Прощай, Питер!

Только глаза. Глаза басистки из его первого состава. Это были Наташины глаза.

С ними случилось что-то необычное когда они репетировали у него дома, как всегда пьяные и счастливые. Тогда между ними еще ничего не было. У каждого были отношения с другими людьми. Но в какой-то момент пробежала искра и ребята поддались страстному порыву.

Это был короткий, непростой и очень бурный роман. Она использовала его, чтобы стать ближе к своему бывшему. А он использовал ее, чтобы заглушить боль от расставания с другой. И все-таки между ними возникла пусть и короткая, но достаточно сильная связь.

То, что они делали вместе, он не делал ни с одной другой девушкой. Ни до, ни после этого. Например, пьяные кутежи. Причем такой степени и такого градуса, какие он не позволял себе даже с проверенными друзьями. Они мотались по всему городу, попадали в какие-то удивительные места компании, теряли документы, били стекла и срывали огнетушители. Как-то раз она уплывала от него на куске дощатого настила в Неву, рискуя навсегда покинуть город и раствориться в Финском заливе.

И конечно, была музыка. Были песни, было что-то волшебное. Была группа, был состав, готовилась программа. Но потом что-то пошло не так. Предал ли он ее? Возможно. Ведь в этом мире нет ничего белого или черного, все окрашено в серый цвет.

Иногда для того, чтобы спасти одного человека, приходится жертвовать другим. Тогда он посчитал правильным закончить отношения с Наташей ради того, чтобы попытаться спасти отношения с другой девушкой. Ему не было стыдно за этот поступок. Все они были достаточно взрослыми и каждый получил то, чего хотел. Она смогла подобраться ближе к бывшему, а он смог забыть свой прошлый роман.

Точку в отношениях поставил отчетный концерт, который должен был дать начало карьере новой группы, но вместо этого положил ей конец. Из-за сложных внутренних хитросплетений, из-за того, что ей было по-настоящему больно, намного больнее чем он ожидал, все развалилось прямо там, во время представления, на котором собрались их общие друзья и знакомые.

Ее бас не строил. И несмотря на то, что вся остальная группа играла правильно и по нотам, гармонии не получилось. Тогда же он принял решение о роспуске очередной группы.

Всего у Никиты было несколько музыкальных коллективов, в которых он был руководителем. Интересно, что некоторые люди участвовали и в первом составе, и в последнем. Тусовка музыкантов довольно ограничена в отношении по-настоящему интересных людей. Так или иначе все друг друга знают – это достаточно узкий круг. Однако в тот раз он принял окончательное решение и больше не собирал новых музыкальных коллективов.

Этот небольшой и яркий период, длиной в несколько месяцев, навсегда вошел в историю его жизни. На память о случившемся остались запись квартирника, который состоялся накануне отчетного концерта, да пара цифровых фотографий.

Не подходи к своему окну,

Выключи радио и телефон.

Я расскажу тебе почему.

Ты все узнаешь, но потом.

Белый-белый шум, режет провода.

С неба вниз летит талая вода.

Есть один секрет, как себя вести —

Не смотри в окно, не грусти.

***

Никита с Наташей лежали на земле без сознания, сжав руки на анкхе, который больше не парил в воздухе. Никита зашевелился и медленно сел. Наташа застонала и открыла глаза.

– Что с нами случилось? Я попала в какой-то яркий мир. У меня были мотоцикл и бас-гитара. Я играла в трех музыкальных группах и готовилась к съемкам, когда все прошло. Никита, ты там тоже был.

Они сидели слишком близко. Их руки были сомкнуты на анкхе, глаза встретились, а сердца стали биться чаще. «Еще немного, и я ее поцелую», – подумал Никита.

– Что это? – испуганно спросила Наташа, показывая рукой ему за спину.

Никита обернулся. Со стороны восьмой и девятой линии на них наползал туман. Туман был черного цвета и казалось, что он растворял в себе город. Никита посмотрел в другую сторону – туман надвигался и оттуда.

