Всю ночь мы жутко мерзли. Итоги трудного дня не позволяли нам окончательно проснуться, а ночной майский холод не позволял нам по-настоящему уснуть. Несмотря на то, что каждый человек по науке должен выделять тепло порядка 60-120 ватт в час, Саша явно жульничал, экономил и практически ничего не выделял. Я, путем диффузии, дифракции и интерференции одновременно, пытался слиться с теплом его тела. Но все было напрасно – когерентность отсутствовала напрочь. Единственно, со стороны Сашиной спины не дуло холодом, и это был плюс. Вторым плюсом была моя вязаная шапка, которую я натянул по самые уши. Это был туристический опыт – не шерстяные носки на ноги, а вязаная шапка на голову обеспечивает комфортный сон в палатке в любое время года. Потому что, как утверждают водолазы, 30% теплопотерь идет через голову. А ученые говорят, что только 20% энергии идет на питание головного мозга, видимо, все-таки, ученые глупее водолазов.

Только под утро, с первыми лучами восходящего солнца, и дифракция, и интерференция заработали, и в палатке стало тепло. Я отполз от Саши и стал видеть сны. Сны про Фенимора Купера. Вернее, сон был один, но состоял из трех частей. В первой части, я как-бы со стороны наблюдал, как из нашей палатки выползает чья-то толстая задница, потом фигура разворачивалась лицом ко мне. И я видел оплывшую Сашину физиономию с моими, до боли знакомыми, чертами лица. Саша поднимал правую руку, как в американских фильмах, прежде чем дать клятву говорить правду и только правду, и медленно торжественно произносил: «Фенимор Купер, к вашим услугам». Я понимал – диффузия произошла, и меня больше нет.

Потом начиналась вторая часть. Из палатки снова вылезала чья-то толстая задница, еще более противная, потому что бесформенная. На этот раз это был я, набравший лишние сто килограмм, но не подросший ни на сантиметр. Что это было: чудовище или просто выглядело чудовищно – я не мог понять. Я недоуменно разводил руками и игриво произносил: «Купер. Джеймс Купер. Извините, дифракция удалась!».

Третья часть сна была самая гармоничная. Из палатки появлялись двое: я и Саша. Мы были одинакового роста и телосложения, и неплохо смотрелись. Я уже не был похож хлипким телосложением на старшеклассника.

– Что-то ты подрос, Дружок? – спрашивал Саша с подозрением на подвох.

– Я всегда такой, – не признавался я. – Это Вы, мой друг, что-то сильно похудели после экадашей.

– Даа-аа-а, – многозначительно тянул Саша, – абсолютная когерентность.

И сон начинался заново. Когда Саша в двадцать пятый раз сказал «что-то ты подрос дружок», я проснулся. В палатке было пусто. Я выполз наружу головой вперед, чтобы не было никаких параллелей с ночными видениями. Прямо перед палаткой Саша занимался йогой, щурился на положительную энергию солнца и излучал в пространство прекрасное расположение духа.

– Саша, что такое когерентность? – спросил я после того как мы обменялись утренними приветствиями.

– Когерентность – это согласованность. Специальный термин, который используется в основном в оптике, когда речь заходит о длине волны, – пояснил Саша.

– Знаешь, что я тебе хочу сказать?! – я снова вспомнил ночного «что-то ты подрос дружок». – Тебе не кажется, что когда мужик после сорока постоянно сыпет фактами из журнала «Наука и жизнь» или пересказывает недавно просмотренный научно-популярный фильм, я уже молчу про интернет… Это определенная форма инфантилизма?

– Совершенно с Вами согласен! Таких обычно женщины бросают, – Саша как будто ждал этого вопроса и уже имел готовый ответ. – К сорока годам человек должен иметь в голове уже сформированную, целостную систему мира, а не сборище разрозненных фактов. Извини, дружище, я на всякий случай спрашиваю – у тебя с женой все в порядке?

– Достоверно сказать не могу, – признался я, – я уже лет сто ее не видел, точнее недели три-четыре. Но, вообще-то, в вопросе я имел в виду тебя, а не себя. С твоими физико-математическими познаниями я тягаться не могу, у меня в голове одни термины, а не знания.

– Андрей, у нас с тобой совсем другая ситуация. Ты просто ее еще не осознал. Человеческий мозг требует постоянного притока информации, которую он должен обрабатывать. Гонять одни и те же мысли и воспоминания по кругу – это не работа мозга. Информация для мозга, это то же самое, что движение для мышц – без него они атрофируются очень быстро. Я же тебе уже рассказывал про важность чистки зубов по утрам.

– Тогда ты мне точно соврал. Октябриныч, конечно, очень чистоплотный старик, но в той землянке он никогда не жил. И кота своего он не ел.

***

Через 2-3 часа мы вышли на узкоколейку. Почти игрушечные рельсы уходили вправо и влево. А вдоль насыпи на деревьях сидели огромные черные глухари и смотрели на нас с таким коллективным презрением, как будто сами были не из семейства Куриные.

– Саш, мне в Магадане байку рассказывали, что пока сваришь старого глухаря, мухи опарышей успевают вывести в его шее, которая торчала из котелка? – спросил я, любуясь птицами.

– Это такая же байка, как та, где кто-то каждую ночь на рыбалке съедает банку опарышей вместо риса, – ухмыльнулся Саша. – Сейчас надо решить вопрос в какую сторону идти. В любом случае, мы дойдем до жилья, но до Кривого Яра идти придется дольше, и мы окажемся дальше от Голубых озер. Я не очень понимаю, с какой стороны мы вышли на узкоколейку, а от этого зависит в какую сторону вдоль нее идти, чтобы действительно прийти, а не наобум. Если бы это была река, мы бы по течению сразу определили на каком мы берегу. А здесь, на каком мы берегу?

– А я знаю, как определить, – мои поиски алгоритма на все случаи жизни наконец-то, начали приносить плоды. – Грубо говоря, узкоколейка приблизительно идет с запада на восток или с востока на запад, это даже я знаю. Сейчас еще не полдень, но солнце все равно где-то у нас за спиной, соответственно мы вышли на узкоколейку с южной стороны.

– Браво! – искренне воскликнул Саша. – Это действительно элементарно, и как я сам не сообразил. Теперь понятно, что Кривой Яр справа от нас, и он нам не нужен, а слева от нас тоже будет большое село, и мы идем туда. Все-таки голод вреден для моих умственных способностей. Может, в глухаря камнем бросить?

Александр чувствовал себя победителем – он нас вывел. Он бодро зашагал вдоль полотна, и я даже начал отставать. Мы с утра начали пить воду, но ничего съестного по дороге нам так и не попалось: ни грибов (даже коралловых), ни ростков папоротника-орляка (знать бы еще как отличить орляк от