Агент 0.01‰

Красная кнопка

Однажды Всева загорелся идеей побывать нелегально наблюдателем на совместных учениях НАТО и России. Проводились они в Белоруссии. Малярчук на перекладных пробрался в Минск.

Остановился на постой в заштатной гостинице с номером на двоих.

«Если что, удавлю!» – решил Батумыч заранее судьбу соседа. Особенно, ежели тот будет храпеть ночью.

Каково же было удивление Всевы, когда выяснилось, что сосед – женщина, офицер штаба Североатлантического блока. Прибыла в качестве наблюдателя за Российскими учениями сухопутных сил на Белорусском полигоне.

«Подстава! – понял Малярчук. – Тогда упою!»

– Какими ветрами к нам? – изобразил Батумыч фальшивое радушие по-английски, доставая из внутреннего кармана пальто бутылку дешевого портвейна.

– Прибыла для мониторинга на учения сил быстрого реагирования.

– Ну что, разговеемся на ночь глядя, – предложил Всева присмотревший в туалетной комнате стакан для полоскания горла.

– Дама-офицер сделала ответный жест вежливости: достала из армейского чемоданчика (в таких обычно хранится ядерная кнопка для запуска стратегических ракет) целую батарею драй джина. Затем выудила из кармана бушлата гранату.

– Не вздумай! – засопротивлялся расставанию с жизнью Всева уже по-русски.

– Не бойсь, рузске мьюжик! Этта муляж.

Действительно, «граната» на самом деле представляла собой ввинченные один в другой стаканчики.

– Зау встрэчу! – произнесла американка и одним махом опрокинула сто миллилитров. Занюхала рукавом.

Малярчук не отстал.

Так они просидели до утра.

– Чьё-тоу ньи в одной глазу, – сказала дама-офицер (далее по-английски с переводом). – Пойдем к моему коллеге в соседнем номере. У него такой же чемоданчик. Но с кнопкой.

Азартный Малярчук сразу согласился.

После обильных возлияний Всева предложил американцу, держателю чемоданчика с красной кнопкой:

– А покажь устройство девайса!

– Да, на!

– Дай, я нажму.

– Нет, я!

…Через неделю в Белом доме в вечернее время в присутствии главного военначальника, той самой женщины-офицера и ее коллеги из соседнего номера президент страны открыл чемоданчик. В нем поблескивали квадратные зеленые бутылки с джином.

– Где пульт?!! – остолбенел глава государства.

– Мы сделали несколько похожих чемоданчиков, вероятно, один из них у какого-нибудь штабного офицера, – пролепетал хранитель красной кнопки, седея на глазах.

– Вдруг он воспользуется им? Захочет поиграться. Срочно разыскать!!! – рявкнул главный военачальник.

– Слушаюсь! – моментально протрезвела женщина-офицер, не просыхавшая ни разу после Минска.

«Поздно пить "Бордо"», – мысленно ответил Всева.

Долгожданная пенсия

Перед самым пенсионным возрастом, а Всева имел левые метрики, которые ему приписывали дату рождения на тринадцать лет раньше взаправдашней, над Малярчуком сгустились тучи.

Выяснилось, что одна из двоечниц-третьегодок, которой только исполнилось восемнадцать, родила непосредственно при участии Малярчука (с ее слов, «но как получилось физиологически, не понимает») девочку.

Видимо, под влиянием каких-то сверхъестественных необъяснимых факторов… Дала ей звучное имя Веселина Батумовна Маляревич.

Вот тогда «Товарищ Печка с ручкой» поняла, что наступил ее звездный час.

«Скорее всего, эта злыдня провела подпольную операцию по смене пола и овладел(а) – таки бесшабашной девчонкой», – рассуждала она.

Директор вместе с бодигардами бросились на поиски злоумышленницы(ка), при этом в первую очередь, забежали в дамскую комнату, но застали там лишь одного тщедушного старичка с клюкой, ситцевым узелком и настежь раскрытое окно.

– Вы тут рыжую дамочку^[3] не видали? – обратилась Матильда Амвросиевна к дедку.

