Москвичка в кавычках

Вот тебе и немая сцена: впереди, с фомкой наперевес, стоит, широко расставив крепкие, накачанные ноги, Бобсон. Над ним нависает длинный и тощий Менделеев, с сапогом, занесенным над головой Бобсона, и готовый к броску. Правее и сзади я с тесаком, а левее сзади – цыпленок Елена с гантелью.

Я тут же совсем обессилила и чуть не упала в обморок! Этот несчастный тесак вывалился у меня из рук и упал прямо на ногу бедному Менделееву! Как он взвыл на весь подъезд! У Мадам и Дока глаза выскочили из орбит, и они чуть не заорали следом!

Первым пришел в себя Док. Он посмотрел на мои ошалевшие глаза, на ощетинившуюся толпу, все понял и засмеялся. За ним Мадам. Ну и мы заржали на весь подъезд, от нервов.

Потом был рассказ, полный ужаса и драматизма. Мадам говорила, Док переводил. Оказывается «Рафик» так нагрузили, что, как только он переехал границу и двинулся по территории Финляндии, у него лопнула рессора. Разгружать машину было невозможно, он был опломбирован. А бедный водитель, негр, в чужой стране, без денег, стал пытаться отремонтировать это горе. Мучился он долго. Никто за такое дело не хотел браться. Наконец он нашел большой грузовик, в который наш «Рафик» и вошел целиком. После через всю Финляндию подались к парому. Но беда не ходит одна. На пароме сломался сам грузовик. Выгружали подъемным краном. Потом выгружали из него «Рафик». Потом ремонтировали грузовик…

Наш бедный черный водитель запросил у своих родственников из Африки денег. Молодец. Ума хватило не засвечиваться разговором с посольством в Москве. Потом они деньги ждали. Потом нашли подъемник и заменили целиком рессору, на которую задние колеса вдеваются. Починились и, наконец-то, добрались до Берлина. Пока там, пока обратно, вот тебе и два месяца с хвостиком.

Прибывший за иконы товар разгружали в Немчиновке ночью, так что все обошлось без ментов и приключений. Еще неделю сбывали товар оптом, потом раздавали долги «комиссионерам». Еще пару дней разбирались с прибылью. За это время я съездила на разборку к Леньке в ювелирную мастерскую. Приехала злая, как мегера, но вместо ругани получила увесистую кучу бабла, которую после и поделили.

Потом мы пили у Бобсона до полного свинячего состояния в обнимку под столом пару дней. Когда мы с проснулись как-то поутру, в детской, на полу, на надувном менделеевском матрасе, нами были обнаружены бездыханные тела Толика и Менделеева с какими-то девицами. Они были так похожи, что я наклонилась поближе присмотреться, может быть, мне показалось? Нет! Не показалось и в глазах не двоилось. Это были двойняшки! Спали они поперёк менделеевского ложа, подложив под головы чью-то шубу и одетые. В спальне на кровати с Ленкой, спали какие-то две девицы, сильно накрашенного вида и один мужчина, прилепившийся с краюшку и цеплявшийся за одну из девиц, пытаясь не упасть на пол. На моём диване спала какая-то неизвестная мне пара.

Всего нами было обнаружено десять бездыханных тел, не считая нас с Бобсоном. Где мы насобирали всю эту кучу незнакомого народу, мы так никогда и не выяснили, но дружили с ними потом очень долго.

Вот так закончилась наша голодуха в советском подполье. Такое тоже бывает.

– Ну, уж теперь я точно поеду на гастроли, это сто процентов! – заявила я своим мужикам. – Должна же я от ваших двухмесячных с хвостиком морд отдохнуть или как?

ДИТРИХ БАРДЧ

Как-то по весне, в перерывах между гастролями и сдачами, позвонил Док и слезно попросил приехать. В его доме, прямо на кухне я вдруг обнаружила скукой мающихся двух девиц, известного вида, а в комнате чистокровного немца. Породистого и ухоженного. Во, диво!

Этот маленький человечек оказался известным бизнесменом. У него в Бундестагии было туристическое бюро, которое возило в Россию бюргеров. Мне сразу стало ужасно смешно: – Наверное, ездят посмотреть, где им или их папашам под зад коленом наши дали…

Этому немцу нужны были в России две щекочущие нервы вещи. Иконы и девочки. На досках он бизнес хотел развернуть, ну, а бабы – увлечение.

