был как нельзя кстати, как и перчатки на руках.

Оружие удержалось в креплениях и подтвердило готовность короткой вибрацией.

А сканер тем временем уже нашёл нас и проложил маршрут – не тот этаж!

В коридор!

Не обратив даже внимания на то, был ли кто-то в свежеразгромленном номере, Милена пинком выбила дверь и побежала. Могла переместиться? Ну, да, могла. И вляпаться во что-нибудь чёрное – тоже могла. Оттого и предпочла бежать ногами, внимательно осматривая пол перед собой и вокруг.

Вместо риска телепорта вполне подошла пожарная лестница, которая обычно закрыта и вряд ли её двери могли открыть зомби. Ну, или наоборот: как раз за ней Милу мог ждать готовый взорваться труп или даже толпа. Например, если здание пытались эвакуировать, но на лестнице затесался хотя бы один. Мила приготовила оружие на левой руке, а правой надавила на перекладину и открыла дверь. Пусто. Никого. Эльфка даже облегчение ощутить не успела – взлетела вверх по ступеням. Один этаж! Дверь!

Опять левая рука готовится дать залп, а правая открывает.

И опять везёт: никто не воет, не тянет перепачканных чёрным рук, не пытается обдать смертоносной гадостью.

НО.

Но в холле черным-черно от сажи. Пепел. Никакой обстановки: столики, цветы, картины на стенах – всё обращено в прах. Сгорели обои, лопнули лампы – как-то вдруг оказалось, что Мила видит только благодаря шлему.

Хрустя чем-то под подошвой и морально готовясь отреагировать на любое движение целеуказателя, Мила двинулась вперёд. К двери номера, где, судя по отметкам, обосновались мы.

К двери, которая открылась, и ехидный голосок Риты Вишневской нарушил мёртвую тишину:

– Я слышала, у вас концерт – просто огонь! Можно я тут тоже немного позажигаю?

Глава 3

Завтрак подали в номер. Очень скромный завтрак: какие-то тосты, колбаса, джем, яичница и кофе, который казался пережаренным и горьким даже с сахаром и сливками. Усталый эльф в униформе слишком громко скрипел своей тележкой, затем слишком долго возился с тарелками, и вообще мне хотелось поскорее вытолкнуть его за дверь. Взглянул на часы – не так-то он и копался, но мне казалось, будто он всё делал с прямо-таки черепашьей скоростью.

И лицо у него было неприятное. Слишком бледное. Может, тоже заражённый? А ну как взорвался бы прямо там, у стола в гостиной?

Я видел, как поморщилась Маруся – возможно, подумала о том же самом.

Я видел, как настороженно вампир следил за каждым, даже самым мелким, движением.

И даже Рита, по обыкновению оккупировавшая окно, отвлеклась от созерцания тлеющего города со столбами чёрного дыма под встающим солнцем. Я отчего-то даже не сомневался, что ангел был готов в любую секунду вскинуть руку и испепелить официанта до того, как брызги от него достигли бы кого-либо из нас. Или без театральных жестов, а просто моргнув глазом.

Наверное, официант всё это тоже чувствовал. По осунувшемся лицу с синевой под глазами и подрагивавшим рукам я читал, что он бы с удовольствием оказался теперь в совсем другом месте. Да и просто провалиться сквозь пол тоже не отказался бы. И я даже могу его понять. Интересно, о чём он думал, видя нашу более чем мутную компашку: вампира, ангела, двух человек и эльфку в очень подавленном состоянии? Догадывался ли о непосредственной связи между ночной трагедией и нами? Вряд ли, конечно, с чего бы. Но – а вдруг? Почему-то вопрос об этом очень беспокоил меня: были ли мы для него просто непонятными постояльцами отеля, ради которых его погнали накрывать завтрак среди зомби-апокалипсиса?

Я пытался рассмотреть в нём это.

