Рича вздёрнуло, как при укусе осы. Он потянулся к портфелю, обронив открытую и наполовину полную бутылку «Sprite», вылив шипучую жидкость (какие-то газы всё ещё остались в ней) на пол, где ковёр покорно впитал её. Достав книгу Бога смерти, он махом освободил ей место, скинув «Таинственная мифология ацтеков», следом за бутылкой «Sprite». Вынув иглу, он вонзил её так глубоко, что она упёрлась во что-то твёрдое («Кость» – подумал Рич). Открыв книжку на последней странице написал.
«Существа, что вселяют страх в тебя и в остальных Богов – несут за собой конец света?»
Время, как и ответ, тянулось медленно. Рич нервно дёргал коленкой опасно расшатывая единственную оставшеюся на столе бутылку «Sprite».
«Я уже говори тебе, что это совершенно другая история другого рассказчика»
«Помню. Но всё же, если верить тебе и Боги, действительно, живут в мире, то под моё описание подходят лишь одни существа, появляющиеся четвёркой, и имя им – «Всадники апокалипсиса». Упоминание о них есть, как в библии, так и в истории. Они уже приходили, верно? Во время чумы, во…»
«Рич Джо Тейлор, – начал появляться кровавый шрифт, вынудивший Рича прекратить писанину, – когда они придут, для вас… нет, для всех нас всё будет кончено. Конец света на то и есть конец света, чтобы закончить историю»
Он надкусил язык, в ярости и отвращение, и сильно прижав иглу написал, буквально разрезая лист.
«А что потом? Всё начнётся с начала, разве я не прав?»
«Помнишь, я упоминал тебе про полотно, про воспоминания, что содержит в себе скрижаль? Так вот, как и в случае с книгой, что в твоих руках, она просто будет отложена. Всемирный бестселлер под названием «Конец света том (такой-то)» будет завершён. И создатель приступит к созданию новой книги, к более лучшей, чем эта. Ведь всё с практикой становиться лучше, разве нет?»
«Это всё так грустно, что…»
«Не верится, – закончил за Рича Миктлантекутли. – Для тебя, Рич Джо Тейлор – человека, попавшего в чистилище, это тоже будет концом, как и для всех нас. Всё это лишь вечный круговорот жизни. Вы, люди, обязаны сохранять мир и гармонию, а мы, Боги, в свою очередь должны поддерживать баланс»
«Но вы ни черта, мать его, не делаете»
Появился рисунок ухмыляющегося черепа. Подпись ниже: «Смеюсь»
«Так вы тоже, – написал Миктлантекутли. – Я понимаю твою ярость на Богов. Ведь люди так часто винят нас в своих бедах и несчастьях, что забывают, что всё в их мире зависит от них самих, а не от нас»
«Речь идёт о вас, а не о нас».
«Быть может ты прав, а может и нет. Но то что мир идёт ко дну, отрицать ты не в праве. А когда вы достигните дна, то история завершиться».
«И вы ничего не будете делать? Не будете давать боя?»
«Мы-то бой дадим, но всё будет, как и всегда, – страница была исписана на половину, как вдруг вся очистилась. – Ну что шериф, наведём порядок? Ведь если мы этого не сделает, то…»
Генри Баккенс
… тогда наконец ему удастся узнать, чем занимается шериф. Он был единственным, кто не верил, что Рич Тейлор, статья про которого была в газете, пытался помочь старушке. Генри был уверен –Рич убил её. Он знал это лучше, чем таблицу умножения, знал потому что видел тот взгляд, в котором отсутствовало всё то, что есть у добрых людей или вообще у людей. Он был тем единственным, кому удалось заметить настоящие изменения в Риче Джо Тейлоре. Он знал, что менялось не столько поведение шерифа, как его моральные ценности. Но кое-что неизведанное беспокоило Генри в Риче. Это кое-что было единственной звездой в пустынном чёрном небе. Любовь? Наверное, и Генри был бы в этом уверен, если бы это был не шериф, мать его, Тейлор.
