Обрученные огнем

Беспомощно смотрю на банку в правой руке и считаю про себя: раз, два, три, четыре… скажи хоть что-то. Левая рука на ручке входной двери. Не слишком удобная диспозиция, чтобы ждать долго.

Вскидываю на него глаза, и только тут понимаю, что дождалась.

Улыбка Ланса определенно обладает свойством вызывать ответную.

Снимаю верхнюю одежду.

Вешалка. Подставка для обуви. Зеркало. Итак…

Насыщенного бирюзово-зеленого цвета глаза, длинные каштановые волосы, которые я обычно ношу убранными в хвост. Скулы изрядно выступают… прибавить к этому кожу без тени румянца а-ля оголодавший вампир, средний рост и хрупкое телосложение… внешность вполне привлекательная, но слишком холодная, ничегошеньки гламурного и нежно-женственного – то бишь, как раз того, что нравится парням, – во мне нет… Если меня и можно было бы назвать симпатичной, то только не рядом с безупречно красивым Лансом. Единственное, что делает нас похожими, это отрешенное, «неподростковое» выражение глаз…

Значит, «время встретиться», да? Прискорбно, конечно, но констатирую – дело не во внешности.

Что же она, все-таки, имела ввиду, говоря: «Сын часто о вас рассказывал»?..

Глава 3. Честные ответы

Выскочив из опостылевших застенков родимой школы, я жадно вдохнула густой влажный воздух. На улице потеплело: мороз спал, снег подтаял и как результат жители нашего города приобрели густой туман, а кое-кто – и изрядное количество синяков, потому как подтаявший снег сделал скрытый под ним лед еще менее способствующим непринужденной ходьбе.

– Эй, Стогова, не потеряй в тумане бесценные мозги! – крикнула вслед Хвостова. – Единственное ведь, хаха, достоинство!

Мне захотелось прибавить шаг, но я сдержалась. Если сейчас позволю себе растянуться на земле, то в который раз стану героем школьных анекдотов.

Сила трения на мокром льду отсутствовала напрочь, зато естественная гравитация и не думала никуда исчезать, поэтому перспектива неожиданной встречи с земной поверхностью меня смутила. Пришлось пойти осторожно и очень медленно. Если бы кто-то из дома напротив мог видеть меня сквозь плотную завесу нанизанных на невидимые воздушные нити капель, он бы решил, что я изрядно злоупотребила спиртным. Но сегодня хотелось гулять, несмотря ни на какие неудобства.

Сложные условия ходьбы помогли отвлечься от набивших оскомину мыслей об одноклассниках, а заодно перестать предаваться не в пример приятным воспоминаниям о Лансе.

С момента моей прогулки за медом прошло чуть меньше недели, и все это время я не переставала перебирать в памяти события воскресенья… тот хмурый зимний день казался мне замечательным, одним из лучших, что у меня когда-либо были, но вместе с тем, думая об этом, я ощущала все возрастающую тревогу, словно… что-то упустила из виду, что-то важное, что висело в воздухе. Словно не задала главный вопрос… Правда, таковой пока что возникал лишь один, и тот – к самой себе: что же за жизненно важный вопрос я забыла задать?..

Надо будет вспомнить об этом, когда снова его увижу.

В том, что мы увидимся, я почему-то не сомневалась. Но, едва подумала об этом, как желание увидеть Ланса прямо сейчас, не откладывая, захватило меня целиком. Ноги, задолго, видимо, предугадав настроение хозяйки, вкупе с дующим в спину ветром несли меня прямиком в направлении заветной многоэтажки… Нет, все-таки неудобно. Навязываться после того, как неким невероятным образом однажды уже угодила к нему домой… Я уверенно повернула обратно.

Поток воздуха, из попутного мгновенно превратившись во встречный, выбил из глаз скупую слезу. Желание увидеться только усилилось, и, чем дольше я пыталась противостоять порывам души и ветра, тем обильнее делались мои «скупые слезы». Наконец я развернулась вновь и бодро направилась к его дому, костеря себя, на чем свет стоит.

