Пока я лихорадочно натягивал штаны и майку, я всё время прислушивался к щемящей тишине на борту. Спотыкаясь обо всё на свете, я влетел в ванну. Никого! Ни-ко-го! А-а-а! Один! Опять один! Соо… Что же случилось? Мозг разломился на два куска и заработал в авральном режиме. Видеокамера. Скорее просмотреть. Может еще не поздно что-то сделать. Нашел. Вот я ложусь спать. Вот мой напарник дежурит. Что это? Панель сигналит об угрозе извне. Соо мечется, не зная, что предпринять. Панель сообщает о неполадках с антеннами. Я вижу, как Соо бросается наружу и тут… Я потерял дар речи, волосы сами зашевелились у меня на голове. Камеры наружного наблюдения показали, как что-то огромно-безобразное без всяких усилий проникло сквозь защитное поле корабля и поглотило Соо. Что-то напоминало разверзшуюся пасть и всё… Асмедеи! Вот и они… Я схватился за голову. Что делать? Что я могу сделать тут один? «А почему один?!» – спросил у меня, похоже, мой собственный мозг. Отец. Надо срочно запустить программу по его восстановлению. Если всё получится, мы вместе что-нибудь придумаем. Я буду не один. Я кинулся к панели. Зеленый индикатор подозрительно завис на цифре 90%. Однако, было понятно, что сканирование завершено. И я нажал пуск. Пошел обратный отсчет:10, 9, 8, 7, 6, 5, 4, 3, 2, 1, 0. В биокамере щелкнуло какое-то устройство. На крышке появилась надпись: готово. Дрожащими руками я открыл матовую дверь. Отец… Волосы спутались, мокрыми прядями лежали на высоком и умном лбе, глаза были закрыты, грудь слегка вздымалась.
– Пап, папа, ты меня слышишь? – кажется, это сказал я.
Ресницы дрогнули и отец открыл глаза.
– Шурка?.. Который час? – он еще не понял, где он.
Папа с трудом сел и огляделся. На его лице отразилось вначале недоумение, а потом болезненная гримаса догадки и воспоминания исказило любимое лицо.
– Папка, я нашел тебя, папка! – кинулся я к нему. Я боялся, что он сейчас исчезнет, как мираж и у меня уже никогда не будет шанса его обнять.
– Шурка, сынок, ты как здесь? Ты с поисковой экспедицией?.. Я вспомнил теперь, что с нами приключилось несчастье. Нас как будто засосало в Черную дыру.
Я не мог ничего говорить, только плакал и плакал, и смотрел на него счастливыми глазами. Когда я немного пришел в себя от радости, я помог отцу вылезти из саркофага и заметил, что у него нет левой руки по локоть.
– Что случилось? Ты был ранен? – с тревогой спросил я. – Болит?
Но отец сам с удивлением осмотрел совершенно ровно отрезанную культю.
– Не помню ничего такого. И не болит совсем… – растерянно произнес он.
– Погоди, ты, наверное, есть хочешь или пить? – вспомнил вдруг я.
– Как волк! – рассмеялся отец. – Я буду есть, а ты мне всё-всё расскажи.
Я вмиг соорудил папе яичницу, хлеб, чай с повидлом и сел рассказывать, примостившись у его ног. Как же я давно его не видел. Сегодня самый счастливый день в моей жизни! Теперь всё будет хорошо…
К концу рассказа лицо отца стало серьезным и даже суровым. Так много было важной информации и ему предстояло дальше руководить спасательной операцией.
– Первое, что мы сделаем – это пошлём сообщение на станцию о том, что с тобой всё в порядке и я жив. Дед переживает и его надо поберечь. Второе, надо срочно продолжить программу с гентроускорителем. Асмедеи могут напасть в любую минуту и надо поскорее отсюда убираться.
Я занялся сообщением, а отец запустил программу, положив образцы соскоба со своей ладони в гентроускоритель. Связи со станцией не было, и мы решили запустить автоматическую капсулу с сообщением. Я то и дело поглядывал на отца. Боялся, что исчезнет. Пока шел сбор частиц, идентичных образцу, я выяснил, что рука отца не восстановилась из-за сбоя, который устроил асмедей. Как вернуть теперь Соо?! Эта мысль не давала мне покоя. Чудовище съело его. Что это значит здесь? Могу ли я его вернуть или он навсегда для меня потерян.
