Полжизни за мужа

– Как закончатся празднества по случаю свадьбы, увезешь ее в дом у озера. Скажем всем, что хочется молодой супруге на природе пожить, да наедине с мужем в тишине пообщаться. К весне отправим ее брату весть, что она тяжела. Через годик объявим всем, что твоя жена умерла родами.

– А с ней-то мне что делать?

– Ты не понял? – с нажимом повторил отец. – Твоя жена умрет при родах. А как пройдет траур, женим тебя снова на нормальной девушке. К тому времени уже война закончится, а брат ее станет нам союзником и ничего не заподозрит. Сколько женщин умирает при родах? Случайность.

– Никто не должен знать, что сегодня случилось, – вставил наставник. – Мы не можем скомпрометировать ваш союз.

– То есть, я должен просто так отпустить этого подонка?

– Шума не поднимай, – приказал отец. – Объявится, убьем по-тихому. И смотрителя этого завтра в оросительном канале найдут.

– А повитуха? – спросил Мартиан.

– С повитухой проблем не будет, – сказал учитель. – Я не посвящал ее в подробности нашего затруднения. Она подтвердила факт того, что соитие было. А то, что оно могло быть не с Мартианом, никак не озвучивалось.

– Уведи жену отсюда, и запри. Забери себе оба ключа, чтоб она опять тебя с кем-нибудь не перепутала, – презрительно добавил отец Мартиана.

– Да, еще, – добавил наставник. – Брак нужно консумировать по-настоящему.

– Что?!! – голос мужа снова вспыхнул яростью.

– Нужно, чтоб браслеты срослись. Нам их завтра всему двору показывать.

Мартиан грязно выругался и попытался возразить.

– Ты пойдешь и сделаешь то, что от тебя требуется, – с металлом в голосе, растягивая слова, проговорил отец. – Я тебя прикрыл, когда ты дочку городского палача из Карвика попортил. Я столько золота ее отцу отвалил, что можно было деревню целую купить. Один раз потерпишь! Если уж ты не можешь держать свои штаны застегнутыми, так поработай тем, что в них на благо клана.

– Отец, это было давно и всего один раз! Я осознал, как сильно я ошибся. Я исправился и достоин чистой жены и новой правильной жизни.

– Если мог ты раньше тыкать членом во все, что шевелится и носит юбку, то и в нее сможешь разок. Только смотри, чтоб не понесла. И, Варис, отвар ей сделай, чтоб возможного ребенка – ублюдка скинула.

Раздались мерные тяжелые шаги по смежной комнате. Хлопнула дверь в коридор. По наступившей тишине я поняла, что отец Мартиана ушел. Я напряженно вслушивалась, пытаясь понять, могу ли я услышать еще что-то более страшное, чем то, что они уже сказали.

Они решили мою судьбу, моего ребенка, которого, может, вообще нет. Они запланировали обмануть моего брата и все равно использовать меня в своих планах. Я ошибалась. Не будут они развязывать войну с нашим кланом. Слишком боятся сторонних захватчиков. Меня сошлют в какой-нибудь дом на окраине, пока однажды со мной не случится какой-то несчастный случай. Может быть, я упаду с лошади, утону в реке или меня просто отравят. И тот факт, что я не виновата, их не остановит. Им нужна не я. Им нужна самка, способная принести им породистое потомство. Племенная кобыла. А я хотела замуж, собиралась чтить и уважать мужа, готовилась добиться его уважения. Все это было бы возможно, если бы я не подарила единственное, что они в невесте ценили, постороннему человеку. Но и тогда я осталась бы всего лишь вещью, которую взяли как обязательное приложение к выгодному союзу. А теперь и вовсе жить мне осталось около года.

Я сидела на кровати, на том же самом месте, где меня оставила повитуха. Боялась шевельнуться. Казалось, если я встану, или двину руками, то остатки моего мира рухнут окончательно. Зависшая тишина сменится чьими-то разговорами, шагами, проклятьями. Остановившееся на мгновения безжалостное время начнет движение вперед к той точке, после которой для меня это самое время закончится.

Мужчины в соседней комнате напряженно молчали. Можно было бы подумать, что там вообще никого нет, пока не раздался голос Мартиана.

– Проклятый Нирс! – сказал мужчина глухо, как если бы утыкался лицом себе в руки.