Мама бы сейчас неприминула сказать, что делать повторный «первый шаг» – отличный способ потерять внимание мужчины, даже если таковое – удивительно! – существовало. Но, с другой-то стороны, я никогда никому не навязывалась, однако очереди из жаждущих меня видеть парней за дверью до сих пор почему-то не стоит. Не пора ли изменить стандартной логике с неведомым авантюрным подходом?..

Увлекшись этим «философским» вопросом, я не уделила должного внимания особо скользкому участку дороги.

– Ай! – бессмысленно пытаться удержать равновесие, когда одна нога уже потеряла опору, а на вторую упала сумка с учебниками.

Однако в этот драматический момент кто-то подхватил меня под руки.

– Думаю, я просто обязан тебя проводить, – произнес Ланс, изящно вернув меня в вертикальное положение и поднимая сумку. – Куда идем?

Так или иначе, а желание все-таки сбылось. Тот, кого я так жаждала видеть, оказался тут как тут, собственной персоной, откинул с лица непослушную челку и дружески улыбается… Темное кашемировое пальто распахнуто, как будто на дворе стоит солнечный апрель, белый хлопковый джемпер и летние джинсы вкупе с туфлями на тонкой подошве вряд ли хоть сколько-нибудь согревают, но Ланс, кажется, не испытывает от нашей погоды ровным счетом никаких неудобств. А я в это же время скольжу и кутаюсь в шарф…

Уж не знаю, как эффектнее было бы уронить свою репутацию: заявившись второй раз к Лансу домой, или, как только что: уронив заодно с репутацией себя – в его заботливые руки…

– Вообще-то, у меня нет конкретной цели…

Честнее добавить: уже нет.

– Значит, надо придумать, потому что моя цель сводилась к тому, чтобы встретить тебя. И вот – своевременная «случайность», к моим услугам, – усмехнулся он, и мы пошли рядом.

– Своевременная случайность в квадрате, – не удержавшись, я продолжила, пробуя на вкус авантюрный подход, – как раз думала о тебе. А какие у нас варианты?

– Предпочитаешь плотный обед в ближайшем кафе, или бутерброд с кофе у меня дома? Расстояния примерно одинаковые.

– Расстояния – да, а сервис? – поинтересовалась я наигранно деловым тоном.

– В отличие от официантов, я приму твои жалобы к сведению, – парировал Ланс в том же духе, и мы свернули на аллею, ведущую к его дому.

***

Оба уровня квартиры пустовали.

Раньше подобный поворот дел неминуемо смутил бы мою неискушенную, и вследствие этого полную навязанных телеком опасений натуру.

– Мама с папой в Брюсселе, – обронил Ланс, доставая продукты из холодильника. – Вернутся к выходным.

– Как же ты один будешь на хозяйстве?..

– Да я привык.

Курица заранее разморожена, лежит на мойке. Зелень и чеснок шинкует с такой скоростью, как будто у шеф-повара ресторана стажировался.

Привык?.. Верю.

Почему-то вдруг подумалось, что, знай я эту семью подольше – не обратила бы на отсутствие родителей внимания, – постоянные разъезды, похоже, являлись характерной чертой Кристенсенов. Они вообще были «другие». Что конкретно это значит, я пока не разобралась, единственное, что бросалось в глаза с первой минуты общения, – другим в них было почти все. Широкий кругозор и невероятная образованность сочетались с простотой в общении, богатство каким-то чудом ужилось с легкостью в отношении к деньгам, а опыт – с изрядной долей доверия к окружающим. Семья эта, совершенно очевидно, полна сюрпризов, как рог – изобилия, причем сюрпризов почему-то сплошь приятных.

Но Ланс отличался даже от своих родителей. Порой, кажется, и они не смогли бы догадаться, о чем он думал и чего хотел. Кристенсены – словно ларец с секретиком, а секретик – это как раз Ланс и есть. Секретик, одновременно и ключ…

Я встряхнула головой.

Нет, мне, конечно, свойственно растекаться мыслью по древу, но чтобы настолько… это же надо – размышлять о человеке, которого вижу третий раз, словно знаю его не одну жизнь.

