Полжизни за мужа

Он – загадка. Я ничего о нем не знала в то время, как он был вполне осведомлен о подробностях моей жизни. Знал, что мы с сестрой поменялись, знал, что я обманула брата. И несмотря на то, что он даже видел меня голой, я ему доверяла.

О том, что Нирс вернулся я поняла по звуку. Где-то совсем рядом протопал копытами по лесному грунту конь и остановился, всхрапнув. Я слышала, как спрыгнул с седла всадник, а следом мое убежище принялись раскапывать.

– Вот, держи. Здесь одежда для тебя.

Я получила в руки увесистый сверток, завернутый в серую бумагу и обмотанный ленточкой. Нирс деловито обустраивал место для обеда, сидя на корточках возле расстеленного на земле пледа, и рассказывал, что, когда мы переоденемся и пообедаем, двинемся обратно в лес, что наша задача на сегодня – обойти этот городок и выбраться к дороге, ведущей в Каурию – главный город клана моего покойного мужа. Там мы будем караулить моего брата, направляющегося на основное празднество по случаю этой злосчастной свадьбы.

– Спасибо, – сказала я, глядя на красивый бантик, украшающий покупку Нирса. – Я вчера не поблагодарила тебя. И сегодня тоже.

Мужчина осекся на полуслове и встал.

Я покусала губу, подыскивая слова, которые бы выразили, как сильно я ему благодарна, и вскинула взгляд на Нирса. Он стоял несколько растерянный. Возможно, его не часто благодарят.

В голову лезли одни банальности и нелепости: «Спасибо, дорогой, что вытащил меня из того кошмара!» или «Спасибо, что купил мне платье, но я бы предпочла остаться в штанах и в камзоле, потому что их носил ты, и они пахнут тобой».

Не зная, что именно сказать, я опустила сверток на землю и обняла Нирса. Я обернулась вокруг его талии, сцепив руки в замок за его спиной. Я приникла щекой к его груди. Слова не выразят ничего по-настоящему, а так я по крайней мере запомню его прикосновения, запомню, каким он ощущается под моими руками. Если он откажется от меня через несколько дней, я не хочу жалеть потом всю жизнь, что не решилась обнять его еще раз. Мне терять нечего.

Я закрыла глаза, ощущая, как участилось его дыхание, а широкая грудь вздымается под моей щекой. Прости, что смущаю тебя. Я недолго. Только чуть-чуть и отпущу. Перестану вторгаться в твое пространство. Это просто «спасибо».

Я уже мысленно отсчитывала мгновения, собираясь с силами, чтоб разжать руки на счет «три», когда он обнял меня в ответ. Плотным кольцом обернулись вокруг моих плеч огромные руки, и я потонула в них абсолютно счастливая.

Платье оказалось крестьянским. Простым, но симпатичным. Оно было мягкое теплое из серо-голубой шерсти. По бокам под рукавами была сделана шнуровка и наряд легко подгонялся по фигуре. Особенно меня порадовали серые шерстяные чулки и простые ботинки из мягкой рыжей кожи. Последние, однако, оказались немного великоваты, но ремешки на щиколотках решили эту проблему. Отороченный мехом плащ с капюшоном тоже очень понравился мне.

Помимо одежды Нирс еще купил запеченого мяса, пару луковок, несколько яблок, четыре вареных яйца, хлеба и вина.

Я сидела на пледе, уничтожая свою часть провианта, наслаждаясь тем, как тепло ногам в новой обуви, и поглядывая краем глаза на Нирса. Он переоделся в свою старую одежду, спрятав богатый костюм Мартиана в сумку, и совершенно изменился. Он больше не выглядел благородным господином.

То, что на мне висело мешком и сваливалось с пояса, на Нирсе сидело как влитое. Простые чуть потертые кожаные штаны и незатейливого кроя камзол шли мужчине гораздо больше.

Он обедал молча. О чем-то напряженно думал. Между бровей залегла складка. С момента нашего объятья он не сказал ни слова. Просто отпустил меня и снова подал в руки кулек с одеждой.

Жалел ли он о том, что ответил на объятье или нет, я не могла понять. Но мне хотелось какого-то подтверждения того, что я ему не безразлична. Разум твердил, что это всего лишь объятие. Жест почти дружеский или братский. А душа пела. Надеялась. Смаковала воспоминания, окуналась в них снова и снова. Как было трепетно, как волнительно прижиматься к нему. Отдать частичку тепла и получить то же самое в ответ.