– Он спас Вашего брата, – возразил наставник.

– Спас брата и лишил жены.

– Ваша жена сейчас в соседней комнате.

– Не жена! Мне придется жить с ней весь этот год, придется изображать примерного мужа перед ее братом. Бесполезная грязная девка она, а не жена. Глядя на нее, я всегда буду видеть этого подонка и вспоминать, что она была с ним.

– Не смотрите. Потерпите эти несколько дней. Потом будет легче. Дом в Таналире большой. Места достаточно, чтоб не встретиться с ней на протяжении всего этого года. Поселите ее в восточном крыле, а сами займете западное. Кроме того, как наследник власти, Вы являетесь Хранителем Границ клана и обязаны много ездить по дальним деревням. Дела, как и ранее, будут обязывать Вас надолго покидать свой дом. Значительную часть этого года Вам даже не придется жить с ней под одной крышей. А потом все образуется. Ваш отец обо всем позаботится.

– Позаботится, – иронично хмыкнул Мартиан. – Не сомневаюсь.

Он, видимо, встал. Послышался звук тяжелых шагов, пересекающих комнату. Открылась входная дверь.

– Куда вы собрались? – окликнул молодого хозяина наставник.

– К себе, – мрачно ответил молодой мужчина.

– А девушка?

– Девушка… Ну, приведи ее, – сказал Мартиан таким тоном, будто согласился попробовать на вкус озерную жабу прямо сырой.

– Господин мой, так не подобает. Негоже молодой жене наследника ходить в ночной сорочке по коридорам гостиницы с посторонним ей мужчиной. Даже если этот мужчина – я.

– Плевать. Хуже, чем есть, уже не будет.

– Не забывайте о важности ее статуса. Нужно сохранить ее репутацию. Нам важен этот союз. Накануне свадьбы ее брат прислал весть, что на церемонии в Мьяри быть не сможет, но обязательно почтит своим присутствием главные празднества в Каурии. Девушка не должна ему пожаловаться. Наоборот. Будьте с ней помягче. Пусть будет благодарна, что после ее позора ее оставили в клане.

Несколько нервных быстрых шагов и дверь в смежную комнату распахнулась рывком. Клокочущий сдержанной яростью Мартиан вошел и двинулся ко мне.

Я испугалась. Вскочила с места и бросилась к противоположной стене. Мужчина резко сдернул с кровати покрывали и швырнул его мне под ноги.

– Прикройся, – жестко бросил муж. В моей голове царила полная паника. Он заберет меня туда. Там мы будем одни. Я буду с ним одна! Он будет делать брак действительным, а мне придется подчиниться. Смотреть в его глаза, полные презрения и брезгливости всякий раз, когда он видит на меня. И терпеть. Он не будет со мной вежливым и ласковым, как тот, Нирс. Хотя, мне даже имя его вспоминать непростительно.

Наставник мужа стоял в дверях смежной комнаты и смотрел на меня с сожалением и немного с сочувствием. Как-будто это не он сейчас в соседней комнате убеждал своего воспитанника, что все «образуется», что батюшка «позаботится» о его проблеме в виде неугодной жены. Словно это не он сказал, что я должна быть благодарна за то, что меня оставили при муже, хотя я запятнана и покрыта позором. Но, возможно, он и в самом деле сожалеет, что сорвалась такая, казалось бы, удачная партия для его ученика.

– Прикройся! – рявкнул Мартиан, и я вздрогнула. Быстро подняла с пола покрывало и укуталась в него, как в плащ.

– Не только глупая, ты еще и глухая? Руку с браслетом спрячь под покрывало.

Я поспешно спрятала руки. Мартиан выглянул в коридор, чтоб убедиться, что там никого нет и обернулся ко мне.

– Иди впереди, – приказал муж. Мимо его наставника я проходила, опустив голову.

Удивительно, как может измениться знакомое, казалось бы, помещение. Когда меня собирали на церемонию и готовили к брачной ночи, комната казалась волшебной и уютной. Теперь она казалась почти тюрьмой. Мрачной пыточной камерой, в которую меня привел мой собственный палач и плотно закрыл дверь, чтоб никто не слышал криков жертвы.