И сейчас, сидя в кустах, вид из которых выходил на библиотеку, Генри ждал шерифа, чтобы проследовать за ним и узнать его тайну. Он почувствовал, подобно тому как люди чувствуют страх или предстоящие события, что именно сегодня Шериф откроется и тогда уж точно Генри его прищучит. Заберёт золотую шестиугольную звезду и станет новым Шерифом, а Рич – ковбоем, который будет слушать его, чтобы он не выдал его секрет. Он облизывал в предвкушение губы, слышал победную барабанную дробь в груди и… вот оно! Шериф вышел.
На улице было уже темно, но этот спокойный взгляд, длинные чёрные волосы, собранные в хвост и главное портфель чёрно-белого цвета, выделяли Шерифа, как негра – цвет кожи, среди белых. Ничком и полуприсяду, Генри перебегал от куста к кусту, следую за Ричем, неподозревающем о его присутствие. Они двигались в одинаковом темпе, но Генри даже не мог подумать, что именно Рич подстраивается под него, а никак не наоборот.
Они пересекли последнюю улицу отделяющую город, от леса, и вышли на грунтовую дорогу. Правильнее сказать Рич вышел, потому как Генри продолжал играть в «Рэмбо» и при первой же возможности он сиганул в заросли и уже оттуда продолжал играть в свою шпионскую игру. Генри двигался по неизвестному ему ранее маршруту и с интересом гадал, как выглядит клубный домик, а ведь именно туда, как думал он, направлялся Рич. Любопытство подобно комариному укусу начинало зудеть, заставляя его ускорить шаг, а он, как Шизофреник говорил сам себе что от него этого не зависит. Также помимо зуда, любопытство выделялось в более материальной форме в виде слюны во рту, совсем как у детей, при виде вкусняшки, которую они не еле, но Бог как желали попробовать.
Рука его произвольно достала сигарету и зажигалку, покоившееся в нагрудном кармане. Любопытство вызывало стресс, стресс в свою очередь курение, посему закурить в столь напряжённый момент, Генри показалось необходимым. Он поднёс сигарету ко рту, зажал её промеж пухлых, женских губ, на верхней из которых с левой стороны был герпес и чиркнул зажигалкой. Овалообразный огонек пламени показался из зажигалки и подобно неваляшки закачался из стороны в сторону. Потух. Генри вновь черканул зажигалкой и пламя показалось из чёрного отверстия, откуда выходил газ. Руки его, уже вымазанные в грязи, тряслись, не давая поджечь сигарету. Это бесило. Сфокусировав взгляд на Риче, совсем как ракета FIM-92 на вертолёте или самолёте, он поднёс игриво покачивающий огонёк зажигалки к сигарете, втянул воздух. Языки пламени ощупали белое нечто и, напоминая прожорливых существ из сказок, набросились, поняв, что бумага им по силам. Облако табачного дыма вырвалось из сигареты, пронеслось ввысь на несколько метров и распарилось в воздухе, сделавшись невидимым для человеческого глаза.
Баккенс продвигался сквозь кусты и деревья, откидывая листву, встречающуюся у него на пути. Позади себя он оставлял резво исчезающий след в виде дыма, напоминая поезд, который мог привести вас в своеобразный Хогвардс – магическое место, где гербами факультетов были: Сова, летучая мышь, огромный паук и скелеты. Директор школы – известный также, как Бог смерти ацтеков Миктлантекутли, с радостью примет любого желающего, ведь мест в Кургане ещё полно.
И вот наконец Рич Тейлор остановился, за что Генри был ему благодарен, а если точней, то его лёгкие, жалобно сжимающиеся от каждого дыхания. Он отбросил бычок, с которого медленно поднималась струйка дыма, сводящая с ума змею отдыхающею на ветке дерева. Сложившись вдвое, он опёрся руками о колени и начал жадно глотать воздух. Вдох-выдох, Генри, вдох-выдох. Он продолжал смотреть на Рича, но в глазах его начинало темнеть, как будто в его голове кто-то (Явно не мозг. А может и мозг, ведь если он есть, то только что получил неплохую долю успокоительного в виде табачного дыма) балуется с яркостью. Сощурившись, он помассировал виски и чёткость картинки вернулась к глазам.