И сейчас я тоже наслаждалась. Пока он глядел себе под ноги, думая о чем-то, несомненно, важном и затруднительном для него, я рассматривала его не скрываясь. Я любовалась тем, как осеннее солнце застывает серебряными бликами в светлых волосах, как вспыхивают янтарным огнем его глаза, когда он поворачивает лицо на свет. Короткий светлый тоненький штрих шрама неровно чиркнул по его щеке под левым глазом. Отросшая немного щетина чуть смягчила линию волевого подбородка, подчеркнув изгиб крупных по-мужски красивых губ. Нос с едва различимой горбинкой. Широкие чуть в разлет брови. Глубокий взгляд и тоненькие едва заметные стрелочки морщинок в уголках глаза. Как-будто он привык прятать серьезные мысли за показной улыбкой. На мгновение мне показалось, что он, наверное, такой же одинокий человек, как и я. Только он привык прикрывать свою тоску веселостью. Так легче жить.

В Черной обители я тоже старалась шутить нал собой. Выискивала в ситуациях смешное или, хотя бы забавное. Это поднимало настроение, помогало подниматься каждое утро с кровати и идти выполнять каждодневную рутинную работу. Потому что иначе жить было совсем тоскливо. Я научилась ценить небо над моей головой, землю под ногами, пересвист птах в саду, ветер, приносящий прохладу в знойный день, черпак холодной колодезной воды после упорной работы, аромат цветущих яблонь. Маленькие радости насущного момента. Потому что кроме этого момента «сейчас» у меня ничего не было.

А теперь в моем «сейчас» появился он. Этот мужчина напротив. Какая-то глубокая и древняя часть меня поняла сразу: мой. Я жаждала его с каждым мгновением все больше. Наверное, я должна была бы стыдиться. Именно с ним я изменила мужу. Невольно, но факт. Именно это стало причиной того, что шанс на если не счастливую, то хотя бы на спокойную семейную жизнь с Мартианом потерян для меня навсегда. Мне, наверное, должно быть стыдно за то, что я с самого начала захотела всего этого именно с Нирсом, а не с тем, кого на самом деле нужно было желать. Но сердце не слушает наказов. Ему все равно, как все это там должно было быть на самом деле. Оно не выбрало, как удобно и правильно. Оно выбрало свое, родное на каком-то очень глубинном уровне.

– Не смотри так, – тихо сказал Нирс.

– Почему? – спросила я, улыбнувшись.

– Напрасно ты привязываешься ко мне. То, что ты чувствуешь – благодарность. Мне кажется, ты путаешь это с чем-то большим, – он собрал оставшиеся продукты в мешок и упаковал их в сумку.

– А ты точно знаешь, что я чувствую? Ты любил когда-нибудь?

– Думаю, нет, – после короткой паузы ответил Нирс.

– Тогда как ты можешь знать? И как ты можешь судить, путаю я или нет, – было немного обидно от того, что он просто так взял и обесценил мои чувства.

Он бросил на меня долгий взгляд. Смотрел тепло и чуть-чуть с горечью во взгляде.

– Ты просто напугана, сбита с толку. Я единственный, кто сейчас рядом с тобой и помогает тебе. Прибавь к тому еще то, что я был у тебя первым мужчиной. Вот ты и чувствуешь благодарность и считаешь себя привязанной ко мне. Потому тебя и тянет ко мне.

– А тебя тянет ко мне? Хотя бы чуть-чуть? – я так хотела попросить: «Если я хоть немножко нравлюсь тебе, забери меня с собой». В каком качестве? Любовницы? Приживалки? Матушка моя поседела бы, если бы услышала, что ее дочь и в самом деле попросила о таком. Но я хотела бы быть с ним. Я застыла в ожидании, словно это был сейчас важнейший вопрос в моей жизни, и от ответа зависела вся моя дальнейшая судьба. Словно это могло что-то изменить, и Нирс передумал бы везти меня к брату и взял меня с собой.