– Выпрыгнула в окно и скрылась за углом, – указал скрипучим голосом направление движения беглянки тот. – Внучку здеся дожидаюся, гостинцы с деревни привез: баранки любимые и леденцы «монпасьё».

Директор вместе с амбалами, чтобы не терять драгоценного времени, также сиганули со второго этажа прямо на улицу. А Малярчук («тщедучный старичок» – это был именно он) преспокойно вышел из дамской комнаты и направился к официальному парадному выходу. Его миссия была успешно выполнена, и дальнейший путь лежал в «СОбес» для оформления соответствующих документов…

Следует отметить, что где бы Малярчук не находился: в служебной командировке, на отдыхе, в застенках, он всегда оставлял о себе память в виде внебрачных (статус разведчика не позволял официоза) детей, причем их метрики хранились у него в базе сначала в тетрадке, потом на перфокартах, потом на магнитной пленке, потом на лазерных дисках, а сейчас на одной флешке, и всем он помогал по жизни со своих безымянных счетов в швейцарских банках (см. главу «Спасти и обезвредить»).

Люди верили в чудо, когда вдруг им доставалась «ничейная» квартира, в пятая вода на киселе дядино наследство, или «обнаруживалось» миллионное завещание от скоропостижно отбросившего коньки богатого родственника в Москве (Санкт-Петербурге, Швейцарии, Египте, США), или срывали джекпот на случайно выданный на сдачу к бутылке бормотухи лотерейный билет, или крупный выигрыш у бригады наперсточников на рынке, или они при ремонте обрушившегося потолка в бараке находили старинный клад в стене, или становились лауреатом песенного конкурса «Голос Камбоджи».

* * *

К слову, при выходе на пенсию по старости Всева нарушил обет безбрачия. Женился раз, потом другой, как бы наверстывая упущенные возможности. Наконец, третий. Окончательный выбор пал на некую Марию, известную нам под ласковым именем Маришня.

– Ниче у тебя бабенка, справная! Как ее по батюшке? – завистливо вздохнул, облизывая губы, старый ловелас-сердцеед Музян.

– Шавермовна.

– Мария Шавермовна? А что? Звучит неплохо!

– И где ты такую ядреную фемину откопал? – задал резонный вопрос Евсеич.

– В общепите, – сфальшивил Малярчук. – Сразила меня своим кулинарным искусством. Ты знаешь, я ведь очень изыскан в вопросах домашней еды. А тут всякие разносолы, пироги, консервация.

Нлоитяне

Описывая будни бывшего разведчика на Пермской земле, не будем забывать, что не одной лишь темой воспитания трудных подростков занимался Малярчук.

Задыхаясь в социальном болоте гражданской жизни, Всева робко предлагал Центру продолжить внеурочную работу по налаживании внеземных контактов. Он прекрасно знал: до него попытки такого рода оканчивались неудачей: число пропавших без вести секретных дел мастеров исчислялось сотнями. Но в руководстве к его обращению отнеслись скептически.

Тем не менее Батумыч вознамерился не отступать от поставленной цели.

Однажды на городской свалке при встрече со связником, передавшим от «благодарного» руководства скромное денежное пособие ветерана и очередную памятную медаль, он обнаружил среди бытовых отходов старенький транзисторный приемник «Альпинист». Стоит ли говорить, что переделать его в современный диагностический комплекс для Малярчука (после его-то работы на «IBM»!) не составило большого труда. На вещевом рынке из-под полы он приобрел дефицитные интеловские микросхемы, да тот же ионистор! И вуаля: космический передатчик на сверхкороткие длины волн с особой фазомазочастотной модуляцией готов.

Послал сигнал в другие галактики. Оставалось только ждать…

Удача не заставила ждать героя! Через несколько лет получил ответку. Из сообщения понял, что иногалактяне хотят пожаловать в гости для личного знакомства. Но путь не близкий: двадцать световых лет…

Случилось! Ооо!! Едут!