***

Вместо бутерброда мы решили зажарить предусмотрительно размороженную курицу. Пока я возилась с оформлением «цыпленка табака», Ланс сварил мне обещанный кофе, и, отхлебнув немного, я мигом оценила «сервис».

– Если ты обещаешь готовить такой кофе каждый раз, то я, пожалуй, стану постоянным посетителем.

– Тогда ты будешь моим VIP-клиентом. Первым и единственным.

Захотелось задать один невероятно бестактный вопрос насчет первых и тем более единственных. Раз уж я сегодня с самого начала веду себя «не по правилам»…

– Ланс … ты не против сыграть в одну игру?

– Для VIP-клиента – все, что угодно, – улыбнулся он, продолжая раскручивать шутку.

– Самый быстрый способ узнать друг друга – игра «Честные ответы». У меня уйма провокационных вопросов.

Он все еще улыбался, но на миг мне показалось, что на лицо легла тень… сомнения? Впрочем, возможно, мне слишком многое кажется.

– Отлично, тогда по очереди. Право первого хода у тебя.

Тот же теплый взгляд… определенно, я слишком мнительная.

– Так. – Задумалась, с чего бы начать. – Твое любимое занятие? Хобби?

– Любое, в котором необходим творческий подход.

– Например?

– Рисование. Вокал. И конечно – о, ужас – учеба.

– Окей, твоя очередь.

Его взгляд мгновенно сделался внимательным и цепким.

– Твои идеалы? В чем главная ценность жизни для тебя?

Ничего себе, сразу тяжелая артиллерия.

– Ну… – я замялась. – Основная ценность… это цельность, прости за каламбур. Жить единым порывом. Знать, куда иду. Видеть путь, и чувствовать, что он правильный, а значит, и единственный…

Я, кажется, поймала волну, потому что почувствовала, что могу продолжать отвечать еще более развернуто, но в этот момент Ланс кивнул – настала моя очередь спрашивать. И снова мне увиделось нечто странное в его глазах, когда я говорила. Понимание, на сей раз?

– Что ты ценишь в людях? Каких людей ты считаешь своими друзьями?

– Ценю отвагу, честность, умение быть верным. Умение отречься от многого ради главного. В частности, то, что ты сказала – цельность, верность выбранному пути. Я ответил?

– Нет. Про тех, кого ты называешь друзьями. Они именно такие?

Секунду, казалось, он размышлял, стоит ли отвечать.

– Твои друзья, что, не обладают этими качествами?

– У меня их нет.

Увидев удивление, крупными буквами написанное на моем лице, он продолжил:

– То есть, я хочу сказать, нет за пределами моей семьи. Но отец и мать – они как раз такие. – И продолжил, не давая мне придраться к ответу, – Теперь ты. Каков твой единственный путь? В чем он?

О да, зря я предложила эту игру. Ланс, как оказалось, умеет в два счета положить противника на обе лопатки. Ну что ж, сама поставила условие, что надо отвечать честно.

– Я… еще не знаю.

В свете того, как я буквально только что вдохновенно живописала свою приверженность единой цели, «не знаю» прозвучало невероятно глупо. Но этот ответ почему-то его удовлетворил. В глазах снова отразилось понимание, причем мне грешным делом почудилось, что он понял меня гораздо лучше, чем я сама себя понимала.

Ладно-ладно. Сейчас применю твою тактику продолжать первоначальную линию.

– Ланс… ты сказал, у тебя нет друзей… но как так получилось? Многие хотели бы дружить с тобой, это очевидно.

Он поморщился, словно от острой боли.

– У тебя нет другого вопроса?

– Нет, пока только этот.

– Хорошо. У меня нет друзей с того момента, когда я увидел, как ты говоришь, свой «единственный путь». Я пресекал всякие попытки завязать со мной дружбу или романтические отношения. Потому что не имею права брать на себя эту ответственность.

Желая показать, что с каверзным вопросом на сей раз все, мой ответственный противник взял с блюда изрядного размера куриную ногу и принялся как ни в чем не бывало ее уплетать.

Но почему нельзя взять на себя ответственность любить и дружить? Я прикинула, сколько девушек уже пострадало из-за его нарочитой отчужденности… Хоть контору открывай с вывеской «Бью сердца оптом, в промышленных масштабах». И внизу предупреждающая табличка с трансформаторной будки: «Не входить. Опасно».