Чёрт, да я чуть дырку в нём не просмотрел – до того мне хотелось, чтобы он хоть одной чертой выдал свои истинные мысли и намерения! Я настолько потерял такт, что пялился, не таясь, – и неудивительно, что на каком-то этапе наши взгляды встретились. Неловко вышло – я поспешил отвести глаза. И мне даже стало немного стыдно, когда я рассмотрел у него на подбородке ссадину. Похоже, что ночью он кое-что повидал. И не в пример нам – выжил без поддержки ангела.

Я ему кивнул. Надеюсь, он понял.

Как только официант выкатил тележку и затворил за собою дверь, Маруся, Рита, Игнат и я приблизились к столу, да так и остались стоять, переглядываясь. Не решался балагурить даже ангел, для которого вся эта ситуация вообще не должна была представлять ничего из ряда вон. То ли вид догорающего города со столбами чёрного дыма так повлиял, то ли состояние Милы – не знаю уж. В общем, угрюмые и невыспавшиеся мы молча стояли и еле-еле пошатывались, наверное, сами напоминая тех зомби, из-за которых минувшая ночь превратилась в кошмар.

Корявая метафора, да?

Соглашусь, шутить тут не над чем. Это с нашей колокольни зомби-апокалипсис показался каким-то неудачным и слишком быстро подавленным. На тот момент и разрушения, и жертвы оставались для нас лишь статистикой, тогда как для тысяч и тысяч эльфов минувшая ночь обернулась смертью или горем потери. Знаете, как сюжет из программы новостей о том, что где-то идёт война. Ты сидишь перед телевизором или компьютером, весь такой в уюте и комфорте. Кружка чая, там, тапочки, все дела. Тёплая батарея под боком, полный холодильник, кошка мурлыкает. А кто-то ютится в тёмном мокром подвале, грязный и голодный. Кого-то пытают или даже придают смертельным мукам, но для тебя всё это превращается в строчки текста, и ты старательно отмежёвываешься от того, чтобы попробовать пропустить через себя прочитанное. Ты боишься даже представить себе, что должны чувствовать люди, о которых тебе рассказали. Ты боишься попробовать пережить это даже в воображении, и потому приучаешь себя относиться к статистике как к статистике. Голым цифрам. Как будто за числами нет живых и мёртвых людей.

Как будто тебе всё равно.

И, если повезёт, ты так и проживёшь всю жизнь, не ведая настоящих значений слов «война» и «горе».

А если не повезёт – столкнёшься воочию. И тогда, вероятно, получится как с Милой. Да-да, выше я уже упомянул её состояние в контексте Риты. Что же случилось? Да я ведь не утаивал от вас её приключения!

Суть в том, что она, фигурально выражаясь, засмотрелась в бездну, и та в ответ заглянула в неё. Мила заигралась в крутую воительницу. Заигралась в видение статистики и цифр, вместо жизней и чувств. И вот последствия развернулись перед нею во всю ширь. Развернулись так, что кто угодно ужаснулся бы и вообще не очень понятно, как в таких условиях сохранить душевное здоровье. Честно, не знаю, как сам реагировал бы. (Точнее – знаю, но об этом позже). Я это к тому, что наша эльфка приняла увиденное очень близко к сердцу. Вид заражённого ребёнка, который к тому же ещё и взорвался чёрной жижей прям у неё на глазах – это было слишком для неё. И вот как я это понимаю: пока она была на адреналине (или что там у эльфов вместо него?), эмоции держались где-то в глубине. Она пыталась контролировать ситуацию, добралась до нас, ещё будучи готовой при необходимости вступить в бой. Но вот выяснилось, что с нами ангел, напряжение спало, чувства больше ничто не сдерживало…

И Мила сорвалась.

В ответ на шуточки Риты эльфка высказала ей всё, что думала. Высказала жестко, не стесняясь в выражениях. Высказала так, что мне и трети её слов не привести на этих страницах: очень эмоционально и очень по-человечески. Смысл, правда, был прост: эльфка обвинила ангелов в том, что они не спасли её людей. Допустили заражение сами и не предупредили Шифтеров, чтобы те заранее хотя бы попытались предотвратить. Или хотя бы уменьшить масштаб. Или хоть что-то сделать! И на фразе «Или хоть вывезти детей!» эльфка разревелась.