– Как ты можешь не нравиться? Я помню каждое мгновение нашей с тобой ночи, как и то, что ты подарила мне, – он подошел ближе и говорил тихо и проникновенно. Я трепетала и застывала от восторга. Я действительно ему понравилась. Он поправил меховой ворот моего плаща и сказал. – И я бы с удовольствием все повторил. Но одного притяжения недостаточно. Я был бы счастливейшим на свете, если бы когда-нибудь смог привести в свой клан женщину подобную тебе и называть ее своей.

Я дрожала. Все мое существо кричало и молило: «Вот она я. Ты сказал, что хотел бы такую, как я. Возьми и приведи меня».

– Ты заслуживаешь возможности жить там, где ты привыкла. Ты из богатой семьи. Ты не можешь полюбить такого как я.

Он посчитал меня избалованной богачкой. Но я не такая. Знал бы он, где я жила последние одиннадцать лет. Но он уже все решил. Видел меня в богатой комнате в гостинице, обряженную в шелк, и решил, что все знает обо мне. Нирс от меня отказался. Он не допускает даже мысли о том, что мы могли бы стать парой. В груди едкой болью разливалась горечь.

– А ты? Тебя нельзя полюбить просто так за то, какой ты есть?

– Тебе нужен кто-то твоего круга. Мы с тобой не ровня. В моем клане нет роскоши, нет слуг и поваров. Ты запуталась. Ты пережила потрясение. Твой муж умер. Возможно, тебе кажется, что ничего хорошего у тебя уже не будет. Но ты не права. Как только ты вернешься в свою семью, это пройдет. Родные помогут тебе. И ты быстро забудешь меня.

– В семью? Нет у меня семьи, – мой голос сорвался от боли. – Роскошь… Какая роскошь? Все мое богатство – медный тазик, оловянная миска, топор и тяпка. Ты там еще что-то про семью говорил. Какая семья? Брат, который стыдится меня? Сестра, которая неизвестно, где сейчас обустраивает свою новую жизнь?

– Почему брат стыдится тебя?

– Почему? Потому что я – стайра! Вот! – Я обернулась и приподняла волосы.

– Ты не можешь быть некромантом, – в шоке сказал он. И я ощутила теплые пальцы на своем затылке.

– Нет. Я всего лишь стайра.

– Что это значит?

– Если бы я была мужчиной, меня сделали бы некромантом или ходящим к духам. Я могла бы хотя бы зарабатывать деньги этим. Но я женщина. И метку мне поставили по ошибке.

– То, что у тебя нет никаких способностей к магии – это я сразу почуял. А почему брат стыдится, если ты не настоящая стайра и не можешь никому навредить.

– Я изгой. Позор своей семьи и своего клана. Я больше десяти лет прожила в Черной обители. Никто не станет разбираться, настоящая я стайра или нет. Печать есть. Если в клане узнают обо мне, меня линчуют.

– А твой брат не может тебя защитить?

– Он отправил меня в Черную обитель. Этим он спас мне жизнь. Больше он не может ничего сделать.

– Предводитель одного из крупнейших кланов равнины не смог придумать, как извернуться и обустроить в жизни родную сестру нормально? Не поверю. Разве что, попросту не особо старался что-то решить. Он спас твою жизнь, или свое место предводителя клана? Это опять к вопросу о нравах жителей равнины. И вы еще нас называете дикарями. Да, «веселенькая» у тебя жизнь.

Он немного помолчал.

– Что сделает твой брат, если вернуть тебя ему?

– Наверное, сошлет обратно в Черную обитель.

– Или выдаст тебя семье твоего «мужа»?

Я задумалась. Мог бы мой родной брат отдать меня преследователям? Мне вдруг показалось, что мог бы. Смогли же Мартиан и его отец так легко спланировать мою лже-беременность, лже-роды и скоропостижную кончину ради того, чтоб сохранить такой важный для них союз. А брат. Он тоже захочет сохранить напарника в этой войне. И он узнает о нашем обмене с Литой. Какой бы циничной не казалась эта мысль, но теперь я допускала и то, что Сантор мог бы выдать меня ради сохранения отношений с союзником. Если он Литу не пожалел – свою любимицу, то, что говорить обо мне, которая уже давно не является членом его клана.

– Думаю, может, если они узнают, что я у него и потребуют моей выдачи.

– У них на севере война намечается. Им пригодился бы такой выгодный подарок, как ты. Да. Тебе точно туда нельзя.

Я молчала.

Нирс вдруг предложил.

