Уже в институте я организовал свою групппу. Мы подбирали популярные шлягеры, но именно с этими ребятами я записал несколько собственных песен. Конечно, я мечтал о музыкальной карьере, но до конца в это не верил. Помог случай. Мои записи попали на стол одного музыкального продюсера. Он как раз искал свежий материал, новые лица. Поэтому я не перестаю говорить молодым исполнителям: делайте демозаписи, рассылайте, выкладывайте, творите, стучитесь во все двери – и в один прекрасный момент они распахнутся.
6
Открываю глаза. Вижу только размытые блеклые пятна. Где я? Ничего не понимаю, не различаю, но уже ненавижу эти светлые тона. Белый – цвет моей простыни и пододеяльника, защитных костюмов и масок; светло-серый – цвет стен и потолка… Добавьте в мою жизнь красок! Прошу вас!
Голова работает, как старый ноутбук с проблемным и очень громким вентилятором. Когда процессор загружает больше информации, обороты постепенно прибавляются, усиливая гул винтов. «Не видишь, что ли – работаем», – громогласно заявляют неравномерно двигающиеся лопасти. В полуподвижном же состоянии они медленно затихают. Образы в голове иногда ускоряются, иногда тихо замирают.
…У нас была классная группа в институте. Мы обожали музыку. Практически жили в репетиционной, которая находилась в подвале общежития. Мы мечтали о признании, о славе. Первое наше столичное прослушивание оказалось дармовым концертом. Потом, после долгих мытарств, мы попались на глаза серьезным людям, но случился очередной кризис. Мы вернулись в родной город. Через месяц нам позвонил один тип и объяснил расклад: «Все очень неплохо, но для продвижения нужен стартовый капитал. Сейчас компания не может вложить нужные средства. Если вы готовы найти их или стать своими спонсорами, обращайтесь ».
Речь шла о не очень значительной сумме, и мы решились, нашли деньги, даже подписали договор с TSA (Top sound artists) pro. «Ждите», – сказал нам ушлый менеджер.
После месяца обещаний и еще пары недель недоступности адресата мы позвонили напрямую в контору. Там знать не знали ни о нашем менеджере, ни о каких-то договорах. Конечно, нам объяснили, что столь серьезная компания ни при каких обстоятельствах не просит у своих клиентов денег на продвижение.
Я еще не до конца отказался от музыкальной карьеры, но время было тяжелое. Нужно было зарабатывать на жизнь, а у нашей группы, к сожалению, это не получалось. Мы расстались друзьями. С музыкой было покончено.
7
«Космонавты» столпились возле моей кровати. Со мной, как с матерчатой куклой, производили какие-то манипуляции. Что-то смотрели, слушали. Не покидало ощущение, что вижу себя со стороны, точнее, откуда-то сверху. До меня долетали обрывки фраз. Странное такое чувство: язык вроде знакомый, родной, но смысл никак не улавливался.
– От легких практически ничего не осталось… Трудно сказать… Только ждать…Тут мы уже бессильны…
Почему-то представилось, что я сижу в старости на своем столетнем юбилее. Рядом жена Лена. Вокруг дети, внуки, правнуки…
Кругом камеры, фотографы слепят вспышками, журналисты.
– Уважаемый Андрей Михайлович, вы наша гордость. Вы и Ваша семья – пример для подражания! Откройте свой секрет. Как Вам удалось создать и сохранить такую крепкую семью?
– Да никакого секрета здесь нет. Жену какую выбрал и в дом привел – такую и люби, семью береги. Как вчера это было. Встретил я свою Ленку – с тех пор так и живем душа в душу. Ну, потом дети пошли, внуки…
…Со своей женой я познакомился в институте. На дискотеке в подвале общежития, прижавшись спиной к стене, стояло миниатюрное чудо, чья мягкая улыбка источала истинную веру в то, что именно сейчас под звуки медленного танца перед ней появится принц. Я не смог устоять и пригласил девушку.
Через год мы поженились. Это было, пожалуй, самое счастливое время, свойственное только юности. Мы всегда и везде были вместе. Нас не пугали ни отсутствие денег, ни глобальные проблемы страны и общества. Нам просто хорошо было вдвоем. Сначала жили в общежитии института, потом пошли съемные квартиры.
К третьему году брака начались проблемы. Взаимные обвинения. Нежелание выслушать, понять друг друга. Стали много ругаться. Она все мне мешала делать: деньги зарабатывать, с друзьями встречаться, музыкой заниматься… Это я ей так говорил. Да, в тот момент с работой как-то не складывалось, я и психовал. Она вообще-то кротостью тоже не обладала. Могла покромсать меня своим острым язычком, да и пару тарелок для убедительности расколошматить. Я багровел от гнева. Мы стали все больше отдаляться друг от друга. У меня даже была интрижка на стороне, Лена, наверное, это почувствовала.
Все изменилось, когда она узнала, что беременна. Я был категорически против, склонял ее к аборту. Молодые ведь еще. Квартиры даже своей не было. Но жена с маниакальным упорством вцепилась в возможность родить себе ребеночка, и я уступил. К третьему месяцу Лена стала совсем другой. Ее природный, утробный инстинкт сохранения семейного гнезда словно вышел из спящего режима. Она научилась меня слышать и понимать. Стала мягкой и внимательной. Домашней. Я заметил, что тоже меняюсь. Захотелось быть с ней рядом. Оберегать ее.
Ранний токсикоз у Лены, как это ни парадоксально, случился довольно поздно – к двенадцатой неделе. Непроизвольные рвотные спазмы и периодические боли сделали ее чрезмерно раздражительной. Она снова превратилась в мегеру. Но я терпел, понимал, пытался поддержать. А она словно проверяла меня на прочность. Однажды, ничего не объясняя, один за другим расколошматила сервиз на двенадцать персон, и тут я не сдержался. Наговорил ей, что она рожает ребенка только для того, чтобы я не рыпался и никуда от нее не свалил. И вообще – на какое потомство может рассчитывать такая истеричка.
Дня через три ее маленький мягкий животик превратился в кирпич: сильнейший тонус. Она беспомощно билась, выла от боли. Я ничем не мог помочь. Еще до приезда скорой случился выкидыш. Лена винила во всем меня. Я даже не хотел защищаться. Эта потеря разделила нас на две половинки – уже безвозвратно. Чувства ускользали, словно песок, просачиваясь сквозь пальцы. Смотришь – и нет уже ничего в огрубевших ладонях. Даже трудно представить, что когда-то было. И было ли?
Мы развелись через два месяца ссор и взаимных упреков.
Когда получили паспорта со штампиками о разводе, она сказала мне на прощанье:
– Я тебя ни в чем не виню. Ты еще сможешь кого-то полюбить, найдешь свое счастье.
Оказалось, что выстраивать отношения намного сложнее, чем я себе представлял. Я был твердо уверен, что во всех моих неудачах виновата бывшая, и теперь у меня все пойдет по-другому. Хотелось встречаться с девушками «без обязательств», но почему то не получилось. Несколько раз меня пытались затащить в ЗАГС или просто развести на деньги. Я стал бояться потерять независимость.