Такая вот натуральная истерика. Очень девчачья, очень понятная, и мы не могли осудить её, хоть и не понимали до конца. Подоплёку я узнал много позже, когда к тому же и сам уже очерствел. Но и по прошествии лет я вспоминаю лицо Милы, когда задумываюсь, до какого отчаяния может дойти… человек.

Больше Мила с момента возвращения не проронила ни слова – она телепортировалась из костюма, предоставив ему грудой свалиться на пол, а сама, бледная и уставшая, не слушая и не глядя ни на кого из нас, утопала в душ. Да, телепортировалась прямо из одежды и ушла в душ, наплевав на то, что в комнате присутствовали мы с Игнатом. И если кто-то из вздумает хихикнуть, уточняю: вот настолько ей было всё равно! Да, эльфы не стесняются, как люди, но Мила знала все человеческие условности и не позволяла себе нарушать их. Но в тот момент они утратили значение в сравнении с горем и болью. Поэтому рассматривайте это не как пикантную подробность, а как меру ухода в себя и отказа от старой системы взглядов. Как показатель крушения ценностных ориентиров, если угодно.

И дальше всё шло в таком же духе: Маруся отнесла ей одежду, но эльфка даже не подняла на неё глаз: только сидела в уголке, обхватив колени и спрятав лицо. Вода – слишком горячая – лилась на неё, смывая волосы вперёд, и казалось, что Милена вот-вот растает. Или начнёт плавиться. Или обварится кипятком – это уж точно! Маруся отрегулировала температуру воды и вышла, и мы слушали шум практически до утра. А теперь вот Мила сидела в уголке и ни с кем не желала говорить. Что там творилось у неё в голове, поди, даже Снежане не известно.

– Мил? Поешь хоть что-то? – проявила заботу Маруся.

Мы все повернулись к эльфке, ожидая ответ. Та, не глядя, потрясла головой. Её рыжие кудри рассыпались, прикрыв лицо.

– Мила! Ну нельзя так! – Снова обратилась к ней Маруся. – Никому не будет лучше, если ты угробишь себя.

Нет ответа. В тишине немой сцены, вероятно, особенно нелепо выглядело, как Маруся легонько толкнула меня локтем и шепнула что-то вроде: «Ну сделай же что-нибудь!»

А что я должен был? Как-то вселить в неё уверенность в себе? Как-то заставить её развидеть увиденное? Серьёзно, на тот момент я даже не знал, что такое с ней случилось, и что конкретно на неё произвело столь гнетущее впечатление! Всё это я попытался выразить глазами, посмотрев на Марусю в упор, но её величество, не особо впечатлилось. И лишь снова показала мне глазами, что я должен срочно «предпринять всё от меня зависящее».

Выручил вампирчик.

Причём внезапно совершенно нетривиальным способом.

Что этому деятелю мешало сделать так сразу, убейте – не понимаю. Но вот теперь (это надо было видеть), он как-то прям одним махом сорвал с дивана покрывало, широким взмахом развернул его над Милой, тут же сам оказался рядом, после чего их обоих скрыло от наших глаз.

Первую секунду я ожидал, что Мила без затей телепортируется куда-то прочь.

Но этого не произошло, и мы с интересом наблюдали, как Игнат под покрывалом приобнял эльфку. В смысле мы могли это лишь угадать. А ещё мы услышали, не разбирая слов, как вампир что-то зашептал ей на ухо. Потом – хлоп! – и ткань осела: Мила пропала сама и прихватила с собой белобрысого интригана, оставив нас в недоумении.

Маруся даже уселась за накрытый стол.

Рита издала непонятный мне звук и засунула в рот кусок колбасы.

– Эт что было? – ваш покорный всё же счёл нужным разбавить всеобщую молчаливость.

