Брюки и туфли инспектора покрылись красными пятнами. Слегка наклонившись, инспектор тряс дрожащими руками штанины и повторял, как заевшая пластинка: «Что за черт?»

Вера Дмитриевна встала. Разведя в стороны согнутые в локтях руки, она смотрела то на кровоточащую шею валяющегося около крыльца поросенка, то на свои забрызганные кровью ноги и туфли, то на топор в руках Александра.

Серый мужичок невозмутимо стоял около ворот и со скучающим видом смотрел на хозяйку дома.

Матрена, закрыв глаза и сжав кулаки скрещенных на груди рук, медленно сползала по двери.

Осторожно, на цыпочках, Вера Дмитриевна спустилась с крыльца. Перешагивая через тушку, она задела ногой окровавленную шею поросенка. Истерический женский крик утонул в гудке паровоза.

Александр стоял в центре двора, держа в руках окровавленный топор, и глядя на жену, беззвучно, одними губами шептал: «Матренушка, прости! Прости, ладушка моя!»