* * *

…Месседж-то месседжом. Но ведь важно правильно заземлиться! В нужную координатную точку. А для этого необходим радиомаячок.

Вся проблема заключалась в точности его настройки, что, в свою очередь, зависело от пространственного ухода частоты, так называемого эффекта Допплера-Смирнова^[4]. Кварцевые резонаторы из ручных часов не предполагали требуемой прецизионности, поэтому Малярчук непрерывно конструировал новые варианты устройства.

К сожалению, первый раз на манок Малярчука пришельцы приземлились неудачно: возле американского городка Розуэлл в 1947 году (сместились координаты, как фактора времени, так и географические вследствие гравитационного искривления континуума – а пилоты не учли эту поправку), да как «приземлились»? Просто расшиблись всмятку^[5]. Причем обе тарелки (их было две, одна гостевая, для ответного визита землян).

Усовершенствованный маячок уже давал приемлемые значения. Плюс-минус двести километров и 1–2 дня (для нескольких световых лет это, конечно, исчезающая погрешность). Поэтому вторая экспедиция нлоитян запеленговала его уже со стандартным отклонением в Суксунском районе у села Молебка. И начала присылать туда понемногу свои разведывательные биороботы.

Их сразу же засекли местные жители, вернее, местным это было до фени, а вот городские родственники, приезжавшие на выходные в гости и барагозившие в подпитии по кустам, вот для тех это было реальное открытие!

Первым о внеземных контактах поведал миру в рижской газете «Светская молодежь» некто Пауль Мьюхортов в статье под интригующим названием «Эмский треугольник». И понеслась слава по миру. Пермский геолог Эдуард Вашурин срочно организовал «научные» экспедиции на местность, где регулярно приземлялись межпланетные корабли. Участники походов, куда дважды затесался Всева (1989, 1992 годы), часто коротали ночи у костра под бренчание гитары и крепленое винцо (крепленое, естественно, водочкой).

Да, первоначально Малярчук предполагал встретить долгожданных пришельцев на месте пробных высадок. Но здесь была существенная опаска: спугнут иноземцев туристы-скоморохи! Да и всё время отлучаться на сутки-двои из квартиры, в ожидании их прибытия слишком подозрительно для жены. Мариша, легко устроит скандал с использованием сковородки.

Затем у Всевы родилась более здравая идея, как переориентировать флагманский корабль иноземцев на свой двор на Средней Ямской: достаточно разместить радиомаячок непосредственно в лесу у села. Тогда отклонение приведет нлоитян точно в местопроживание Батумыча.

Прибыв на место, Всева закопал радиопередатчик (напомним, переделанный транзистор «Альпинист») в грунт на два метра в глубину в пластиковом пакете, а антенну вывел наружу в виде шляпки мухомора. Но эти упыри-уфологи всё время сбивали ее грязными сапогами, а один даже норовил сделать из нее настойку, но не смог перекусить контактный высоковольтный токоподводящий провод, через который Всева подпитывал устройство от линии электропередачи, – спалил зубы и испарился сам («еще одно неопровержимое свидетельство похищения людей инопланетянами»). Так что тоже не выход!

Проблему низкой точности кардинально удалось устранить только не так давно благодаря мощным микропроцессорам к смартфонам, которые в обилии появились на Пермском радиорынке «Привоз». Тогда модернизированный прибор обеспечил филигранную четкость обнаружения – до десятка метров. Да и антенну-ретранслятор Малярчук постепенно усовершенствовал: установил ее в виде грибка в детской песочнице, железная поверхность которого служила мощным приемопередатчиком излучений.

Не случайно, пацанам всегда было уютно под ним, он кроме всего прочего, собирал позитивную энергию космоса.

* * *

Итак, получено долгожданное сообщение: «Едут».

Малярчук был готов к встрече, тем более что ему об этом доложили агенты из обсерватории в горах Памира и планетария на бульваре Гагарина в Мотовилихе. Те и другие. Не верить двойной информации было бы нелепо. Следовало, однако, серьезно подготовиться к встрече. Но так, чтобы это осталось незамеченным остальными обитателями двора. Времени преступно мало! Лучший вариант маскировки от лишних глаз и ушей – как обычно, набраться в стельку, дабы всё было правдоподобно.