Дура. Сама виновата. Захотела влезть в чужое платье. Лучше бы просто помогла сестре сбежать, приняла бы на себя гнев брата и уехала в Черную обитель. Сейчас я прекрасно понимала, что главы кланов все равно бы договорились так или иначе. А теперь мне может помочь только брат. Наставник Мартиана сказал, что Сантор собирается приехать на торжество в главном доме клана. Он захочет увидеть сестру. Упаду ему в ноги, признаюсь во всем. Пусть ругает, пусть сошлет в обитель или куда подальше, но только пусть отсюда заберет.

Мартиан закрыл за нами дверь и тяжело рухнул в кресло возле столика с угощениями. Я замерла в дальнем углу, по-прежнему укутанная в покрывало. Муж налил себе вина и тут же почти залпом выпил. И снова потекла в бокал из узкого горлышка темно-бордовая жидкость.

Вина в бутылке оставалось все меньше. Мартиан пил его, уткнувшись все более стекленеющим взглядом в камин. Иногда он поворачивал голову в мою сторону и мрачнел еще больше.

– Иди вымойся, – приказал он мне, кивнув на дверь ванной, и рыкнул. – Иди!

Все это время, пока он напивался, я ждала этих слов, но все равно не была к ним готова. Все внутренности словно окатило холодной волной.

Бокал полетел блестящей молнией и разбился на множество хрустальных звездочек о стену около моей головы. Я бросилась в ванную и захлопнула за собой дверь. Сказать, что мне было страшно – это ничего не сказать. Как мне хотелось сейчас схорониться за портьерой. Съежиться, сжаться, спрятаться в этом покрывале, как домике. Как в детской, когда мы с Литой устраивали шалаши в укромных местах дома. Сестра всегда была бойкой девочкой. Как чудесно мы играли! Я подавала какую-нибудь идею, а Лита развивала ее делала из нее шедевр. Так и в этот раз. Именно я придумала поменяться. Я убедила в этом сестру. И она подхватила ту мысль и превратила ее в план наших действий. Как бы мне хотелось, чтоб сестра помогла мне и сейчас. Рядом с ней мне даже лучше думалось. Она – человек-огонек. Рядом с ней улыбались даже камни.

Но нет. Я должна иметь мужество справиться со всем этим сама. Лита не поможет. И первое, что я могла сделать – смыть со своего тела следы другого мужчины.

Я тяжело вздохнула и сбросила с плеч покрывало. Воды в самой ванне не было. Лишь вдоль стен стояли несколько полных ведер с холодной водой. Ее, видимо, наносили с реки для утреннего купания.

Пододвинув одно из ведер поближе, я забралась ногами на холодное медное дно ванной. Мыло плохо смывалось под жгущими кожу ледяными потоками. Завязанная на талии закатанная сорочка грозила размотаться и намокнуть. Я поджимала белоснежный валик на талии локтем и спешно смывала мыло с низа своего тела, когда дверь в ванну распахнулась от пинка и крепко впечаталась ручкой в стену. Я вскрикнула, судорожно пытаясь опустить сорочку.

–Почему так долго? Сколько еще я должен тебя ждать? Почему ты не помылась?

– Я помылась, – подала голос я.

– Что ты помыла? Что с того, что ты стерла его семя со своего лона? Отпечатки его грязных рук везде на твоем теле!!!

Он снова кричал. Выливал на меня одно ведро с холодной водой за другим. Я могла только сдавленно охать, когда очередная ледяная порция накрывала меня с головой, оглушая и ослепляя на мгновение.

Наконец, вода закончилась и муж предположил, что я уже достаточно чистая, он вытащил меня из ванны и поволок в комнату.

Он бесновался. Продолжал набираться вином. Рвал на мне сорочку, оставляя ссадины на коже. Бросал по кровати. Нависал надо мной разъяренной тучей. Больно стискивал грудь и грубо лапал живот. Рывком раздвигал мои ноги, пытаясь соединить наш брак. Его мужское достоинство не поднималось. Он меня больше не хотел. И снова пил. После третьей неудачной попытки он ударил меня.

Он проклинал меня. Обвинял, что по моей вине он стал немощен как мужчина. Кричал, как он мечтал о продолжении рода, о том, чтоб произвести на свет будущих наследников клана, как он хотел обладать мной раньше, и как он презирает меня теперь. Описывал, как запрёт меня в дальнем доме и будет мучить в отместку за мое злодеяние и за мой позор, ставший трагедией для Мартиана и для клана. Как будет убивать меня через год.

