– Элна, Болк, бегом к хранилищу! – заорал я по связи. – Под выстрелы не лезть, а то они достанут какую-нибудь базуку, которую наша защита не выдержит.
Ну, что у меня за язык такой поганый? Опять сглазил. Не успел я отдать команду, как из проёма дверей после негромкого хлопка вылетело что-то немаленькое, толи выстрел гранотомёта, толи кумулятивный снаряд. Слава богу, что защита выдержала, но меня, как пушинку, откинуло метров на десять. В себя я пришёл от рёва Болка в эфире:
– Отморозки долбанные! Твари облезлые! Урою, погань сортирная!
Всё, закипел у парня в крови перец. Ну, скажите на милость, за какие грехи мне приходится слушать эту подзаборную феню? Не-е, как только вся эта заварушка рассосётся, обязательно займусь уборкой словесного мусора. Ну, Отила, держись! Все претензии тебе выложу за приблатнённые выходки и выражения непотребные. Тьфу! И только в голове промелькнули все эти мысли, я увидел физиономию склонившегося надо мной Отилы:
– Слышь, Очер, ты в порядке?
– Кажись, в порядке, – проворчал я, поднимаясь.
Пока я боролся с силами тяготения, разбираясь, где верх, а где низ, Болк своим «карамультуком» разнёс половину фасада хранилища. Собравшись у дыры, когда-то бывшей дверью, мы шагнули внутрь.
– Стреляйте аккуратно. Где-то здесь находятся контейнеры с бербоном, – напомнила Элна.
– Тогда, господа-товарищи, прошу пропустить меня вперёд, – проговорил Отила, доставая гипнотрон. – пора «чёрным» ложиться спать. Режим нарушать нельзя. – И он первым шмыгнул в пыльный проём.
Не прошло и четверти часа, как юркий Отила уложил на пол трёх подвернувшихся «чёрных». Как выяснилось, они были последними из охраны хранилища. С них содрали шлемы. Они и впрямь оказались чёрными, вернее, темнокожими со светлыми волосами. Из непропорциональных черт квадратного лица особенно выделялись выпуклый лоб без бровей, глубоко посаженные глаза, короткий нос, узкий внизу и широкий в переносице, а также большой рот почти без губ и мощный выступающий подбородок. Конечно, индивидуально они отличались, но общие видовые черты выдавали их с головой.
Однако любоваться этими личиками не имелось ни малейшего желания. Шороху мы навели, а теперь пора и пользу извлечь. Я попросил Отилу разбудить сейров. Он переключил переводчик излучения на гипнотроне, и через пять минут все трое хмуро таращились на нас, безуспешно пытаясь освободить от наручников. Болк пнул их ногой и «чёрные» притихли. Чтобы правильно понять смысл сказанного, мы активировали переводчики.
– Слушайте меня внимательно, – начал я, – и не говорите потом, что не слышали. Вы наши враги и жалеть вас у нас желания нет. Вы все заслужили петлю без всякого суда. Но, если вы ответите на мои вопросы, то останетесь связанными, но живыми. Будете молчать и упорствовать, умрёте. Итак. Вот ты будешь говорить? – процедил я сквозь зубы, обращаясь я к первому. А он скорчил презрительную гримасу, попытался попасть в меня плевком, но промахнулся. Ну, что ж, он сделал выбор. Я кивнул Болку, и он пихнул клинок сейру в бок между броневыми пластинами. «Чёрный» заорал, скрючился, и из-под него начала растекаться красная лужа. В глазах двух оставшихся сейров появился животный ужас.
– Ты будешь говорить? – ледяным голосом обратился я ко второму.
– Буду, – его голос дрогнул
– Ты будешь говорить? – вопрос к третьему.
– Д-да, д-да, – отчаянно закивал он головой. Этот, с позволения сказать, гвардеец перетрусил до грязных штанов.
– Хорошо. Вопрос первый: где находится ваш центр управления и штаб?
Оба сейра оживились.