…Званые гости материализовались аккурат во дворе дома на Средней Ямской в согласованное время в июле 2008 года.

Кратко опишем происходившее со слов Евсеича:

«Как-то вдруг быстро смеркалось. Стоял теплый летний вечер. Малярчук, хватив норму, прикорнул у дерева, привалившись к стволу (на самом деле он медитировал в томительном ожидании, прим. автора). Люлипупенко, как всегда, лежал на траве в полной отключке. Шуран и Вадик сидели в обнимку на скамейке под акацией. Музян пока держался на дрожащих ногах. Я дочитывал газету. Точнее, делал вид, что дочитываю, а сам спал с открытыми глазами (я это умею). Да, еще был Гуньдюк. Вернее, громко сказано «был». Правильнее сказать – не был. Как и Люлипупенко, обнимал почву… Вдруг вечернее небо озарилось хороводом разноцветных огней.

– Опять салют что ли по случаю дня нефтяника? – вслух подумал Шуран.

– Или газовика, – откликнулся Вадик.

При ближайшем рассмотрении оказалось, что это не салют. На баскетбольную площадку приземлилась тарелка. Самая настоящая. Суповая. Только размером раз в десять больше. Спустился автоматический трап, и из недр агрегата высыпало стадо невысоких человечков с ушами и носами дудочкой. Они разделились на две группы и бросились к пацанам. Первая с невообразимым визгом схватила Малярчука и откантовала в люк. При этом человечки пищали «Хмелус Старус» или что-то похожее. Не успела братва опомниться, как из цепких объятий Вадика и с воплем «Бодунс Квасус» вторая группа нлоитян (а это были именно они) выхватила Киселькова и потащила следом за Малярчуком. Земные ребята моментально протрезвели:

– Киселя не отдадим!

И ну поливать пришельцев остатками пива. Хотя его и было жалко. Не очень-то непрошенным гостям этот душ понравился. Заискрилось где-то в их контактах.

– Как? Что за борзота? Разваливать компанию?! Не милиция ведь, никто права не давал!

Вадик схватил какой-то кол, а Музян – детский совочек из песочницы. И лишь Люлипупенко без оружия пополз по-пластунски. Хватал инопланетян за ноги. И мешался пацанам под ногами. В большей степени. Завязалась неравная борьба. Причем те пуляли лазерными лучами и даже один раз попали в ногу (в носок ботинка) Музяна. А мне прожгли шляпу в четырех местах. Пацаны отступили. Но не насовсем. Исключительно для перегруппировки сил.

– Буду заползать с тыла, – пробулькал Гуньдюк, не вставая с травы. – Вы, четверо (имелись в виду Дулепистые и Музяны) – спереди. Катите Арнольдов вместо бревен и прячьтесь за ними.

К тому времени Люлипупенко опять отрубился, и иначе, как катить его, по-другому бы не получилось. Ну, с Богом! Братва предприняла решительную контратаку. Тактически всё было задумано грамотно, и ребятам удалось окружить неприятеля вместе с тарелкой. Особенно пригодилась детская рогатка (нашли на земле), из которой Гуньдюк стал стрелять обильно смоченной жевательной резинкой из положения лежа с упором головой в почву. При этом извел весь боекомплект – целую обойму новеньких подушечек «Стиморола» с мятным вкусом. Музяну удалось создать дымовую завесу из раскуренной пачки «Примы». Никотин еще, как выяснилось, и боевое отравляющее вещество. И не только для землян. Но в большей степени и для инопланетян. Тем он очень не понравился. Очень! Схватка продолжалась, казалось, целую вечность (как потом выяснилось, минуты полторы). Отличился опять же Вадик Дулепистый: он хватал бусурманов за хоботы дудочкой и с силой зашвыривал на ветки деревьев. Или дул в растопыренные уши из игрушечного саксофона. Это их вырубало надолго. Не выдержав дружного натиска, противник отступил. Панически. Бросив на поле боя Киселькова, несколько лучевых пистолетов (до сих пор лежат дома у пацанов для самообороны, правда, батареек к ним в магазинах и даже на рынке не достать) и трап. Вадик потом отвез его на дачу в яму за картошкой спускаться. Легкий как пушинка и прочный. Не иначе, нанотехнологии… Инопланетная тарелка газанула и растворилась в киберпространстве. Одно плохо: не успели хлопцы внутрь попасть, чтобы вызволить Батумыча.