Я плакала. Кричала. Я металась по комнате, пытаясь спастись от него. Прикрывалась руками от оплеух и пощечин и умоляла о помощи. Кого? Вселенную. Небо где-то надо мной. Силы природы. Добрых духов… Больше мне не на кого было рассчитывать.

Дверь вдруг дрогнула под мощным ударом снаружи.

Мартиан обернулся на звук, вскочил с кровати и замер, слегка покачиваясь. Он смотрел на дверь с видом быка, не верящего, что у какого-то нахала могло хватить наглости вторгнуться на его территорию.

Снаружи ударили снова. Дверь застонала. Косяки пошатнулись и сдвинулись, выворачиваясь из стены. С третьего удара дверь вылетела и с грохотом рухнула на ковер. Снаружи уже кто-то кричал. По коридору кто-то бегал. Кто-то звал на помощь. В покалеченном проеме показался мой эльфоподобный медведь Нирс. Он прошел в комнату прямо по двери и брезгливо оглядел Мартиана, который стоял, пошатываясь с дикими глазами и с расстегнутыми штанами.

– Оставь женщину. Отомсти лучше мне. Я виноват не меньше.

Я смотрела на Нирса и боялась поверить, что он вернулся, чтоб помочь мне. Боялась предположить, что ему не все равно, что со мной будет. Я его ударила и прогнала. Он ушел рассерженный, бросив мне напоследок обидные слова. Но сейчас он был здесь и встал между моим разъяренным мужем и мной.

– Ты!!! – взревел Мартиан. Он мгновенно забыл про меня. Теперь он видел нового врага.

Мужчины сцепились. Мартиан дрался яростно. Выплескивал всю злость и негодование в мощных, хоть и не очень точных ударах. Несмотря на сильное опьянение, он явно был превосходным воином. Нирс уворачивался ловко и не уступал противнику.

Вбежавший в комнату наставник Мартиана хотел прийти на помощь воспитаннику, но был отброшен самим Мартианом как залезший куда не нужно котенок. Учитель держался за стену, об которую его только что приложили и тряс головой, пытаясь вернуть себе ясность сознания.

Кто-то из дерущихся оступился, и они покатились по полу. Мой неудавшийся настоящий муж оказался сверху. Над лицом Нирса занесся огромный кулак. И тут ударила Мартиана я. Кочергой. Ее железный конец, испачканный в золе, плашмя опустился на плечо мужа. Удар был слабеньким и пришелся вскользь. Мартиан вскрикнул и дернулся от неожиданности. Я отбросила кочергу, словно она жгла мне руки. Нирс воспользовался заминкой и скинул соперника.

Мартиан почти сразу вскочил на ноги и обернулся ко мне.

– Ты его защищаешь, тварь? – он бросился на меня. Его руки тянулись к моей шее, в то время как сзади на нем повис Нирс, пытаясь оторвать Мартиана от меня. Я боролась, зажатая в углу между столиком с угощениями и стеной. Пропитанное вином и злобой дыхание мужа раздавалось прямо у меня над ухом. Он пытался задушить меня. В отчаянии, я ударила его в живот. Мартиан вдруг замер, покачнулся и стал оседать на пол. Отчего? Мой удар был слабым. Он не мог свалить такого большого мужчину. Я посмотрела на свои руки и увидела нож для фруктов, зажатый в моих пальцах. По блестящему лезвию стекала темно-рубиновая маслянистая капля. Мартиан завалился на бок. Он смотрел мне в лицо, и я видела, как утекает сознание из его взгляда. Из раны на его голом животе текла кровь.

– Они его убили! – кричал наставник. – Она его убила! Держите их!

В развороченный дверной проем потекли вооруженные мужчины. Члены клана моего мужа.

Я не могла шевельнуться. Все еще смотрела на кровь на ноже и на мужа, распростертого на полу.

Нирс схватил меня в охапку и бросился в окно, разбивая стекло своей спиной. Мы полетели вниз. На мгновение мне показалось, что мир замер вокруг меня, а сердце мое остановилось, пока мы падали. Навес над летними столиками спас нас от верной смерти. Он замедлил наше падение. Его опоры сложились под нашим весом. Нирс закрывал меня своей спиной, пригибая голову вплотную ко мне, пока сверху на нас сыпался дождь из осколков.