– Главная база находится на орбите, – ответил второй.
– На станции, – добавил третий.
– Что это за станция? – продолжил я допрос.
– Долговременная, – разговорился второй. – Находится на орбите уже полсотни циклов, имеет два кольцевых уровня и две посадочные платформы. Рассчитана на пять тысяч обитателей, но, насколько я знаю, теперь там постоянно находится чуть больше полутора тысяч. Руководство экспедиционным корпусом станцию не покидает и на планету спускается редко. Лично я начальство никогда не видел. Четверть состава гарнизонов, охранных и боевых отрядов сменяются раз в половину цикла для отдыха на станции. Один раз в пять циклов приходит большой транспорт с полной сменой боевого и охранного состава. Поговаривают, что на станции имеется портал для перемещения в пределах галактики.
– Как происходит смена состава?
– Поскольку прибывает смена всего состава гвардии, то и менять приходится сразу и быстро весь старый состав, чтобы не задерживать транспортный корабль. По условной команде снимаются все гарнизоны, охранные и боевые отряды. Их на один оборот планеты заменяют местные силы, а на особо важных объектах остаются по жребию или добровольно по три гвардейца. Все сменяющиеся отряды собираются на космодроме, куда прибывают челноки со станции и с транспорта. В несколько рейсов происходит замена состава.
– Когда следующая смена?
– В этом цикле. Меньше, чем через четверть. Может раньше. Начальству виднее.
– Сколько всего сейров на планете?
Второй пожал плечами, развёл руками и отрицательно покачал головой.
– Я знаю, – обрадовался третий, – Среди обитающих на станции полутора тысяч в основном техники, научники, операторы, персонал, хотя и гвардейцев немало, я думаю сотни три из числа постоянной стражи и отдыхающей смены. На станции работает мой родич, от него и знаю. На планете несёт службу ровно тысяча, столько перевозит большой транспортный корабль. Размещены в пяти гарнизонах, на двух рудниках, на заводах переработки и в десятке боевых отрядов.
– Какова орбита станции?
– Орбита стационарная. Станция постоянно висит над космодромом. Так удобнее доставлять грузы и войска.
Связав пленных по рукам и ногам, мы положили их в ближайшем уцелевшем помещении. Их сведения оказались настолько важными и серьёзными, что совещание затянулось. Наспорившись до хрипоты, решили что для проникновения на орбитальную станцию нужен хороший план, поскольку штурмом нашей хлипкой команде её не взять. Нам неизвестен её потенциал, защита и возможности. К тому же загадочным было её истинное назначение, ведь для накопления и хранения бербона не требовалось сооружать такую громадину. Решили разобраться на месте. Легко сказать: разобраться. Пятеро против полутора тысяч, это даже не смешно. Подумали. Ещё подумали. И согласились с Отилой, что в этой ситуации наглость – второе счастье. А я бы ещё добавил – двоюродная сестра удачи. А посему решили действовать прямолинейно, дерзко и внезапно: открыто проникнуть на станцию, затем добраться до центра управления, захватить руководство и вытрясти из него важную информацию. Ведь что-то же они там скрывают. В случае удачи решили принудить руководство передать приказ на планету о досрочной смене всего личного состава, чтобы гвардия собралась на космодроме. А потом уничтожить всю свору разом. Кроме этого Болк и Элна решительно настояли на конфискации скопившегося бербона и здесь и на станции. Против конфискации никто не возражал. Трофеи – дело святое.
Сказать по правде, для меня этот странный элемент до сих пор оставался полной абстракцией. Сами посудите, мало ли разных элементов в периодической таблице, и какое нам до них дело? Однако, пока мы пешим ходом добирались до подземного хранилища, Элна кратко, но толково объяснила в чём смысл и ценность этого вещества.