«Вот ты, шериф» – проворчал он и продвинувшись на три шага вперёд уселся в кусты, но тут же встал, заметив, как Рич взбирается на дерево, чтобы перелезть через забор. На долю секунды, он убедил себя, что всё же был прав – Рич шёл в клубный дом. Дом на сраном дереве. Генри начал вглядываться, переваливаясь с одной стороны на другую в попытках найти более выгодный ракурс, чтобы как следует разглядеть домик на дереве. «Листья, листья, ветки, Рич, опять листья» – это было всем тем, что удавалось разглядеть Генри. Раньше ему удавалось видеть «Домик на дереве» только на картинах в интернете много лет назад. И в своих воспоминаниях он никак не мог вспомнить такой картинки, чтобы домик был настолько хорошо замаскирован, что его основания не было видно с десяти метров.
Появился ботинок, второй, а потом и сам Рич. Шериф полз по ветке, с опаской оглядываясь по сторонам. Ну всё, теперь то Генри уверен, что ты что-то прячешь, но, чтобы это узнать Генри нужно было спешить. Дождавшись, пока Шериф, медленный мальчишка, но очень быстрый на слово, перелезет через забор, Генри подбежал к дереву и как мартышка вскарабкался на него. Ему это далось без труда, благо озорному детству, которое он проводил с такими же сорванцами, как и он сам.
– Генри, не смей этого делать, – говорила ему мать, когда тот залез на шкаф. – Спускайся на место.
– Хорошо, – отвечал Генри и прыгал вниз, прямиком на кровать, где матрас выполняя роль батута подбрасывал весельчака вверх. Кости у него были крепкие, потому как за всё детство он ничего не сломал, да и в целом не получал травм сильней чаем сильный ушиб и растяжение мышц бедра.
Ползком, напоминая слизняка, он передвигался по ветке, лицо его сжалось в напряженье, а взгляд плавно, змейкой минуя памятники, передвигался за Ричем. Пройдёт меньше минуты, как в маленький, но всё же мозг, Генри дойдёт, что он на кладбище. Вот Рич поднимается на какой-то холм (Треск), ноги тонут в грязи, но он не оставляет следов (ТРЕСК). Теперь Рич взобрался на холм, он оборачивается (Треск, Треск, ТРЕСК) и он проваливается под землю. Ветка ломается под тяжестью Генри, как тонкий прут и они вместе летят вниз, миную трёхметровый забор, по которому слез Рич.
Правый бок пронзила сильная боль, за секунду до которой Генри почувствовал толчок. От боли он прикусил язык и в глазах его замелькали серые звёзды, перемещающиеся по кругу, как дети вокруг ёлки водят хоровод. Тихий шёпот указывал ему: «Взгляни что там, давай», но он долгое время не мог решиться, а страх тем временем уже предвкушая добычу любя облизывал его шею. Бок, что так сильно выл, внезапно отдался теплом. «Кровь» – заключил Генри и в ужасе взглянул на пульсирующую от боли место. Белые клочья куртки окрасились в ало-кровавый цвет, а вокруг коричнево-камуфляжной ткани продолжало разрастаться тёмно-тёмно-бордовое пятно. Генри подал тело вперёд, боль возросла, но он не сдался, лишь пустил слезу и продолжил подниматься. «Чёртов шериф, чёртов клубный дом, чёртово… чёртово… Кладбище?» – дрожащим голосом договорил до конца Генри. Через ограду, на пику которой он и упал, на него смотрело лицо мужчины средних лет. «Майк Тунгес», «Годы жизни:1978-2003». Глаза быть может и были выгравированы на камне, но взгляд… взгляд пугал Генри, а ветер тихим свистом пронёсшийся мимо надгробий, только усиливал чувства страха, который уверенно вытолкнул боль.
Он провалялся на холодной, сырой и пропитанной мертвецами земли примерно с получасом времени, пока наконец не понял, что помощь прибудет в лучшем случае завтра. Ухватившись за железный прут, на пике которого застыла его же кровь, Генри с немыслимыми усилиями и, в прямом смысле слова – скрепя зубами, поднялся.
