Личи поднялся и, стараясь унять тяжелое дыхание, еще пару раз вздохнул и начал.
– Там на побережье… – он осекся, облизал губы, потом продолжил. – Райчи…
– О-о, – протянул Кондор, кивнув.
– …Девочка. Маленькая.
– Хорошо, понял. Пропустили, значит… Ну да, – Кондор задумчиво поглядел вверх, – время сходится, коли дите Зей припозднилось…
– Послушайте, она… она какая-то странная. Она… очень маленькая…
– Ну да, дети маленькие, – снисходительно усмехнулся Конхстамари, закатив глаза. – Добро пожаловать во взрослую жизнь, Личи.
– Ты не понимаешь! – оставив формальности, уязвленно воскликнул тот. – Совсем маленькая!
– Раз она летает, значит, не совсем.
– Возможно, что она не летает. При мне не летала.
– Ну, она же как-то добралась сюда. Значит…
– Я увидел ее, когда она шла по песчаной косе.
– Ладно. И где она сейчас?
– На дальнем пляже, там, за холмом…
Кондор досадливо взглянул вслед уже значимо удалившемуся сородичу – не докричаться и быстро не догнать.
– Не мог сразу выдать?.. Ладно, пойдем, показывай, – бросил он уже несколько снисходительно-насмешливо, с уверенностью бывалого командира, которому юнец-рядовой с ужасом живописал обнаруженные разведкой силы противника.
Мы пошли в обход города. Сначала я подумала, чтобы не привлекать лишнего внимания, но потом поняла, что особого резона заходить в него и не было, поскольку упомянутый Личи пляж находился в стороне от основного городского побережья, правее, через лес и холм, и пройдя через город, мы бы не выиграли во времени.
Ландшафт впереди мне был знаком. Я узнала тот самый "холмик" с обрывчиком и когтистым вгрызающимся в море подножьем, на котором однажды стояла и восхищалась. Да, оказалось, что нам на тот самый пляж, где я купалась на солнцестояние.
По дороге Личи рассказал, что дите обнаружено случайно, оно двигалось по песчаной косе, на окрик реагировало, но вразумительно (да и, впрочем, никак) отвечать хоть на что-либо не соизволило. Имени не назвало, и вообще молчит как партизан, ни слова не проронило за время их "общения". Стояло в воде и тупило. На берег удалось выманить только хитростью, а после он ее спрятал на пляже и отправился искать старших.
– И ты оставил ее без присмотра там же, где была? – скептически уточнил Кондор.
– Ну а что мне было делать?! – вскрикнул тот. – Я был один!.. – и немного погодя добавил, – Я спрятал ее, укрыл рыболовной сетью.
– И этого, по-твоему… – начал было Кондор, но потом сокрушенно махнул рукой. – Впрочем, возможно, трудно было придумать что-то получше…
Мы начали спускаться по довольно крутому, ступенчатому склону холмика-гряды на дикий безлюдный пляж.
– Все, почти пришли, – мрачно бросил Личи.
Мы спустились в "котловину" пляжа, окруженному с трех сторон возвышенностями: крутым, с постепенно уменьшающейся к дальнему краю крутизной и почти обрывистым к морю склоном холма слева, похожей возвышенностью вдалеке справа и песчано-каменистым, почти одинаковым на всем протяжении, постепенно сполаживающимся скатом к морю, с вросшими местами грядами камней.
Личи провел нас к одной из таких гряд, расположенной примерно посередине пляжа, но все же ближе к нашему краю. И, обогнув ее по большой дуге, театрально показал руками.
– Вот она!
Из-за гряды камней тотчас выросла маленькая драконья головка в шали из рыболовной сети и с интересом уставилась на прибывших огромными огненными глазами.
Мы поспешно обошли камни. Девочка лежала на песке, подобравшись подобно кошке, маленькие крылышки были собраны на спине. Она была частично закутана старой рыболовной сетью. На звуки голосов дракоша реагировала с интересом.
Махонький очаровательный дракончик. До чего же хорошенькая она была!..
Я обернулась на Конхстамари и обомлела. От его уверенной снисходительности не осталось и следа, лицо было напряженным и даже слегка шокированным.
– Ладно. Ты оказался прав. Она действительно слишком маленькая.