– Нужно найти укрытие! – сказал он вставая и подавая руку Наташе, – Пойдем скорее.

Сверху было отлично видно, что туман почти не оставил путей к отступлению и надвигался медленно, но довольно ощутимо, смыкаясь вокруг двух маленьких фигур, готовых раствориться в этой тьме.

– Быстрее, – Никита решительно двинулся в сторону метро и потянул Наташу за собой. Амулет он держал второй рукой и чувствовал его солидный вес. Анкх явно был сделан из золота.

Они едва успели забежать за стеклянные двери станции Василеостровская, когда туман поглотил улицу. Верхняя площадка у входа в вестибюль превратилась в берег реки из черного тумана. Внезапно послышался скрежет, затем отдельные стоны и выкрики, которые становились все громче. Земля задрожала, с дома напротив начала падать штукатурка. А свет, которого итак было немного, почти померк.

Наташа прижалась к Никите всем телом. Ее била дрожь. Да и сам Никита был напуган. От того, что было снаружи, их отделяла лишь хрупкая стеклянная дверь, которая даже не была закрыта на замок. А что в метро? Никита отвернулся от улицы и посмотрел назад. Там тоже сгущалась чернота. Еле различимый вестибюль, обрывки эскалаторов уходящих в темноту и странные звуки, похожие на эхо происходящего снаружи. Наташа закричала. Никита повернулся еще раз. Туман на улице начал принимать отдельные контуры. Из него начали высовываться и скрести по парапету станции черные обгоревшие руки.

И хоть высовывались они не дальше чем по локоть, черный цвет этих конечностей не внушал никаких надежд на счастливый конец. Пока ребят спасало лишь то, что туман не захлестнул площадку и не поднялся выше. Но это могло измениться в любую секунду. Не говоря о том, что оставалось у них за спиной – там была такая же чернота, что и снаружи. Только спокойная, холодная, глухая и страшная. Они оказались заперты в тамбуре на границе двух миров, отделенные от темноты лишь двойными стеклянными дверями. Словно пирожные в витрине кафе.

Никита решил одно – если он и не может что-то изменить, смотреть на это выше его сил. Сбоку от них находился небольшой закуток по трем сторонам которого возвышались стены в мраморной облицовке. Оттуда не будет видно этих ужасов, да и обороняться в тупике проще – решил он и увлек Наташу в за собой.

Теперь они сидели на полу в небольшом тупичке, со всех сторон окруженные чем-то странным и непонятным. Путники напряженно вслушивались в редкие стоны, странные скрипы и другие звуки, доносящиеся снаружи. Туман поднялся чуть выше уровня дверей и начал потихоньку выдавливать их, однако очень быстро отступил. Казалось, что это черное бесформенное нечто должно видеть их, чтобы продолжать преследование. Как-будто туман появился здесь только ради Наташи и Никиты.

– Это из-за этой штуки! – сказала Наташа, – Я же говорила, не нужно ее трогать!

Никита молчал, внимательно рассматривая золотой анкх. Если они призвали этот туман, возможно они смогут и прогнать его. Какое странное и непонятное место. Это как будто Питер, но это не он. В Питере всегда было много людей. А то место, в котором они оказались, практически пустовало. Может они оказались на каком-то мистическом уровне города? Почему никого нет вокруг и что это за черный туман?

– Наташа, – сказал Никита, – Туман появился после того, как мы с тобой положили вместе руки на этот амулет. Давай попробуем сделать это еще раз и посмотрим, что произойдет. Не можем же мы сидеть здесь целую вечность ничего не делая. Тем более, что темнота со стороны спуска в метро тоже выглядит очень нехорошо. Я бы не хотел знать, какие секреты в ней скрываются.

– Я не хочу этого делать, – ответила Наташа, – Воспоминания, которые ко мне пришли, не доставили мне удовольствие. Но если другого выхода нет, давай попробуем.