– А может отвести тебя на восток? Там за белым лесом есть небольшая община. Люди там хорошие. Вернее, не совсем люди. Веретенники.

– Пауки? – в ужасе переспросила я.

– Не бойся. Они не такие страшные, как вам о них рассказывают в сказках. И не пауки они. Просто живут с ними в выгодном соседстве. Между прочим, делают лучший шелк на равнине. Научат тебя ткать, вышивать шелком, будут продавать твои изделия как свои на рынках Равнины. Будешь зарабатывать деньги.

– Почему они вдруг согласятся помогать?

– У меня с ними хорошие отношения.

– Лучше уж к паукам, чем к брату, – горько усмехнулась я.

– Но сначала нам нужно отвязаться от нашего хвоста.

– Думаешь, они все еще идут за нами?

– Уверен. И чем дольше мы тут с тобой сидим, тем ближе они к нам, – он встал. – Давай собираться.

Мы не делали привалов до самого вечера. Нирс беспокоился. Молчал, иногда оглядывался, останавливался и прислушивался. Иногда делал петли и путал след. Давно остался позади городок, в котором он купил мне платье. Лес сменился небольшим лугом, а затем снова обступил нас.

Все чаще стали попадаться болотца. Они прятались в прогалинах, иногда выдавая свое присутствие, отблескивая грязевой поверхностью, прикрытой шелковой светлой травой. Казалось – просто чуть-чуть размытая низинка, а наступишь – скроет по грудь. А может и выше. Впереди лежали Арранские топи.

Я не много знала об этом месте. Слышала, что здесь одно время бросали в наказание приговоренных за предательство. Их лишали зрения и заводили подальше в топи. Считалось, что, если они смогут выбраться, это значит, что они раскаялись и боги поверили им. И их прощали. Насколько я знаю, за все время выбралось только пара человек.

Пару раз мы спешивались и пробирались шагом по кочкам, обходя гиблые участки. Мимо некоторых Нирс переносил меня на руках, а затем возвращался и переводил коня. Мужчина подобрал длинную толстую палку и использовал ее как щуп. Втыкал в зеленовато-серую жижу, трогал ею выпуклые кочки, похожие на спины болотных троллей. Иногда палка проваливалась до половины своей длины, а иногда дно нащупать так и не получалось.

Основное время мы все-таки ехали. Конь шагал осторожно, медленно пробираясь сквозь заросли жухлой травы, оставшейся напоминанием о давно минувшем лете. Я глубоко вдыхала густой осенний воздух, пропитанный запахом ила и опавшей листвы. Серебристо-охристые голые стволы деревьев протягивались ввысь как чьи-то воздетые в молчаливой молитве к небу руки. Где-то вдали иногда коротко вскрикивала какая-то птица. Откуда-то с другого конца леса ей в ответ непременно отзывалась вторая такая же. Словно перекликались два соседа, жалующиеся друг другу на жизнь каждый из окна своего дома. «Как ты?» «Да, так… Как сам?» «Никак…».

Мы устали. Начинало вечереть и Нирс стал присматривать место для ночлега. Замечая, как он хмурится, я понимала, что он бы предпочел идти дальше. Но идти ночью в лесу через болота – очень рискованная затея. И, казалось, Нирс взвешивал, что принесет больший риск: сунуться в топи на закате, или остановиться на ночлег, рискуя быть нагнанными преследователями.

Мы все-таки шли к веретенникам. По словам Нирса, нам предстояло около пяти-шести дней в пути. Совсем немного, но это возможность побыть рядом с ним подольше. Возможность осесть в общине ткачей на самом деле была не плоха. По словам Нирса, они мирные, тихие, живут дружно и особняком. Если они не испугаются моего прошлого, то у меня может бы появиться возможность прожить жизнь в обществе тех, кому я хотя бы не отвратительна. Может быть, овладеть хорошим ремеслом, стать мастерицей, если таланта хватит. Если будет заработок, я смогу жить самостоятельно. Может быть у меня появится свой собственный дом. Маленький и уютный. Домик, в котором я буду жить в одиночестве. А Нирс уйдет и растворится где-то в других делах и заботах. И я может быть его больше никогда не увижу. А потому, внутри у меня тлела теплым угольком бесовская надежда, что веретенники не захотят возиться со мной. И тогда я останусь с Нирсом еще чуть-чуть. И может быть, он посмотрит на меня по-другому. Ради этого шанса я готова была рискнуть. Возможно, нечестно заставлять его беспокоиться обо мне и терять время. Был риск и того, у меня ничего не получится и что я попросту надоем ему. Об этом было страшно думать.