Оказывается этот сверхтяжёлый элемент был известен в галактике с незапамятных времён. Вопреки представлениям земных учёных, за длинной чередой нестабильных короткоживущих радиоактивных элементов существовало «окошко», в котором находился этот самый бербон, стабильный и не радиоактивный элемент с порядковым номером 160 и атомным весом 320. Его главным свойством оказалась запредельная энергоёмкость в миллионы раз превышающая энергетику урана, плутония и иже с ними. По той же причине критическая масса бербона так искажала пространство-время, что при подаче достаточного количества внешней энергии и при направленном воздействии сильного магнитного поля возникали каналы пространственного перехода. Оба эти уникальные свойства бербона и лежали в основе устройства всех здешних аппаратов, оружия и защиты, а также двигателей вплоть до гигантских космических рейдеров. Единственным и главным недостатком бербона была его чрезвычайная редкость и рассеянное залегание на планетах, обладающих магнитосферой и определённым составом элементов. Например, чтобы получить килограмм бербона нужно переработать миллион тонн породы. Более того, для длительного хранения требовалось постоянное магнитное поле и атмосфера инертного газа.
Пока мы пробирались по проходам и помещениям, к нам по связи присоединился Кен, аппарат которого по-прежнему стоял во дворе рядом со «скатом». По понятным причинам он больше всех предвкушал добычу и оставаться в стороне было выше его сил. Я будто видел, как от возможности на халяву пополнить запас энергии он потирал руки. Хотя, какие руки могут быть у аппарата. Усмехнувшись, я из любопытства спросил:
– Интересуюсь, Кен, сколько бербона нужно для работы твоего аппарата?
– Когда он сошёл со стапеля и его запустили в эксплуатацию, на борту имелось ровно пять долей, это примерно пять ваших граммов. Сейчас осталось чуть больше трёх долей, – гордо ответил мой металлический приятель.
Ответ меня удивил и даже, не побоюсь этого слова, поразил.
– И на сколько хватает одной заправки? – продолжил я расспрос, не на шутку заинтересовавшись практической стороной этой проблемы.
– При умеренной нагрузке, без избыточного расхода боевой энергии, изготовителем даны гарантии на двадцать пять тысяч земных циклов эксплуатации, – как ни в чём не бывало ответил Кен.
– Пять граммов на двадцать пять тысяч лет! Невероятно! – я был потрясён.
– Ты чего, Очер? – искренне удивился Болк. – Будто тебе это в диковинку? Это же элементарно.
– Именно в диковинку, – слегка расстроился и окрысился я, – Видишь ли, дружище, мы с Отилой родом из такого дикого мира, что в отличие от высокоразвитых цивилизаций вроде вашей о бербоне и слыхом не слыхивали. В силу нашего непроходимого невежества и скудоумия мы и в космос не летаем, и пищу сами выращиваем, и верим в добро, и своих в беде не бросаем.
– Хм-м, – смутился здоровяк, – простите друзья, кажись я чуток перегнул. – И дружески саданул мне в плечо.
– Ладно, проехали, – поморщился я потирая руку, – Так что ты скажешь про боевое использование бербона?
– Мои знания сильно ограничены на уровне продвинутого пользователя, – ответил Болк. – Но в пределах военной теории знаю точно, что большой космический крейсер-рейдер имеет на борту от тридцати до шестидесяти долей бербона, на лидере может быть сто долей в случае подготовки к большому, долгому и интенсивному бою с применением тяжёлого оружия.
Теперь до меня стала доходить высочайшая ценность этого странного элемента, по сути ставшего основой всех здешних цивилизаций и всех технологий от бытовых до космических и боевых. Бербон был концентратом невероятно мощной энергии созидания или разрушения, смотря в какие руки он попадёт.
– Всё верно, – вступила в разговор Элна. – Насколько я поняла, современные цивилизации спустя время повторили наши изыскания и открытия. Но ваш бербон ещё не вершина технологий. Знайте, существует ещё свехтяжёлые элементы. Следующий за бербоном мы называли райт. Его атомный вес 360, и он ещё более редок и его проще получать синтезом из бербона и некоторых простых элементов. Энергетика райта мощнее бербона примерно в десять тысяч раз. Райт прекрасно сочетается с бербоном и в ничтожных дозах усиливает его неимоверно. Если вас заинтересовал этот вопрос, то могу подготовить пакет информации из Айвиона.