Мы сразу же с Доком распределили обязанности. Я – по бизнесу, а он по телкам. Док, оказывается, уже приступил к разврату клиента и пригласил в гости этих двух девиц. Так мы и познакомились с Дитором.

На следующее утро Док позвонил мне и выдал:

– Нунуля, наш немец хотит в гости, хотит посмотреть, как живут простие люди в Москве и что они едьят? В магазинах ни фига нетю… И чего-нибудь посмотреть. Ти понимаешь…

– Ну-у-у, насчет простых, это он погорячился! Живем мы, конечно, все очень смешно, но едим много и вкусно, хотя в магазинах только шаром покати и продается, но столы и холодильники у нас полным-полны! Это факт! Наверное, это и есть та загадка, над которой ломает голову вся Европа. А он решил ее разрешить? Ну-ну.

Кухни ему захотелось? Это я могу. Не зря же в «тараканьем царстве» уму-разуму набиралась на кухне, где кубинки, эфиопки, вьетнамки, а также все прочие жительницы всего СССРа учили меня древнему искусству оболванивания мужиков через желудок. Мы такого наварганим, будь здоров не кашляй! Тем более теперь. Я теперь баба богатыя и из себя вся гордыя! Тем более, что Толик на гастролях. А показать что-нибудь у нас всегда есть.

С утра я готовила. Плов казахский, долма армянская, рыба по-еврейски, голубцы по-русски, холодец, язык заливной, лобио грузинское, суп-пити азербайджанский, мясо по-гречески, курица по-венгерски. Ничего меню? Я тоже так думаю. Целый день топталась.

Стол мы накрывать тоже умеем. И вилочка с ножами, как и положено, от краюшка на ноготок, и тарелочки по три, и бокалов по четыре. Чтобы не думали, что мы и, правда, – тундра.

Приехало их трое. Док привез еще три особи женского пола. Главного немца и звали Дитрих, но имя ему не нравилось, переводится как ручка от двери, поэтому он просил называть его Дитор. Второй был старый, вальяжный и с носом крючком. Вернер. Девицы тут же обозвали его Венечкой. Третий оказался фигурой еще более колоритной. Хайнц. Подбородок квадратный, морда топором рубленая, фигура дубовая, как у настоящего военного. Высокий, статный и крепкий, действительно, как дуб.

Он знал русский. Потом оказалось, что я была права. Хайнц специально приехал посмотреть места, где он был в плену. Не удивляйтесь – его забрали на войну в начале 1945-го, шестнадцати лет отроду. Пять лет в плену он осваивал русский, а так же великий и могучий. Освоил целиком и полностью только могучий. Свои воспоминания мата он озвучивал нам весь вечер.

Ужин прошел в теплой и дружественной обстановке. Каждое блюдо смаковали, обсуждали, выспрашивали рецепт и страну происхождения. Хайнц у них был переводчик. Что хотел – переводил, а что не хотел, и не переводил. По этому поводу Дитор часто с ним переругивался, но как-то вяло. Оказалось, что Хайнц женат на сестре Дитора. Родственнички. Наверное, так им лучше по бабам бегалось.

В тот же вечер я показала Дитору и Хайнцу не что-нибудь, а парочку очень классных вещей, и тут же поинтересовалась:

– А как вы собираетесь это вывозить цурюк нахауз?

– Ихь вайс нихьт! – отвечают. Не знают, то есть!

– То есть? Это, значит, что вас на таможне как супчиков повяжут, а меня потом посодют? – Хайнс еле перевел мой жаргончик возмущенный.

Тут они репу и зачесали… А потом решили завтра еще раз все обдумать.

На следующий день я поехала к Бобсону. Вместе мы придумали вот что – доски Дитору мы продавать не будем. Если он ими интересуется, как коллекционер, то пускай покупает через Посла, уже в Берлине. А для бизнеса лучше продавать ему часы! Золотые часы с цепочкой, называемые у коллекционеров «луковицы с луноходом».

Ё! Моё! У нас же были именно такие часы. Из клада. Аж шесть штук. Как я сама не додумалась?! Но я об этом никому говорить не буду. Да.