Он не испугался того, что я рассказала о себе. Не сбежал, не бросил меня. Не показывал какого-то отвращения ко мне. Наоборот. Все так же придерживал меня в седле перед собой. Для него вообще это все словно ничего не значило. Он либо настолько силен, что не боится проклятья стайры, либо он лишен предубеждений по этому поводу. Может в его краях к таким как я другое отношение? Ох, как бы я тогда хотела попасть туда!

Нирс выбрал для стоянки сухое местечко между двумя болотцами. Мы побоялись разжигать костер. Риск, что дым от него могут увидеть наши преследователи, все еще был. Потому мы перекусили холодным мясом, допили вино и разделили на двоих оставшиеся яблоки.

О нашем шалаше я вспоминала с тоской. Солнце зашло и по болотам пополз слоистый густой туман. От воды по земле сильно тянуло холодом. Мы сидели на меховом лежаке, укрытые пледом как палаткой. Конь презрительно пощипывал болотный колкий сухостой, привязанный к стволу разлапистого дерева, о которое мы опирались спинами. Вместе было теплее. Я пригрелась под боком Нирса и начала соскальзывать в дрему.

Конь вдруг обеспокоенно всхрапнул. А затем я всем телом почувствовала, как напрягся Нирс.

– Что такое?

– Там кто-то есть, – Нирс вылез из-под пледа и достал охотничий нож.

– Нас нашли? – я испугалась, потому что я ничего не слышала.

– Там, – он показал пальцем куда-то в чащу и на моей голове зашевелились от страха волосы. На подернутую туманом прогалину между деревьями вышла тень. Кто-то невысокого роста, но гибкий и ловкий, судя по движениям. Он нагнулся, поднял что-то с земли. А может, вытащил из-за голенища сапога нож. Что-то блеснуло короткой искоркой в остатках солнечного света и Нирс не стал больше медлить.

Он бросился первым. Тень отпрыгнула, стараясь уйти от атаки, но было поздно. Непрошеного ночного гостя подмяли под себя.

– Кто?!! – рявкнул Нирс, пытаясь удержать вырывающееся юркое тело.

– Пустить! Ненавидеть чужак! – верещал пойманный. – Ненавидеть чужак!

– Нирс, кто это такой? – спросила я, осторожно разглядывая странное мохнатое существо.

– Не знаю, – пыхтел от натуги Нирс. – Вырывается. Сильный какой.

– Чужак! Уходи! Чужак! Каю взять! Пао взять! Тия не взять! Тия не мочь взять! Сильный!

Я облегченно выдохнула. Кажется, этот странный получеловек – полузверек пришел не за нами. Наоборот. Он подумал, что это мы пришли за ним.

– Это ты – Тия что ли, – спросил Нирс распростертое на земле существо.

– Тия! Пустить Тия! Не забрать!

– Да, не нужен мне Тия! Тия сам пришел!

– Пустить Тия!

– Глупости не делай, Тия. Сиди. Побежишь – поймаю, – пригрозил Нирс, убирая нож от его шеи и отпуская существо. Оно поднялось с земли и по кошачьи отряхнулось. Я осторожно выглянула из-за спины Нирса, чтоб рассмотреть пришельца. На человека он походил очень отдаленно. Он был значительно меньше ростом. Нирсу он был примерно по подмышку. Две руки, две ноги и схожие пропорции тела. Только шея короче. Короткая дымчатая с более светлыми светлыми полосками шерсть покрывала почти все его тело кроме лица и ладоней. Он нервно дергал длинным полосатым хвостом и прядал крупными вертикально поставленными на узкой удлиненной голове ушами. Его по-лисьи раскосые глаза отблескивали светом восходящей луны.

– Зачем Тия пришел? Меня забрать?

– Ты не надо! Туда надо! – зверек махнул когтистой рукой куда-то в сторону. И запричитал с тявкающим странным выговором. – Каю вернуть. Каю взять! Чужак взять Каю. Человек. Как ты! Зачем прийти? Дерево мой! Вода мой! Народ мой! Не дам!