– Эт был необычный талант вампирчика утешать юных дев, – Рита шумно подвинула стул и уселась, положив на свою тарелку сразу три жареных яйца, – а вы тогда давайте завтракать. Те двое разберутся сами. Погуляют, проветрятся, Игнатик её немного в чувства приведёт, уболтает, так сказать.

– Никогда её не видела в таком состоянии! – поделилась Маруся. – Что там с ней стряслось?

– Ты не хочешь знать, – ответила Рита с полным ртом.

– Давай я сама буду решать, что хочу, а? – огрызнулось её высочество, а я добавил:

– Нам обоим было бы нелишне знать!

Ангел перевёл глаза с Маруси на меня, потом обратно. Проглотил то, что было во рту, глубоко вздохнул и произнёс:

– Люди! Ну почему ж вы мне не позволяете поберечь вашу психику, а? Вот посмотрите, что с этой эльфкой – вы думаете, что лучше переживёте то же самое? Или зачем вам знать? Вам тоже хочется обругать меня последними словами, потом помокнуть в душе несколько часов, а потом чтобы вас успокаивал Игнат? Так я вам этот аттракцион безо всяких впечатлений устрою! Можете прямо сейчас начинать кричать на меня. А потом в душ – и как раз вампир вернётся, чтобы вас в порядок привести! Ну не верю я, что вам такая же депрессия нужна! Так что успокойтесь уже! Счастье в неведении! Иногда.

Покончив с этим проникновенным монологом, Рита отправила в рот ещё кусок колбасы с таким видом, как будто его пережёвывание было частью речи и неопровержимо доказывало её правоту.

И знаете, что? Мы на самом деле заткнулись. Не знаю уж, чего там Маруся решила, а я как-то вдруг осознал, что Рита либо точно не скажет, либо соврёт. Просто потому что ангелы очень любят показывать не то, что есть, а то, что формирует у тебя нужные им установки. А раз такое дело, то не нужненько и воздух сотрясать. В конце концов, Мила наверняка расскажет обо всём Игнату, а уж его разговорить труда не составит. Благо, болтун Игнатик известный, и более всего обожает всё разъяснять и толковать.

Посему я демонстративно намазал себе бутерброд с джемом и пафосно укусил его. Маруся же только хохотнула и приобрела понимающий вид.

Ну, знаете, как это бывает – человек только посмотрел на тебя, и уже ясно – он всё понял. Не, не знаете? Ну, хорошо, допустим, я наивный юноша, а чужая душа потёмки. Как вы живёте такими скептиками?

Мы доедали завтрак, когда Мила и Игнат появились в обнимку. Причём вошли в дверь, а не материализовались посреди комнаты, как можно было бы ожидать от эльфки-телепортера. И хотя сама Мила лишь поздоровалась с нами и тут же скрылась за дверью спальни, Игнат показал нам большой палец и тут же уселся за стол.

– Ну что? – не терпелось Марусе.

– Да, вроде отошла. Вы пока в голову не берите – она сама всё расскажет, как только очухается хоть немного.

– Да вы издеваетесь! – взвыла моя атомная девушка, но Игнат обезоружил её фирменной улыбочкой:

– Да, не столько там что-то конкретное, сколько её личные задвиги. Просто взглянула на свою ценностную систему под другим углом, и это вышибло из колеи. Хрупкое эльфское сознание оказалось не готово к суровой правде жизни.

И добавил, сделав дурацкую гримасу:

– Эльфы! Что вы ожидали?

Маруся пожала плечами, а я пробурчал что-то вроде: «Да ну вас!»

Помолчали.

Игнат налегал на оставшуюся колбасу и кофе, Рита вернулась к окну, а мы с Марусей устроились на диване и тупо ждали. И – да – мы не торопились, как вы понимаете. Когда на улице всё ещё можно встретить взрывающегося зомби, особенно хорошо сидеть дома с кружкой чаю, доброй книжкой и дробовиком под руками. А на безрыбье и номер отеля сойдёт, если его охраняют.