– Пропал навеки, – всплакнули мужики…

…Малярчук появился также внезапно, как и исчез. В час ночи, причем абсолютно трезвый. Настроение у него было подавленное (правильнее сказать, паршивое). О своих злоключениях рассказывал скупо:

– Провел лет десять в инопланетных застенках. Испытания нечеловеческие. Хуже, чем у нас в урологии. Три последних дня капли влаги в гортани не было. Хотели взять измором. Повезло. Там, оказывается, тоже есть типа гаишников – нлоишники. При очередной перевозке остановили тарелку на каком-то астероиде.

– Что везете? Где накладная? Где путевой лист?

Те врассыпную. Браконьерами оказались или контрабандистами – сейчас неважно. Эти изучили материалы задержания и первым попутным рейсом на Землю. Отпустили с миром. Напоили до безумия какой-то гадостью. До сих пор выворачивает: типа нашей тормозной жидкости. Сказали: «Для восстановления сил». Пить, наверное, больше не смогу.

– Вспомни еще хоть что-нибудь, Батумыч!

– Кажется, были на нескольких разных планетах, всё по каким-то испытательным центрам и диагностическим лабораториям. Разбирали, как говорят, по винтикам. Промывания опять же всякие. Хуже, чем у Левы на кушетке.

– Придется проводить сложный этап восстановительной реабилитации, – решили пацаны.

Единственная, кто «обрадовалась» возвращению – это жена, потому что Малярчук заявился ночью абсолютно трезвый:

– Где был, кобельщик?

– У инопланетян.

– Сейчас проверю: а ну, скажи быстро «панэпидемиология».

«Самой-то не выговорить, даже по трезвяку», – подумала жена Батумыча.

Но Всева продекламировал всё слово без запинки.

– А почему ни в одном глазу?

– Не поили, вот почему!

– А не у Аньки ли из первого подъезда пропадал?

И давай лупить, чем попало. А это она, как мы знаем, умеет в совершенстве. Потом назойливо всякие «Рен-TV» и уфологи донимали, всё выспрашивали. Но Малярчук дал обет молчания. А то жена снова привяжется с этой Анькой».

Вот всё, что воспроизвел по обрывкам памяти Евс.

* * *

…Через неделю после возвращения, присмотревшись, Мариша неожиданно для себя установила: муженек помолодел – лет на десять, не меньше. Пивной живот почти исчез, волосы закучерявились. Местами. Зубы выросли. Мудрости. По второму кругу. Еще один повод для расстройства. Но каким образом ему это удалось? Женщина сделала вывод, что всему виной косметический салон, разместившийся на первом этаже дома. Специально стала следить за суженым. Показывала даже фото сотрудницам. За вознаграждение. Те дружно отнекивались: «Не, не наш клиент». И в стоматологии «Ядреный корень», и в фотостудии «Параллакс» никто не признал данного господина.

Тогда Мариша устроила Всеве допрос с пристрастием, предварительно приклеив его к стульчаку в туалете на цианакрильный клей.

– Ты никак в геронтологическом центре подвизался? У пластического хирурга Куприясова? Левиного дружка? На молодух потянуло?! – Затем жестко и бескомпромиссно потребовала. – Покупай spa-капсулу, не тебе одному молодильными яблочками забавляться!

Всеве ничего не оставалось, как выполнить приказ жены.

* * *

Что же всё-таки действительно произошло с Всевой?