– А я говорил! – нервно, но вместе с тем торжествующе воскликнул Личи. – Ей ведь нет полувека! – полувопросительно добавил он.
– Да ей, возможно, и трех десятков нет, – нервно проговорил Конхстамари. – Она совсем ребенок!
Девочка завозилась и, покрутив головой, сбросила часть сети. Один из краев тянулся у нее изо рта.
– Только не говори, что она сжевала пару шен рыболовной сети, – прошипел Конхстамари, поморщившись.
– Ну… не могу поручиться… – скривившись, ответил Личи, глядя на дитя.
– Ну, отлично! И что предлагаешь теперь с ней делать? – напряженно рыкнул Конхстамари, и начал выговаривать Личи за неосмотрительность.
Тот просто мрачно пялился в землю.
Тем временем я подошла к девочке. Она лежала на песке, как киска, вытянув вперед лапки, и с интересом пялилась на меня большими золотисто-рыжими глазами с вертикальными полосочками зрачков. Если бы встала на лапы – была бы одного со мной роста.
Я принялась осматривать сеть. Та была никакая, серая, разодранная и измочаленная, старее, наверное, самого старого человеческого рыбака на Побережье. А маленькая ее еще и пожевала. Один из измусоленных краев терялся у нее во рту.
Подобрав тот клок, я осторожно за него потянула. Дракоша заурчала очень недовольно, но никаких иных действий не предприняла, и потому я продолжила тянуть.
– Небо, что ты творишь? – немного даже шокированно проговорил Конхстамари, обернувшись на дракошино рычание.
– Фу-у, гадость какая! – брезгливо вскрикнул Личи.
– А что по-твоему? – взглянула я на Кондора. – Невод вытягиваю! А то вы еще век бы спорили, что теперь делать, – я продолжила вытаскивать сеть из драконьего чрева.
Девочка уперлась лапками в песок и выгнула спину, хрипя и урча. Наконец, сеть была вытащена. Дракоша откашлялась и принялась облизываться.
Сжевала, как выяснилось, небольшой лоскуток, тонкую полосу длиной примерно в шену.
– Ну, вот и все дела, – проговорила я, отбрасывая рыболовную снасть. Дракоша проводила ее тоскливым взглядом.
– Ох, Небо, что ж ты на сетку-то смотришь? – риторически вопросила я. – М-да, улов-то никакой… Она голодна, как черт, вот и тянет в рот все, что может.
Конхстамари взглянул на Личи, как мне показалось, просто вопросительно, мол, подтвердит ли он мое наблюдение, но тот словно попытался оправдаться:
– Она съела одну рыбу, которую я для нее поймал, чтобы выманить из воды. Но это было около двух часов назад…
Как мне показалось, он готов был еще что-то сказать, но Конхстамари лишь мрачновато кивнул, явно задумавшись, и подошел к девочке чуть ближе, рассматривая. Походил вокруг, поглядывая на Дракошу с боков, но выдерживая дистанцию не менее тройки шен. Временами напряженно оборачивался на нас, явно о чем-то думая.
– Жаль, что Дэррай'Мар так быстро улетел… – отойдя, проговорил он недовольно, себе почти под нос.
Потом мрачно качнул головой и изрек.
– Вы – остаетесь здесь. Я лечу в Долмир собирать остальных.
– Что? – возмущенно вскинулся Личи. – Еще оставаться? Я думал, что передам тебе ребенка и буду свободен!..
– Ну, извиняй.
– Но я…
– Я же не оставлю ее тут одну? – жестко проговорил Кондор, указав в сторону меня и малышки. Даже непонятно было, кто из нас двоих подразумевался под "ее".
Личи открыл было рот, чтобы что-то сказать, но тотчас закрыл, нахмурившись…
– …Я мог бы слетать до Долмира и позвать остальных… – немного помолчав, начал было он.
– Нет. Я слетаю сам. Подождешь, ничего с тобой не случится.
– До Долмира долго!
– Конечно, если пешком, – едко ответил Кондор. – Без обид, мне туда быстрее. И меня послушают, мне не придется по четверти часа стоять перед каждым, преклонив колено, и объясняться, почему вдруг тебя должны послушать.