– Не бойся. Не заберем. Не нужен нам лес. Нам через топь надо.

– Не ходи! Топь убьет! Не знать топь. Назад иди.

– Не могу назад. Кто-то забрал Каю?

– Взять Каю! Взя-а-а-ать!

– Каю – твой детеныш?

– Каю взять! Детеныш взять! Чужак, – подтвердил Тия.

– Понимаю. Видишь ее? – Мужчина указал на меня и, когда зверек утвердительно кивнул, Нирс продолжил. – Она моя. Пойду назад – чужак заберет.

При его слове «моя» я чуть не расплавилась на месте. Вот бы это было правдой, а не просто словом для того, чтоб это плохо-говорящее существо поняло.

На мордочке жителя болот отобразилось понимание.

– Не дай! – категорично тряхнул головой Тия.

– Не дам, – так же твердо ответил Нирс.

– За топь, – согласился зверек. – Надо за топь.

– Помоги нам, Тия, – попросила я, тоже перенимая его манеру общения. – Проведи за топь. Ты-хозяин. Ты все знаешь. Проведи.

Зверек задумался, а я мысленно молилась, чтоб он согласился. Если он поможет, мы пройдем топь и значительно оторвемся от преследователей. Может они побоятся идти ночью на болота.

– Обмен! – предложил Тия.

– Что ты хочешь? – спросил Нирс.

– Ты – мне. Я – тебе.

– Говори.

– Ты – человек. Каю. Помочь забрать. Покажу за топь. Каю взять! Чужак взять!

– Зачем взяли? – спросила я.

– Гриб искать. Нюхать хорошо. Мне не забрать. Трудно забрать. Ты забрать.

– Далеко? – спросил Нирс. – Мы не можем долго.

– Рядом! Рядом! Там! – короткий палец с когтем вытянулся куда-то в сторону.

И мы поехали. Тия объяснил нам, как мог, куда идти и где примерно искать его Каю, которая оказалась его дочерью. Сам несчастный отец шел впереди нас и показывал путь.

Деревня в три двора, в которую предположительно забрали Каю, оказалась не так уж далеко от того места, где мы встретили Тию. На подходе к крайнему дому его шерсть стояла дыбом на спине и загривке.

Наспех возведенные к зиме постройки расположились на берегу медленной полноводной реки. В одном из домиков горел тусклый свет. Через окно был виден накрытый по-праздничному стол. Слышалась какая-то песня, исполняемая нестройными голосами. Охотники дотянули последний припев и разразились смехом. А затем послышался стук друг об друга железных кружек и поздравления кого-то с хорошей добычей. Они явно отмечали удачную охоту. Значит за детеныша вот этого болотного существа они могут получить приличное вознаграждение. Тия сказал, что Каю забрали, чтоб она искала какие-то грибы. Не завидная у нее участь: сидеть на поводке, а на улицу выходить только по указке хозяина.

Мы обошли шумный дом и двинулись к хозяйственным загонам. Тия вдруг поднял голову и издал серию коротких щелчков. В ответ из тишины тут же послышался короткий жалобный скулеж и такие же щелчки.

– Там, – тихо сказал Тия, указав на средний сарай.

Загон оказался крепким. Толстые стены без окон из не ошкуренного дерева. Массивная кованая дверь, закрытая на огромный тяжелый замок. Толстая решетка на смотровом окошке. Таких отсеков было пять только в этом сарае. В других двух, судя по их размерам, тоже по столько же. На стенах были развешаны капканы разного размера, веревка, чтоб силки делать, ошейники, плетки. Кто-то собрался крупно охотиться в этих местах. Все загоны были пустые и только в одном сидела крохотная копия Тия. Маленькая худенькая мохнатая девочка, завидев нас, повисла на решетке смотрового окна.

– Тише, Каю, не шуми, – попросила я. – Мы тебя вытащим.

– Нам нужен ключ. По-другому ее не вызволить, – сказал Нирс. – Решетка толстая.

– Ключ явно в доме, – добавила я.

– Забрать ключ! – сказал Тия.

Все задумались.

– Есть идея, – робко предложила я и они оба повернулись ко мне, причем уши Тии повернулись раньше головы. – Отвлечем. Тия, пошуми.

– Они заметить!

– Да. Это нам и надо. Пусть заметят тебя. Шуми, кричи, чтоб они подумали, что ты очень хочешь забрать Каю.