Они сомкнули руки на анкхе и еще одна вспышка накрыла обоих. Путники лежали без сознания, когда из черной пасти метро появилась тень. Это был Никита. Только вместо глаз у него зияла пустота, а из уголков этих пустых и черных глаз струился легкий черный дымок. Рукава черной шелковой рубашки тени были закатаны выше локтя, а на запястьях зияли шрамы с запекшейся кровью.

Черный человек быстро и бесшумно приблизился к двери и толкнул ее. Дверь не поддалась. Еще один толчок, еще один. Серия ударов заставила дверь задрожать. Казалось, что еще немного и стекло разлетится вдребезги, открывая дорогу к двум фигурам, замершим на полу. Черный человек содрал руки в кровь, его лицо исказилось страшной гримасой, а пустые глазницы неотрывно смотрели на анкх, который стал светиться и вибрировать. Внезапно яркая вспышка осветила узкий простенок, залив белым светом все вокруг. Черного человека отбросило назад, в темноту вестибюля.

***

Красный треугольник. Огромная территория, совсем не похожая на треугольник. Советская промышленная зона заброшенная в девяностые. Здесь практически не оставалось производственных комплексов. Огромные здания из красного кирпича стали приютом для офисов, складов и музыкантов. Здесь располагались целые кварталы с клубами, репетиционными точками и местами для своих. Красный Треугольник был местом, куда пускали только по пропускам. Здесь музыкальная группа Никитаы проводила большую часть времени.

Наташа встречается с другим. Они оба играют в группе Никиты. Ничего еще не случилось. Через небольшое слуховое окно редкие солнечные лучи слабо освещают пыльный чердак, на котором сидят ребята. Это курилка, куда музыканты выходят отдохнуть между сессиями.

– Ты видел? Там солист группы «Музыка» пришел к своим друзьям!

Егор подрывается и бежит познакомиться с солистом популярной группы. В соседнем помещении репетируют «Искры» – еще одна популярная группа. Кажется, что все вокруг наполнены успехом, энергией и счастьем. Никита смотрит на Наташу и не может решить, нравится она ему или это какое-то другое чувство. Она мельком смотрит ему в глаза, смущается и отводит взгляд.

Когда ее сбила машина прошло совсем немного времени после их последнего концерта. Наташа так и не смогла вернуть отношения с другим, замкнулась в себе и продолжила общение только с близкой подругой. По слухам, она собиралась уехать домой. Но однажды утром машина выехавшая из слепого переулка на большой скорости просто не успела затормозить.

***

Воскресенье, 19 июля 2015

Постоянно сталкиваюсь с нехваткой денег. Это довольно утомительно. Прочитал свои старые записи. Там, представьте себе, тоже самое. Как это может происходить из года в год? Я уже готов к отчаянным жестам. Возможно ограбление микрокредитной организации? Хотя, кажется, проблема здесь в другом. У меня никак не получается соотнести расходы и доходы.

На данный момент я получаю ровно в два раза больше чем пять лет назад. Может дело в том, что выросли цены? Ведь никто не торопится индексировать оклады, в то время, как инфляция убегает вперед.

Вчера решил открыть окно, чтобы свежий морской бриз колыхнул занавески. Под окном тут же начал кто-то умирать. И никак у него не получалось даже прилично начать это делать. Не говоря о том, чтобы закончить. Но орал он так, что к окнам прильнул весь двор. Конечно, несчастного увезла карета скорой помощи, хоть и не сразу. Но во мне окончательно укрепилось чувство, что здесь не стоит открывать окон.

Мне не нравятся все эти алкаши с выхлопом. Не нравятся тетки из советской действительности. Наркоманы и бомжи, которые живут у меня под окнами и которых не выгнать потому, что на их место постоянно приходят новые, стекаясь к приемнику стеклотары в доме напротив. Совершенно точно можно назвать Васильевский остров депрессивным, а строчка Бродского: «Ни страны, ни погоста не хочу выбирать. На Васильевский остров я приду умирать», – видимо, принимается многими как руководство к действию.