Личи недовольно фыркнул, но больше спорить не стал. Лишь досадливо опустился на плоский камень. И безнадежно, с нотками даже отчаяния, проговорил:
– Но на тебя, если ты останешься с райчи, по крайней мере, ничего не подумают!..
– Вот за этим она и здесь, – холодно ответил Конхстамари. – Отвечаешь, что это мое доверенное лицо.
К этому времени он снял и уложил в сумку верхнюю одежду. И, уже было опустившись на землю для трансформации, обернулся и добавил:
– И покормите ее, во имя Неба.
Личи спорить не стал, лишь нахмурился и мрачно цокнул языком. Кондор сменил форму и, расправив крылья, мягко и легко взлетел с места и направился в сторону Долмира.
Личи скинул обувь – легкие восточные туфли, похожие на те, что были у Конхстамари, только с небольшим каблуком – и принялся закатывать штанины легких шароваров.
– "Покормите ее", как же! – недовольно проворчал он. – Заняться мне больше нечем, ага…
– Не ворчи, – усмехнулась я. – Это тебя старит.
Личи одарил меня недовольным взглядом и пригрозил, что, если буду паясничать, пойду ловить рыбу сама. Немного походил по колено в воде, высматривая добычу, намереваясь, очевидно, ловить руками, потом плюнул, разделся почти полностью и трансформировался в драконью форму, чтобы было удобней охотиться.
Через некоторое время он поймал пару рыб, которые мы решили пожарить на костре. Однако Дракоша, пока мы развели костер, заметила рыбу и, сразу сообразив, к чему это, поднялась на лапы и очень конкретно полезла к нам.
– А-а-а!!! Зараза! – Личи истерично заорал и метнулся в сторону.
– Стой! – крикнула я, отчаянно попытавшись не дать ей добраться до рыбы раньше положенного. – Помоги!
– К черту! К черту! К черту!!! – панически прокричал он, отступая еще дальше.
Снять рыб с огня я уже не смогла, жгло руки. А остаться один на один с голодным драконом, пусть и маленьким (с меня ростом!), было страшно. В придачу, еще и неизвестно было, насколько она далека от цивилизованного образа жизни, а пока складывалось впечатление, что весьма. Пришлось отступить, позорно сдав позиции захватчику.
Дракоша разворошила костер, откатила, вываляв в песке, рыб, и, довольная, принялась есть.
– Вот же… Сырыми стрескает!
– Да плевать, – мрачно и нервно отмахнулся Личи. – Она уже одну сырую сожрала… Терять нечего.
– Хм, – задумчиво усмехнулась я. – Это не об этом, случаем, ты не договорил Конхстамари? Мне показалось, что еще что-то хотел сказать.
– Угу… Я боялся… думал, что Конхстамари начнет расспрашивать, и мне придется говорить, что она сожрала прямо так, и он спросит, почему я ей скормил сырую…
– А почему ты скормил ей сырую? – подняла глаза я, слушая, как аппетитно и смачно похрустывает рыбой маленькая.
– Я только выманить ее пытался… – растерянно и как-то даже немного жалостливо сказал Личи. – Она стояла, как истукан, в воде, и не двигалась… И еще она лизнула себе ноздрю, – внезапно добавил он, скривившись. – А потом она так резко набросилась на рыбу, что я ничего не успел сделать…
Я покивала головой.
– Она была та-ак близко ко мне!.. Что просто кошмар!
– Ну, приблизилась, и приблизилась, что такого? – пожав плечами, малость пренебрежительно проговорила я. – …Ладно, не смотри на меня так! Я поняла. Ваши обычаи – это ваши обычаи.
Личи ничего больше говорить не стал, взял одежду и, поднявшись по сыпучему и крутому песчаному склону, расположился на камне и принялся одеваться.
– А ей ничего от этого не будет? – спросила я.
– От чего?
– Ну, оттого что сырую съест… Плохо не будет? Не подцепит там ничего?
– Да не, – махнул рукой Личи. – Это, как бы, почти нормально… Просто с термической обработкой получше… И вкус другой, да и принято так.
– А паразита какого-нибудь не сожрет?
Личи махнул рукой.
– Сожрет – не страшно. С нами особо никто не уживается. Неподходящая среда. Человеки вкуснее…
Я припомнила слова Кондора о том, что драконы не восприимчивы к человеческим болячкам и, хмыкнув, кивнула.