– А что, если поговорить с Дитором вот на какой предмет, – вслух подумала я. – Пускай он у себя там, у забугорного ювелира, закажет подделку на часы, замену, под золото, но поставит на ней чекухи и внесет спокойно во въездную декларацию. Значит, и на выезде все будет чики-пуки… А здесь мы ему найдем часы. У меня есть свой ювелир, да и ты пошустри по Москве…На том мы с Бобсоном и порешили.

На обед я приоделась на все сто. То есть так, что около ресторана какой-то аэродром из азиков чуть не вывалился из машины и так пристал, что я от него до самого столика не могла отделаться. А что?! Я была ничего! Значит, можно констатировать тот факт, что за наших баб не стыдно. Платье черное, элегантно-волнистое по подолу, одевалось, как больничный халат, в две завязки, имело обыкновение распахиваться на груди, и слева на коленке.

Нас если приодеть, да еще поднакрасить, да на шикарной машине подать к ресторану, да в глазки нам блеску кидануть, мы фору дадим любой западной кинодиве. Будь здоров! Мне и Дитор об этом говорил. Их немецкие фрау, перед тем как в гости идти, целую неделю по парикмахерским, салонам и прочим кабинетам бегают… А мы?.. Целый день на кухне топчемся, толкаемся, потом на голове быстренько чего-то накрутим, губки подведем, в глаза блеску накидаем и мы уже Мерилин Монро или ещё круче…

Со стороны мы смотрелись чинно. Хайнц со своими матерными шуточками пытался всех веселить, но в рамках. Три местно-снятые прилично одетые и почти скромные путаны на это хихикали.

За обедом мы два раза шептались по делам, после чего задумчивые Дитор, Хайнц и Вернер стали пережевывать мои мысли.

На следующий день они опять приехали ко мне с готовым ответом.

Еще раз обговорили мою схему контрабанды. Вариант первый: Дитор заносит в декларацию золотые часы, привозит сюда новодел, а вывозит настоящий «луноход». После продажи он открывает на мое имя счет в банке и кладет на счет деньги за часы, кроме оплаты ему за перевозку. А я тут из своего кармана с ребятами буду сама рассчитываться. Молча и никого ни во что не посвящая! Вариант второй: Дитор все делает из своего кармана. Оплачивает часы сам, на этой стороне забора и сам получает прибыть. Я добавляю только свои проценты, но там. Я согласилась на оба варианта, поживем, попробуем, а там видно будет…

Но тут он попросил двое часов. Одни для меня, а вторые для себя. То есть оба варианта. Двое, так двое. Я согласилась.

После переговоров Дитор немного постеснялся, пожеманничал, а потом попросил познакомить его с нормальной женщиной, потому что у него жена сука. Она румынка, читай цыганка, очень темпераментная, Дитора ей мало, поэтому она переспала со всеми его знакомыми мужиками. Даже с Хайнцом и Вернером. Поэтому он решил разводиться, но жениться хотел на русской. Насмотрелся тут, видно…

Я выдвинула встречную просьбу. У меня муж ну совсем б… точнее, совсем г… и даже п… и в голове, ну полная диарея. Поэтому я с ним тоже буду разводиться. Мне тоже нужен жених, фиктивный, чтобы я могла из России фьють сделать.

Мы пожали друг другу руки с любовью во взгляде. Может, на сей раз этот здоровенный каменюка с указателями, который поперек дороги валяется, повернется ко мне тем боком, на котором выбито четко и ясно: получите, девушка, Счастье, Радость и Удачу. А может и еще чего хорошего…по списку из моей головы. А?Чем черт не шутит, пока Бог спит.

С.С. КАК ОБРАЗЕЦ ЗАГНИВАЮЩЕГО СТРОЯ

Вы помните ту жуткую историю, про голодуху в советском подполье? Там еще в спальне у Бобсона на кровати три тела валялись? Это и есть наши герои: Сергей Сергеевич, Оля большая и Оля маленькая.

Почему все говорят, что в СССРе секса не было?

Был он. Да еще какой!!!

У Бобсоновской жены Елены была сестра. Звали ее Ольга маленькая. Это потому, что у нее была знакомая – высокая, красивая и развратная сучка – Ольга большая. Она-то и подсказала подруге, зачем женщине Господь Бог дал такое чудо в самой нижней чакре и как ею правильно пользоваться.