За последние полгода три бомжа в разное время пробирались на чердак у меня над головой. Двое из них там умерли. Да и третий тоже чуть не двинул кони. И я уверен – он наверняка еще их двинет. А еще у нас завелся пироманьяк, который постоянно поджигает двери соседям. Зимой он сжег детскую коляску, стоявшую на лестнице, и закоптил все парадное так, что света белого не видно.

Никак не могу убедить себя, что это нормально. Что это у всех так и ничего страшного нет. Страшно. В этом черном-черном городе разруха Булгакова и Гоголевские образы стали постоянными жителями. Здесь живут люди, достойные пера Мариенгофа. Чернота на стенах и в душах. Чернота вокруг.

Исли меня стало сложно огорчить происходящим, то лишь оттого, что я не питаю иллюзий. Мир уже давно не такой, каким был раньше. И совершенно не такой, каким мне хотелось бы его видеть. На девять десятых он состоит из говна и грязи, перемешанных с кровью. Вопрос лишь в том, на что ты смотришь в настоящий момент.

И пока очередной потерянный человек умирает в подвале соседнего дома, забытый родными и неродными людьми, стертый из жизни и стремящийся стать еще одной могилой под номером на окраине города, я хочу представить страну, в которой не знают, что такое многоэтажка. Страну, где никто не умирает под окнами от передоза, где уважают частную собственность, а алкоголь продают не всем. Где пекарей, пекущих булочки с маком, не сажают по статье за оборот опиатов. Где общественные туалеты моют несколько раз в день. а не только перед проверками. Я стремлюсь туда, в такую страну. Вот только как бы не повернулась жизнь и где бы я ни оказался – я все равно останусь контужен, тяжко и неизлечимо искривлен и обезображен внутри.

***

Они очнулись и посмотрели друг на друга.

– Я умерла? – спросила Наташа.

– Да, – ответил Никита.

– Значит, ты тоже умер?

– Я не знаю, – Никита встал и осторожно подошел к стеклянной двери. Туман рассеялся, улица была чиста.

– Возможно для кого-то мы и умерли. Но пока что мы здесь, а значит это еще не конец. Давай попробуем пройти наш путь до конца. Других вариантов я не вижу.

Наташа молча смотрела на Никиту, по ее щеке пробежала слеза.

– Ты винишь меня в том, как все вышло?

– Я никого ни в чем не виню. Просто… лучше бы я ничего не вспоминала, чем так. Ты уверен, что туман ушел?

– Похоже на то. Давай попробуем выйти, – Никита посмотрел на свою руку, которая все еще сжимала анкх, – покажем эту штуку Грифонам и посмотрим, что они скажут.

Обратный путь они прошли намного быстрее. Откуда-то появилось ложное ощущение, что они возвращаются домой. Хотя оба понимали что это не так. Попутчики боялись, что туман, появившийся ниоткуда и исчезнувшей в никуда, вернется вновь. Поэтому дорога до двора за аптекой Пеля заняла совсем немного времени. Казалось, Грифоны ждали ребят с нетерпением и обрадовались, увидев их живыми. Один Грифон лежал у подножия башни, пока второй прохаживался неподалеку от арки.

– Какая интересная у тебя штука! – сказал он.

– У нас есть вопросы, – ответил Никита, – Стараясь перевести разговор в нужное русло. Что это за место? Вы ведь мифические создания. Вас нет.

– В твоем мире нет, – ответил Грифон.

– Значит мы не в моем мире?

– Пора бы догадаться, – казалось, что мифическое существо получает удовольствие от того, что дурачит Никите голову.

– Тогда где мы?

– Интереснее вопрос «кто вы?».

– Кто?

– Путники.

– Путники?

– Да. Вы встали на путь и должны пройти его до конца, таков порядок.

– А если я откажусь? – спросила Наташа.

– Тогда ты останешься на этих улицах навсегда. И рано или поздно просто не успеешь убежать от тумана. Вы же видели туман?

– Вы знаете про туман? – спросил Никита.

– Конечно знаем. Туман забирает путников, которые сбились с пути.

– Тогда вы знаете и об этом, – Никита показал анкх.