Подробности этого стали известны лишь совсем недавно. Забыл сказать, что накануне «похищения» Всева связался со «Стариком». И тот дал добро, подписал производственное задание на добычу новых технологий. Попутно Малярчук в переписке предложил нлоитянам за компанию забрать в космический вояж своего ученика Шурана Киселькова (для личной подстраховки).

Вся операция чуть было не сорвалась из-за пацанов. Они же не знали всей подоплеки событий. Ни за что не хотели отдавать Всеву – полюбился он им (всегда изображал безобидного деревенского простачка), пытались даже прорваться внутрь летающей тарелки и отметелить чужеродных тварей.

…После того как нлоитяне торжественно подняли на щупальцах Батумыча и с подобающими в таких случаях почестями поволокли в чрево космолета, тот притворился, что стукнулся при транспортировке головой об обшивку и потерял сознание (классный план, не правда ли?).

Неожиданно в процесс «похищения» вмешался Вадик.

Своими решительными действиями он почти освободил Батумыча и тем самым поставил под угрозу всю операцию. Малярчуку ничего не оставалось, как исподтишка засветить другу пяткой в лоб. После чего Дулепистый камбалой растянулся у входа, а затем соскользнул с трапа на землю. Всева же прикинулся мертвецки пьяным (инотяне расценили это состояние как «лишенное жизни»).

Чужеземцы попытались также препроводить на космический корабль и Шурана. Но неудачно. Слишком напористыми и озлобленными были дворовые собутыльники.

Хлопцы, опомнившись от первоначального шока, принялись остервенело отбивать своего юного товарища.

Потеряв оружие и посадочный трап, пришельцы посчитали за лучшее покинуть место межгалактического свидания (в их Центре не поймут еще одного Розуэлла).

Тем временем Всева лежал трупом^[6] на холодном металлическом полу тарелки. Впал, что называется, в киберкому, особое состояние, когда обострен только слух в широком диапазоне звуковых частот. Зато одновременно происходит омоложение всего организма: клеточные часы сначала сбиваются, а потом начинают отсчет в обратную сторону.

С помощью вмонтированного в нос виброакустического локатора на пьезоэлементе (а говорили, аденоиды) высокий гость изучал внутреннюю обстановку в звездолете. По шороху определил состав обшивки: метаматериалы. Такие на Земле были только в стадии фантастических проектов. Вокруг тела, как блохи, сновали наномоторчики на легких нейтронах. Легкое подрагивание стен взлетающей тарелки выдавало конструкцию маршевого двигателя. «На пи-мезонах. Варп-двигатель, – понял Малярчук. – Конструкция подобного была описана в журнале для школьников «Юный техник» в начале семидесятых прошлого века одним сибирским умельцем-старовером».

Инопланетяне, вероятно, откуда-то раздобыли подшивки… А что это?.. Новый звук. Как из ведра… Вот также шумит микроволновка, когда разогревает любимые Всевины сосиски Кунгурского мясокомбината. Драйв, однако! Похоже, эта байда фунциклирует за счет магнетрона. «Надо подать идейку своему старому английскому приятелю Роде Шаевичу (Роджеру Шойеру), пусть сварганит что-нибудь аналогичное, напишу сыну, Гаврику, чтобы разыскал его и попросил поэкспериментировать с СВЧ-печкой и ведром^[7]».

Сначала «травмированного на всю голову» Малярчука доставили на перевалочную базу. На обратной стороне Луны. В кратере. Рядом в соседях гнездидись другие цивилизации. Дипмиссии и консульства. Народцы, скажем так, своеобразные. А рожи! Увидишь подобные во сне – не проснешься!

…Вокруг лежащего Батумыча суетились какие-то немтыри. В том же обличье, что и в тарелке, но в грязных комбинезонах, похоже, космослесари. Всеве удалось подставить одному подножку, чтобы понаблюдать за последующими действиями инопланетян. Те вцепились друг в друга. «Как это по-русски!» – тепло подумал Малярчук. Но разнимать не стал. Статус кво не позволил.