– Они там! Внизу! – крикнули сверху. – Взять их!

Кто-то принялся вылезать вслед за нами из окна. Нирс вскочил, подхватил меня на руки и бросился бежать. В полном шоке я смотрела на удаляющийся от нас прямоугольник разбитого окна с прощально колыхающейся порванной занавеской, на силуэты людей, суетившиеся в комнате. Сильные руки прижимали меня к груди, унося прочь. К спасению. В неизвестность.

Лошадиные копыта мерно шуршали по опалой осенней листве. Лес сомкнулся за нашими спинами некоторое время назад, пряча от преследователей. Где-то позади раздавался лай собак. По нашему следу пустили ищеек.

Я сидела в седле перед мужчиной, завернутая в его плед. Босые ноги мерзли на ветру, и я поджимала их, пряча в теплые шерстяные складки. Все еще мокрые волосы забирали много тепла, и я радовалась тому, что плед достаточно большой, чтоб его хватило на подобие капюшона.

Над головой шумел полысевшей кроной октябрьский лес. Я прижималась щекой к груди Нирса и благодарила небеса за то, что он вернулся.

О завтрашнем дне думать было страшно. Все еще давило грудь стойкое ощущение, что у меня его нет. Я мокрая, босая, в ссадинах, абсолютно голая под шерстяным пледом, за исключением брачного браслета. А главное – я убила своего мужа. От этой мысли становилось тошно. Перед глазами стояло изумленное лицо Мартиана с постепенно гаснувшим взглядом, капли крови на светлом ворсе ковра, короткое перышко ножа в онемевших и словно чужих руках. Я убила человека.

Я все сильнее прижималась к мужчине, пряча лицо у него на груди. Его присутствие рядом давало надежду и не позволяло полностью потонуть в воспоминаниях обо всем том ужасе, который случился со мной за последние полдня. Я хваталась за Нирса, будто стремясь спрятаться в нем. Пусть я не знала, что будет завтра, именно сейчас в это минуту рядом с этим мужчиной я чувствовала себя в безопасности как никогда ранее. С ним было надежно.

Быстроногий выносливый конь уносил нас все дальше. Я постепенно расслаблялась. Усталость и страх прорвались сквозь внутреннее оцепенение. Я всхлипывала в меховой воротник мужчины.

– Ну, тише. Не плачь, – ободряюще шепнул он и крепче обхватил меня рукой за плечи, прижимая к себе плотнее. – Когда оторвемся от них подальше, сможем отдохнуть. А пока потерпи.

Он так и держал меня одной рукой, обернув меня поверх пледа еще и своим плащом.

Мы остановились, когда от усталости я уже не могла сидеть в седле ровно. Нирс выбрал укромное место в небольшом овражке. Почти возле самого его низа обвалилась земля, образовав естественную земляную беседку. Крышей ей служил склон оврага, поросший кустарником.

Нирс сказал, чтоб я сидела на лошади, пока он обустроит место ночлега. Потому я осталась в седле, изо всех сил стараясь не заснуть и не свалиться. Борясь со сном, я смотрела, как ловко мужчина нарезал веток с рядом стоящих деревьев, набрал валежника и соорудил стену, превратив беседку в шалаш. Потом мужчина отстегнул от седла два тюка и скрылся внутри импровизированного домика. Спустя совсем немного времени он появился снова и подошел ко мне.

– Иди сюда, – позвал он, и я соскользнула с седла в его протянутые руки.

В шалаше приятно пахло старой листвой и землей. Нирс опустил меня на расстеленные на земле шкуры, и я с чувством облегчения растянулась на них, получше укутываясь в плед.

Мужчина присел на корточки и достал что-то из одной из сумок. Он потряс это в руках, и оно засветилось тусклым мягким светом. Нирс поставил это у изголовья лежака, и я увидела маленькую стеклянную баночку, заполненную чем-то светящимся.

– Вот, возьми. Надень, – он достал что-то еще, пока я рассматривала крохотные мерцающие крупинки в баночке, и подал мне.

Я вытянула руку, ощупывая темный сверток, который он положил рядом со мной.

– Что это? Штаны? – под руками ощущалась плотная кожа и пуговки застежки.