Мы втроём переглянулись, а Кен будто затаил дыхание.
– Было бы неплохо, – сдержанно ответил я, стараясь не показывать своего интереса.
– Хорошо, потом через искин «ската» я перекину информацию в память Кена.
Увлечённо беседуя и останавливаясь, мы спустились на два уровня вниз и добрались до центра хранилища. Здесь в середине просторного круглого помещения стоял большой цилиндр из похожего на металл материала диаметром и высотой метров шесть со встроенным пультом. Тщательно осмотрев и ощупав пульт, Болк и Элна пожали плечами. Я озабоченно окинул взглядом помещение, в поисках выхода из безнадёжной ситуации. Ничего путного в голову не приходило. Оставался выход простой и незатейливый.
– Болк, – попросил я. – Тащи сюда пленных сейров, иначе мы тут навсегда застрянем.
Здоровяк кивнул и исчез в проходе. Через полчаса он приволок обоих пленников. Как ни странно, с пультом хранилища разобрался третий трусливый сейр. Оказалось, он имел непосредственное отношение к хранилищу. Повезло и нам, и ему. Он недолго поковырялся в пульте, потом набрал нужный код.
На поверхности загорелся индикатор красного цвета, и появилась ровная щель. Изогнутый створ скользнул по поверхности цилиндра вправо, открыв проход. Внутренняя полость была почти пуста, не считая невысокой тумбы в середине, на которой стоял прозрачный цилиндрический контейнер с тремя ручками: одной сверху и двумя по бокам. В основании контейнера находился сильный постоянный магнит, а внутри на гладкой тёмной поверхности лежали маленькие кубические слитки со стороной от трёх до десяти миллиметров. Таких маленьких кубиков навскидку было сотни три-четыре. Мои спутники ошеломлённо уставились на контейнер. Не смотря на осведомлённость по теме, я не видел в этих кусочках металла ничего особенного.
– Великая Пустота! – воскликнула Элна, – это же сокровище немыслимое!
– Да-а-а, – протянул ошеломлённый Болк, – я такого даже представить не мог!
– Не вижу повода для столь радостного экстаза, – съязвил я, равнодушно пожав плечами, и переглянулся с Отилой. С виду он тоже не впечатлился.
– Ты не понимаешь! – воскликнула Элна. – Каждый кубик весит в от десяти до ста долей, а в целом здесь приблизительно тридцать тысяч долей бербона! Вспомни наш разговор о применении и расходе этого элемента. В этом контейнере по сути жизнь и судьба целой космической империи со всеми её флотами, войсками, заводами, городами и всем транспортом.
Прикинув к носу уже известные факты и слова Элны, я присвистнул от оказавшейся в наших руках мощи. Без преувеличения мы заполучили весьма ценный трофей.
– Насколько я понял, – вступил в разговор Болк, – это добыча за последние пять циклов, и на орбитальной станции его может быть столько же или больше. Конечно, если его не переправили порталом на планету сейров, или ещё куда.
– Порталом отправлять бербон нельзя, – сделала замечание Элна, – поскольку в нестабильном пространстве он среагирует моментальным распадом. Силу и последствия такого взрыва я даже представить не могу, – сказала, поёжившись девушка.
– Значит, бербон на станции и ждёт отправки простым транспортом, – задумчиво проговорил Отила.
Тяжёлый контейнер в два пуда доверили нести Болку, что и для такого здоровяка стало делом не простым с учётом обременения доспехом, тяжёлым оружием и подъёмом на два уровня вверх. От тащился и ворчал, что постепенно превращается в грузовое животное.