…На базе имелась аналитическая лаборатория. В ней полученные в ходе экспедиции трофеи сортировались для дальнейшей утилизации. Решив, что гость землян безвозвратно потерян для дипломатических переговоров в результате аварии, Малярчука направили на биолокацию с последующей разборкой на органы.

Особенно заинтересовались инопланетяне при предварительном осмотре Всевы мозолями на ступнях. Материал будущего: прочный, легкий и быстро самозарастающий.

На основе мозолей впоследствии предполагалось создать обшивку скафандров, выдерживающую сверхвысокие температуры (правильно! если учесть, что Всева в них топтался на тлеющих углях и в#160; мартеновских печах на расплавленной стали, см. ниже). Неподдельный интерес вызвали также ногти на ногах как прекрасный диэлектрик для высоковольтных конденсаторов. Пробоя не наблюдалось даже при меганапряжении (испытания проводились тут же. Всева высекал искры зубами, но виду, что живой, не подавал). И вообще Малярчук понял: им нужен скелет для динамических исследований, что никак не входило в планы разведчика.

После нескольких дней стендовых испытаний Батумыча перегрузили в крейсерский корабль «Птица счастья». И направили ближайшим рейсом на материнскую планету. В 6 парсеках от Земли. Сверхсветовую скорость Малярчук переносил не очень, особенно, межгалактическую турбулентность. Уши закладывало, и язык в гортань засасывало. Сердце опять же клапанами поменялось: осуществляло перекачку крови в обратную сторону – артерии становились венами, а те, наоборот. Антикессонная болезнь – когда кислород из тканей прямо в кровь абсорбируется… Пищеварительный процесс в обратную сторону разворачивается. Толстая кишка играет роль пищевода, а тот – кишечника. Питаться в таком состоянии (сидя на пище) крайне неудобно. Давленый виноград не весьма приятен.

Между тем Всева вспомнил, что на последнем курсе разведшколы у них был спецпредмет. Особо секретный. Назывался «Внеземные контакты». Предохраняться от этих «контактов» следовало в сто раз осторожнее, чем женщинам от мужчин и зайцам от тигров. Занятия проводились строго в состоянии невесомости. Для этого использовался лифт в свободном падении в одной из Московских высоток («МГУ»)^[8]. Иногда вместе с курсантами в кабинке оказывались запоздавшие на пару учащиеся вуза. Ох и доставалось же им! Будущие разведчики терпеть не могли гражданских и всячески измывались над ними, осваивая на практике приемы дознаний в военных условиях (выбивания показаний у «языков»).

У Всевы по этому предмету в журнале всегда стояла оценка «отлично». Сколько бывших студентов и студенток, а теперь дедушек и бабушек, ныне покрываются холодным потом лишь при одном лишь упоминании о встрече со Свирепым в лифте.

Кстати, лифтовики замаялись менять подъемные тросы. Перерасход по материалам был просто шокирующим.

Из-за этого работники треста регулярно лишались квартальных премий. А работали частенько сверхурочно. Текучка кадров была огромной.

Кроме экспериментов над гражданскими, любимым развлечением курсантов в условиях невесомости считалось поглощение коричневых шариков «Жигулевского», которые предварительно выливались в пространство из железной канистры и плавали по всему лифту.

Спортивно-пищевое состязание проводилось на скорость. Ребята приносили с собой пять литров пива и, как только лифт начинал свободное падение (для этого один из преподов перепиливал ножовкой стальные тросы), разбрызгивали его по всему объему небольшими порциями… А затем начиналось настоящая «заварушка на орбите».

Здесь была подлинная демократия, независимо от того, наставник ты или курсант. Кто первый слопал шарик, тот и в дамках на коне. Случались, правда, и стычки: когда два, три или даже шесть жаждущих ртов набрасывались на один пивной шарик с противоположных сторон. При этом общее заглатывание заканчивалось непроизвольным поцелуем взасос. Из-за чего обычно следовало банальное рукоприкладство. И обвинения друг друга в толерантности.