Пользуясь крайней увлеченностью Дракоши трапезой, я подошла ближе и стала ее рассматривать. Только сейчас поняла, что девочка смотрелась очень худощавой для ребенка, очевидно было – та голодала или недоедала. Кроме того, она, казалось, была немного слаба, складывалось впечатление, что поднималась на ноги она с некоторым трудом.
– Она выглядит худой и слабенькой, – проговорила я Личи.
Он лишь фыркнул и проворчал себе под нос что-то мрачновато-недовольное.
Переспрашивать я не стала, понимая, что ничего сильно толкового он мне все равно не скажет, поскольку с этим ребенком много непонятного. Раз даже Конхстамари был растерян…
Личи свернул плащ и, подложив его под голову, прилег на камне спиной к нам, глядя вверх, аккуратно расправив и свесив длинные волосы с каменного уступа, чтобы, видимо, не путались.
Я присела рядом с дракончиком. Девочка уже почти доела. Было интересно рассматривать, как она отрывает хищными острыми зубками по кусочку, неловко по-кошачьи его "жует" и проглатывает.
Ее острые лопатки подрагивали, молодые яркие чешуйки на них слегка встопорщились. Лапки вновь были подобраны, как у кошки, а длинный с "кисточкой" оперения хвост лежал позади продолжением позвоночника, подогнувшись и подрагивая самым кончиком.
Сходство ее с кошкой постепенно становилось все более явным. Впрочем, подумалось, что нечто кошачье, не слишком выраженное, было и в Конхстамари, отчасти в движениях, точных, размеренных. И в Личи, в той степени, в которой я его знала – в движениях, поведении и какой-то временами проявляющейся неторопливо-вальяжной манере разговора…
Добавляло сходства и чуть рычащее драконье "р"…
Прямо рядом с девочкой, среди истоптанного, взрытого постоянным шевелением песка, затесался один особенно явственный и хороший след. Пока Дракоша копошилась рядом, я принялась его рассматривать.
След от юной драконьей лапки не был похож на какой-либо из звериных следов, напоминал сильно увеличенный отпечаток лапки ящерицы. Что, в принципе, было более чем логично…
В паре ладоней от него в песке обнаружились две чешуйки, я подобрала их и положила на ладонь. Формы, близкой к округлой, глянцевые и несколько даже просвечивающие на солнце, с чуть неоднородной окраской концентрических кругов. Разве что немного "потрепанные", не очень крепкие, одна из них с небольшим расслоением по краю.
Я вновь подумала о том, не пришлось ли маленькой худенькой девочке недоедать, было ли, кому за ней ухаживать…
Из задумчивости меня вывел резкий вскрик Личи. Я тотчас обернулась и увидела, что Дракоша взобралась по песчаному склону и стояла прямо вплотную к камню, на котором он лежал, склонившись над его головой, заинтересовавшись, видимо, волосами.
Личи вскинулся, резко разворачиваясь, и отчаянно и бесцеремонно столкнул ее со склона, поддав ногами в грудь; она, упав, скатилась по песку до низа.
– Ты нормальный вообще?! – рявкнула я гневно, кинувшись к ребенку.
Девочка, словно смутившись падения, поспешно встала на лапки. Она морщилась, болезненно жмуря глаза, так, словно хочет разреветься. Но плакать, по всей видимости, не умела, и потому просто жмурилась и сопела.
– Что ты творишь, чокнутый?! Посмотри!.. Ей больно! – я принялась утешительно гладить девочку по голове, приобняв одной рукой.
– Нечего было ко мне подходить!!! – истерично крикнул Личи, нервно приглаживая волосы, спрятавшись за камнем.
– И что?! Сразу бить?! – я продолжала утешать девочку. Она все так же бесслезно жмурила глазки, не издавая ни единого звука.
– А где твои глаза были?! Ворон считала? Зачем ее ко мне пустила? – нервно и недовольно прорычал Личи, прижавшись к камню, показывая из-за него только глаза.
– Ну, подошла она, беды же не случилось… – огрызнулась я.
– Она слишком маленькая! – вскрикнул он отчаянно. – Она пугает!
– Она маленькая? А что вы делаете с младенцами?
– Никогда их не видим!!! – с истерическими нотками гаркнул Личи.