– Да. Платьев дамских я не ношу, – усмехнулся Нирс. – Это штаны и сюртук. Они добротные, теплые. Разве что велики тебе будут. Сорочки нет запасной. Как и обуви. Но это ничего. Укутаешься в плед, ночью не замерзнешь. А завтра сделаем вылазку в городок и купим тебе более подходящую одежду и обувь.

– Может не надо в городок? – опасливо спросила я. – Что если нас ищут? Если меня узнают?

– Голая женщина, равно как и женщина в мужской одежде вызовет куда более пристальное внимание. На мальчика ты никак не тянешь, уж извини. Не бывает у мужиков таких округлых бедер. Любой дурак поймет, что тут что-то не так.

– Хорошо, – согласилась я. – А как мы купим мне одежду, если я так привлекаю к себе внимание?

– Я тебя спрячу, – уверил Нирс и снова зашуршал содержимым своей сумки. – Вот, держи. Поешь.

Он протянул мне бумажный сверток и флягу. Мы разделили на двоих несколько полосок вяленого мяса и запили его вином, отхлебывая его по очереди из фляги.

Вино обволокло внутренности мягким теплом, затуманило разум. Желание спать стало почти непреодолимым.

Нирс сделал последний глоток вина и закрыл флягу.

– Пусть на утро останется немного.

Затем он спрятал флягу в сумку и встал, намереваясь выйти.

– Ты куда? – всполошилась я.

– Нужно позаботиться о коне. Я скоро вернусь. А ты пока оденься.

Он ушел. В шалаше сразу стало пусто. Навалились сразу звуки осеннего ночного леса. Сон пропал. Я поежилась от вернувшегося внезапно ощущения тревоги. Чтоб скоротать как-то время до его возвращения, я принялась одеваться. Кожаные штаны были длинными. Они поглотили мои ноги почти полностью. Это было даже кстати ввиду отсутствия у меня чулок и ботинок. По объему в одежде Нирса могло поместиться две меня. Даже застегнув на все пуговки, я могла бы вылезти без всякого труда через горловину сюртука. Штаны, наверное, будут сваливаться, но ночью это не важно. Не потеряю. А утром придумаю что-нибудь.

Когда вернулся мой спаситель, я еще не спала. Лежала, укутавшись в плед и ждала его. Мужчина завел коня в шалаш и привязал к корню дерева, торчавшему из земли. Затем Нирс спрятал светящуюся баночку в сумку и вытянулся на лежаке рядом со мной.

Он уснул почти мгновенно. Устал. Я лежала рядом с ним и слушала, как он дышит. Глубоко. Мерно. Исходящий от его одежды теплый запах буйволовой кожи сплетался с землистым ароматом леса. Наверное, я навсегда запомню, что так пахнет моя надежда выжить. Я не удержалась и робко погладила мерно вздымающуюся грудь.

– Спасибо тебе, – прошептала я. – Спасибо, что вернулся. Спасибо, что не бросил в беде. Для меня никто никогда такого не делал.

Слезы благодарности стояли в моих глазах. Я придвинулась ближе. Хотелось протянуть руку и погладить по щеке, прикоснуться к его волосам, прижаться лбом к могучему плечу и поплакать. Чтоб побыл рядом. Чтоб одобряюще погладил по спине. Чтоб поцеловал в лоб, как тогда в гостиничной комнате. Теперь он нравился мне еще больше. Рядом с ним мне было тепло. Несмотря на босые ноги и усилившийся холод, неумолимо заползавший сквозь щели в стенах нашего укрытия, я чувствовала жар в груди. Вот бы прижаться к нему, обнять, положить голову ему на плечо и тихо млеть от щемящего нежного чувства в груди. Я вытащила руку из-под пледа, осторожно прикоснулась к его широкой ладони, покоящейся на груди, и поняла, что он замерз. Рука была холодной. Меньшее, чем я могла отблагодарить его за спасение – поделиться с ним теплом. Шерстяного пледа с лихвой хватило, чтоб накрыть нас обоих. Мужчина вздохнул и пошевелился во сне, повернувшись на бок лицом ко мне. Заслоненная от страшной действительности по-медвежьи широченной спиной, я соскользнула в такой необходимый мне сон.

Я проснулась раньше Нирса. Во сне он перекатился ближе ко мне. Большая тяжелая мужская рука спокойно лежала на моей груди и плече. Мерное дыхание шевелило мои волосы у виска. Медленно, чтоб не разбудить, я положила свою ладонь поверх его руки.