В груди нехорошо екнуло. Интересно… а где, по его мнению, кончается знакомство и начинается дружба, любовь, и ответственность?.. Не перешла ли я, не удосужившись «прочесть таблички», тот самый Рубикон, и не окажется ли сердце бедняжки Дианы… кхе-м, масштабы-то промышленные, и это становится не смешно.

Ланс отложил то немногое, что осталось от куриной ноги, и прервал эти невеселые думы:

– Моя очередь. Ты упоминала, что не знаешь еще своей цели. Но… скажи… когда ты бывала занята каким-то любимым делом, или общалась с кем-то, возможно, ты чувствовала, что это занятие или люди как-то связаны с твоей задачей?

Бинго! Прошелся почти по всем «болевым точкам».

– Бывало такое, ты прав.

– Когда и как?

О, вот теперь точно по всем.

Что ж, будь что будет, let «em all come. Лучше как можно раньше получить свое сердце назад по частям: вдруг они окажутся не очень мелкие, и я еще смогу его склеить?..

– Когда читала статьи твоего отца. Когда… когда встретила тебя. Особенно – после той странной фразы твоей мамы. И еще… словно что-то забыла и не могу вспомнить.

В его глазах читалась опасная смесь чувств: понимание, уверенность, радость, плюс боль, отчаяние, и беспомощность… Разве для семнадцатилетнего парня это в порядке вещей? И часто ли семнадцатилетние говорят об ответственности? Не за себя, но за кого-то, кто может от них эмоционально зависеть? Определенно, с Лансом что-то происходит, ведь не задумается мальчик из успешной и обеспеченной семьи о таких непростых вещах по собственному желанию?..

Вспомнилось несколько просмотренных недавно драм. Бедность, насилие, алкоголизм и наркомания… нет, не то. Смертельно болен?

Вряд ли больные люди могут быть так красивы.

– Если тебе станет от этого веселее, я чувствую то же самое рядом с тобой, – тихо и просто сказал Ланс, коснувшись моей руки. – Поэтому на тебя правила не распространяются…

Тут бы мне улыбнуться и смолчать, но я выпалила прежде, чем вдумалась в смысл:

– Неужели? А ответственность?

Он вздрогнул, как от пощечины.

– Давай посмотрим кино.

– Подожди, у меня еще вопрос.

– Хочешь, сварю кофе по другому рецепту?

– Ланс. Последний вопрос! Честно.

– Не надо. Ты уже выиграла.

– Но я хочу понять!..

Он вздохнул и устало откинулся на спинку дивана, закрыв глаза.

– Задавай.

– Почему ты не хочешь подпускать людей близко? Чего ты боишься?

– Не хочу причинять боль.

– Откуда ты знаешь, что сделаешь больно? В чем причина?

– Диана, уймись, умоляю, – засмеялся Ланс. – Пожалей подопытного.

Заинтриговал, а теперь наивно полагает, что сможет отделаться шуткой?..

Я подавила хитрую улыбочку.

– Хорошо, уймусь, но в таком случае мне останется просто додумать ответ самой. Что, если я решу, что ты – излишне совестливый маньяк-садист, который не хочет мучить любимых и близких, а согласен только на малознакомых? Или, может быть, в полнолуние ты обрастаешь шерстью и убегаешь на охоту? Нет… для оборотня слишком утонченная натура… ну тогда – вампир. Судя по кинематографу, вампиром нынче быть модно. Они, говорят, аристократы? Любят искусство, готику, декаданс, а в рамках декаданса – с надлежащими извинениями вонзить зубы в нежную девичью шейку…

– Диана… – взмолился Ланс под впечатлением от моих «гуманных» версий. – Пожалуйста, не заставляй говорить сейчас, иначе ты и вправду решишь, что я спятил.

– Значит, версия о маньяке ближе всего? – уточнила я, делая серьезный вид.