Во дворе нас встретил радостный Кен, а, когда ему сказали сколько бербона загрузят ему на борт, он на минуту потерял дар речи. Потом его аппарат стал подпрыгивать и раскачиваться. Сначала я растерялся, а потом понял, что наш приятель пустился в пляс. Все улыбались, глядя на восторг Кена, а я решил его немного подколоть:
– Я что-то не понял, Кен, ты наверно расстроился, что мало бербона принесли. Так ты прямо скажи, хватит тебе этой кучки, или нужно ещё добавить?
– Да, ты что, Очер! – заорал Кен, явно не понимая шутки юмора, – Этого количества хватит на тысячу циклов беспечной жизни целой планетной системы, да, не одной!
Команда продолжала шутить и веселиться на остатках адреналина, а я слушал тревожное тиканье внутренних часов, которые начали обратный отсчёт. Не вызывало сомнения, что о разгроме главной базы Клана и пропаже пятилетней добычи бербона станет известно сейрам в ближайшие часы, если не минуты, и они наверняка объявят тревогу и мобилизуются. И тогда все силы оккупантов нацелятся на нас, а нам придётся крепко подумать стоит ли соваться на орбитальную станцию, или лучше побыстрее унести ноги куда подальше. А поскольку героически погибнуть совсем не входило в мои планы, требовалось поторопиться, чтобы правдами и неправдами опередить сейров, иначе все наши усилия станут бессмысленными, а наше будущее сомнительным.
Мои слова остудили веселье, народ посуровел и потянулся за мной к пульту хранилища, единственному оставшемуся в целостности терминалу, с которого можно было получить нужную информацию. На этот раз нас интересовала локация космодрома. Пришлось опять будить трусливого гвардейца, который вместе с Элной быстро отыскал нужные сведения. Космодром находился по ту сторону горной системы ближе к экватору. Кен зафиксировал в памяти широту, долготу и высоту. Соответственно станция сейров висела над этой точкой на стационарной орбите. Цель определилась, значит, пора делать следующий шаг, и, делая его, я уже не понимал, толи мы управляем событиями, толи они нами.
Кен широко распахнул вход в свой аппарат. Мы с комфортом устроились в анатомических сиденьях, сочувствуя Элне, которая чуть не плакала, расставаясь со «скатом». Мне самому было жалко бросать эту прекрасную и надёжную машину, но к великому сожалению она была бесполезна в космосе. Её стихия – воздух. Прощай «скат», ты был хорошим другом. Зато теперь вся наша компания собралась вместе, и нам с Отилой стало веселее.
Воодушевлённый и полный азарта Кен лихо стартовал по крутой дуге с набором высоты. Забравшись на десяток вёрст, он взял курс на юг. Опять мимо поплыли рассечённые ущельями горные хребты, заснеженные пики, долины и каньоны с реками, ледники со стекающими вниз ручьями. Раскинувшаяся внизу картина горной страны поражала воображение многообразием форм, цветов и контрастов. Наслаждаясь видами, я не заметил, как мы достигли цели.
Режим «хамелеона» позволил рассмотреть с высоты весь космодром, который разительно отличался от известного мне по телевиденью земного. И отличия были связаны с принципом полёта здешних космических аппаратов, которым не требовались тысячи тонн ядовитых гидразина, гептила, нафтила и пероксида водорода. Все они летали с использованием энергии и физики бербона на плазменных и гиперпространственных движках. А при взлёте и посадке здесь не горела поверхность и не отравлялись окрестности смертельно ядовитыми гарью и дымом.
Раскинувшийся на плоскогорье местный космодром издалека можно было бы принять за небольшой город. Здесь не торчали взлётные фермы и не громоздились стартовые столы, а весь центр занимали десяток ровных квадратных площадок, окружённых приземистыми сооружениями типа ангаров. На окраинах возвышались три группы многоэтажных зданий сложной конструкции. Подлетать ближе мы не стали, опасаясь засветиться на радарах. Собственно говоря, сам космодром сейчас нас не шибко интересовал, лишь как ориентир находящейся на орбите станции сейров.
– Внимание, – раздался голос Кена, – начинаю подъём на орбиту. Приготовьтесь к небольшим перегрузкам. Элна, Отила начинайте сканировать пространство, чтобы нам не вляпаться в неприятности раньше времени.