Дойти к Кургану ему удалось лишь спустя пятнадцать минут – пятнадцать самых долгих минут в его жизни; самых болящих минут; самых адских и неповторимых минут. Он ловил на себе взгляды мертвяков и они, как ему казалось были озлоблены на него, по той же причине, что и волки: «Ты зашёл на чужую территорию, мальчишка и тебе тут не рады». Огромная насыпь наваленная кучей грязи, посыпанная сверху листьями разны размеров, форм и цветов, властно возвышалась над Генри, ставя под сомнения его надежду взобраться на Курган в нынешнем состояние. Он сделал шаг, другой и его понесло вперёд. Ноги его передвигались самостоятельно («Как на эскалаторе» – Подумал он. Да, Генри, пожалуй, ты прав. Как на эскалаторе), а тело обретало физическую силу, отдавая взамен моральную. Пока что Генри не чувствовал, как страх жвачкой приклеивается к его подсознанию, радость покидает тело, а любовь производит неравноправный обмен с ненавистью, но уже спустя минуту, когда он провалился под землю, как Рич Тейлор всё это нахлынуло огромным цунами.
– Что за ёбанные американские гонки? – в ужасе закричал Генри и не успел опомниться, как в рот к нему залетела кучка грязи – мол, следите за языком молодой человек.
Он не мог проследить, куда уходит туннель вниз – в ад, наверх – в рай, или быть может вовсе в сторону тихого океана. Да, было бы забавно, если бы Генри вынесло прямиком в свободное плаванье. Там бы он чувствовал себя свободно, так сказать: «В своей стихии». Рот Генри вплоть до приземления не открывал, но это не мешало грязи забиваться ему в уши, в волосы, под одёжку и даже в открытую рану. Турбо-тоннель закончился неожиданным (Чёрт подери, Генри, ты хоть чего-то похожего из сегодняшних приключений ожидал? Нет? Ахаха, на то они и приключения, что Бог знает, что за хреновина поджидает тебя за углом) парением в воздухе, как будто кто-то выключил гравитацию. А может что-то пошло не так и Генри выкинуло в космос?
Несколько секунд спустя, Курган плавно опустил Генри на пол.
– Привет ковбой, – раздался знакомый ему голос откуда-то спереди. Голос Рича.
– Рич? – испугано позвал он. – Это ты? Шериф, чёрт подери, это правда ты?
Раздался чирк зажигался и мрачный туннель осветил слабый язык пламени. Генри вздрогнул и лицо его впитало в себя беззвучный стон. Глаза, его ещё не успевшие привыкнуть к темноте в ужасе бросались от одной стены сверху до низу уложенной черепами к другой. Из глаза одного из черепов показалась толстая, волосатая лапа.
Генри простонал.
– Где мы?
– Ответ под землёй, тебя устроит?
– Да ты, блять, издеваешься, шериф? – просевшие в орбитах от страха глаза метнулись к Ричу. Взгляд Шерифа оставался спокойным, словно они не в каком-то склепе, а в парке развлечений Диснейленда. – Скажи нормально, где мы.
– Луизиана.
Неровное дыхание Генри участилось.
– Рич, чёрт подери, ты же нормальный парень! – выкрикнул он. Крик, как пинтбольный шарик ударился о стены и полетел в глубь пещеры, а спустя мгновенье затих. Поднявшись, он отряхнул порванную куртку и рваные джинсы.
– Мы в Кургане… – Рич почесал голову свободной от зажигалки рукой и пожимая плечами дополнил. – или под ним.
– То есть ты хочешь сказать, что ты шёл, сюда не зная зачем? Ну да, конечно, так я тебе и поверил.
– На самом деле, я знаю зачем сюда шёл, а вот ты – явно нет, – Генри было открыл рот, но Рич его опередил. – Ты шёл за мной, а не из-за своих желаний, ковбой.
Генри сощурил глаза, сжал губы и несколько секунд пытался испепелить Рича взглядом.
– Я шёл сюда, чтобы узнать, почему ты изменился. И я говорю не только о твоих оценках, мне на них насрать, шериф, а о тебе в целом. Твой взгляд на мир, он изменился. Ты словно гусеница, преобразившаяся коконом.
Левая губа Рича едва поднялась, и он иронично покачал головой.
– Тебе не стоило сюда приходить без желания Генри, – отвернувшись, Рич пошёл по уже выученному им маршруту в глубь пещеры. – Ты лишь вылил на себя крови, ныряя к акулам.