– Знаешь польскую группу Believe? – Поинтересовался он, нашарив какой-то предмет за спинкой дивана. – В альбоме Hope to see another day у них есть трек под названием Pain. Жаль, правда, у меня нет этого диска. Давай так. Я тебе кое-что из песни процитирую, и на сегодня закроем тему «Честных ответов».

С этими словами Ланс извлек из-за дивана гитару и принялся проверять строй. Мне ничего не оставалось, как согласно промолчать, поскольку, во-первых, было интересно наблюдать за его манипуляциями, а во-вторых, выбор, судя по всему, у меня не велик.

Перебрав струны и подкрутив колки, Ланс остался доволен результатом. Один аккорд, второй… и затем пальцы левой руки свободно заскользили по ладам, зажимая нужные ноты…

Что ж… неплохо играет…

 
I will tell you a story
About an empty hollow town…
Where the river of fire
Flows to the empty sky…
I’ll tell you everything
In detail all I see
Every rape, every death
Lasts forever, so it seems…
Pain…
Can’t sleep with all I have in mind…
 

…и очень хорошо поет… голос чистый, глубокий, какой-то завораживающий, и песня звучит так искреннее… подобные интонации бывают у людей, когда они говорят о давно наболевшем. В общем, интонации соответствуют характеру песни.

 
…Pain…
Can’t sleep I’ll tell you what I fear
The city burns it burns me out
As I fall from the empty sky…
 

И эта манера петь с закрытыми глазами, словно переживая все наяву… я попробовала последовать его примеру, и на секунду, мне показалось, вдруг увидела падающий с неба метеор… или нет? Горящий шаттл? Или?..

 
I will tell you a story
While you open the wine
River of blood flows
Drowning all alive…
 

…гроза, молнии, и ветер, словно бешеный пес, сорвавшийся с цепи, носится по улицам… Распахнутая в темноту дверь… Отблеск пожаров и сквозь вой бури – кажется, крики о помощи?..

И отчаяние, удушающее отчаяние, грозящее раздавить, словно свинцовой плитой…

Ничего себе, как я прониклась, даже образы наяву чудятся – подумала, и видение рассеялось. Я просто слушала его волшебный, полный искреннего чувства голос.

 
Pain…
Can’t sleep with all I have in mind…
Let me tell you, what I need
A smile is all I need
Pain
Can’t sleep you pour me another glass
A glass of wine to a stranger
You have no fear…
Welcome…²
 

Глава 4. Вкус другой жизни

Что-то необратимо изменилось во мне, я чувствую, – чувствую, но никак не могу понять, что.

Мы ведь знакомы не больше месяца, и тем удивительнее кажется то ощущение родства и понимания, что связало нас с самого первого дня… Ланс наверняка вовсю злоупотребляет силой своего природного обаяния… ибо притяжение непреодолимо.

Дело в том, что с ним и беседовать и молчать одинаково комфортно – мы не ощущаем неловкости, словно понимаем друг друга без слов…

Весь этот месяц я пыталась определиться, осознать, что-то проанализировать, как всегда, и раз за разом терпела неудачу.

Видеть его, быть с ним постоянно – это стало моим единственным желанием. Я перепробовала все варианты кофе, который Ланс умел варить, и все они оказались одинаково вкусными. Мы пересмотрели терабайты фильмов и переслушали гигабайты музыки, обошли все галереи и выставочные площадки в городе, и стали планировать выбраться в столицу в поисках чего-нибудь новенького. Ланс объяснял мне самые сложные школьные задания, в его подаче начинавшие казаться проще простых, и рассказывал о разных немыслимых вещах. Он был единственным, кто не фыркал «у тебя компьютер вместо головы!», если я в ответ предлагала обсудить прочитанную на днях статью на тему космологии. Рядом с ним, единственным, пожалуй, мне всегда было уютно. Все, что бы мы ни делали вместе, будь то шутливая битва на подушках или упрощение «многоэтажной» дроби, не покорившейся мне на уроке, – все казалось единственно правильным. Те неизбежные моменты школьной жизни, которые еще недавно отравляли мое существование, начали выглядеть несущественными теперь, стоило лишь подумать: пройдет несколько часов, и тогда я выйду из школы и возьму за руку своего лучшего друга.

– … Диана!