Муж Ольги маленькой – Сергей Сергеевич, он же СС, работал тогда барменом в ночном валютном баре гостиницы «Космос» до глубокого утра. А это был шанс. И стали наши девушки погуливать. Вечером начепурятся – и в бар, там глазками туда-сюда постреляют, какого-нибудь дитера с вернером снимут – и в квартиру без наличия мужа. К тому времени и я стала работать с СС. Не по блядским делам, конечно. Боже упаси! По валютным. Вот куда я раньше смотрела? Идеальный вариант же!

Схема такая: сбываю золото, обмениваю рубли на валюту у СС и тихо складирую ее у Лидушки. Потому что всегда была возможность договориться с Дитором на вывоз валюты за бугор, а не только оплаты часов.

Правда, когда в стране пустые прилавки, как-то очень круто за незаконные валютные операции сажали. То есть, не давали товарищи нам отвлечься от строительства коммунизма. Так что в моей схеме наш родной рубель (молодец в косоворотке) не должен был видеться с его капиталистическим величеством долларом (ковбоем в шляпе). Сразу же могли прийти товарищи и спросить: «Это как?» И посадить лет на …надцать. А если еще и про клад узнают, то вообще – расстрелять.

Поэтому мы с СС приняли вышеозвученное решение и даже облазили все помойки в районе Медведково, куда я перебралась вскоре. Нашли самый грязный мусорный бак и сделали там тайник. Как шпионы. Рубли в тайник заносим, доллары выносим. И по-мно-о-огу. По тридцать, сорок, пятьдесят тысяч долларов. СС со всех баров, проституток, горничных, таксистов собирал, в тайник ночью затаскивал, а я под утро забирала. В халате с помойным ведром. Потом еще и народу раздавала. Ежу, Сашке и, так и быть, Толику…Часы оплачивала заранее…

И так раз в неделю. Стахановка прямо, ударник капиталистического труда. И главное – почему-то не страшно.

ГРАЖДАНЕ!!! ГДЕ БЕРУТЬ В ШПИЕНЫ??? Я УЖЕ ШКОЛУ ПРОШЛА, УМЕЮ!!!И все для чего? Линять я собралась!

В то же самое время я познакомилась и с Нелей. Неля была соседкой СС и Ольги маленькой. Жила напротив, дверь в дверь. И было у нее тяжелое время. И морально, и материально, и психически. У нее был очень больной муж. Рак с прибамбасами.

Мужик он был выдающийся. Полярник, точнее, начальник полярной станции. А это значит настоящий мужик, с большой буквы. Взял и похитил молодую актрису, закончившую ВГИК, и увез ее на далекий Север. К белым медведям. У нее там родилась Нелька, мелкая, в жутких заполярных условиях и холодах, в бараке с местными сопливыми чукчами.

Жили бы они долго, счастливо и в любви, на этом холодном Севере, растили бы двоих детей, сына от первого брака Гришу и мелкую Нельку, уже свою, но нажили там еще и болячку с жуткими примочками. Опять это НО…

К моменту нашего знакомства муж Коля был уже лежачий и ходил под себя. Примочки – склероз и падучая. Вы думаете легко, вернувшись с дальнего Севера, пробиться обратно в ряды артистов? Так они тебя и ждали! А тем более, если ты Королева дубляжа.

А напротив «кипела жизнь». ССв конце концов не выдержал и ушел к маме. У двух шлюшек наступила свобода! Подъезжали иномарки, из них выгружались прилично одетые иностранные мужчины, выносили всякую, закупленную в «Березке» вкуснятину, пузатые и экзотические бутылки, и все это загружалось в квартиру напротив. По утрам, точнее, часам к двум, просыпались там две шлюшки, им хотелось опохмелиться и чего-нибудь горяченького, например борща! А где его взять? А взять его надо у соседки Нелли.

Соседка, как наседка, сидела дома, варила борщи, воспитывала двоих детей, с помощью мамы переворачивала мужа Колю, меняла ему клеенки и пеленки, а кормилась мелкими ролями в кино и дублированием фильмов.

