– Наташа, обещай мне, что больше не будешь так делать. Что за бредовая идея следить за монкхи? Как ты вообще обнаружила кладку? Хорошо, что системы родительского контроля работают отлично – иначе я бы тебя не нашел. Даже думать не хочу, что бы могло случиться с тобой и монкхи.
Наташка обиженно насупилась.
– Я тебя между прочим спасла, – она помолчала. – А нашла я их по ультрафиолетовому следу, конечно. Фиолеты делают метки, а я случайно увидела. Мог бы и спасибо сказать, вообще-то. Сам же кричал: «Наташка, спаси меня!»
– Ладно, ладно. Ты меня спасла. Не знаю от чего, но спасла. Где порвала ранец? Опять с мальчишками дралась?
Девочка вздохнула:
– Дядя Сеня, ты же знаешь, что умственное развитие мальчика отстает от девочки и…
Я выразительно посмотрел на Наташку, она осеклась и повесила голову:
– Мишка Носов сказал, что мой фонтан фиговый и бесполезный. А мой фонтан, – Наташка вздернула вверх острый подбородок, – очень даже хороший! Целого фиолета поймал! – торжествующе закончила она.
– Поэтому ты Мишу побила? – помолчав, спросил я.
Наташка сердито надулась и пошла на несколько шагов впереди меня. Потом она вдруг резко повернулась и хлопнула себя по лбу:
– Дядя Сеня, я же совсем забыла! Бабушка велела не опаздывать. Она сегодня пироги с визгой делает!
Я прищурился и переспросил:
– С чем-чем пироги? С визгой?
– Ну, да. Это рыба такая. Она громко визжит, поэтому и называется визга. Наверное, – неуверенно добавила Наташка. – Бабушка курсы русской кухни недавно окончила, теперь готовит всякие старые… древние штуки. Вчера, например, жарила прялки. Было вкусно.
– Прялки, значит, и визга. Ага, – усмехнулся я. – Не прялки, а пряглы4. И пирог не с визгой, а с визигой5. И визига не совсем рыба, скорее – это часть рыбы.
Наташка недоверчиво посмотрела на меня, пожала плечами и, к моему удивлению, промолчала. Мы повернули на улицу, где стоял Наташкин дом, и девочка побежала впереди меня, подпрыгивая на ходу.
Она отворила белую калитку и закричала:
– Бабушка, мы пришли! Дядя Сеня со мной! Ой, а у нас гости?
Наташка остановилась у калитки и растерянно посмотрела на меня – я поспешил к ней.
На лужайке перед домом стояла старенькая бабушка Наташи, тоже, кстати, Наташа, а рядом с ней немолодой уже монкхи – это было видно по его сгорбленной спине и ороговевшему гребню на голове.
Бабушка Наташа всплеснула руками, глядя на нас, и вдруг заплакала. Она стала вытирать глаза передником и улыбалась сквозь слезы.
Монкхи сделал шаг мне навстречу и засмеялся. На мгновение я замешкался, голова у меня закружилась, и я даже, кажется, пошатнулся. Меня поддержала Наташка – она тревожно смотрела то на меня, то на бабушку, то на монкхи. Бабушка Наташа подозвала девочку к себе, и та неохотно отошла от меня.
Я приблизился к монкхи и взял его за плечи, вглядываясь в морщинистое лицо:
– Сколько прошло времени? – только и спросил я.
– Триста шестнадцать лет, – просто ответил монкхи и добавил, лукаво улыбаясь. – Я так слышал.
На пару секунд я закрыл глаза: воспоминания прошедших веков разом обрушились на меня. Былые сражения, возвращение Великого колеса, полчища голодных петалоков под предводительством асууров Анн-Ун-наки и путешествие последнего Улья сквозь Вселенную… Сотни, тысячи сказок для новорожденного малыша… Далекое шестилетнее лето на берегу Свияги… Дочка Наташа, играющая со снежным шаром, в котором белая метель кружится вокруг маленького красного домика…
Я открыл глаза – монкхи смотрел на меня темными внимательными глазами.
– Здравствуй, первый Монкхи-Анн-Тики, основатель Семьи, хранитель Улья, – я опустился перед ним на колени, так он был мал по сравнению с моим новым экзо-скелетом. – Здравствуй, Малыш, – я осторожно обнял его.
– Здравствуй, отец, – тихо ответил Малыш и прижался головой к моему разгоряченному лбу. – Наконец-то я тебя нашел.
От него пахло хлебом и молоком.