Спустя пару часов, контейнер наполнился и в «саркофаге» оказался старший помощник и доктор по совместительству – Олег Сычев. Он был так ошеломлен, что пришлось его успокаивать и уговаривать. Доктор замкнулся в себе и, завернувшись в плед, просто молчал. Долго носится с ним было некогда. Программа выдала спустя четыре часа одного за другим трех членов экипажа – биолога Власа Смирнова, астрофизика Илью Рябушкина и орбитального слесаря-электронщика Танечку Острову. Всех их я накормил, напоил, и усадил на полу. Места теперь почти не было. Ходить приходилось, в буквальном смысле, по ногам. Ждали теперь главного ученого-«чернодырщика». Шутка, конечно. Степан Данилович, всю жизнь посвятил изучению Черных дыр. Вот и получил в экспедиции такое шутливое прозвище. Время было дорого. Пошло томительное ожидание. Все боялись внезапного нового нападения. Наконец, замигала панель. Мы скорее открыли «саркофаг».
– Бог мой! – вырвалось у отца, который наклонился к другу, чтобы помочь.
Мы замерли в немом вопросе. Отец побледнел, как полотно.
– Ног… У него нет ног! – произнес, как будто уронил, командир.
Степан Данилович удивленно осматривался, сидя в саркофаге. Отец кинулся к компьютеру, выяснять причину такого жестокого происшествия.
– Товарищи, дорогие, а где это мы? Корабль-то явно не наш – произнес растерянно, но весело спасённый.
Все подвинулись ближе к Степану Даниловичу, стали объяснять в который раз одну и ту же историю катастрофы и спасения. Старик слушал внимательно, удивляясь и по-детски всплёскивая руками.
– Ну, надо же! Нашел! Шурка, а?! За миллионы километров нашел! Вот так сына ты, Алексей, вырастил! Орел!
Я не разделял сейчас его восторг. Я сел около саркофага на корточки и постарался ему, как можно более мягко, сказать о самом главном:
– Степан Данилович, программа не смогла обнаружить в микросфере все частицы вашего тела. Всё что было, гентроускоритель восстановил. У вас нет ног. Мне очень жаль.
Отец и все другие слушали мою речь в полном молчании. Что можно было сказать, какие слова утешения. Все боялись дальнейшей реакции – истерики, шока. Старик только теперь посмотрел на то, что осталось от ног – две очень короткие, ровные, как отрезанные, культи. Лицо ученого болезненно искривилось, потом беспомощная улыбка озарила его простое лицо. Он глядел на всех нас с немым вопросом: « Как же так, ребята?!». А потом он вдруг хлопнул меня по плечу, я даже подпрыгнул от неожиданности.
– Ног нет?! Да ты мне вторую жизнь подарил, Шурка! Понимаешь ты это, садовая голова?! У меня же там внучка! Я же обязательно должен вернуться!
И тут мы все свободно выдохнули. Степана Даниловича вынули, закутали в плед и устроили как можно удобнее. Экспедиция была в полном составе. Можно и нужно было улетать. Не хватало только Соо. Я вопросительно посмотрел на отца.
– Друзей, Сашка, мы не бросаем, – он положил мне на плечо свою большую ладонь.
– Но ведь мы так рискуем… асмедеи… а тут столько людей… – беспомощно пытался сказать я.
– Вы для нас жизни не пожалели и мы не пожалеем для вас, – тихо, но уверенно произнес отец. – Если бы только был образец его частиц! Где взять его, Шурка?
Я задумался и почесал за ухом. Вдруг на пол упал маленький зеленый комочек. Батюшки, да это же мне Соо дал, в качестве «антирадара»!
– Есть! – заорал я. – Образец есть!
– Товарищи, – торжественно произнес отец. – Осталось восстановить члена спасательной экспедиции ментразоида Соо. Еще немного терпения!
Мы быстро запустили гентроускоритель. Заветный кусочек лежал на панели. Надежда! Я скрестил пальцы на обоих руках и на ногах, кажется, тоже. Пусть Соо вернется.