Два разных полюса жизни. Там, напротив, блядство и изобилие денег и соблазнов, а здесь нравственная чистота и нищая нравственность.

Так вот. Нелли. Однажды к Ольгам приехали три итальянца по звонку. Почему три? Один был любопытный. Интересно ему, как Дитору, стало на наш бытовой зоопарк посмотреть. На дурдом «Ромашка».

Он и навязался в хвост к своим двум сексуально озабоченным молодым друзьям. Поехал за своей судьбой.

А в это время его судьба с утра проснулась и девкам понесла борщ на опохмел. Заодно покурила и вина фужер выпила. А на вечер пообещала Ольгам сделать плов. Она это дело любила и умела, готовить вкусно.

А в это время ее итальянская судьба отоваривалась в магазине «Березка» спиртным и едой. И вот вечером произошла великая стыковка. Неля понесла плов, а Джорджо с друзьями сидел за столом у Ольгушек и уже малость принял внутрь. И тут приходит Нелли с пловом.

Выплывает такая пава с кастрюлей в руках! Глаза красивые, с задоринкой, носик почти греческий, прическа «хвост» зализанный, отчего облик получался строгий. Русская баба с косой и кастрюлей! И не важно, что в старом и драном халате. Так даже прикольнее.

Наш герой сразу понял, что это не путана, а обычная русская баба, которая его и интересует. Бросил он тогда своих друзей итальянцев и набился к Нелли в гости, на предмет посмотреть, как живут простые люди. Все. Потому что мы все тогда были простые, и нам некогда было заниматься такими мелочами, как быт. Понимаешь! Мы КОММУНИЗМ строили! Светлое будущее! Между прочим, для всего человечества! Для Дитора с Вернером и Хайнцем, и для Джорджо! По-украински очень смешно звучит: «Голодранци всiх кроин, геть до кучи!»

Вот так они и познакомились.

И стал Джорджо, как человек порядочный, Нельке помогать. Колю лечить и детей поднимать. И Неля тоже попала в мои клиенты по обмену презренных долларов на родные рубли. А как жаж!

МЫСЛИ ВСЛУХ

Как интересно устроен мир. Мне представляется, что отчитываться нам все равно придется перед кем-то ТАМ. Я не знаю, где это ТАМ и есть ли это ТАМ? ТАМ рай или ад, но что-то есть наверняка. И мы, живя здесь, никак не понимаем, что ТАМ должно быть, даже если нет, его необходимо придумать. Это ТАМ. Перед кем-то ведь все равно надо отчитываться, или перед совестью. А если ее нет? Тогда надо помнить, что наступит время и встанешь ты перед Богом, который все равно аналог совести, и ответишь! И должен ответить! И должен зарубить себе на носу на всю жизнь про это ТАМ. Иначе вымрем, как мамонты.

Я вот думаю так, да и ученые склоняются к таким же мыслям, что мы, живя здесь, строим себя ТАМ. Проектируем себя в другом, параллельном, психическом мире, в информационном поле, и как мы себя, свое второе Я, ТАМ выстроим, так нам потом ТАМ, в мире психическом, и придется жить после кончины, или как там гробовых дел мастер Безенчук классифицировал наш уход? Вот поэтому важнее нищая нравственность, чем продажная гниль.

Для Души.

А для тела? А кто ж его знает!

Мы только тем на свете этом и занимаемся, что тело свое обслуживаем. С утра его надо разбудить, помыть, зубы у него почистить, покормить, желательно свеженьким и вкусненьким. Потом его надо одеть, и прилично, вывести на улицу, посадить в какой-нибудь вид транспорта, желательно пошикарнее, чтобы его заду мягко было и удобно. Привезти его на работу, желательно не пыльную, чтобы оно не уставало. Вовремя обедом покормить, желательно в ресторане, чтобы повкуснее, да еще залить обед чем-нибудь языку поприятнее. А к вечеру опять погрузить в вид транспорта и домой доставить. Да чтобы по дороге не помять и не испачкать. А вечером надо ему развлечения придумывать. Для его ушей, глаз и предполагаемого наличия мозгов. Или концерт какой-нибудь, или балет подавай, оперу в театре, или к телевизору его зад в мягком кресле пододвинь, да не забудь ужином вкусненьким накормить и в мяконькую, чистенькую постельку уложить. И так, с раннего утра и до поздней ночи, трахаемся мы со своим телом до самой старости.