Дверь в спальню отворилась, и Мила в сером комбинезоне присоединилась к Игнату за столом. Поняв, что сок кончился, как и кофе, она отпила немного воды из стакана вампира, после чего соорудила себе странный бутерброд с сыром и джемом, прожевала первый кусок от него, и уже тогда заговорила:

– Я тут немного не в себе была…

– Да ладно, – поспешил ответить Ярослав Сергеич, – мы не обижаемся.

– Спасибо! – Мила кивнула и перевела взгляд чуть в сторону. – Рита?

– Не обижаюсь. Что с тебя взять? Ясно же, что в этом и заключалась провокация, так что ты лишь повелась на то, на что должны были повестись все ваши.

– Э-э… – от неожиданности этот звук издали мы все хором, разинув рот (а Игнат даже разлил свою воду).

– Не, а что, кто-то в здравом уме полагал, что подобная атака – это эффективный ход для – для ЧЕГО, кстати?

Мы всё ещё хлопали глазами. Мила даже забыла о бутерброде.

– ЧТО??? – ангел закатил глаза и сделал круговое движение головой, давая понять, как устал от нашей тупости. – Ни для чего эта акция была не годна, кроме как для запугивания. Демонстрация возможностей по заражению и истреблению, а заодно и предупреждение кому надо. Ясно же, что эльфы взяли бы вспышку под контроль. Ясно, что начали бы выжигать заражённых или (при необходимости) целые кварталы. Как ясно и то, что ВЫ ПРОСТО ДИКО СГЛУПИЛИ! По-хорошему, как только начался сыр-бор, Мила переместила бы вас на корабль, и унеслись бы вы в более защищённый мир вдали от любых зомби. Но нет – тебе понадобилось лезть в самое пекло, подставляя подопечных. То есть опасность для Маруси они получили в нагрузку – приятным бонусом.

– Атака не связана с Марусей? – переспросил Игнат.

– С ума сошёл? Конечно же, связана! Только не так, как бы вам хотелось. Вы должны были улететь на своей шхуне вместе с командой и утащить с собой носителей заражения.

«Выясняется!» – досадовал я про себя.

– А ты откуда знаешь? – прищурилась Маруся.

– Оттуда, что я вашу команду почистила уже и велела яхту увести на рейд.

– Когда успела?

– Когда только началось. До того, как пришла к вам.

– А откуда заражённые в команде?

– Вчера вечером в порту подхватили заразу от местных.

Немая сцена.

– Да что за день гляделок сегодня, а? Для вас в новинку, что мы, ангелы, многое учитываем и продумываем заранее?

– Нет, мы несколько удивлены, что ты всё это только сейчас нам сообщаешь, – медленно произнесла Маруся.

– Угу, я обязана была отчёт подать. В трёх экземплярах в письменном виде.

– Достаточно было просто сказать, – я покачал головой. – Но вижу, что методы у вас не изменились: всё так же водите нас вслепую.

– О! Бог ты мой, как же это надоело! – Рита картинно схватилась за голову. – И то вам не так, и это не этак! Атака отбита, цели не достигнуты даже в части запугивания, не считая нашу впечатлительную подружку. Что не нравится-то?

– Что ты темнишь не нравится! – Маруся ткнула пальчиком в сторону Риты. – И что многим это стоит жизни!

– Про жизни – этот ты вовремя спохватилась, хе-хе! – на губах Риты заиграла нехорошая улыбочка.

Ох, до чего же тонко она чувствовала наши мысли! Как хорошо знала, куда уколоть, чтобы мы с Марусей ушли в рефлексию и отстали от неё. Вот и теперь попала в самую точку: мы же главным образом завелись на её обычное враньё. Мила – другое дело, она что-то повидала и у неё, похоже, были веские основания обвинять ангела. А мы высказывали недовольство не из-за смерти тысяч незнакомых нам эльфов. Мы лицемерно возмущались только лишь очередной лжи в свой адрес. Но знаете, Марусю выпад Риты задел куда сильнее, чем меня! Ох и взорвалась она! Слышали бы вы, куда она послала Риту и какими эпитетами наградила ангелов и всю их систему.

Рита выслушала невозмутимо.

– Всё? Закончила?

