Серебряное кольцо

– Могу ли я рассчитывать на новую встречу? – напрямую спросил Вилберн, забыв на секунду о набравшей в рот воды Селене. – Я так измучился без общения. Со своей стороны обещаю делиться с тобой самым сокровенным и постараюсь сделать так, чтобы нам не пришлось скучать!

Услышав слова бастарда, девушка заметно замешкалась, но быстро взяла себя в руки, но ее глаза заблестели любопытством. Повидавший немало завистников с интриганами в графском замке и тонко чувствующий людей Вилберн, сразу подметил ее плохо замаскированный интерес. Он хорошо понимал, насколько трудно простой девушке, вынужденной изо дня в день смиренно помогать хлопочущей по хозяйству тете, устоять перед соблазном общения с графским отпрыском, пусть даже незаконнорожденным, и узнать из первых уст известные ему тайны.

– Вечерами мы с сестрой имеем обыкновение бывать на поляне у речной заводи, где возвышается разбитое молнией дерево. Река напоминает нам любимое с детства море, правда заменить его не может.

Вилберн знал это завораживающее своей таинственной красотой место, имеющее среди аборигенов дурную славу. Несколько лет назад рядом с ним в заводи утонули оставленные без присмотра дети, а месяцем позже там же повесилась их мать на ветви дуба, в который следующей ночью ударила молния. Тем не менее юноша обрадовался открывшейся возможности вновь увидеть Агату, но еще более тому, что определенно смог произвести на нее впечатление при первой же встрече. Окрыленный бастард учтиво раскланялся с сестрами и буквально полетел в свое ставшее родным убежище на холме.

Сутки до следующего вечера тянулись словно вечность и за что бы Вилберн не брался, будь то перечитывание книг, уборка по дому или приготовление трапезы, на ум то и дело лезли образы внешне неразличимых, но полностью разнящихся по своим повадкам близняшек. После обеда следующего дня он хотел по привычке вздремнуть часок-другой, но в итоге пролежал все это время глядя в потолок. В конце концов встав с кровати, бастард умыл лицо холодной водой, прополоскал рот настоем мяты, старательно расчесал волосы деревянным гребнем, облачился в короткий бархатный сюртук, который после отбытия из замка надевал всего пару раз, вышел из дома и неспешно направился к поляне у речной заводи.

Оказавшись через полчаса у засохшего дуба, он сел в его основании, оперся спиной о расщепленный ствол с обгоревшей корой и прикрыл глаза. Вилберну стало казаться, что прямо над ним на корявой ветке в петле медленно покачивается безжизненное тело, а с заводи тихо доносится крик неведомой птицы, напоминающий горький детский плач. Чтобы избавиться от неприятного наваждения, юноша открыл глаза, тряхнул головой, и, поднявшись на ноги, пошел к реке, собираясь умыть лицо. Несмотря на начало сентября вода оказалось еще по-летнему прогретой солнечными лучами, а юркие стайки мелких рыбешек на отмелях и мечущиеся по поверхности водомерки резвились так весело и рьяно, что создавалась иллюзия самого разгара летней поры. Возвратившись через несколько минут на поляну, бастард заметил медленно приближающиеся по ведущей к ней из редколесья тропинке две фигуры в серых платьях и еще издали узнал в них сестер. Он предполагал, что если близняшки сегодня и появятся у заводи, то, скорее всего, ближе к сумеркам, а его ожидание будет по крайней мере долгим, может, и вовсе бесплодным.

– Рад видеть вас в этом живописном уголке, который вряд ли сравнится с морским побережьем, но здешний воздух лесов, полей и бегущей реки так же чудесен, как и соленый бриз, – нарочито торжественно поприветствовал Вилберн подошедших девушек.

– Надо же! Молодой господин все-таки не забыл мои вчерашние слова и, определенно в ущерб своим делам, решил скрасить нам вечерний досуг, – с присущей иронией отозвалась Агата и шутливо поклонилась в пояс.