А процесс размножения? Это вообще отнимает уйму времени, эмоций и мозгов у всего человечества… А надо было бы, чтобы мы были совсем другие. Чтобы представляли из себя что-то среднеарифметическое между Карлсоном с крыши, верблюдом, страусом Эму, индуисским божком и размножались бы яйцами… Отложил десяток штук в инкубатор и свободен… И удовольствие получил от беготни по пересеченной местности от петуха, то бишь мужика…

Но это еще не все! А похоронить? И чтобы прилично! И гроб чтобы с кисточками, и подушечка под щечку мяконькая, и народу чтобы родственники нагнали побольше. И чтобы народ соболезновал. А чему? Этой старой развалюхе, на которую у тебя вся жизнь угроблена!

Какой ужас?!

А наша Душа? Что достается ей? А ничего. Дай Бог раз в год в церковь тело ее дотащит, и то хорошо. А сколько раз мы говорим ей:

– Ну-ка, душа, отодвинься, а то водкой оболью!

И не бережем мы ее, и треплем своими телесными проблемами до такой степени, что иногда или в психушку попадаешь, или «ромашка белая» на обочину дороги жизни затянет или выбросит с девятого этажа. Как Ольгу большую однажды чуть не выбросила… Видишь ли, брат её за окном, снаружи, к себе завет… Чуть поймала на взлете…

А надо бы наоборот.

Мы же из трех частей состоим. Триедины. Тело, Душа и Дух. Надо всех одинаково кормить и обслуживать. А не разбивать на любимых и нелюбимых. Вы думаете, раз две остальные субстанции не видно глазом, значит, их нету? Легкомысленный оптимизм. Они есть. Просто они попозже подойдут. Когда ты телом разнежишься, а тут и они на пару с аморальным разложением…

А если бы мы жили правильно? Если бы мы жили правильно, как и созданы изначально, по образу и подобию Божьему, когда главным в человеке являлся Дух, который и управлял Душой, а через нее и Телом, то не было бы нашего «грехопадения» еще в Раю.

Что такое это грехопадение? Это когда человек переступил порог и Первую Заповедь Рая, вкусил плод познания Добра и Зла, и сразу все нарушил, всю эту тройственную гармонию.

И тут Душа возгордилась и сделала выбор! Она послала Дух к такой-то матери и заявила свои претензии на «главенство», выходя из-под подчинения Духа. Вот что такое это «падение».

Душа думала, что она теперь первая, но не тут-то было! Тело потихоньку всех перехитрило, втихомолку отодвинуло и стало самое главное. Материальное поднялось над духовным и до сих пор преобладает. Это когда вместо самого главного в человеке – Духа, сначала Тело на первый план прорвалось, а уже за ним Душа на втором плане маячит. Допрыгалась, стерва. Ну, а Дух вообще как-то не просматривается даже!

И как все это теперь в норму привести? Мудрые говорят – аскетизмом. Нужно оторвать свой зад от дивана и в пустыню податься, морить там Тело долго и нудно и голодом, и холодом. Может быть после такой морилки, лет через двадцать-тридцать-сорок, твой Дух и возобладает над остальными и ты восстановишь Божий баланс, хотя бы в одном индивидууме. Это первый и самый радикальный способ.

А второй способ – пойти к Богу своими ногами, то есть чаще в церковь ходить и думать, кто ты есть – червь… И за свои поступки отвечать.

Нести ОТВЕТСТВЕННОСТЬ.

Очень мало кто в народе понимает, что же это такое – ответственность. Это – ответ за содеянное тобою. Сестра твоей Совести. И надо с себя все время спрашивать за все, а не будешь сам спрашивать, есть кому! И зря мы думаем, что прошлое никогда не бывает страшным. Бывает.

И спросят. И с меня тоже… Вот ведь все же понимаю… а тоже туда же… Удивительны дела твои, Господи… Тормознул бы ты нас, что ли…

ЛЮБОВЬ ЗЛА, ПОЛЮБИШЬ И…ОЛЮ

Когда Дитор попросил меня найти ему женщину, я сразу подумала про Олю маленькую. К тому времени СС с ней уже развелся и разъехался.