– ДА! – выкрикнула моя девушка.

– Тогда душ вон там, – Рита махнула рукой. – У тебя два часа посидеть в уголке, а потом 15 минут на утешение, и всё – отчаливаем. Надо перевезти вас отсюда.

Вместо ответа Маруся лишь зарычала, вскочила с места и опрометью понеслась в спальню, хлопнув дверью что было сил.

– Довольна? – обратился Игнат к Рите.

Ангел лишь послала ему воздушный поцелуй и вернулась на окно. И хорошо: не хотел я больше ни видеть, ни слышать её. Когда ночью к нам начали ломиться заражённые, я ещё подумал, что появление Риты – это бесспорное благо. Оказалось, оборотная сторона тоже присутствовала. Никто не умеет так бесить, как Рита Вишневская. Ну, что поделать – вот такие дела.

Так или иначе, мы по-прежнему пока что никуда не торопились.

– Так! – изрекла эльфка и пропала из виду.

Куда переместилась? Зачем?

Пока мы с Игнатом обменивались многозначительными взглядами и малозначительными догадками, Мила добрела от телепортационной комнаты до ближайшей кухни, захватила там какой-то пирог на подносе и бутылку какого-то сока, после чего вернулась к нам за стол.

– Добавка, – пояснила она и принялась за еду. – А вы что?

– Я нормально позавтракал, – признался я.

– А я что-то не хочу, – вампирчик откинулся на спинку стула и аккуратно покачивался.

– А. Ну, я тогда с вашего позволения, стесняться не буду, – Мила пожала плечами. Было приятно видеть её почти прежней. Почти – потому что что-то неуловимо поменялось. То ли выражение глаз, то ли какая-то порывистость появилась в движениях. Резкость, что ли. Или это я просто выдумал? Хотя нет. Что бы ни сказал ей Игнат, как бы ни взбодрил, я же помнил, как она убивалась. Такие вещи не проходят без следа, уж будьте уверены. Следовательно, либо Мила притворялась нормальной, либо ЗАТАИЛАСЬ. И эмоции у неё внутри накручивали пружины, ожидая часа расплаты за ночную бойню.

А вот, кстати, КАК подобное сочетается с эльфским менталитетом? У людей такое встречается, тут к гадалке не ходи – а эльфы насколько мстительны?

Размышляя об этом я, поднялся и вышел в кухню, чтобы попробовать позвонить родителям. Тут уточню, что Шифтеры снабдили нас с Марусей специальными телефонами. Не то чтобы мы могли оставаться на связи в любой точке вселенной, но на планетах должно было работать. И вот, чувствуя, как на душе погано, я захотел услышать голос мамы или отца, может, какие-то слова поддержки или просто вообще хоть какие-то слова. Знаете, как это бывает – тебе плохо и ничего не хочется, а поговорил с родным человеком, ощутил кого-то на своей стороне искренне и бескорыстно – и уже вроде как не настолько всё печально, как казалось. Как будто ты – катер среди шторма, и вдруг спасательное судно подошло и подняло на борт. И тебя всё ещё болтает – но уже не одного, а вместе с кем-то большим, кто сильнее, мудрее и вообще кого не так просто потопить, как тебя.

Надеясь на скорое облегчение своих внутренних противоречий и тягостных предчувствий, я набрал номер.

И услышал:

– Соединение недоступно, мы работаем над выяснением и устранением причин. Пожалуйста, позвоните позднее или воспользуйтесь альтернативными видами связи.

«Вот это номер», – протянул я про себя. И тут бы мне насторожиться, запаниковать и потребовать немедленного возвращения, но…

Но…

Но на душе было настолько тягостно, тяжело и кошкоскребуче, что нахлынувшего страха – ИНТУИТИВНОГО какого-то (можно так вообще о страхе-то написать?) – я даже не заметил. Дескать: «Ну депрессуха, чего уж! Надо избавляться!» и вместе со всеми неприятными эмоциями от событий ночи и утра я «благополучно» загнал под лавку и ещё целую гамму негатива, к которому всё же следовало бы прислушаться. Глядишь, всё иначе бы сложилось. Хоть и не факт. В любом случае не будем забегать вперёд.