– А вот об этом мы как раз не знаем почти ничего. Зато знаем тех, у кого можно найти ответы. Вам пора познакомиться со Сфинксами.

– Сфинксами? – Наташа выглядела растерянной.

– Примерно такие же зверушки как эти, только чуть пострашнее, – ответил Никита, – Пойдем.

Они вышли со двора и отправились в сторону Университетской набережной.

ГЛАВА VIII. Хранители врат

– Сфинксы древние стражи, охраняющие границы миров. Это мифология древнего Египта, откуда их и привезли в Питер. Там Сфинксы охраняли гробницы фараонов.

– Из всего, что ты сказал, я мало что поняла. Но, кажется, вспоминаю. Это же памятники возле Академии Художеств.

– В нашей прошлой жизни да. А чем это будет здесь узнаем, когда прием на место. Если Грифоны ожили, то и эти киски вряд ли остались мертвым гранитом.

Анкх в руке Никиты начал нагреваться и слегка вибрировать, когда они прошли по девятой линии и свернули налево, в сторону Благовещенского моста. Открывшаяся панорама на город выглядела зловеще. Здания утопали в тенях, частично они разрушались. Где-то виднелись следы бомбежек. Здание, в котором когда-то жил мистический художник и путешественник Николай Рерих, пугало темными провалами окон, в которых клубилась такая же чернота, что и в вестибюле метро. Казалось, что все эти окна смотрят на них. Но вокруг никого не было. Только Нева плескала мелкой волной в гранитные набережные. Лишь этот звук был отчетливо слышен в гулкой тишине.

– Слушай, а мы же пили?

– Я бы сказал, что мы пили слишком много, – ответил Никита.

***

Это был еще один обычный день в череде таких же обычных дней. Никита отправился за выпивкой. Денег давно не было. Работа в тот момент у него была самая тупая и низкооплачиваемая. Да и эту работу Никита постоянно прогуливал. Неподалеку от его дома находился частный магазинчик, в котором отпускали алкоголь в кредит. Этим местом Никита пользовался в периоды запоев.

Сейчас как раз был один из таких периодов. Сказавшись на работе больным он пил, пил и пил. Сложно было даже сказать, который день подряд продолжалось это пьянство. Обычно его нормой было пол-литра сорокоградусного алкоголя и пять или шесть банок крепких алкогольных коктейлей. Так было и в этот раз.

Как многие запои, этот запой ждал своей финальной точки. И она наступила. Никите не хватило бутылки виски и шести банок алкогольных энергетиков. Он пошел за добавкой. Сложно описать состояние человека, в котором налито столько алкоголя. Это ощущение измененной реальности, обманчивое и необычное, заставляло Никиту совершать необдуманные поступки.

По дороге за добавкой Никита увидел какого-то бородатого дедушку, похожего на Деда Мороза, который приставал к двум молоденьким девушкам. Заступившись за девушек, чтобы с ними познакомиться, он зацепился языком с необычным дедом.

В результате девушки были отправлены своей дорогой, а новые знакомые пошли в магазин, где взяли алкогольных энергетиков и крепкого алкоголя. Потом они сидели на лавочке в парке и говорили об изобразительном искусстве. Дед оказался художником, с очень глубоким внутренним миром и большим пониманием художественных вопросов. Обсуждая творчество ранних авангардистов они постепенно переместились домой к художнику, для продолжения разговора в спокойной обстановке.

В этот момент что-то вдруг пошло не так. Домой вернулась дочь художника и начала устраивать скандал. Она говорила о том, что у художника было уже несколько инфарктов, что художнику ни в коем случае нельзя пить и что он все время находит себе собутыльников и выпивает. Она говорила о том, что в этот раз не будет сдерживать себя.

Закрыв художника его гостя в комнате она велела ждать – сейчас приедет сын художника со своими друзьями и популярно все объяснит внезапному гостю. Оказавшись запертыми на замок случайные знакомые сидели друг напротив друга в небольшой комнате, заставленной холстами.

