В ответ Ноки лишь ему кивнул, и Вормер спешным шагом пошел к своей комнате, потупив взгляд. Настроение полностью испортилось, и в голову лезли навязчивые дурные мысли. Глупо было отрицать все эти проблемы и это полное состояние безысходности и отчаяния, в которое удалось вогнать всех мастеров. Люди росли с этой мыслью, что они всего лишь «обслуживающий персонал», и любые попытки что-то решить приведут к еще большей крови.

На стороне Суммума не столько людей сколько машин. Парадокс: творения мастеров теперь идут против своих создателей и служат их заклятым врагам. За безопасность Суммума и ее элиты во главе с Канцлером отвечают Боевые сёрвусы:

«Стражники» – бипедальные четырехметровые паровые машины с человекоподобным эндоскелетом, сносящие все на своем пути огромной физической силой, именно ими были снесены все базы и постройки повстанцев. Они также являются сторожами границ Суммума. Об их приближении свидетельствует трясущаяся земля, грохот трущихся друг о друга шестеренок и оглушительных вой, создаваемый паром, вырывающимся под огромным давлением из труб.

«Пехота» – паровые сёрвусы, ростом 1.8 метра, созданные для сражений непосредственно с людьми. На их плечах, чуть выше головы, расположены два двуствольных ружья для дальнего боя, а вместо кистей рук – острые длинные кинжалы для ближнего боя. Их приход изначально можно принять за роту солдат, бегущих в бой. Но по мере приближения уже становиться понятно, кто это. Появляется запах горелого, вдали начинают виднеться огоньки теплого желтого света, а с каждым их шагом все громче становиться лязг ножей, и над головой начинают свистеть пули.

Разумеется, в борьбе человека с машиной, победят машины. Это еще не считая турелей, расставленных по всему городу.

Повернув старый ключ по часовой стрелке, дверь в лачугу мастера, с неприятным скрипом, открылась. Его комната была небольшой и поделена на две части самодельной ширмой. Проходя к себе, Вормер краем глаза заглянул в часть комнаты сестры.

– Снова…, – раздраженно прошипел Вормер.

Печальное настроение мастера сменилось злостью, ведь в очередной раз его младшая сестра целый день прохлаждалась без дела. Вормер взглянул на часы – второй час ночи, и про себя пообещал дождаться и серьезно поговорить с ней.

Пока что, он снял с себя верхнюю одежду и сел за рабочий стол. В его часть комнаты входят: стол с масляной лампой, небольшой покореженный шкаф, полки и старая скрипучая тахта. Мастер начал полировать и собирать в единый механизм все найденные им ненужные детали и металлолом. В этом занятии нет какой-либо цели, здесь важен процесс – если он доставляет удовольствие, то и результат в виде аккуратно собранных красивых механизмов будет на лицо. Одним словом, мастер вкладывает в эти простецкие детали настроение и душу. Все его творения аккуратно сложены на полках в углу. Он часами может рассматривать их. Казалось бы, абсолютно бесполезные движки и шестерные механизмы, но Вормер, глядя на них, может вспомнить, что испытывал и чувствовал когда собирал их, это как медитация. У каждого человека есть свои странные увлечения, вот у него такое, к тому же, не требующее денежных затрат.

Через полчаса раздался хлопок входной двери, и послышался звук торопливого закрывания замка. Вормер, только услышав это, сразу встал из-за стола и направился к источнику звука. Выглянув из своей каморки, он увидел сестру, заходившую в свою часть комнаты.

– Кассель, – позвал ее Вормер.

Она остановилась и развернулась лицом к старшему брату. Это была девчонка шестнадцати лет с зелеными глазами и светло-русыми волосами, убранными в хвост. Она была ниже Вормера чуть больше чем на голову – уменьшенная копия их матери. Кассель унаследовала ее форму лица с острыми выпирающими скулами и угловатую худую фигуру.

– Привет, Вормер, – сказала она.