В общем, после неудачной попытки дозвониться, я вернулся в гостиную – и нашёл там всё ещё жевавшую Милу, и Марусю за сборами. Вещей у нас было не много, разбросать мы их толком не успели и вообще надолго задерживаться не планировали изначально. Тем не менее моя девушка носилась по комнате, заглядывая всюду на предмет забытого имущества. Вот кто мастерски умеет привносить толику хаоса в любую самую скучную и тривиальную ситуёвину!

– Марусь? Отойдём-ка-ся!

Девушка всё бросила и буквально припрыгала ко мне.

– Домой звонила?

– Пыталась. Но из-за этого всего связь не пашет.

«Глядите-ка! Она уже и объяснение сама придумала!» – я мысленно развёл руками.

– Я тоже не дозвонился.

– Ну, не удивительно, – девушка пожала плечами. – Ты пользуешься той же связью, что и я.

Тоже мне, объясняльщица! Я вложил в свой взгляд весь скепсис, на какой был способен. Маруся же быстро чмокнула меня в нос, приподнявшись на цыпочки, и упорхнула продолжать свои дела. Интересно, правда не поняла моего настроя или намеренно не придала значения?

Скорее первое, но зная Марусю…

Слушайте, она всё время себе на уме! Вот во всей этой бездарной пьесе, что разыгралась в нашем гостиничном номере – не показалось ли вам, что Маруся вела себя как-то «не так»? Как-то вот сразу вспоминается, как она раскусывала все самые сложные интриги ангелов и Шифтеров во время нашего первого приключения. Наугад выдвигала теорию и почти всегда била в самое «яблочко»!

«Может, и сейчас до чего-то додумалась?» – наблюдая за девушкой, я силился догадаться. Прочитать по её выражениям лица, там, по языку тела – ну, вы же слышали про все эти модные теории, что можно многое определить, лишь взглянув на человека. Ничего у меня не вышло. Ярик не Шерлок Холмс! (Вот ведь открытие!)

Мне оставалось лишь прикинуться веником и постоять в сторонке, пока Маруся закончила свои ритуалы и возвестила о нашей готовности отправляться на корабль.

И конечно, всё не могло быть просто.

Мила, как нетрудно вообразить, потянулась всех телепортировать куда надо, но её строптивое величество решительно отвергло мгновенное перемещение и потребовало, чтобы нас провезли по городу.

– Да зачем тебе это надо?! – чуть не в один голос взвизгнули эльфка и ангел.

– Я должна видеть, – ответила Маруся, и в её интонации не осталось даже капли весёлости. И даже иронии никакой. Собранность показалась из-за ширмы напускного легкомыслия: Маруся не хуже меня прониклась происходящим. И после недавнего взрыва она не утихла. Не забыла и не отвернулась, а лишь затаилась, запретила себе показывать, как тревога грызла её изнутри. А вот сейчас настало время повести себя иначе, чем рассчитывали и ангелы, и Шифтеры, и даже мы с Игнатом.

И вот что интересно: Марусе НЕЛЬЗЯ грустить. Как только её дух отравляет уныние, невидимые шестерни вселенной приходят в движение в очень-очень неправильном направлении. В направлении разрушения, возврата к хаосу. Даже без примочек и возможностей ангельских приборов, через которые Маруся направляла потоки волшебства всего Мультиверса, она всё равно была связана с самой структурой вселенной, которая реагировала на каждое движение её души с чуткостью младенческого сна. Боль Маруси становилась болью галактик. Грусть – гибелью звёзд.

Да, её радость рождала где-то жизнь, но мы-то сейчас о совсем другом.

Она хотела видеть последствия ночного апокалипсиса.

Она не могла пройти мимо – но такие сильные эмоции, такие страшные последствия просто обязаны были вызвать в ней сильный отклик – и это не мог быть отклик счастья и живительного веселья. Наоборот.