Я растерялась. Мне действительно не было доподлинно известно, насколько для их расы критично общение с детьми. Судя по их с Конхстамари реакции – очень. Вот прямо очень.
Ведь даже Конхстамари, опытный и рассудительный, был в растерянности.
– На смешанной территории? – все же сомнительно уточнила я.
– Вот именно, что на смешанной! Здесь обычаи народов влияют друг на друга!
– Ты… ты первый, кого она здесь увидела, – робко и примирительно продолжила я. – Она одинока, напугана, ничего не понимает… Вот и ластится.
– Вот этого мне тем более не надо! Чтобы ко мне ластилась!.. – нервно воскликнул Личи. – Скажут еще, что малолетних совращаю!.. И кто мне поверит?! – только прорезавшиеся на предыдущей фразе нотки брезгливости в его голосе сменились звенящим отчаянием.
И я запоздало осознала, его действительно не станут слушать, если что. Потому Кондор и оставил нас вдвоем – поодиночке ни его, ни меня воспринимать не будут, а вот вместе – мы словно подтверждаем показания друг друга.
– Ладно, извини… – примиряюще проговорила я. – Я не упущу ее больше.
А девочку, продолжая гладить, попыталась тихо уверить, что он не со зла, чтобы не держала обиды. Не знаю, понимала ли она слова, но по интонации, наверное, должна хоть что-то уловить.
Судя по всему, она больше напугалась, чем обиделась, и смотреть в его сторону не перестала. Личи же сверлил нас взглядом из-за камня, теперь уж не расслабляясь.
Мне удалось увлечь Дракошу ковырянием в песке, и ей это дело даже нравилось. Мы принялись с ней копать большую яму и строить некое подобие замка. Как и любому ребенку, ей было интересно просто поиграть и повозиться в песке.
Пока сидели с ней рядом, задумалась о том, что при всех значимых различиях народов в чем-то человеческие дети и драконьи не так уж сильно отличны.
Дети есть дети…
Из раздумий меня вновь вывел резкий окрик Личи. Он раздался сбоку за моей спиной, стремительно приближаясь, очевидно, тот бежал по склону.
– Не смей ее трогать, Сэфхинри! Это доверенное лицо Конхстамари!.. – на последних словах он был уже прямо за моей спиной, тормозя, подняв фонтаны песка.
К этому моменту я уже, вздрогнув, резко обернулась. И только и успела заметить прямо перед предупредительно заслоняющим нас Лиэстером другого дракона.
Вместо ответа тот, не церемонясь, бросил Личи в сторону, а следом, резко подхватив меня под локоть, толкнул туда же, отправив падать едва ли не тому на ноги. Но Личи успел подобраться и сдвинуться в сторону.
Девочка попятилась было, попытавшись залезть в нашу с ней выкопанную ямку, но прибывший бесцеремонно схапал ее за подбородок и придирчиво вгляделся.
Ростом и комплекцией он был под стать Конхстамари, если только чуть-чуть моложе. Волосы черные, едва ли не в синеву, густые, вьющиеся, несколько короче, чем до плеч. Острые изогнутые и направленные острием вперед рога смотрелись внушительными и опасными. Выражение лица – жесткое и безжалостное.
– Мы всем расскажем, Сэфхинри! – зло проговорил Личи. – Всем расскажем, что ты ее трогал!
– Весу в твоих словах – как в лебяжьем пухе, – бросил тот цинично, не удостоив его взгляда, бестактно рукой повернув головку детеныша, чтобы удобнее было осматривать. Девочка недовольно заурчала, попытавшись освободить голову, но безуспешно. После небольшой паузы Сэфхинри проговорил и еще что-то, но на своем, лишь по интонации я понимала, это было что-то презрительно-оскорбительное.
– Так и передам Конхстамари! – мстительно сообщил Личи, и, качнув головой в мою сторону, добавил. – Особенно касаемо нее.
– Передавай, – бросил Сэфхинри отвязно. – Интересно будет взглянуть, сколько зубов он тебе за такое выбьет.
К этому моменту дракон, очевидно, закончил с осмотром и, недовольно поморщившись, отпустил возмущенно рванувшуюся голову детеныша и поднялся.
– Особенно когда узнает о том, как ты к ней жмешься.