– Тия хотеть!

– Их там трое. Я в окно видела. Пусть они гонятся за тобой, но не поймают. Обмани. Уведи их от дома. Далеко они не пойдут. Покрутись рядом, но так, чтоб в дом не ушли. Мы достанем ключ, – закончила я.

– А ты молодец! – похвалил Нирс, одобрительно глядя на зардевшуюся от похвалы меня. – Может сработать.

Мы вернулись к дому, в котором шел пир. Я и Нирс завернули за угол и притаились. Тия вышел на середину двора и издал громкий вой. Звук прокатился по воздуху, улетел в даль и аукнулся эхом где-то на кромке леса.

В доме охотники повскакивали со своих мест. Слышалось, как скребут по деревянному полу двигаемые стулья. Тия отошел чуть дальше и снова завыл. Дверь распахнулась, и прямоугольник света, вырвавшийся из дома, выхватил из темноты гибкую фигуру болотного жителя. Тия ощерился, коротко и зло фыркнул и сделал еще несколько шагов.

– Гляди, какой крупный! – крикнул один охотник.

– За детенышем своим пожаловал, – догадался второй. – Иди отсюда!

Но Тия не думал уходить. Он скользнул к загону, в котором сидела Каю. Он что есть силы схватился за решетку смотрового окошка и принялся короткими рывками дергать дверь. Кованые петли громыхнули несколько раз.

Охотники похватали свои ножи и устремились за зверем.

Мы с Нирсом не сговариваясь рванули в дом.

В маленькой клетушке пахло дешевым кислым вином, прогорклым жиром и жареным луком. Стараясь не вдыхать сильно вонючий воздух, я обыскивала полки и стол, пока Нирс шарился по курткам охотников. Где же ключ? Время шло. Вой Тии раздавался совсем близко где-то за домиками. Он рисковал. Если подпустит охотников близко, его схватят. Если сделает ошибку, попадется сам. Или же охотникам надоест бегать за ним по задворкам, и они вернутся в дом и застанут нас с Нирсом. И тогда не поздоровится уже нам.

– Нашел! – Нирс сорвал с гвоздя за печью связку из пятнадцати похожих ключей.

– Ура! – радостно вскрикнула я и мы бросились к выходу. Двор мы пересекли очень быстро и спрятались за одной из построек. Судя по тому, что Тия издал грустный протяжный вой и бросился в лес, преследуемый охотниками, он видел, что мы вышли. Но мужчины не заметили нас.

Они вернулись в дом довольно скоро разочарованные и злые. Сердито хлопнули дверью и снова расселись за столом.

– Быстрее, пока они не хватились ключа, – шепнул Нирс и мы побежали к загону Каю. Тия вернулся к нам и маячил за спиной Нирса.

– Долго! Быстро надо! – подгонял он, возбужденно пританцовывая. Погоня раззадорила его. Шерсть на его загривке стояла дыбом.

Нирс пробовал один ключ за другим. Наконец, с девятой попытки, замолк согласно щелкнул и разжал свои челюсти. Тия протиснулся вперед и распахнул дверь. Девочка повисла на нем, радостно щелкая.

– Пойдемте скорей. Уходим, – потянула я за рукав Нирса.

– Куда ключ? – спросил Тия, обнимая дочь.

– С собой заберем, в лесу закопаем, – хихикнула я. – Пусть поищут.

Тия одобрительно кивнул.

– Идите на опушку леса, – приказал Нирс. – Я задержусь немного здесь. Тия, присмотри за Шани.

Мы скрылись в лесу. Спустя совсем немного времени к нам присоединился Нирс. С опушки было хорошо видно зарево занимавшегося пожара.

– Ты поджег? – удивленно спросила я.

– Да. Загоны. Пусть сгорят. Не люблю клетки, – сказал Нирс. Каю, сидя на руках отца согласно тявкнула.

– Но они отстроят их заново, – с сомнением сказала я.

– По крайней мере, на ближайшие дни они будут заняты и не будут никого ловить. Да, и их браконьерский арсенал придется собирать заново.

Должна была признать, он был прав. Охотники останутся без загонов. Очень мала вероятность того, что они втроем смогут погасить такое пламя до того, как оно нанесет существенный ущерб. Я оглянулась назад. На всех трех хозяйственных постройках уже яркими факелами горела кровля. Суетились вокруг огня три темные фигуры.