Остановившаяся за спиной сестры Селена еле заметно кивнула укутанной в чепчик головой и сразу спрятала глаза. «Что ж, уже прогресс, – подумал юноша. – Вчера я был уверен, что она меня вообще не замечает».

Вилберн предложил прогуляться вдоль реки по высокому правому берегу известной ему тропой. Агате идея понравилась и все трое неспешно пошли вниз по течению, причем Селена сразу отстала на два шага, словно давая сестре возможность вдоволь наговориться с молодым господином. Между ними и правда сразу завязалось легкое непринужденное общение, в ходе которого каждая затронутая тема, даже самая пустяковая, вызывала обоюдный живой интерес. Агата словно ждала момента, когда встретит благодарного слушателя и собеседника, поэтому делилась с бастардом накопившимися мыслями, вспоминала забавные случаи из своей жизни, с долей притворства сетовала на патриархальный деревенский уклад и устаревшие взгляды тетушки Камиллы. Иногда она вдруг взрывалась звонким заразительным смехом, если какая-то из озвученных баек ей самой казалась потешной. Юноша в долгу не оставался и сыпал подробностями своего пребывания в графском замке, пересказывал услышанные от его обитателей истории, цитировал заученные куски поэм, целые параграфы из книг, крылатые выражения мудрецов, зачастую безбожно коверкая их в полете собственной импровизации. Когда же он упоминал графа Реджинальда в качестве своего отца, Агата почтительно замолкала и взирала своими большими зелеными глазами на Вилберна, как на сошедшее с небес божество. Семенящая сзади Селена для изголодавшихся по интересному общению собеседников переставала существовать вовсе, лишь препятствия на извилистой тропинке типа повалившегося дерева или разросшегося кустарника напоминали о ее существовании и заставляли провожатого с сестрой оглянуться со словами предостережения. Мили через полторы тропа стала теряться в густой траве, потому они, недолго думая, развернулись и двинулись в обратном направлении, а когда уставшие, но продолжающие без умолку болтать обо всем и ни о чем вернулись на поляну, ощутили тянущуюся с остывающей заводи пронизывающую прохладу.

– Спасибо тебе, Вилберн, за приятную прогулку и весьма увлекательный разговор, – с нежной теплотой произнесла Агата, отчего бастард моментально согрелся. – В деревню нам лучше возвратиться порознь.

– Ненавижу зависеть от людских пересудов, но, видимо, так в самом деле будет лучше для нас, – отозвался юноша, не сознавая того, как буквально пожирает горящими глазами Агату. – Могу я рассчитывать на продолжение общения?

– Мы с сестрой бываем здесь почти всякий вечер, пока еще погода позволяет, – сказала она и смущенно прыснула в ладошку, не выдержав его пытливого взгляда.

Расценив ответ, как плохо замаскированное желание девушки вновь с ним встретиться, Вилберн больше не проронил ни слова. Опершись рукой на обугленный ствол разбитого дуба, он долго провожал глазами удаляющиеся фигуры сестер, таких похожих и совершенно разных одновременно.

Начиная с утра каждого последующего дня юноша нетерпеливо ждал приближения вечерних часов и сгорая от нетерпения загодя спешил на заветную поляну возле речной заводи. При появлении близняшек его сердце взрывалось ликованием, а когда начинался их совместный моцион по живописным окрестностям, бастард с Агатой забывали о молчаливой Селене и сразу же терялись в своих условно правдивых историях, жадно впитывая фразы, слова, взгляды и жесты друг друга. Идиллия продолжалась целую неделю и переставшего ощущать свое одиночество Вилберна все сильнее охватывало зарождающееся в сердце чувство, однако он боялся самому себе в этом признаться. После прогулок бастард возвращался в свой дом на холме, умывался холодной водой и сразу укладывался спать, уже зная, что ночное сновидение подарит пусть призрачное, но оттого не менее волнительное свидание с Агатой, часто наполненное пикантными деталями, о которых наяву приходилось лишь мечтать.