Девушка неспешно подошла к брату, старательно пряча за спиной инкурват и смычок – это музыкальный инструмент с четырьмя струнами, напоминающий скрипку, который был создан самой девушкой. Также из ее наплечной сумки торчали тонкие деревянные дощечки, на которых углем были написаны ноты.

– И тебе добрый вечер, ты где была?

– Дела у меня были…

– Неужели, и что это за дела такие, с раннего утра до поздней ночи?

– Да я просто…

– Опять музыка, – насупился Вормер.

– Ты так об этом говоришь, как будто я совершила какое-то страшное преступление. Почему я не могу заниматься тем, что мне нравиться? – возмутилась Кассель, – что если я не хочу быть мастером?!

– Значит, останешься без крыши над головой! Ты уже не маленькая девочка, и кормить второй рот я не собираюсь! – сорвался он на сестру.

Для мастера каждый грош на счету и его злило такое легкомысленное отношение к труду.

– Но музыка такая же работа! И если я в этом плане отличаюсь своими взглядами, значит, я буду их защищать. Делай что хочешь Ворм, но мастером я никогда не буду! – вскрикнула Кассель и захлопнула ширму, перекрыв вход в свою часть комнаты.

Вормер еще минуты две стоял рядом с входной дверью и закрытым проходом в каморку Кассель, затем, чувствуя себя виноватым, пошел к себе. Очередная ссора с сестрой, опять «из пустого в порожнее». И так почти каждый день, и каждый раз после препирательств Вормер задавал себе лишь один вопрос: «Почему у нас никогда не получается нормального разговора?». Но он понимал, почему и ненавидел в себе эту черту характера, которая проявлялась в разговорах, подобно сегодняшнему с Ноки.

Как бы сильно он не старался быть серьезным и благоразумным, как его отец, Вормер слаб. Он не крепкий ни духом, ни телом. Выплескивает все свои страхи и эмоции на близких людей, обижая их. Все эти мысли преследуют его изо дня в день. И чем дальше, тем больше его желание, наконец, избавиться от своих недостатков и сомнений, портящих ему жизнь, и оправдать, хоть хиленькие, но ожидания, которые возникают у мастеров при виде старшего Цертамена. И сейчас, у него было такое желание. Вормеру казалось, что именно сейчас, как никогда, все плохо, и настал край. Либо же его так ломала усталость. Скорей всего второе, так как, попытавшись отвлечься за своим занятием, он уснул прямо за столом

Глава 2 «Творение»

Разбудил мастера рано утром монотонный металлический стук о стену и треск вращающихся шестеренок. Спросонья он приоткрыл глаза и, с трудом повернув затекшую шею в сторону источника звука, тут же проснулся. В том углу, где раньше лежали запчасти, и механизмы теперь стояло перекореженное нечто. Опершись руками о стены оно, согнувшись, скрипело и пыхтело. Его вдохи были похожи на скрежет открывающейся ржавой металлической двери: тяжелые и пугающие, от них мороз шел по коже. А тело –детали, созданные Вормером. Они соединились в отдельную машину самостоятельно, и это тело до сих пор приобретает форму. Сон как рукой сняло, мастер от неожиданности дернулся и упал со стула, забившись в дальний угол и не отводя взгляда от этого нечто. Тут, оно резко повернуло свою недо-голову, и сквозь огромные щели засиял белый холодный свет. Два огонька, направленные в сторону Вормера. Тот же стоял и боялся шевелиться.

– Помоги…, – неожиданно заговорило то создание, – Создатель….

Голос существа больше напоминал набор звуков работающих станков – дребезжащий и тяжелый, а речь казалась невнятной и механической, которую невозможно было даже близко ассоциировать с человеческой, и было слышно, как каждое слово дается ему с трудом.

Оно еще издало несколько звуков, а затем с грохотом рухнуло в углу, сложившись в груду металла, издавая еле слышные стоны. Вормер же просто стоял в комнате в полном непонимании происходящего. Чувства с бешеной скоростью менялись от страха и ужаса до любопытства и удивления, но он старался не дать эмоциям взять вверх над разумом. Он осмелился предположить, что, то существо в данный момент и в таком состоянии более-менее безобидно, поэтому решился на контакт с ним.