Но в невесомости вломившему первым иногда доставалось больше, чем жертве из-за обратного импульса, если он натыкался на острые предметы внутри лифтовой кабины или на остальных участников тренировки. Горе ему, если спиной он раздавливал лакомый шарик: перепадало «на снеки» ото всех.

По завершении курса Малярчук умел находиться в невесомости даже там, где ее по определению не должно было быть (однако это качество с возрастом куда-то улетучилось).

Для работы в жестких условиях внеземной жизни курсанты учились также выдерживать летальные дозы радиации (в максимально приближенных к мировому космосу). Для чего их оставляли на ночь во включенных рентгеновских аппаратах.

Не всех, далеко не всех, обнаруживали утром. Некоторые, называемые на языке преподавателей «пропавшими без вести», превращались в угольную сажу, которую оттирали со стен и потолка оставшиеся невредимыми счастливчики.

Учились также уворачиваться от метеоритов, болидов, комет, поскольку реально останавливать их блоками рук не всегда получается. В качестве небесных тел использовались тридцатидюймовые снаряды-болванки из пушки на артиллерийском полигоне. Неуспевший уклониться улетал вместе со снарядом километров на двадцать. И приходил только к ужину. Голодный, но счастливый.

Ступни и ладони закаляли ходьбой босыми ногами и руками по битому стеклу и тлеющим углям, что имитировало перемещение по поверхности кратеров дальних планет.

Тренировались и на резких перепадах температур (естественно только те, кто выжил после рентгена). Для этого курсантов бросали на вольфрамовом канате в жерло мартеновской печи, потом сразу же, если канат не обрывался, выволакивали лебедкой наружу, а затем помещали в жидкий азот. И повторно! В печь! Испытание, конечно, на грани фола. Чтобы достойно выдержать данное упражнение предварительно осуществлялась закалка организма в обычной бане с последующими прыжками в снег или прорубь. Затем процедурный цикл усложняли – одновременно с березовыми вениками проверяли организм на выносливость хлестанием раскаленными шампурами (бараньи шашлыки готовились тут же на мангале и смачно оприходовались инструкторами под хванчкару), а впоследствии и ацетиленовым пламенем от газовых резаков. Стоит ли говорить, что после подобных тренировок не то, что огонь и воду пройдешь, а и солнечную плазму, и абсолютный нуль по Кельвину.

На последнем этапе обучения класс Малярчука окончательно поредел, как в старости и его некогда густые волосы. Зато выпуск был качественным.

Прощальный вечер проводился в жерле действующего камчатского вулкана под выбросы раскаленной лавы и зажигательные песни Элвиса Пресли.

Нет, самого короля рок-н-ролла не было, хотя слезно просили приехать: испугался за свою жизнь, и зря – для его пошатнувшегося имиджа предложение было чересчур заманчиво. Потом он, конечно, долго горевал об упущенном шансе, начал пить (беспробудно), баловаться дурью. Но второй раз его уже никто не пригласил: тоже чувство собственного достоинства имеется.

Малярчук, между прочим, впоследствии настаивал на включение кратерной мизансцены в «Звездные войны», и это было успешно претворено Лукасом в Эпизоде III, когда Оби-Ван Кеноби бескомпромиссно мочил Дарта Вейдера в лаве до первой группы инвалидности.

По окончании школы с багровым дипломом (высшая степень аттестации^[9]) и, обладая приемлемым багажом знаний, Малярчук поступил в распоряжение итальянской дипмиссии в Сахаре (Алжире). Для выпускника школы – натуральный курорт. Погодка – просто кайф. А фрукты, по смехотворной цене, набивай пузо до горла почти за бесплатно (просто бесплатно: кто будет брать деньги с вооруженных до зубов дипломатов?). Всё это хорошо для мирного времени, но тогда шла война, и Малярчуку требовалось выполнять задания то на стороне французов, то алжирцев (такова уж планида). Это должно было рано или поздно закончиться драматическим финалом, что и произошло, когда Всеву «схватили за руку» (см. главу «Тяжело в учении, легко в заточении»).