Личи чуть заметно побледнел. К этому моменту он уже отодвинулся достаточно далеко, однако сделал движение отодвинуться еще дальше.
– Он тебе не поверит, – бросил он с чуть заметной неуверенностью в голосе.
– Ровно как и тебе, – цинично ответил Сэфхинри, отходя.
Он перевел откровенно презрительный взгляд на меня и, хмыкнув, процедил сквозь зубы: "чайка Конхстамари, как же…" Затем еще раз брезгливо взглянул на девочку, покачал головой и, сплюнув, бросил:
– Выглядит как выродок… Такие недостойны жизни.
– Раз все еще жива – значит, Судьба считает, что достойна, – с вызовом ответил ему Личи.
– Судьба тоже, бывает, ошибается, сохраняя жизнь тем, кому должно умереть, – бросил черноволосый дракон. И, цинично взглянув на Личи, добавил. – Тебе ли не знать…
Тот промолчал.
Находиться с Сэфхинри в компании было крайне неуютно. Хотелось, чтобы появился еще кто-нибудь.
Я сидела на песке, недалеко от Дракоши, что недобро и подозрительно стреляла глазами в Сэфхинри, не желая вылезать из ямы. Личи сел на большой плоский камень, напоминающий нерукотворную лавку, что располагался ближе к склону.
Сэфринри, встав неподалеку, обернулся и бросил:
– Джархрайши, можешь располагаться. Ждать придется долго.
Тут только я заметила, стоящего в отдалении, выше по склону, юношу (если не мальчишку), похожего на Сэфхинри лицом, цветом волос и формой рогов, с той лишь разницей, что рожки у младшего были маленькие, а лицо – подростковое.
Он что-то ответил, кивнул и, как показалось, вздохнув, опустился на песок.
– Чайка? – повернулась я к Личи, требуя объяснения.
Личи подозрительно покосился на Сэфхинри, потом вполголоса ответил:
– Тщайг – доверенный. Вам в нем весьма объяснимо слышится "чайка", вот и у нас так иногда говорят…
Через некоторое время появились еще двое, а ровно за ними – еще один дракон.
Они обменялись с Сэфхинри кивками, а после взглянули на Личи. Тот демонстративно нехотя поднялся и изобразил все тот же церемониальный поклон, почти опустившись на одно колено, прижав к груди одну руку и отведя вторую, а также чуть отведя назад крылья.
– Юхши мх'аррэ, орра'ах – сказал он как бы всем, но потом обратился к одному особенно. – Орра Кайхолиш-кэр…
Они также смерили взглядом меня. Я вновь почувствовала себя неуютно. Не знаю, как я должна вести себя, нужны ли от меня какие-то церемонии. Но, видимо, нет, раз ни Конхстамари, ни Личи мне ни о чем не говорили. Да и эти, лишь подозрительно на меня посмотрели.
Они обменялись с Сэфхинри несколькими скупыми фразами на драконьем, смысла которых я не уловила. После чего разбрелись и стали ждать остальных.
Мне не нравилось, когда они говорили на драконьем – я понимала его еще слишком плохо. Конхстамари со мной разговаривал обычно на общем, либо и вовсе на лиорианском. И тот, и другой были для меня привычны (общий глубоко изучался в школе, и все мистики им владели), так что я даже особо не придавала значения тому, на каком языке мы говорим.
На Побережье же говорили на местном диалекте лиорианского, который был вполне себе понятен центральнорегиональному лиорианцу, хотя попадались непонятные словечки, и быструю речь воспринимать было порой сложновато.
Появился еще дракон, он привлек внимание своей молодостью. С ним явились еще двое, тоже очень молодых. Наверное, все трое только достигли совершеннолетия.
Но первый, которого я приметила, даже в компании молодежи выделялся, будучи, как казалось, негласным (а может и "гласным") лидером среди этой троицы. Его вьющиеся каштановые волосы опускались до плеч, лицо было гладко выбрито. Он подошел, спустившись по склону, на ходу застегивая весьма богатое одеяние. На шее его висел какой-то не то медальон, не то еще что. Похожую штуку я замечала на Кондоре, надо будет спросить… Второй и третий были одеты чуть скромнее и без медальонов.
– О, орра Схайр'Шерр-сорх, – бросил Сэфхинри с легкой усмешкой, и как-то преувеличенно вежливо. – Рискнули взять с собой Печать?.. – это прозвучало несколько издевательски.