Тик, тик, тик, тик… Кто-то бесцельно смотрит в стену, кто-то спит, кто-то разговаривает в полголоса. Тик, тик, тик… Как томительно ожидание. Кажется, индикатор уснул на цифре 79%. Но вот крышка щелкнула и я трясущимися руками открыл «саркофаг». На дне лежал кирпич зеленого цвета. Соо! Голубчик, ты вернулся!
Я посмотрел на отца с такой благодарностью. Но на сантименты не было ни минуты. В полуметре от центрального иллюминатора промелькнула знакомая хищная пасть.
– Всем держаться! Экстренный отлет!
Отец и я прыгнули в кресла пилотов. Остальные судорожно вцепились в ножки кресел и друг в друга. Автопилот помчал нас прочь от этого гиблого места. Отец лишь задал максимальную скорость. Спустя несколько часов, когда опасность уже миновала совсем, отец взял меня за руку:
– Как там мама?
Я видел, как задрожал уголок его рта и в глазах заблестели слезинки.
– Мама?.. Она нас ждет. Да, что я говорю?! Вот.
Я полез в свой «бардачок» и вытащил мамин портрет. Тот самый, что захватил из дома. Для него, для отца. Отец держал портрет обеими руками. Смотрел на него и как будто не верил. Не верил в то, что теперь жив, что я рядом, что мама, такая далекая и такая близкая, когда-то опять его обнимет.
А дальше всё было просто отлично. Мы пристыковались к пограничной станции. Анунаки и дедушка нас встретили. Дед был на седьмом небе от счастья и в первый день даже забыл меня поругать за то, что я удрал от него. Он всё поглядывал на своего сына, обнимал его, качал сокрушенно головой. Он тоже еще не совсем верил в то, что всё получилось. Всех членов экипажа осмотрели врачи. Я полил на зеленый кирпич водой и Соо тут же очнулся, поднялся. Он потянулся и вздохнул так, что занял треть комнаты.
– Соо, дружище, дай обниму тебя! – я кинулся в зеленое тугое море, на этот раз с полным ощущением счастья.
– Всё получилось! Слышишь? Всё получилось, мы всех спасли: отца, и всех остальных, и тебя заодно. Ты помнишь, что тебя асмедей проглотил?
– Проглотил, – хмыкнул Соо, – Проглотить-то проглотил. Да только я ему не по зубам пришелся. Я сразу в камень обернулся. И ни гу-гу.
Я захохотал – Соо мог! Когда Зеленый напился вволю, мы отправились на общее собрание, на котором узнали, что наша экспедиция отправляется на Землю послезавтра. Отцу и Степану Даниловичу была сделана регопластика. Анунаки поставили им «умные» протезы. Они оснащены электронными датчиками и реагируют на импульсы мозга. Одним словом, действовали, как родные руки и ноги. Соо улетал завтра с попутным транспортом. Мы договорились всю ночь не спать, но оба так устали, особенно я, что просто упали к вечеру.
Рано утром подошел «грузовик», который шел транзитом, через планету Соо. Мы стояли у трапа. У обоих были жалкие лица.
– Соо, мы еще когда-нибудь встретимся?
– Ты, прилетай к нам следующим летом, с отцом и дедом, – булькнул в ответ Зеленый. – Я вам свою планету покажу. Порыбачим. У нас там такие лестанки водятся! А мама как рада будет!.. Ты мне стал самым лучшим другом, Сашка.
– И ты мне, – прошептал я, – братом. Прощай, брат.
Я долго стоял у иллюминатора в бесконечном коридоре, где мы с Соо еще совсем недавно стояли вместе. Слезы текли и текли у меня по щекам. «Грузовик» давно растаял темной точкой в бесконечном космосе, среди звезд и планет… Прощай, Соо.
ЧАСТЬ 12
Как же хорошо дома! Еще когда только появилась на горизонте знакомая голубая планета, сердце так радостно забилось, что все, не сговариваясь, закричали: «Ура!». Мы приземлились на рассвете, кругом всё было в густом тумане. Всё-таки август кончался, ночи �