В панорамном экране блистера, как когда-то на Земле, начали постепенно меняться цвета неба от синего до чёрно-фиолетового. Только здесь цвета были резче и глубже. Когда вокруг разлилась полная мерцающих звёзд бархатная чернота и ненадолго исчез вес, я понял, что подъём закончился. В отдалении и выше виднелась станция в виде уложенных один в другой двух бубликов с большим шаром внутри.
– Элна, Отила, ваш выход, – проговорил Кен.
Оба наши провидца замерли минут на пять, потом разом очнулись. Первой заговорила Элна:
– Объект большой и сложно устроенный. Постоянной охраны внешнего и внутреннего пространства нет, только отдельных секторов. Вокруг станции движения нет. Боевых модулей не видела. По характеру деятельности обитателей можно утверждать, что это не боевая станция, а вынесенное в космос производство, хранилище, место обитания и отдыха. Допуск на посадочные платформы без контроля и ограничений.
Следом доложил Отила:
– Больно там все беспечные, даже вояки и охрана. Большой отстойник. Много пьяных или обкурившихся какой-то дрянью. Ещё больше работяг и научников. Все они в наружном кольце. В серёдке какое-то производство. Что-то они там химичат. Главари, вояки и всякий расслабон во внутреннем кольце.
Выслушав друзей, я попытался свести всю известную информацию воедино и подвести итог:
– Ситуация на станции ничем не отличается от положения на планете. – сказал я. – Очевидно, что за многие десятилетия беспечной жизни, оккупанты утратили осторожность, как ненужный и обременительный рудимент. И это хорошо. С одной стороны, сложная архитектура станции может затруднить проникновение, с другой, мы растворимся в разнородной, неорганизованной, нетрезвой и малознакомой массе обитателей и не привлечём лишнего внимания. Вывод: менять план не будем. Наверняка сейры не ждут от нас такой дерзости. Поэтому проникаем внутрь, не таясь, через посадочные платформы. Действуем спокойно и уверенно. Пока они беспечны, мы пройдём через все уровни, как нож сквозь масло. Но время опять работает против нас, поскольку велика вероятность объявления на станции тревоги и из-за разгрома базы Клана, и из-за нашего обнаружения. Штурмовая группа: Болк, я и Отила, действует во внутреннем объёме станции и выполняет основную задачу. Группа прикрытия: Элна и Кен, останется на посадочной платформе в готовности прикрыть и обеспечить отход. Кто-то хочет высказаться?
– Я за, – пробасил Болке.
– Согласен, – проговорил Отила.
– Принимается, – сказал Кен.
– Но… – попыталась возразить Элна, и я её перебил:
– Никаких «но». Кен один не справится. К тому же втроём действовать намного эффективнее, чем вчетвером. Всё. Решение принято. Кен, вперёд!
Ускорение слегка вдавило меня в сиденье, которое тут же компенсировало неудобство. Кен повёл свой аппарат по большой дуге, чтобы подойти к станции с тыла со стороны космоса. Так безопаснее и не подозрительно. К тому же сейры убеждены, что они главные петухи в этом курятнике, и уверены, что в окрестностях планеты чужие не могут появиться по определению. Пусть и дальше так считают.
По мере приближения я осознал колоссальные размеры станции. Не меньше двух километров в диаметре, а скорее всего больше. Просто истинные её размеры ускользали от восприятия из-за отсутствия объектов для сравнения. На фоне планеты было заметно вращение колец станции относительно её центра, что создавало искусственное тяготение за счёт инерции. Судя по размерам станции и её стационарной орбите, сейры решили обосноваться на Дезме надолго.