В пещере начало темнеть и Генри это не нравилось. Он забросил руку в карман в поисках зажигалки. Ни тонких бумажных палочек, наполненных табаком, ни прямоугольной пластмассой упаковки с газом он не нашёл. Он перебрасывал руки из кармана в карман, пока не услышал стук, похожий на чавканье позади себя. Он не стал выяснять, что это звучать паучья жвала, а сделал то, что от него требовала матушка природа – дал дёру. К его счастью Рич ушёл не так далеко, и он нагнал его за несколько секунд, вцепился в его руку и словил непонимающий и отчасти улыбчивый взгляд.
– Ничего личного, шериф, – сказал Генри, опустив взгляд под ноги – единственное место, куда не страшно смотреть. – Просто предосторожность, чтобы ты не убежал.
– Генри-Генри-Генри, – на распев начал Рич. – Ты меня совсем не знаешь, а говоришь, что я изменился. Может ты ошибаешься?
– Ошибаюсь? – возмутился он и посмотрел на Рича, но тот с явным интересом рассматривал черепа по левую сторону. – Да взять сегодня, то есть сейчас и вчера. И даже не вздумай мне говорить, что ты не изменился! У тебя стабильности столько же, сколько у атомов на ЧАЭС.
Рич оскалив зубы улыбнулся. Пройдя несколько метров, он резко остановился, а Генри вместе с ним.
– Ты веришь мне ковбой? – спросил Рич. Его карие глаза смотрели на Генри, сквозь его оболочку и тот, якобы повинуясь желанию Рича кивнул. – Тогда не рыпайся, – он извлёк из левого рукава иглу и преподнёс её к тыльной стороне ладони Генри, тот в ужасе одёрнул руку. – Генри, – повторил он спокойным, ровным голосом.
– Ты мне вену вскрыть хочешь?
– Я похож на убийцу?
– Ну не знаю похож ты или нет, но миссис Букмер это твоих рук дело.
Поднялась неловкая пауза. Взгляд Рича без устали сверлил Генри, пытаясь выведать у того подробности или хотя бы узнать лжёт он или нет. Но всё что он сумел сделать, так это вызвать у того ехидную улыбку.
– Значит это был ты, шериф, – с ноткой удивления произнёс Генри. Он забросил руку на плечо Рича, испачкав ему пиджак. –Я, конечно, от тебя такого не ожидал, но ты, как всегда превосходишь всевозможные ожидания, – соврал он сам себе, так как больше не мог выносить этот пронзительный взгляд, который подобно рентгену позволял Ричу увидеть его до костей. Из-за чего Генри чувствовал себя голым. И пусть он не стеснялся показываться таковым при девушках, но это было совершенно другое.
– Рождённый удивлять, – окрестил себя Рич и начал прятать иглу.
– Стой, ты же хотел что-то сделать, – сказал Гери и схватил Рича за руку с иглой. – В общем, я готов.
Он протянул Ричу руку. Тот какое-то время смотрел сначала в глаза Рича («Опять он сверлит меня, своим взглядом» – Прокричал в душе Генри), а потом опустил взгляд и презрительно посмотрел на измазанную в грязи руку. Взяв его кисть, несколько раз провёл рукавом, очищая его руку от грязи и после, прислонив острие иглы, нацарапал непонятный Генри иероглиф.
– Это что? – поинтересовался Генри.
– Это, ковбой… – Рич нагнулся и шёпотом закончил предложения. Глаза Генри в удивлении расширились и глотка с заметным трудом пропустила сгусток слюны. – А теперь пойдём.
И они двинулись дальше по мрачному туннелю полного пауков, которые практически нагнали Рича и его незваного гостя. Генри весь остаток пути в несколько минут не сводил взгляда, с только что появившейся татуировки. Кровавые полосы, расположенные под прямыми углами, занимали большую часть тыльной стороны руки. Небольшие углубления, оставленные иглой, пропускали через себя ручеёк крови, который тяжёлой мыслью давил на Генри, говоря ему, что Рич проткнул ему вену.
Оторвался от своей исковерканной руки Генри лишь когда чёрно-белый свет ударил ему в лицо. Он приподнял глаза и дыханье его перехватило, словно невидимый боксёр нанёс точный удар под дых. Он попытался отвести взгляд влево, вправо, вверх, вниз – в любое другое место, где не было костей, но тут, в центре пещеры, не существовало такого места.
А потом, спустя секунду, он заметил два жёлтых огонька, таких же как от его зажигалки. Но огоньки эти обладали тем же нечеловеческим взглядом, что и Рич Тейлор, когда миссис Букмер забрала макет книги на своём уроке.