Я не слышала звонка телефона, и мама, появившаяся на пороге комнаты с трубкой в руке, сумела вытащить меня из очередной тупиковой цепочки размышлений не с первой попытки.

– … говорю, тебя спрашивает на удивление воспитанный молодой человек, – многозначительно глянув на меня, повторила она и подала трубку.

– Привет, Ди. Звоню узнать, занята ли ты сегодня.

– Чем, например?

– Чем-то особенным.

Судорожное биение мысли наконец дало неожиданные результаты – сегодня же тридцать первое! Новогодняя ночь!

– Совершенно свободна, то есть никому до сих пор не понадобилась, – пожаловалась я, чувствуя, что там, по ту сторону провода, он улыбнулся ответу.

– Вежливее было бы сказать, что сожалею, – усмехнулся Ланс, – а честнее, – что рад, ведь ты понадобилась мне, но я был уверен, что у тебя планы. Наивно надеяться на иное, вспомнив про Новогоднюю ночь только накануне.

В трубке послышались посторонние звуки, подозрительно напоминающие не то кашель, не то сдавленный смешок.

– Мам, пап? Если вы заметили, телефон занят.

– Вежливее было бы сказать, что не заметили, – не без ехидцы вставил отец с параллельного аппарата, – а честнее, молодой человек, что у вас с Дианой много общего. Если бы вы не напомнили ей про праздник, она бы, пожалуй, не сразу сообразила, по случаю чего на улице салютуют. И кстати, мы не станем возражать, если вы придете познакомиться.

Мама заглянула в комнату, как только я окончила разговор.

– Он ведь придет? – деловито осведомилась она.

Я сделала «страшные глаза», за что тут же схлопотала обиженный взгляд.

– Да, – произнесла мама тоном, вполне соответствующим взгляду, – да, я тебя учила, что подслушивать нехорошо. Но ты же сама никогда ничего не расскажешь!

В нашей семье звонящий мне молодой человек и впрямь приравнивался как минимум к краснокнижному виду, а то и вовсе считался аномальным явлением.

Я улыбнулась.

– Буду знать, как объяснять не вполне красивые поступки…

Обида в мамином взгляде сменилась явно преувеличенной укоризной.

– Разве моя любимая дочь не твердила в ответ на увещевание найти себе компанию, что ей скучно со сверстниками? А тут – начинает вдруг пропадать после школы неизвестно где, затемно возвращается с таким загадочным и довольным видом, будто кто-то весь день кормил ее мороженым и читал вслух «Науку и Жизнь». Я, было, подумала, что ты записалась в какой-то технический кружок и вы там не меньше, чем самолет, собираете. И вот, – на тебе! – оказывается, все куда проще – у Дианы появился мальчик…

– Мама!

– А что?.. Скажи, он симпатичный? Чем вы занимались весь этот месяц, если не сборкой аэроплана?

– Читали вслух «Науку и Жизнь».

– Бессовестная! – шутливо воззвала к моему чувству справедливости мама. – Это ж надо – скрывать от родителей такую радостную весть: наша дочь из вундеркинда-затворницы превращается в нормального живого человека! Отец! Твоя бессовестная дочь утаивает от тебя, что влюбилась!

– Я не влюбилась!

– Бог услышал твои молитвы, Лёля, – присоединился к ней папа. – И наша Дианка – все-таки не законченное, не побоюсь этого слова, «индиго». Что же за герой сумел растопить ее сердце? Небось академик, как минимум. С седой, аки снег, головушкой, в которой содержится уйма ценных сведений. Ну, или пришелец из далеких миров. На меньшее ведь дочура Интернет не променяет, а?..

Вот и делись с ними событиями личной жизни – обсмеют же родную дочь со всех сторон.