На какое-то время Тия и его семья в безопасности. А потом? Браконьерский промысел этих людей продолжится. Они съездят в большие города, закупят новые капканы, веревки, сделают новые ошейники. И в крохотные клетки попадут новые детеныши из народа Тии. И это только здесь. А сколько всего вот таких же существ продают, ловят, крадут, калечат нечаянно при поимке или убивают намеренно при попытке защитить свое потомство? Тех, кто не является людьми, магами или эльфами. Тех, кто не относится к Высшим привилегированным народам равнины. Пожалуй, из «низкосортных» только гномы в безопасности и не становятся добычей охотников. У гномов своя мощная диаспора. Они прекрасные мастера ковки, гравировки, ювелирного дела. Они руководят очень внушительной долей в производстве оружия и украшений. Клинки их работы считаются лучшими на равнине. Гномы хитрые и изворотливые. Дипломатия – их конек. Потому их уважают все народы Великой Равнины.

Гоблины, орки и великаны тоже относятся к низшим, но их уважают немного больше. Как правило они становятся наемными воинами, охранниками, хотя часть их так же попадает в рабство и пополняет бойцовские арены.

А такие, как Тия приравниваются к домашнему скоту. Те, кто не интересуется золотом и деньгами и не зарабатывает их. Те, кому неважно, сколько комнат в твоем доме и сколько слуг ты содержишь.

Таких народов на Равнине немало. Они не оборотни и всегда живут в одном обличье. Как нечто среднее между человеком и зверем. Но они думают, чувствуют, общаются между собой, растят детенышей и живут в гармонии с местом, которое считают домом и сторонятся людей.

Глядя на то, как Каю жмется к отцу, я ей завидовала. Они – семья. Кажется, этот «низший» народ чем-то намного превосходит людей. Они не продают своих. Отец пошел за ней к людям. Он рискнул заключить сделку с нами, а ведь он боялся нас. Он не относится к крупным хищникам и яростно драться не склонен. Когда Нирс свалил его, Тия, конечно, пытался укусить или оцарапать в ответ. Но это скорее было проявлением страха, чем агрессии.

– Ну, Тия. Мы сделали. Теперь ты. Проводи, – напомнил Нирс, когда мы шли назад к тому месту, где оставили коня и лежак с пледом.

– Проводить! Проводить! Чужак не взять. – Улыбнулся, обнажив мелкие клыки зверек. – Сначала есть. Катао делать спасибо.

Мы переглянулись с Нирсом. Ну, спасибо, так спасибо.

Мы забрали вещи и коня и Тия повел нас куда-то в глубь болот. Мы петляли, сворачивали в каких-то неожиданных местах, но всегда шли по твердой земле. Ни разу не провалились в жижу и не увязли в грязи. Тия шел так, словно мог бы проделать этот путь и с закрытыми глазами. Его покрытые короткой шерсть стопы шагали быстро и наступали в точно-выверенные места. Он почти не оставлял следов, не шуршал травой, не задевал ветки.

Наконец, он остановился возле большого куста.

– Прийти! – сообщил зверек. – Ждать. Тия сказать гости.

Он схватился за остаток ствола какого-то деревца, торчащий из земли тонким обломанным пеньком, и потянул. И мы увидели, как сдвинулась в сторону часть дерна, открывая вход в нору. Тия с дочерью исчезли внутри, но вскоре зверек появился один.

– Заходить! Гости! Заходить! – помахал он нам.

– А как же конь? – спросил Нирс.

– Оставь куст. Не умрет. Топь кругом. Не найдут.

Нирс привязал коня, забрал седельные сумки, и мы заползли в лаз. Тоннель в нору был довольно длинным и узким. Приходилось встать на четвереньки и продвигаться друг за другом. Постепенно ход расширился, и мы попали в довольно широкую подземную комнату с низким потолком. В центре комнаты возле маленького костерка сидели такие же существа, как и Тия. Восемь голов самого разного размера осматривали нас. Младшие – с любопытством. Старшие – с беспокойством. Настрадавшаяся за прошлый день Каю прилипла к матери, на руках которой свернулся в клубочек совсем маленький детеныш. Тия втиснулся между мохнатых тел и дал нам знак присоединиться к костру.