«Нет, это не огоньки… Это два жёлтых глаза!» – сообразил Генри, как вдруг по пещере разнёсся жуткий, нагоняющий мрак голос:
– Вот ты и пришёл, ковбой.
Глава 2
Более не Рыцарь
Элвис Ван Хутен
Красный, жёлтый, чёрный, белый, зелёный, розовый – всё это сплеталось в один единственный цвет – чёрный. Он терял зрения так же стремительно, как реактивный самолёт сбивает вертолёты. Его организм слаб и дело было не только в наркотиках, которые в Элвиса нагружали фурами, но и из-за того, что существо, живущее в кургане, становилось сильней. Сегодня ночью он чувствовал, как что-то произошло вновь, как и три месяца назад, когда умерла… нет, верней сказать: «Была убита пожилая женщина Вероника Тейлор». На следующий день, когда смерть эта появилась в газетах, Элвис подслушал разговор санитаров, один из которых читал в слух статью. Там-то он и услышал имя лисьего хвоста – «Рич Тейлор».
Сейчас ему было хреново, но он понимал, что выбраться из этой клиники нужно как можно скорее или станет хреново всем, а не только затрёпанному бродяге. Сил с каждым днём оставалось всё меньше, и Элвис всё больше погружался во тьму («Туда, где мне самое место, брат» – десятки лет назад сказал он, стоя над памятником брата). А там, во тьме идёт вечная борьба между людьми, продавшими свою веру, вступив войну, прикрываясь Богами и религией. Он, Элвис Ван Хутен, сделал неправильный выбор, совсем как лисий хвост, который так сильно напомнил ему самого себя в молодости. Элвис понимал, зачем он это делает, но также в его глазах, старых и уже практически слепых, были проблески истины как в красных рубинах статуи обезьяны во сне Итана Тейлора.
Итан Тейлор – да, этот мальчишка был необычным. Это Элвис заметил при первой их встрече; при первом его открытии рта; при первой встрече их глаз. Мальчишка был белым, как гусь, добрым как котёнок и странным, как человек. Он мог манипулировать братом и делал это… раньше уж точно. Но сможет ли теперь? Наверняка. Элвис не мог дать точного ответа, потому как не знал, как сильно книга завладела лисьим хвостом, но где-то внутри души он подозревал, что через чур сильно. Однако он даже и не мог подумать, что Рич Джо Тейлор уже решился на ритуал, к которому прибегали многие годы назад.
– Я не СУМАСШЕДШИЙ! – отдавался громкий, детский, но уже прорезающийся голос. – Я вам не лгу, не лгу! Пожалуйста поверьте мне!
– Мы верим тебе, верим, – говорил Доктор Лоуренс и у Элвиса Рефлекторно сжались челюсти. – Так как вы говорите выглядело ваше существо.
– Как человек, но с черепом вместо головы из которого торчат перья, – потускневшие глаза Элвиса фарами распахнулись. – Челюсти его были все в крови!! Это существо жрёт людей, и оно там, внизу, под землёй! – голос стремительно утихал.
Вскочив на ноги, Элвис понёсся к двери, выкрикивая имя доктора Лоуренса. Из-за того, что он был слеп, Элвис ударился в стену и повалился на пол. К счастью пол, как и стены были мягкие. Но в голове всё равно что-то загудело.
– Постойте, – обратился доктор Лоуренс к санитарам и движение остановилось. Так, по крайней мере благодаря не утихающему и не возрастающему крику, понял Элвис. Со стуком каблуком, приблизившихся к камере, прозвучал вопрос. – Мистер Хутен, добрый вечер. Вижу вам уже лучше. Чем могу быть полезен.
– Постойте, не уходите, я сейчас поднимусь, – попросил Элвис, переворачиваясь на живот. Опёршись на одно, затем на другое колено он поднялся и подошёл к двери, ориентируюсь по звуку. Остановился в метре левей и начал говорить. – Мистер Лоуренс, я понимаю, моя просьба может оказаться невыполнимой, но прошу дослушайте меня до конца.
– Мистер Хутен, мы кажется шестьдесят два раза говорили про ваше освобождение, – заявил он как всегда радушным и спокойным голосом. – Не думаю, что у вас появятся нужные аргументы, чтобы на шестьдесят третий раз вы сумели меня уговорить.