– Что же теперь делать? – спросил Никита.

– Прыгай в окно, – ответил дед.

Никита прыгнул. По ощущениям это был второй или третий этаж. Потом он так и не смог точно вспомнить место и высоту, с которой падал. Упав и приземлившись на жестяной козырек над входом в подвал, Никита перекатился и встал. Медленно ощупал себя и прихрамывая направился в сторону дома.

Он не помнил, как дошел дошел до двери и вставил ключ в замок. Не помнил, что открыть дверь так и не успел, потеряв сознание и вырубившись прямо на лестничной клетке. Не помнил, кто заносил его домой. Никита проснулся на следующий день, испытывая жгучее чувство стыда вперемешку с похмельем, стыдом и страхом. Он в очередной раз пообещал себе, что этот раз будет последним.

***

Понедельник, 4 февраля 2013

Для начала напомню себе, что я делал под алкоголем. Бил стекла на остановках, просыпался непонятно с кем и где, срывал огнетушитель в автобусе, засыпал с сигаретой и чуть не угорел, чудом проснулся, засыпал в ванной и чуть не утонул, засыпал зимой на улице, в своей блевотине. Приводил домой бомжа. Много раз не доходил до дома и отлеживался на скамейках, так как прихватывало сердце. Потом вставал и шел дальше. Ходил по краю жестянной покатой крыши без перил. Резал вены. Пару раз били.

Постоянно проблемы с сердцем. Оно начинает бешено колотиться, иногда до резкой боли. Много и обильно потею. За годы пьянства потерял двух девушек, с каждой из которых вполне могла быть семья, здоровье и годы жизни.

Бросаю пить постоянно. Не пью по три-четыре месяца, а потом снова начинаю. Я не могу себя держать в руках! И с каждым разом это кончается все хуже. Последний раз убегал с чужой квартиры из окна. Даже не помню, какой был этаж. Хотя в том состоянии я и четвертый этаж не заметил бы.

Настроение на грани. В последний срыв серьезно собирался покончить с собой. Не уверен, что смогу это все еще раз перенести. Я ведь не могу тихонько упиваться дома. В какой-то момент просыпается мой темный попутчик и начинаются выкрутасы. В обязательную программу входят звонки всем подряд и общение бодрым пьяным голосом по часу-полтора на любые постыдные темы.

В телефоне остались только обязательные контакты. Я удалил всех близких и бывших, чтобы не звонить им по пьяни. И все равно умудряюсь вспомнить номер и позвонить. Сил моих уже нет на все это. Я уже и к протестантам ходил, и к православным, и йогу пробовал, и эзотерические практики, и картины рисовать и стихи писать, а все кончается одинаково – под столом.

В школе был у меня дружок-собутыльник. Сначала мы с ним выпивали на двоих бутылку обычного пива после уроков. Потом стали выпивать бутылку крепкого. Потом каждому по бутылке крепкого пива. Потом портвейн. И куда все это меня привело?

Ожоги, порезы, и синяки теперь мои верные друзья. Я отлично представляю, как токари без пальцев остаются. Понимаю, что могу опять сорваться и уйти в запой. Понимаю, что в этот раз у меня точно не хватит сил смотреть в глаза людям. Это тяжело. Сейчас я отчетливо помню последние приключения, но что будет через месяц-два? Страшно мне. Тупо страшно.

***

– Слишком много пили. Чудо, что я выбрался из всех этих запоев целый, без тюремного срока и серьезного вреда для здоровья.

– А я не выбралась, – сказала Наташа, – Я не выбралась. Правда, я не очень уверена, что это вообще была я. И что я вообще была. Как будто все это игра и лишь часть меня. Совсем небольшая часть. Одна из граней.

Сфинкс повернул голову. Золотая грива обрамляла удивительно мягкое и спокойно-решительное лицо.

– Приветствую вас, жители Петрограда.

Никита почувствовал острое желание склонить голову и перед этим древним существом. Удивительно, но Наташа сделала тоже самое. Не сговариваясь и даже не глядя на него. Похоже, что теперь они были слегка разобщены. Каждый был сам по себе.