Дождавшись, когда внешнее кольцо станции подвернулось к нам открытым проёмом посадочной платформы, Кен виртуозно влетел в створ и завис над палубой. Едва аппарат коснулся покрытия, автоматически включился механизм удержания, закрылась внешняя мембрана, потом – внутренняя, и платформа повернулась в плоскость вращения станции. Появилось искусственное тяготение. Мы замерли в ожидании хоть какой-то реакции. Может быть охрана или техники какие-никакие появятся. Полчаса прошло. Никого. Даже обидно стало. Нет, ну, это уже за гранью раздолбайства, сейры совсем распустились. Однако я сильно ошибался, что нас не заметили. Едва мы с Болком и Отилой ступили на платформу, раздался механический голос:
– Вновь прибывшему экипажу пройти дезинфекцию в камере номер два. Повторяю…
Что ж порядок есть порядок. Нужно, значит, пройдём и сделаем. Дезинфекцию. Всей станции. Не снимая гермошлемов, мы прошли через шлюз номер два и оказались в специальной камере, в которой нас пылесосили, обдували, обдавали ароматным паром и засвечивали ультрафиолетом. Из камеры автоматика выпустила нас в тамбур, потом в коридор, ведущий в центральный проход первого кольца. Пока шли, я откинул на спину шлем, а Болк и Отила включили режим «хамелеона».
По первому впечатлению центральный проход сильно смахивал на городскую улицу: стены с окошками, указатели, двери, вывески и таблички, мощёный пластиковыми плитками размеченный пол, но сразу бросилось в глаза то, что все прохожие носили тёмные очки. Пытаясь разобраться, что бы это значило, я связался с Элной и Кеном. Она ничего по этому поводу сообщить не могла, а Кен предположил, что спектр излучения здешнего светила неподходящий для сейров. На поверхности его поглощает атмосфера, а здесь требуется защита глаз. Ага! Так вот почему вблизи всех входов и выходов стоят контейнеры с защитными очками. Пожав плечами, я вернулся, вытянул из контейнера очки и нацепил затемнённую оптику.
– Совсем другое дело, солидно и загадочно. Красота, – проговорил по связи Отила, – Этак тебя от местных вовсе не отличить, а то физия не соответствует местному стандарту, слишком светлая. А сейчас порядок.
– Э-э, гражданин домовой, – огрызнулся я, – поосторожней с физией, а то…
– Хорош трепаться, – пробасил невидимый Болк, – нужно отыскать галерею, ведущую во внутреннее кольцо.
По связи было слышно, как Отила сначала заворчал, а потом замолк. Через минуту раздался его голос:
– Правый проход.
В обитаемом пространстве внешнего кольца сила инерции прекрасно заменяла гравитацию. Я уверенно шёл по широкому проходу, зная, что невидимые друзья идут следом. При близком рассмотрении вид внешнего кольца больше напоминал не столько городскую улицу, сколько какое-то производство. Боковые открытые коридоры перемежались с высокими глухими или остеклёнными стенами в несколько этажей, с нависающими галереями, с ползающими вверх-вниз кабинами непонятного назначения и с закрытыми помещениями за которыми шумели, свистели и жужжали какие-то механизмы. Кое-где слышались звяканье металла, стуки и технические шумы. По всем приметам, внешнее кольцо представляло собой научно-промышленную зону, полную занятых делами обитателей. По проходу и боковым коридорам туда-сюда ползали транспортные платформы и самобеглые тележки поменьше, перемещались дроны и ходили одетые в одинаковые комбинезоны рабочие. По всей вероятности, где-то здесь они и проживали. Попав в этот круговорот, сначала я опасался, но вскоре понял, что до меня никому дела нет. Это открытие вдохновило и обнадёжило, и я уверенно влился в поток обитателей.
Переход во внутреннее кольцо обнаружился примерно через две сотни метров, но что толку от того, что обнаружился. Его перекрывала проходная мембрана. Топтаться возле неё и суетиться в попытках найти способ преодолеть препятствие, всё равно, что заголиться посреди оживлённой улицы и орать, что ты собираешься там присесть и нагадить.
Я тихо прошёл мимо прохода и проговорил по связи:
– Что делать будем?