– Нет, мистер Лоуренс, не об этом.
– Тогда о чём же, – поинтересовался Лоуренс. – Честно сказать, мне даже стало интересно, что же вы сейчас выкинете.
– Я хочу… нет, я прошу вас, подсадите ко мне в камеру этого мальчишку, которого вы только что проводили по коридору.
– Это не положено, – с печальным вздохом, словно разочаровавшись ответил Лоуренс. – По правилам…
– Мистер Лоуренс, – прервал его Элвис.
– Да, я вас слушаю.
– Я умоляю вас, как матери умоляют докторов спасти жизнь их детям, – голос Элвиса и вправду выражал некую искру, просящую к себе сострадания. – Если вы думаете, что я убью его, то увы, доктор, вы в первый раз в своей жизни ошибаетесь, а ведь ваши глаза видят большее, чем у обычного человека.
– Зачем он вам, мистер Хутен? – поинтересовался Лоуренс, проигнорировав большую часть из того, что сказал Элвис. Для него, как для человека, повидавшего многое, было не важно какие слова выбирает собеседник. Всё что ему было важно – цель и честность ответа.
– Я хочу с ним поговорить.
– О чём? – задал вопрос Лоуренс, а потом запротестовал. – Нет-нет-нет, постойте. Дайте я угадаю, про то самое существо, которое встретил этот мальчишка?
– Ну, можно сказать и так.
– Вам что-то известно об этом.
«Он уловит ложь, Элвис и ты это знаешь. Не пытайся врать, ради всего святого. РАДИ ИИСУСА В КОНЦЕ КОНЦОВ. Раньше же ты верил в него и сейчас тоже…, наверное, …веришь».
– Да, мистер Лоуренс, мне известно, что если я поговорю с мальчишкой, то он перестанет ревень и доставлять вам проблем. Правда, вы можете пойти своим, опробованным путём и вколоть в него медвежью долю снотворного.
– Хотелось бы верить, мистер Хутен, хотелось бы.
– Дайте мне этот единственный, чёртов шанс.
– Чёртов? – казалось возмутился он.
– Да, доктор Лоуренс, – твёрдо ответил Элвис. – Говорю, как есть, такова уж моя натура.
Тишина. Лишь слабое едва уловимое дыхание по другое сторону двери говорило Элвису, что Лоуренс не ушёл. А если он не ушёл – значит он думает над решением. А если он думает над решением, то уже согласился, потому, как если бы ответ был отрицательным, Элвис услышал стук ботинок – в лучшем случае.
– Хорошо, мистер Хутен, пускай это будет моим подарком к вашему завтрашнему дню рождения, – решился наконец Лоренс и поманил рукой санитаров. Крик и протесты мальчишки, как рёв мотора на гоночной трассе у автомобиля проехавшему второй круг, начали возвращаться.
«Чёрт, сколько же времени прошло? – Элвис повалился на пол, на задницу, отполз к ближайшей стене и опёршись о неё спиной начал ждать мальчишку. – Это какой мой день рождения? Пятьдесят восьмой? Нет, наверное, шестидесятый. Или шестидесятый уже был… Да, точно, был. Тогда я себе купил торт. Да, точно это было два года назад. Два, адски долгих года, последний раз, когда я ел нормальную еду. Значит сейчас, мне будет шестьдесят два. – Засов соскользнул и дверь со скрипом открылась. – День рожденье, который я встретил в психушки…»
Мальчишка кричал, уверяя что он не сумасшедший, брыкался, а доктор Лоуренс подбадривал его, соглашался. А потом дверь захлопнулась. И стуки, стуки, стуки. Мальчишка бросался на дверь, пытался выбить её и вырваться в нормальный мир, к маме и папе. Однако, всё было тщетно. В конце концов, спустя час он успокоился, перестал кричать и усевшись в углу заплакал. К тому времени, Элвис перебрался в противоположный от двери край комнаты.
– И так, могу я узнать твоё имя, сынок? – спросил он у мальчишки.
– Не можешь.
Элвис повернул голову в сторону голоса мальчишки. Смутная, расплывчатая, как гуашь на листке бумаги картинка проявилась у него в глазах. Он видел мальчишку, точней его силуэт.