Давайте порассуждаем…

Все женщины на свете разные. Кто-то не любит даже разговоров про секс, потому что это ей не то чтобы запретно, а непонятно. Так ее и мама, и бабушка учили, и даже прапрабабушка. Что это все греховно! Тем более похотливые разговоры. Вторая прочувствовала вкус, кто-то все-таки рассказал или показал, но осталась стеснительной. Третий тип – гулящая. Она это дело очень любит, язви ее в корень. Это маркитанки, двигающиеся в обозе за армиями, и жены, изменяющие своим мужьям направо и налево.

Но есть еще четвертый тип. Циничные, за деньги готовые абсолютно на все. Пусть даже будет больно и противно. Это и есть именно те, идейные проститутки, которые этого не стесняются и даже бравируют. Это они любители сниматься в порнофильмах, показывать свою шмоньку еще с детства пацанам и заниматься перед ними анонизмом.

Ольга большая была именно проституткой. Ольга-то маленькая была обыкновенной гулящей сучкой. За что и развелась с СС в конце концов к вящему взаимопониманию сторон.

Я как рассуждала? Если познакомить иностранца с обычной девушкой, то за ней надо будет ухаживать, а когда ему это делать? Этот конфетно-букетный период можно было опустить, потому что он приезжает на четыре дня один раз в месяц? Ему нужна женщина, которая может сразу приблизиться к постели. Ольга подойдет! И по росту тоже.

За неделю перед приездом Дитора, Бобсон разузнал все про золотые часы – у кого покупать, сколько платить и как брать на десятидневную комиссию. А вторые часы были моими лично, вы помните, после дележа.

Дитор опять приезжал сотоварищи. Это значит, что нужно найти им три бабы. Решили так: одна будет Оля маленькая, а две найдет Док.

Олю я предупредила заранее – чтобы она успела свою квартиру в порядок привести. А за день до приезда даже съездила к ней.

И как вы думаете, кого я там обнаружила? Конечно. Олю большую. Ее из съемной квартиры только что выперли за бардак. Ну, как вам это нравится?

– Слушай сюда, – обратилась я к ней. – Чтобы послезавтра твоего духу здесь не было, потому что я буду Олю маленькую знакомить со своим иносссранным другом.

Большая блядь это мне пообещала. И наврала, конечно. Специально приперлась на Дитора посмотреть. Бундес же! С бабками!!!

Как только мы с Дитором на порог, она из ванной комнаты в полупрозрачном халатике выпорхнула, вся такая распаренная, покрасневшая. Дитор так и опешил. В зобу дыхание сперло. Любовь с первого взгляда. Это стало понятно всем и сразу. И Ольге маленькой. Она тут же Хайнцу руку протянула, знакомиться.

Дитора мы не видели два дня. Он все это время осваивал «хама сутру», включая попытку влезть на люстру. Это нам потом Оля большая хвасталась. Через сорок восемь часов вернулись к делам. Немецкие подделки были еще не готовы, поэтому Дитор просто купил у нас одни часы за девять штук баксов и расплатился за них наличными.

Чувствовалось, что схема с Дитором должна настроиться, как хороший рояль, на нужный лад.

ЛАЖА

В начале лета случилось совершенное безобразие. Мы поехали с Толиком в гости к нашим очень близким друзьям Надюшке и Герману Леви. Когда-то давно Толя и Еж работали вместе с Германом в одном коллективе, с тех пор оба нежно любили Надюшку, а особенно ее кухню.

Застолье было отличное, но Еж все не приезжал. Так и не добрался до нас в тот вечер. Где-то в 12 мы отбыли домой.

В два часа ночи в дверь кто-то забарабанил. Влетел Гера и, выпучив глаза, закричал: «Срочно собирайтесь и вон из Москвы! Я все знаю про клад. Ежа избили»! Надюшка маячила сзади с перепуганным лицом.

– Как избили? Кто?

– Мы еще сами ничего не знаем. Вечером мы ему позвонили, а трубку подняла милиция. И сказала, что Еж очень сильно избит и его увозят в больницу. А у нас часть его клада…

Я шлепнулась мимо стула. Прямо на пол.