– Ждать будем, – откликнулся Отила, – включай «хамелеон» и вставай рядом снами к стеночке. Подождём, а, когда откроют шлюз, пройдём незаметно.
– Пожалуй ты прав, – я надвинул шлем и включил режим невидимости.
Ждать пришлось около получаса. Возле шлюза начали скапливаться сейры, подкатили три тележки и пара роботов. Значит, мембрана открывается периодически в определённое время. Учтём. Проход открылся, в обе стороны потянулись желающие, и мы в том числе двинулись последними, чтобы случайно не столкнуться с кем-либо в толпе.
Пятидесятиметровый переход прошли без проблем и через тамбур выбрались в пространство внутреннего кольца. Вот здесь и началась та самая веселуха в царстве беззаботного расслабона. Насколько я понял, на планете сейры зарабатывали жалованье, ночлег и жратву, а здесь проматывали все накопления. Здесь они раз в полтора года жили, отдыхали и развлекались разными способами, кто во что горазд. Вместе с тем, где-то здесь находился их руководящий центр, или управление, или штаб, понятия не имею, как они называют сборище своих главарей. Отила просканировал пространство и уверенно указал налево.
Двигаться в этой части станции было одновременно и легче, и труднее. Легче, из-за беспечных обитателей, которые веселились, гуляли, расслаблялись и плевать на всё хотели. Труднее, потому что кое-где они собирались толпой и протискиваться незаметно через них было непросто. Пару раз столкнувшись с подгулявшими сейрами, мы едва не засветились, а Болк едва сдержался, чтобы не настучать им по мордам.
Самым сложным местом оказался большая открытая площадка, что-то вроде кафе или ресторана. Она занимала почти весь проход и продолжалась в обе стороны в закрытые секции. Похоже, это было излюбленное место вояк и всякой швали. Тут шла весёлая попойка, царил разгул чувств, страстей и кулаков. Подпившие сейры орали до хрипоты, жрали и пили. От запаха жаркого Болк чуть слюной не поперхнулся. Тут и там вспыхивали стихийные перепалки. Неподалёку от прохода двое вовсю мутузили друг друга, а рядом, равнодушно уткнувшись в кружку с пойлом, сидел их приятель. Чуть дальше прислуга деловито оттаскивала в сторонку павших за столом. А ближе к выходу разгорелась нешуточная схватка. Участники дрались с воодушевлением, отчаянно, с выбитыми зубами, заплывшими глазами и разодранной одеждой. Так бы ничего особенного, драка, как драка, дело житейское, но эта орущая и машущая конечностями шобла переместилась в проход, напрочь перекрыв нам дорогу. Оказалось, что озаботились этим недоразумением только мы с Отилой, а невидимый Болк долго не думал, в десяток мощных ударов он с превеликим удовольствием расчистил проход, и мы поспешили дальше.
Через пару сотен шагов стало заметно, что встречная публика стала выглядеть трезвее, и прохожих стало меньше, из чего я сделал вывод, что до административного сектора рукой подать. Ага, вот и он. По обеим сторонам очередной мембраны я увидел прозрачные кабины с охраной. Похоже, мы на месте, вернее, перед ним.
Как и в прошлый раз, пришлось набраться терпения, дожидаясь открытия прохода. На этот раз он открылся для трёх сейров, сопровождающих тележку с грузом. Мне пришлось немного понервничать, поскольку на этот раз мембрана, открывшись для прохода, тут же начала сдвигаться. Мы едва успели прошмыгнуть внутрь буквально на плечах визитёров.
В этом тихом секторе почти отсутствовало движение. Шагая по просторному коридору, я пытался понять, где нам искать мозговой центр этого монстра. Помог Отила, на ходу просканировавший ближайшие помещения:
– Очер, впереди в тридцати шагах слева большой зал, там сейчас никого. А напротив него помещение поменьше, в котором собрались три десятка сейров. Эмоциональный фон высокий, спорят, имеются все признаки агрессии. Дальше ряд помещений, в которых либо никого, либо один-два сейра.