Второй Сфинкс задумчиво смотрел в сторону залива, словно видел что-то недоступное для других за горизонтом свинцовой толщи воды.

– Где мы?

– Вы в Царстве теней, Никита. И вы должны пройти свой путь до конца прежде, чем двигаться дальше.

– Что это за место?

– Это место, в котором встречаются прошлое, настоящее и будущее. Здесь нет времени, нет привычных законов и догм. Это даже и не место, строго говоря. Потому, что это Нигде.

– Значит, мы умерли?

– У нас нет такого понятия. Вы путники, которым надлежит пройти свой путь до конца. В конце вас ждут все ответы.

– Мы нашли анкх.

– Значит, вы уже встали на путь. Оставьте анкх здесь и отправляйтесь в прошлое, чтобы получить посох и постичь тайну жизни.

– Но где его искать?

– В прошлом. Теперь идите. И берегитесь тумана, он растворит вас в себе и отрежет пути назад.

– Знаешь, никогда не думал, что все произойдет вот так. Ведь у меня в жизни были разные ситуации, которые могли закончиться смертью. Но почему-то то смерть пришла и все случилось совершенно не так и не там, как я мог себе представить, – сказал Никита, когда они отошли достаточно далеко от древних существ.

– Послушай, – спросила Наташа, – Если я умерла и это не Питер, то где же мы и что это за место?

– Я не знаю, – сказал Никита, – да и откуда мне знать? Возможно, что именно так и выглядит загробная жизнь.

***

Квартира на Алтайской. К тому моменту его можно было назвать уже не только алкоголиком, но и наркоманом. Он сложно переживал все то, что с ним происходило. Сложно переживал свои зависимости, пытался выйти из них и разорвать порочный круг. Но снова и снова возвращался к началу.

В тот раз все получилось как-то совсем по-глупому – Саша, с которым они вместе ездили на рыбалку, разошелся с женой и попросил побыть с ним какое-то время, чтобы не оставаться наедине со своими мыслями и желанием залезть в петлю. Так и получилось, что они заехали в квартиру на Алтайской, которая принадлежала Сашиной сестре. Два взрослых одиноких мужчины, которых объединяла страсть к рыбалке, путешествиям, авантюрам и к алкоголю.

Каждый из них работал, поэтому днем они обычно уходили из дома. Зато по вечерам то один, то другой приносили с собой водку. В тот период Никита пил крепкий алкоголь, предпочитая быстрый эффект ритуальным заигрываниям со слабоалкогольными напитками. Буквально через несколько недель такой жизни стало ясно, что дальше так продолжаться не может. Окончательное решение съехать Никита принял после того, как проснулся в холодной ванной, в воды которой он ложился пока они были горячи.

Когда Никита забирался в ванную, он выкурил приличную порцию легалайза и запил ее бутылкой водки. Тогда он не придумал ничего лучше, как залезть в горячую ванну, чтобы протрезветь. Мысли не пить в его голову не приходило. Залез. Набрал ванну. Закрыл глаза и уснул. Никита слышал о том, что пьяные люди умудрялись тонуть в ванных, но никогда не думал, что может сам оказаться на их месте.

Иногда он не мог понять, что происходит вокруг. Может быть он уже умер? Может быть он попал в ад? Может быть все это не настоящее? Ведь в ванной был лишь один из моментов, когда смерть подбиралась вплотную. Были и другие. На Никиту кидались с ножом. Он и сам пытался свести счеты с жизнью, и не раз. Может быть однажды у него получилось, а он просто не заметил? Что такое эта черта, разделяющая жизнь и смерть? Можно ли перейти ее и не заметить этого? Что происходит после? Ущипнуть себя? А это поможет?

***

Воскресенье, 12 мая 2013

Не быть центром, уметь быть одному. Не всегда и не во всех ситуациях события разворачиваются вокруг вас. Гораздо чаще, чем кажется, ты не являешься пупом земли. Главное почаще напоминать себе об этом. Это классическая проблема всех алкоголиков, которая есть и у меня. Называется она «Ну почему они не делают так, как я хочу».