– Эй…, – сказал мастер, – кто ты или… Что ты такое?

Как бы сильно Вормер не старался быть уверенным и спокойным, дрожь в его голосе выдавала тот дикий ужас, который он испытывал, смотря на то, чего не может быть.

Оно откликнулось на голос парня хриплым и тихим рычанием и вновь подняло голову. Вормер опустился на пол, чтобы быть с ним на одном уровне и смог в деталях рассмотреть лицо этого непонятного явления. Вся его голова состояла из маленьких шестеренок и пружин, почти полностью спрятанных за алюминиевыми, сплавленными в маску, пластинами, спереди образующими заостренный птичий клюв, а сзади сходившимися в хребет из железных трубок и острых медных пластинок. Из-под клюва виднелась челюсть – острые гвозди которой имитировали клыки. Больше всего выделялись те светящиеся белые глаза.

Сделав два тяжелых вдоха, оно вновь заговорило:

– Помоги мне…

– К-как тебе помочь, и вообще… Ты кто?

– Ты создал меня, ты подарил мне жизнь, – тут оно со скрежетом приподнялось и предоставило обзору часть грудной клетки, затем культяпкой указало на разорванный корпус слева, откуда сиял такой же белый свет, – я часть твоей души…

Последние слова показались Вормеру безумными. И в тот момент он решил, что это либо сон, либо галлюцинации, может от того же тумана, который был вчера.

– Это все просто какой-то бред, – пробормотал мастер, параллельно шлепая себя по щекам и протирая глаза, – да того просто не может быть, это невозможно…. Как?!

– Любовь к своему делу творит чудеса, не так ли? – прохрипел он, – не думаю, что существуют более понятные объяснения, те механизмы…. Ты делал их, вкладывая крупицы души, и сейчас перед тобой представлено твое творение – целостное и живое, Создатель.

– Ну, я так понимаю, не верить, смысла нет. Но чего ты хочешь и зачем ты здесь?

– Я отдельное Сознание, существующее с первой шестерни, в которую ты вложил часть души, но у меня есть твои воспоминания. Я знаю твою боль: ты потерял свою семью и свободу. И ты боишься наихудшего, переживаешь за сестру.

Вормера удивили эти слов – откуда это нечто знает о таких вещах? Уже не было сомнений в реальности происходящего, а лишь огромное количество вопросов.

– Ты…. Ты, кажется, просил меня о помощи? – спросил его мастер.

– Помоги мне собрать мое тело, я пытался сам, но оно не устойчиво.

Вормер потратил целый день на надежную сборку его тела. В итоге эта непонятная конструкция из груды металлолома превратилась в двухметровую человекоподобную машину. Его задние конечности были двупалыми с большими железными когтями, а изгиб коленей назад роднил его с животным. Передние же были человеческими по строению, пятипалыми, но отличались наличием тех же острых когтей. Экзоскелет был массивным и прочным, но в то же время мобильным и гибким. По окончанию работы творение начало привыкать к своей форме и двигаться, испытывая шарниры и пружины.

– Слушай, – обратился Вормер к нему, – я знаю, что нужно о многом поговорить, особенно мне, но я предпочту это делать не вдвоем.

– Я буду ждать здесь.

Вормер кивнул и ринулся к выходу и заодно заглянул к сестре. Там ничего необычного: вся каморка забита с потолка до пола страницами и деревянными дощечками с нотами, весь рабочий стол испачкан углем для письма, а под тахтой валялись струны и различные вещи для настройки инкурвата. Кассель же не было. Она ушла раньше того, когда проснулся Вормер. После подобных ссор она всегда пропадает и, как правило, надолго. Но сейчас это было даже на руку, ведь с самого детства у нее была странная реакция на сёрвусов, да и вообще на неестественно движущиеся машины – от неприязни и отвращения до паники и ужаса. Страшно представить, как бы она отреагировала на это творение, созданное Вормером.