А. И. Левитов

Когда Левитов писал свои «Степные очерки», он был еще и моложе, перед ним носились еще его детские годы, полные невинных радостей и впечатлений под живительным влиянием родных степей; еще в окружавшей его жизни степняка-крестьянина, как ни тяжела была она в ту пору, поэтическая натура Александра Ивановича могла еще нередко своим поэтическим чутьем отыскивать те уголки жизни, где могли бы отдохнуть и напряженное чувство и исстрадавшаяся мысль, но чем глубже уходил Левитов в современную ему жизнь городского и сельского пролетария, представлявшего собой удивительно разнообразную смесь людей всякого звания, от выброшенного на улицу крестьянина и дворового до интеллигентного разночинца, – тем мучительный демон все больше и больше овладевал его душою.

Как это отзывалось на настроении Левитова и даже на самих приемах его писательства, я мог случайно видеть воочию. Это было уже несколько лет спустя после моей первой встречи с Левитовым. Однажды я зашел к нему с одним из общих знакомых. Левитов жил в то время, если не ошибаюсь, на Моховой, в довольно порядочных, сравнительно, меблированных комнатах. Он встретил нас, как казалось, радушно, но нельзя было не заметить, что он был чрезвычайно нервно настроен.

После нескольких незначительных фраз он сказал на вопрос моего спутника:

– Как я поживаю, вы спрашиваете? Черт возьми, скверно я поживаю… скверно… Вот и теперь еще не могу отделаться…

– А что такое?

– Что такое? Да как вам это рассказать – что это такое!.. Вот я попробовал было на бумаге рассказать, что это такое… Хотите, прочту, так, отрывочек?.. Ведь я все одно, пока не освобожусь от этого, не исчерпаю до дна, все одно буду плохим вам собеседником. Теперь у меня такая уж линия.

Мы, конечно, вполне с ним согласились. Александр Иванович взял пачку мелко, но четко исписанных четвертушек.

– Видите ли, у меня еще нет этому названия… Это ведь так только – вступление. Думаю я назвать: «Говорящая обезьяна». Странно? Да? Мсикет быть, непонятно даже? Ну, да не в названии дело. Как увидите, оно и все как будто не в обычном вкусе, чертовщинкой отзывает…

Александр Иванович начал читать четко и внятно.