Лучи рассветного солнца золотистыми снопами проникали в щели между ветками шалаша. Они пересекались между собой, сливались в более широкие лучи, сплетали уникальный узор света. Как красиво!

Там снаружи я беглая убийца собственного мужа, неверная жена, мошенница, обманным путем вышедшая замуж, заклейменная неудавшаяся стайра. А здесь в лесном шалаше я просто женщина, всем своим существом тянущаяся к мужчине, что лежал рядом. К случайному знакомому, с которым у меня было так много и в то же время – ничего. Я обняла одними ладонями мужскую руку – на большее не решилась – и снова соскользнула в дрему.

Проснулась я резко, потому что мои ладони опустели. Нирс сидел на лежаке спиной ко мне и что-то перекладывал в сумке.

– Просыпайся. Нам нужно ехать дальше, – сказал он.

– Куда? – я вылезла из-под теплого пледа и поежилась. Солнце снаружи светило яркое, только вот не грело.

– Сначала раздобудем тебе одежду. Потом поедим.

– Я имела ввиду, куда мы поедем после?

– Отвезу тебя к брату. Или к другим родным, если хочешь.

Я сникла. Мысль о том, что он оставит меня больно кольнула грудь. Я, оказывается, уже успела прирасти к нему. Всего за один вечер и ночь. Так быстро. Привыкла к теплу и надежности, исходившим от него. Приласкалась как уличная кошка.

А чего я хотела? Я для него просто посторонняя девчонка. Та, которую он невольно подставил под удар и за которую посчитал своим долгом заступиться. С чего я взяла, что это означает, что с его стороны есть какая-то ответная симпатия? Он приютил, защитил, обогрел и накормил. Передаст меня настоящему владельцу и уйдет со спокойной совестью. А спустя какое-то время и вовсе забудет обо мне.

Я помогала Нирсу укладывать в сумку шкуру, которая оказалась с тканевой подстежкой. Плотный домотканый материал, крепящийся к меховым краям маленькими пуговками, красивая вышивка красным и черными треугольниками по краям. Добротная вещь, сделанная женской рукой. Я заметила, что на одном из уголков аккуратно вышито «Для Нирса от Найрани». И снизу более мелкими буковками: «Пусть тебе всегда будет тепло в дороге».

Мое сердце упало. У него есть жена. Такая вещь делается с очень большой любовью. Его где-то ждут.

– Она красивая? – не удержалась от вопроса я.

– Кто? – удивился Нирс.

– Найрани.

– Очень, – улыбнулся мужчина и его лицо осветилось при воспоминании о ней. Меня обожгло отчаянием.

– А почему тогда ты не носишь браслет?

– Браслет? – не понял мужчина.

Я подняла верх руку с брачным украшением.

– Я не женат, – коротко сказал Нирс, а я чуть не задохнулась от ликования. Он не женат! Не женат! И тут же осадила себя. Меня это не касается.

– А кто же Найрани?

– Подруга. Была бы у меня жена, я бы ко шлюхам не ходил, – он посмотрел на меня с выражением: «Не вляпался бы в историю с тобой».

– Многие мужчины ходят, – пожала плечами я. – И женатые. Не может мужчина быть только с одной женщиной.

– А ты большой знаток мужчин, да? – беззлобно хмыкнул он, я смутилась. – Кто тебе такое сказал?

– Брат. Сантор говорил моей сестре, что ей не придется постоянно принимать мужа как жене. Что мужчины любят разнообразие. А женатые – особенно. И что муж будет ходить в дом удовольствий, а сестре не придется его терпеть слишком часто.

– Может у вас тут мужчины пасутся на всех лугах сразу, а у нас так не принято, – резко сказал он, подтягивая подпругу. – Полезай на лошадь. Ноги застудишь.

Разговор окончен, поняла я.

Он закинул меня на коня, быстро разрушил шалаш, разбросал ветки и вспрыгнул в седло позади меня.

– Жаль, что у меня нет крыльев, – досадливо буркнул он, пришпоривая коня.

Ехали мы долго. Нирс петлял по лесу, иногда направлял коня к ручьям и подолгу шел в воде вдоль русла. Петлял следы. Значит все еще боялся, что нас догонят.