– Юхши мх'аррэ, орра Шейр, – суховато ответил юноша. – Я был в Долмире с официальным визитом, потому не мог обойтись без нее.
Он и его товарищи обменялись приветствиями с остальными; после юноша с печатью бросил взгляд на Личи. Тот ответил ему лишь нахальной улыбкой. Молодой на это только чуть нахмурился, поджал губы и отвернулся. Смотрящий на это Сэф язвительно и насмешливо проговорил:
– На месте главы рода Схайр'Шерр, я бы не простил этому выродку отступления от принятого обращения.
– Угу, заставь, – коротко и вызывающе бросил Личи, вальяжно закинув ногу на ногу и с улыбкой рассматривая когти на руке.
– Главу рода Шейр мои дела не должны касаться, – ледяным тоном ответил новенький.
Сэфхинри усмехнулся, демонстративно кивнув.
Я задумалась о юном "главе рода", потом решила спросить Личи. Все равно просто сидеть было скучно и несколько неуютно.
– Глава рода, и так молод? Вы ведь живете по нескольку тысячелетий… – тихо проговорила я, однако меня услышали.
– Я старший в своем роду, – я вздрогнула и обернулась на голос юноши. – Все мои старшие родичи мертвы. Отец убит при боевых действиях.
Я чуть слышно охнула. Заодно прикинув, что и названный также главой Шейр не так стар, чтобы, вроде как, не иметь старших родственников.
– Ныне в нашем народе много молодых или относительно молодых глав, – ответил, предвосхитив назревающий вопрос, Сэфхинри. – Много старших ушли.
– И ваш отец тоже?..
– О, нет, не думай, что мой отец мертв. Но он стар, и потому уступил мне старшинство.
– Угу, – хмыкнул Схайр'Шерр. – С боем.
Шейр лишь философски приподнял брови и как ни в чем не бывало продолжил:
– Многие старшие действительно ушли… А бедолага Ротхес, – он хмыкнул, – еще и без наследников… Так и прервался его род. Славный в прошлом род Чиэнстелли…
– Некорректно говорить так, при том факте, что его сын объективно жив! – нахально бросила я, обернувшись.
– Смотрите-ка! Теперь верю, что чайка Конхстамари, – зло оскалился Сэф. – Это он тебя, небось, науськал так отвечать?
– Еще чего! Сама додумалась! Это и дураку понятно! – проговорила я. После чего язвительно добавила. – А тот факт, что вам не понятно – не слишком хорошо вас характеризует.
– Говорливая, значит? – надменно и немного зло проговорил Сэфхинри. – А ты не забываешь, что Конхстамари здесь нет?
Я ощутила холодок по спине.
– И что? – нахально встрял Личи. – Пальцем ее тронешь, и Конхстамари свернет тебе шею.
– За чайку? – насмешливо осведомился Сэф.
– Нэй ак'т майрнэс вх'ет сой-сойра'нг…13 – нараспев проговорил Личи, демонстративно рассматривая когти.
Я мысленно принялась перебирать известные мне драконьи слова, чтобы составить перевод. Сэфхинри скептически хмыкнул. Но больше никакой реакции за этим не последовало.
Я, тем не менее, все же немного струхнула, но виду не подала. Без Конхстамари в этой компании я чувствовала себя очень беззащитной. Многие из здесь присутствующих не выглядели дружелюбными. И складывалось впечатление, что некоторые из них между собой не очень ладят.
Драконы постепенно прибывали и оставались ждать. В основном все по одному. Но еще один – как Сэф, с сыном. Компанией явилась пока только та троица. Взгляды многих были растеряны.
Личи попытался уйти. Однако его окликнули, и, после непродолжительной перепалки, он с недовольным лицом вернулся на прежнее место.
Появились еще двое, что условно держались вместе. Явно из молодых. Как казалось, примерные ровесники той троицы. Молодые были ниже ростом, чем взрослые, заметно. У одного из прибывших, как мне показалось при полете, был немного покоцан хвост.