Мне и впрямь было неуютно с мальчишками-девчонками во дворе, в садике, в школе, наверное, поэтому я так много времени проводила за книжками и в сети, и пропадала на образовательных сайтах или ресурсах, посвященных аномальным явлениям. Те немногие сверстники, кто «проводил разведку боем», то бишь раз в полгода захаживал в гости, – рассказали остальным о моих заскоках… так и возникла заработанная «честным трудом» репутация. Мне всегда были интересны языки, культуры разных народов, техника и аномальщина, и в этих областях я была весьма компетентна. Чего не скажешь о моде, косметике, диско-барах… Кому захочется общаться с занудой, демонстрирующей недавно выученные фразы на польском, или прохлопавшей ушами, пока подружка рассказывает о своем бойфренде, потому, что «зануда» в этот самый момент куда больше увлечена сборкой свежекупленной модели истребителя времен второй мировой?.. Все-таки не удивительно, что у меня не было друзей. Но ведь с Лансом все не так.

Эта мысль вдруг меня испугала. Страх маячил тенью в подвале подсознания, и я никак не могла выудить его на тусклый свет разума. Ну, разве что это все еще давала о себе знать некогда сыгранная нами партия в Честные ответы, оказавшиеся, пожалуй, даже излишне честными…

Но, в конце-концов, моралистика и чрезмерная рефлексия – тоже признак занудства. Ничто ведь не свидетельствует о том, что моему сердцу таки суждено разбиться. Почему бы в самом деле не поделиться новостью с семьей?..

– Так он придет?.. – уточнил отец, протискиваясь в мою комнату вслед за мамой.

– Придет. Ладно. Во избежание новых оригинальных догадок… я пожалуй расскажу вам эту историю заранее…

Пора было заканчивать, ведь до наступления Нового Года оставалось всего ничего. Однако мой рассказ имел существенный резонанс, и донести сию важную мысль до родителей удалось не сразу.

От повторения истории в третий раз меня спас короткий звонок в дверь.

– Сидите, дамы, я сам открою! – Торжественно объявил отец, которому не терпелось лично убедиться, что «растопивший сердце его занудной дочери герой» – действительно просто парень, а не форма жизни внеземного происхождения.

– Здравствуйте, Станислав Павлович, – поприветствовал папу Ланс, загодя удосужившийся, к нашему общему спокойствию, выяснить имена моих родителей. – С наступающим вас.

В прихожей зашуршали пакеты.

– Право, юноша, не стоило тратиться… – начал отец смущенно, а продолжил уже с нотками паники в голосе, – … «Вдова Клико»?! Вы решили разорить вашу семейную коллекцию?!

– А мы и «коллекционируем», чтоб однажды разорить, – засмеялся Ланс. – Скажите, Диана дома?

– Диана дома, – вздохнула я, выходя в прихожую и виновато опуская глаза. – Только все еще в джинсах и без прически.

– И при этом лучше всех. Идем?

– Да. Через минутку, – и я нырнула назад в комнату.

Отец извинился и отправился вслед за мной.

– Так вот, дочь, что я тебе скажу, – начал он издалека, пока я судорожно рылась в недрах платяного шкафа. – Сними эту армейскую кофту землисто-болотного цвета, ты в ней какая-то мышастая. Надень голубое бархатное платье. Да, кстати. Сынок профессора Кристенсена и впрямь милый парень. Я вашу дружбу одобрямс.

***

Два оставшихся часа уходящего года оказались наполнены шумом и весельем. Подобное времяпрепровождение было для меня все еще внове, и я радостно проживала каждую минуту. Никогда раньше не видела свой город таким. Впрочем, я вообще никогда не видела предновогодний город. Во всем городском облике чувствовалось предвкушение праздника.

Нас встретил лучистый мир гирлянд, дорожных огней, ярких кафе и магазинов, мягкого снега под ногами… На встречу спешили люди с радостными улыбками, смеющиеся, веселые… оказывается, в этом городе живет столько красивых и счастливых людей!

Ланс дышал полной грудью, чувствовал каждый миг, каждую прожитую секунду он как гурман смаковал… Рядом с ним и я вдруг стала воспринимать все оттенки, я почувствовала движение, – город жил, город дышал вместе с нами, а мы – вместе с ним, в унисон… впервые эти люди вокруг, все они не просто так улыбались – все они, проходя, пробегая, проезжая мимо, улыбались именно нам, и вместе с нами они видели, слышали, ощущали Праздник.