Я сидела впереди него, впитывая моменты невольной близости. Глупо, наверное, но я готова была ехать так всю жизнь. Не знаю, куда. Все равно. Лишь бы подольше. Лишь бы с ним рядом. Но где-то позади нас прочесывают лес ищейки моего покойного мужа. Что они сделают со мной, если догонят, я боялась думать. Они не пожалеют ни меня, ни Нирса. Теперь, когда Мартиана нет, я им не нужна даже на этот год взаперти, который они мне сулили.

Когда мы выехали из леса, мужчина пришпорил коня.

Лес защищал. Он прикрывал, прятал. Деревья, казалось, помогали. Ничего что голые. Они были нашими союзниками. В лесу нас найти было сложнее. Впереди были распаханные поля с небольшими перелесками. Значит, впереди городок или деревня. Открытые места мы старались проскочить как можно быстрее. Чувствовали себя двумя сусликами, старающимися не попасться на глаза ястребу.

С окраины последнего лесного островка уже были видны городские ворота.

– Мы пойдем туда? – я рассматривала раскрытые створки, стражу, расположившуюся по обеим сторонам ворот, какого-то мужичка, сидящего за низеньким столиком, возле которого остановилась уже вторая груженая чем-то телега. Видимо, сборщик налогов на торговлю.

– Я пойду. Ты останешься здесь.

Я огляделась. Где это здесь? В лесу? Одна?

– Не бойся. Говорил же, спрячу. А вот и твое укрытие, – Нирс указал на толстенный ствол лежащего дерева чуть позади нас. – Я приметил его, еще когда мы только подходили.

Я с удивлением смотрела, как мужчина срезал нижние ветви кустов с одной стороны ствола, разрезавшего своим падением подлесок. В получившийся просвет Нирс постелил свою меховую подстилку.

– Ложись.

Я забралась на теплый островок.

– Накройся пледом с головой. Когда я закончу, приподнимешь край, чтоб было чем дышать. Лежи тихо и не вздумай вылезти. Здесь тебя не увидят с дороги.

– А как же звери?

– Они тоже не тронут. Я позабочусь.

И я поверила. Он действительно позаботится. Я уже видела его в деле и поняла, что он хорошо знает, как обеспечить себе безопасность. Потому я улеглась на лежак и укуталась в плед, оставив только лицо.

– Вот, возьми, – он сунул под плед какой-то маленький белый камушек.

– Что это?

– С его помощью я узнаю, не угрожает ли тебе что-то или кто-то.

Он забросал меня ветками, травой, опавшими листьями. Потом он обошел меня со стороны ног и какое-то время шуршал там листвой. Что он там делал, я не знала. Затем он сел на коня и ускакал.

Я осталась одна. Сколько его не было? Я не знала. Мне казалось – бесконечно долго. Я устала лежать на одном боку, но боялась пошевелиться. Казалось, что тогда мое укрытие из веток и листьев сползет, и тогда кто-нибудь точно увидит меня. С моим невезением меня просто не могут не заметить.

Время текло медленно как смола, застревающая в шероховатостях коры на сосновом стволе. Время цеплялось за мысли, воспоминания, замирало и скапливалось тяжелыми каплями. Одиночество мучило страхами и неизвестностью. И только белый камушек, который я непрестанно сжимала в пальцах давал надежду и напоминал, что на самом деле я не одна. Что Нирс скоро придет, что он не бросит и через камушек как-то присматривает за мной. Мне было очень интересно, делает ли он это собственными магическими силами, или камушек – просто артефакт, заряженный на слежение. Кто вообще такой Нирс? Откуда? Я могла только предположить, что он издалека. По отношению к жителям Равнины он высказывается пренебрежительно. Значит не с Великой Равнины. Может с побережья? Или прибыл из-за Большого Моря? А кто он? К какому народу относится? К магам? На эльфа он похож только волосами. На крупных оборотней – только телосложением и умением прекрасно выживать в лесу. На магов – только наличием светящейся баночки-ночника и этого камушка. Судя по камзолу и штанам, которые он выдал мне, он не из богатого рода. Скорей из среднего сословия. А вот конь у него отменный. Не племенной, с не слишком изящными линиями, но крупный и выносливый. Вон сколько тащил нас двоих по лесу и не слишком измотался. Я не очень хорошо разбиралась в статях лошадей, но это не захудалая кляча. Это конь охотника. Такие стоят не очень дешево.