– Так! Без паники! Давайте спокойно сядем и всеобсудим, – неожиданно спокойно сказал Толик.

Мы уселись в столовой за тот же стол, на котором совсем недавно лежала здоровенная, переливающаяся куча блестящего горя.

– Началось… – задумчиво прошептала я.

– Спрятаться вам надо, – предложил Гера.

– Тогда нам надо всем немедленно ехать к Бобсону. Еж его не знает вообще, – предложила я.

Заспанный Бобсон таращился на нас из двери и никак не мог сообразить, чего это нас принесло в три часа ночи? Я ему и выдала:

– У нас крутая облава. Называется наезд. Без вопросов и комментариев ты можешь пригреть нас на своей груди на пару дней?

– Проходите. Я сегодня дома один, Ленка с малым у мамы, так что располагайтесь. – сказал моментально проснувшийся Бобсон. Видно видок у нас был ещё тот, у всех.

Утро собрало нас на кухне. Мы срочно вызвали Сашку и стали проводить секретное совещание перепуганных всмерть лиц.

– Мы должны немедленно, под честнейшее слово, сообщить друг другу, кто осведомлен о кладе. Прямо по списку, – начала я.

– Я сказал только маме, – обвел нас всех честным глазом Саша.

– Я тоже, – сообщил Толик.

– А вот тут позвольте усомниться, сэр. Ты же самый главный понтярщик страны! Никому не похвалился? Я тебе не верю! – выдала я давно мучающую меня мысль.

– Ну что мне, на образа, что ли, помолиться или на колени встать? Бля буду, никому не говорил. – Толик по-воровски дернул себя ногтем за зуб и провел пальцами по горлу. – Гера, ну хоть ты-то мне веришь?

– Я от Ежа тоже такого не ожидал. Он нам под такими клятвами все это рассказал, а сам еще кому-то выложил. Иначе, за что его так избили, что он не смог к телефону подползти?

– Так, стоять Зорька! Вот про Ежа это правильно – надо узнать, за что он по репе получил. Может, его чей-то муж избил. Он же у нас тоже холостой, как некоторые. – Я покосилась на Толика. – Нужно найти его в этом мире.

– Правильно. Я сажусь на телефон, – сказала Надюшка.

Часам к двум дня мы выяснили, что Еж лежит в Склифе и состояние у него пластунско-тяжелое. Пара ножевых ранений, сломанные ребра и пробитая голова.

– Дааа… Здорово ему досталось! За жену так не бьют. Это золотишко заработало. Факт! – констатировал Гера.

– Давайте вспоминать, у кого есть нейтральный знакомый для похода к Ежу? – предложила я. – Нужно срочно с этим человеком встретиться и проинструктировать, что к чему. Какие вопросы Ежу задавать.

– А если к нему отправить его бывшую любовницу Люсю-телефонистку? Она баба понятливая, может все грамотно выяснить.

– Правильно, Гера. Вот ты давай с ней и сконтактируйся. Хорошо? И срочно, – сказала Надя, подавая Герману телефонный аппарат.

План выработался такой: Гера и Надя временно, до полного выяснения ситуации, переезжают жить к родственникам или друзьям. Сашка срочно берет отпуск за свой счет, забирает семью и к тетке в Тамбов.

– Связь будем держать через Тамусик, готов ли гусик. Понял? – напутственно помахала я Сашке рукой.

– Ну, а мы, солнце мое, срочно меняем дом на две квартиры в Москве, перевозим из досочной квартиры все доски, а потом бегом на гастроли и как можно дальше.

Толик опустил голову.

– А еще надо бы нам всем усвоить вот что: перед выходом на улицу смотреть в окно. Из лифта выходить на втором этаже, смотреть в окно и из подъезда выходить очень быстро. Время от времени останавливаться перед витринными стеклами и обозревать улицу за спиной. На машине ехать только вдвоем, один рулит, а второй записывает номера всех машин в поле зрения и потом перепроверяет их передвижение. Если номера часто повторяются, значит, хвост. Значит, надо скидывать на светофоре, резко повышая скорость. – Я раскачивалась на стуле и читала инструкцию казенным голосом.

– Нинуль, а ты-то откуда знаешь, как нужно конспирироваться? Ты что, шпионскую школу КГБ прошла? – изумилась Надя.