В последнее время я с ней сталкиваюсь все чаще. Мне постоянно кажется, что если я сделаю что-то, то реакция будет такой, какой я ее себе представляю. А это не всегда получается. К этому и требуется привыкнуть в первую очередь. К тому, что мир не вращается вокруг тебя. Научиться с этим жить.

Но есть и плюс. Только представить, какую ответственность я на себе тащил постоянно считая, что в каждой конкретной ситуации я самый главный и ответственный? Что от меня зависит все и мне необходимо действовать.

На самом деле границы моих интересов заканчиваются на уровне дом, семья и работа. Вот и вся зона ответственности. Маленькая? Да. Зато как легко! Не надо обольщаться и ждать слишком многого от друзей и приятелей. В моей жизни было много людей, которых я считал друзьями. Но вот ошибка – я их такими считал. А они нет. И я пожалуй даже не интересовался особо, что они там считают.

Еще одна типичная ошибка, когда ты чего-то ждешь или начинаешь решать за других. В таком случае тебя неизбежно подводят. А это ведь чудный повод, чтобы обидеться на весь мир и выпить. В ком же здесь проблема? В человеке, который думал о своих делах, или в тебе, который думал, что человек думает про него?

Никто про меня не думает. Это я часто думаю про других и про то, что они живут не по моему прекрасному плану, выходя за пределы места, которое я для них обозначил. Может быть у них есть какое-то свое место, к которому я не имею никакого отношения? Тогда где же мое место в этом мире?

***

Бог. Никита был готов к встрече с ним еще год назад. Но не сейчас. Раньше Никита не относился к Богу никак. В детстве его приняли в местную веру, но никто не рассказывал ему о том, как все устроено на самом деле. С одной стороны, представители коренной религии и ее служители постоянно были рядом, а с другой стороны – это был совершенно другой, закрытый мир, к которому Никита не имел никакого отношения.

Вера ведь у каждого своя. За свою жизнь Никита не видел никого, кто бы спускался с неба в сверкающих одеждах. И хотя он чувствовал что-то посещая религиозные заведения, это было скорее неосязаемое ощущение, которому невозможно найти конкретное выражение. Говорил ли он с Богом? Обращался к нему? Да, безусловно. Отвечал ли Бог? Нет. В реальном мире Бога не было. Бог был только в словах верующих. Но ведь на Земле столько религий, столько вер и суеверий, и каждое учение утверждает, что именно его Бог правильный, а все остальные верят во что попало. Так где же правда?

Поразмыслив над этим как следует Никита принял для себя как данность – жизнь просто случается. Беды и несчастья, удача и везение, хорошие и плохие периоды в жизни просто сменяют друг друга. Независимо от того, оставляешь ли ты пожертвования и молитвы в специально отведенном месте. Если Бог есть и он всемилостивый, то в конце-концов он простит всех. Если же он не всемилостивый, не всемогущий или не всеведущий – стоит ли ждать и надеяться, что тебе повезет?

Чуть позже, став родителем, Никита понял еще одну простую истину – наши создания не принадлежат нам. Значит ли это что человек, как создание божье, не принадлежит Богу? Свобода воли. Свобода выбора. Создатель и создание существуют отдельно друг от друга. Возможно, вера просто костыль для слабых духом и тех, кто не может осмыслить и уместить в себе жестокость и несправедливость реального мира? Так решил для себя Никита.

Он даже не чертыхался и не упоминал имя божие в мыслях и словах, стараясь обходиться без этого в обычной жизни. В сложный период жизни вера в высшие силы безусловно помогла и ему. Однако Никита был совершенно не уверен, что существование религии или его личной веры хоть в какой-то мере подтверждали существование Бога. Ведь нигде, кроме головы Никиты, Бога не было. Никто не катался по небесам на огненной колеснице и на насылал на грешников кары небесные.