Так вот, значит, на что он похож – пресловутый вкус Жизни… Это и робкий первый поцелуй семиклассников на соседней лавочке, и глоток горячего чая после зимней дороги, и даже… даже самый настоящий вкус снежка, которым лучший друг нечаянно залепил прямо в зубы!

Я позволила себе не очень грациозно грохнуться в сугроб и расхохоталась, впервые за долгое время не подумав, как на меня посмотрят прохожие.

Хотя к данному моменту мы с Лансом уже обежали четыре этажа развлекательного центра, перепробовали все предложенные развлечения подряд и выиграли три новогодних конкурса, завязавшаяся игра в снежки, в которую нас спонтанно втянула детвора во дворе, все равно показалась отличной идеей. И вот: детишки давно разбежались по домам, а мы продолжали обкидывать друг друга снегом и смеяться, словно вернулись в казалось бы подзабытое детство.

Снег скрипел на зубах, я судорожно глотала его и от этой нелепости делалось еще забавней. Только подумать, как может быть прекрасно поваляться в сугробе в новогоднюю ночь… Ланс подал мне руку, но не тут-то было: разве я могла не поделиться всей полнотой ощущений?.. Небольшая подножка – и недавний победитель снежной потасовки растянулся рядом.

Небо ломилось от звезд. Яркие ледяные иглы лучей пронизывали чистый воздух и таяли легкой тоской в сердце. Почему? Почему?

– Наверное, заставляют вспомнить о чем-то… большем, – шепнул Ланс, смахивая снежинки с моей челки.

В это время подло просочившийся за воротник снежок начал таять.

– Не заметила, как сказала вслух!

– Ну, ты громче, чем вслух, сказала.

Я не стала спрашивать, что он имел ввиду.

– Слушай, я тут подумал…

– О чем?

– Если не поторопимся, то встретим новый год в этом сугробе.

– Так чего же мы разлеглись?!

***

Бокалы в очередной раз звонко дзинькнули друг о друга. Запасы «Вдовы Клико» из семейной коллекции Кристенсенов сегодня разорялись с большим удовольствием.

– За жажду жизни!

– За жажду жизни! – Я сделала несколько глотков, и лишь потом сообразила, что тост этот навевает ряд вопросов. – Хм. Только обычно пьют-то за желаемое, то бишь за то, чего не хватает. А в тебе жизнелюбия хоть отбавляй.

Ланс смущенно улыбнулся:

– Все дело в моем детстве. На торжественных новогодних приемах, которые семьи известных ученых ежегодно обязаны посещать, все было настолько чинно и тоскливо, что мне всегда хотелось хоть раз открыть бутылку так, чтобы содержимое смыло скуку с лиц присутствующих.

Я посмотрела на него в притворном ужасе:

– Как можно, Ланс! Это все равно, что плескать водой в лицо оппонента на заседании Думы.

– За что я люблю Россию, так это за то, что здесь такое вопиющее в принципе событие – легко имеет место и не вызывает ни у кого негативных эмоций…

Мы прыснули со смеху.

– А что, эти банкеты правда настолько скучны? Ни тостов, ни застольных песен, ни пьяных споров о том, чья теория вернее?

– Правда. В Европе на таких мероприятиях принято говорить о деле – собственно, для того их и устраивают. Отец даже лимон на закуску не брал, шутил, что кислых мин и без него предостаточно.

– Неужели светила науки не любят веселиться?

– Представь: собираются лучшие научные умы. У них, казалось бы, есть все, что только можно желать: звания, деньги и фантастический интеллект… но в довесок – полное отсутствие жажды жизни. Статьи об их разработках печатаются во всемирно известных журналах, опубликованные труды признаются и ценятся всем научным сообществом… многие параллельно ведут совместный весьма успешный бизнес. Но ни слава, ни материальные блага, ни даже собственно смысл их жизни – наука, – не заставляют почему-то блестеть глаза большинства из этих людей. За пару месяцев до праздника они созваниваются и планируют вечер вплоть до мелочей, в какой стране и в каких условиях, кто будет приглашен, с кем какие вопросы необходимо обсудить. И каждый год я напрасно надеялся, что горнолыжный курорт означает катание на лыжах, а в Египте мы обязательно посмотрим на Сфинкса.