– Лисий хвост? – спросил он удивлённый такой встречи. Чувства ярости смерчем забурлили в груди, заставляя Эливса подняться и наброситься на мальчишку (Конечно он бы не смог это сделать по физическим возможностям. И, пожалуй, главнее было то, что он дал слово: с мальчишки и волос не упадёт). – Это ты?
– Ты бредишь, старик?
– Обознался.
Элвис замолчал, пустился в раздумья, а мальчишка, видимо заинтересовавшись спросил.
– Кто такой лисий хвост?
«Лисий хвост – подонок… эгоист или же… нет, он эгоист. Такой же, каким был я»
– Мальчишка, с длинной косой за спиной, напоминающей хвост. С чёрные волосы, как у тебя и телосложение тоже (Хотя он, наверное, должен быть выше тебя. Но я не мог увидеть тебя в полный рост).
– Шериф, тьфу блядь, Рич Тейлор? – спросил мальчишка, хоть отчасти понимал, что имя это даст старику не больше представлений, чем прозвище «Шериф».
– Я не знаю, как его звать. – Элвис преподнёс указательные пальцы к вискам, впился в них погрызенными ногтями и начал массировать, пытаясь вспомнить только что забытое имя мальчишки, о котором три месяца назад говорили санитары. – Я знаю, что у него есть брат. Белый, как кролик и такой же пугливый.
– Альбинос что ли?
– Да, верно.
– Так это же Рич, Шериф мать его, Тейлор, – отозвался мальчишка и в голове его трупами проплыли воспоминания о сегодняшней ночи. – Это он и его… его существо, монстр с черепом…
– Миктлантекутли – Бог смерти, – перебил Элвис. – Бог смерти индейцев, мифология ацтеков.
– Микплантебутли? – он запутался в собственном языке и это раздражило его. Он повторял «Миктлантекутли» с десятки раз, пытаясь выговорить верно, пока Элвис не остановил его.
– Послушай, сынок, это не столь важно.
– Генри, меня звать Генри. И поверь это важно.
– Не так, как знать имя тёщи, уж поверь.
Они оба засмеялись.
– Да, мне отец рассказывал, как однажды забыл имя бабушки. Говорил, что потом месяц ходил и молил прощение. Но я ему не верю, бабушка не злопамятный человек. Она добрая, да и вообще ведёт себя весьма спокойно.
– Это только с тобой, потому что ты её внук, – объяснил Элвис, как вдруг вспомнил о цели, с которой попроси доктора Лоуренса добавить сожителя. – Ладно, Генри, а теперь я хочу поговорить с тобой о Микт… о Боге смерти. («А если я не захочу об этом разговаривать. – Подумал Генри. – А я не хочу»). Ты был на кладбище, поднимался на Курган?
– Д-да, – он боязно кивнул, думая о том, откуда старик узнал. И мысли эти стекли с языка, как слюна, пропитанная острым перцем. – Откуда вы это знаете? Вы были там? Следили за мной… нет… Вы были тут, вас не выпускали… к тому же вы слепой. ТЫ слепой… никак…
– Я не всегда был слепым, Генри, как это не странно звучит, – губы Генри дёрнулись вверх, но молниеносно спали вниз. – Твой друг, Лисий хвост… эм, шериф. Он делал, делает и будет делать ужасные вещи. А Бог смерти играется им, как марионеткой, как… (Игрался тобой, Элвис много лет назад) игрался мной, – они оба молчали, какое-то время, а потом Элвис продолжил. – У тебя как со чтением газет, Генри?
– В каком смысле?
– За новостями следишь?
– В этом смысле – да, – согласился Генри, ковыряя пальцем в носу. Нос ему сильно болел, он его чуть ли не сломал, когда бежал из подземелья. Клацанье жвал пауков и холодный голос Миктлантекутли будет слышаться ему всю оставшуюся жизнь. А прожил он ещё тридцать шесть лет. Скончался в психической клинике Чикаго, куда его перевели спустя две недели прибытия в Луизианской псих лечебнице. – Газет я не читаю, но за новостями слежу. В интернете всё есть.
– Добро. Слышал про брата Лисьего хвоста, которого сбил грузовик.
– Конечно слышал, во всех газетах настрочили…