Он целовал её не быстро, словно пытаясь внимательно распробовать на вкус. Он давно уже пришёл к выводу, что у каждой девушки – свой вкус. И не вкус кожи и тем более самых укромных уголков, о чём разве что ленивый не любит порассуждать, а именно вкус поцелуя. И почему-то именно именно этот этап сближения тел занимал его больше всего и рождал наибольшее число ярких образов в сознании. Последующее соитие тел – само по себе эмоциональная встряска, но можно ли представить себе человека, который во время своих поступательных движений анализирует образы, смакует их? Нет, там всё устремляется уже, словно бурная горная река несётся к водопаду, но не придёт же тебе в голову в этот момент представлять себя ручейком, который, вливаясь в поток, летит навстречу пропасти. Не до образов в этот момент уже. А вот поцелуй – это возможность как раз поиграть с образами.
У писателя Марселя Пруста герой окунал на первой странице романа бисквитное печенье в чай, и этот вкус вызывал в его сознании воспоминание, становившееся, собственно, полноценным сюжетом. Если бы он написал много таких романов, начинавшихся с разных печений, тортиков, сандвичей, супов и салатов, каждый из которых становился б поводом для новых воспоминаний длиною в роман, это было бы совсем невозможно исполнить. Но этот принцип в чём-то напоминал бы поведение и привычки нашего героя. Каждая новая встреча была интересна ему именно своим поцелуем и теми вкусовыми ощущениями, которые он испытывал, а может, и просто внушал себе.