Кажется, услышала, как кто-то назвал его Алэйнаарэ, а второго – Фарай'Лархэ. Они поприветствовали всех почтительно, с поклоном, чего не делали другие молодые. Потом первый обменялся несколькими фразами с мужчиной, с которым у него прослеживалось явное внешнее сходство. Волосы их были практически того же цвета, что и у меня, и это был едва ли не самый светлый оттенок, не считая светло-золотистых Личиных.
Новенький тоже внимательно и напряженно поглядел на девочку, стоя вдалеке. Мельком взглянул на меня. Бросил быстрый взгляд на Личи, и, как мне показалось, взгляд этот был ненавидящий. Личи же недобро ухмыльнулся, глядя на него отчасти враждебно, отчасти насмешливо, вместо вежливого приветствия надменно проговорив:
– Алэйнаарэ Кайхолиш ръер-Сарэхрэйше. Всего пара десятков лет до совершеннолетия, а до сих пор не имеет собственной территории и замка…
– Заткнись. Уж кто бы говорил, – огрызнулся молодой. – Пройдет еще совсем немного лет, и я отобью то, что осталось от Шесс…
– Ага, как осенью, – прошипел со злой ухмылкой Личи. – Мой боевой трофей до сих пор красуется на осеннем плаще…
– Одна деталь, – чеканя слова, сквозь зубы произнес молодой. – У меня есть перспективы, а у тебя нет.
– Шесс получишь только через мой труп, – прошипел Личи.
– В дуэлях нельзя драться насмерть. Как и наносить серьезные увечья, – злобно проговорил Алэйнаарэ. – Так, напоминаю, коли забыл.
– Слал я лесом ваши негласные правила про "серьезные увечья", – нахально бросил Личи, копируя интонацию собеседника на последних словах. – А что до насмерть… тем хуже для тебя!
– Посмотрим. Спустя пару десятков лет ты уже не победишь меня в драке. В следующий раз…
– В следующий раз я тебе не хвост, а яйца откушу, – бросил Личи грубо и хлестко, как плетью наотмашь ударил.
– Да ты… – Алэйнаарэ, ошарашенно сжал губы, пытаясь найти слова. – Ты совсем больной!
Он хотел, видимо, еще что-то сказать, но только успел открыть рот, как его окликнул отец.
– Алэй!
Тот метнул на Личи злой взгляд и удалился. На всю их перепалку особо никто не обращал внимания, кроме отца Алэя, да и тот поглядывал довольно равнодушно. Когда Алэй подошел к нему, отвел его немного в сторону и принялся что-то тихо и ровно втолковывать.
Драконы, тем временем, постепенно прибывали. Все больше становилось новых и зачастую не слишком приветливых лиц. Появлялись и молодые.
Судя по всему, между собой все или почти все присутствующие были знакомы, общались просто, а церемонились больше для вида. Взрослые обращались друг к другу чаще по именам, либо иногда по фамилии через "орра". Но последнее, как мне казалось, среди взрослых было, скорее, не всерьёз. Вот младшие к старшим обычно обращались через "орра".
– Понять бы еще, кто есть кто, – проговорила я себе под нос.
Появился еще один дракон. Если остальные, в целом, чертами лица примерно походили на прибрежных лиорианцев, этот отличался более заметно. Черноволосый, лицом несколько смуглее остальных.
Как я поняла, говорил вновь прибывший только на общем и на драконьем, и многих присутствующих не знал. Очевидно, он случайно оказался рядом, но его привлекли к собранию.
Потому ему представили некоторых. Причем кое-какие имена среди мешанины непонятных слов я даже опознала.
– Орра Сефхинри Шейр-сорх ръер-иль-Маатши'Рай, глава рода Шейр, – ему указали на иссиня-черного, затем кивнули на подростка на склоне. – Джархрайши Шейр ръер-иль-Сэфхинри, его первенец… Орра Храйзэр'Ренг Схайр'Шерр-сорх ръер-иль-Кшейран, – указали на молодого с печатью. – Орра Сарэхрэйше Кайхолиш-сорх ръер-Бхай'Жар; Алэйнаарэ Кайхолиш ръер-Сарэхрэйше, автономный несовершеннолетний…
Назвал и нескольких других, но если имена тех, с кем мы как-то взаимодействовали, хотя бы на чуть-чуть задержались в моей голове, то с остальными все было совсем печально… Как я могла понять, столь официальное представление проводилось лишь ради того, кто не знал присутствующих.