Организовать такую серию опытов законным путём не представлялось возможным, тогда было решено пойти на преступление и действовать один раз, но наверняка.
Десять пар «ген – антиген» – это два в десятой степени вариаций, то есть одна тысяча двадцать четыре. Мужчины и женщины могут реагировать на вирус по-разному – умножаем на два. Двойной контроль, чтобы исключить случайную ошибку, значит снова умножаем на два.
Итого, требуются четыре тысячи девяносто шесть специально отобранных человек, все как один коренные обитатели центральных миров. Именно столько людей должно было участвовать в этой битве с вирусом.
И именно для этой цели была задумана, а потом и осуществлена афёра с заводом ракетного топлива.
Рагонда для будущего строительства была выбрана не случайно – богатый мир с маленьким населением и большими, совершенно пустыми территориями.
Будущим работникам завода обещали высокие заработки, что объясняли экспериментальным характером предприятия и заинтересованностью в его продукции корпорации «Земной рай». Неудивительно, что кадровая служба не испытывала трудности с набором кандидатов.
В центре завода был выстроен ангар, он же пусковая шахта для космического корабля. Сам звездолёт был завезён на территорию по частям и затем собран на месте. Пилотировать судно должен был человек со стороны, но, после известных событий, от этой затеи пришлось отказаться.
Я не знаю, как так получилось, что в результате за штурвалом оказалась Сильвия Финли. С её стороны это был шаг к самоубийству, но кто знает, почему она его сделала? Может быть, рассчитывала именно на такой исход?
В назначенный день все нужные люди были собраны, по-видимому, как-то усыплены, погружены в транспортировочные капсулы, которые в свою очередь были размещены в трюме готового к взлёту корабля.
Ну, а что было дальше, вы все знаете…»
– Так что же, эти люди, которые находились в капсулах, они живы?
– Я не знаю. Мне лишь известно, что они все были заражены, и что у части из них выделились нужные антитела (об этом извещал зелёный цвет информационных панелей). Остальные борьбу с болезнью проиграли… Но съел ли их вирус, или у них ещё есть шансы спастись? В любом случае, врачи, которые увезли несчастных с собой, имеют полную информацию и, я верю, сделают всё возможное.
Дмитрий помолчал, ожидая дальнейших вопросов. Потом заговорил совсем о другом:
– Вот о чём ещё я хотел бы сказать… Совсем скоро, точнее уже завтра, оба корабля, что висят пока на орбите планеты, отправятся в обратный путь. Поэтому я должен сказать сейчас: я принял решение остаться. Остаться навсегда, чтобы заняться делами нового мира и живущего здесь маленького народа… Я понимаю, что из-за этого мне придётся оставить службу. Поэтому я подготовил официальный рапорт.
Последние слова явно относились к Тарновскому, и тот не замедлил с ответом:
– Ну что ж, вас легко понять. Однако, с оставлением службы я бы на вашем месте немного повременил… Новая планета, принадлежащая одному человеку, может стать лакомым куском для людей, не обременённых грузом совести. Очень скоро вам придётся искать сильных покровителей. И в этих условиях что-то вроде протектората Большого Союза планет могло бы оказаться весьма кстати. С другой стороны, при юридическом оформлении такого договора, чтобы исключить претензии третьих сторон, весьма кстати бы оказалась ваша действительная служба Союзу. Вы понимаете, куда я клоню? – При этих словах шеф откровенно и добродушно улыбался, прекрасно понимая, какой отличный подарок он, по сути, предлагает своему пока ещё подчинённому. – Сейчас мне не нужен немедленный ответ. Просто, занимайтесь своими делами, при этом оставаясь офицером.
– Это хорошее предложение. – Дмитрию оставалось только поблагодарить.
– Я рад вашему принципиальному согласию. Детали будем обсуждать, когда для них настанет время. А пока, я, с позволения присутствующих, откланяюсь. Завтра предстоит насыщенный день, и очень хочется перед ним немного поспать.
Вслед за Тарновским потянулись к выходу и все остальные.
***
Дмитрий остался один на балконе, подошёл к краю скалы, опёрся локтями о поручень ограждения, вдохнул полной грудью свежий морской воздух. Где-то внизу, невидимый отсюда, шумел ночной прибой. Слегка пахло солью и водорослями.
За спиной послышались лёгкие шаги. Он обернулся, но совсем не удивился её появлению. Хоть и было всё молчаливо решено между ними уже давно, с самого её прилёта сюда, но что-то недосказанное всё-таки осталось – требовался небольшой разговор, всего лишь пара фраз, чтобы поставить точку и успокоиться где-то там, в самой глубине души.
Марина подошла, встала рядом, перегнулась через перила, пытаясь разглядеть внизу пенные буруны. Безуспешно.
– Значит, остаёшься? – Как-то дежурно спросила она.
– Значит, уезжаешь? – Вопросом на вопрос ответил он, против воли копируя её интонацию.
– Ну да. Расследование закончено, преступники изобличены, пропавшие люди найдены. Пора возвращаться к своей обычной жизни.
– Если у тебя будет возможность, приезжай сюда ещё. Здесь тебе всегда будут рады. И ещё, спасибо за всё. Мне кажется, если бы не ты, то меня никогда не нашли бы здесь. Возможно, мне бы пришлось до конца своих дней жить вместе с аборигенами.
– Но ты ведь и так остаёшься жить с ними!
– Ты же понимаешь, что это совсем другое.
– Конечно понимаю, – быстро согласилась она. – Раньше ты был скорее пленником, зато сейчас… Настоящий принц на белом коне.
То ли ему показалось, то ли какие-то нотки обиды прозвучали в её словах. Он в попытке немного успокоить положил руку на её ладошку, но она, казалось, даже не заметила прикосновения.
– Она неглупая и очень красивая. – Вдруг сказала Марина. – Я рада за вас. И желаю вам, чтобы у вас всё было хорошо.
Она развернулась, собираясь уйти, но он удержал её:
– О ком ты?.. О ком ты сейчас говоришь? – Дмитрий спрашивал, ещё толком не сознавая происходящего, но уже понимая, что он где-то когда-то упустил что-то важное, и вот сейчас ещё не поздно это исправить.
– Ну о ней, этой девочке по имени Тая. Она так смотрит на тебя. Такими влюблёнными глазами. И ты сам явно к ней неравнодушен.
– Так вот ты о ком! – Он облегчённо засмеялся. – Тая совсем ещё ребёнок, и я не испытываю к ней нежных чувств. Я уделяю ей много времени, но лишь потому, что она помогает мне учить детей. Кроме того, в ближайшее время она в составе группы таких же молодых людей отправится на Большую землю, где будет учиться в специализированном интернате. Об этом есть договорённость и с ней, и с её отцом Монго.
– И что, ты вот так отпустишь её от себя на несколько лет?
– Конечно! Я повторяю, у меня нет планов на её счёт… А, собственно, в чём претензии? – Вдруг рассердился Дмитрий. – Ведь у тебя у самой, я вижу, в личной жизни всё вполне хорошо. Вы с этим Зуру Янгом такая красивая пара. И вообще…
– Что вообще?! Мы с ним вовсе никакая не пара! Я всего-то помогала ему в расследовании… Да, если хочешь знать, я и напросилась к нему в помощницы только для того, чтобы ещё раз увидеть тебя!
Марина стояла напротив, сжав кулачки, щёки её горели от справедливого негодования, а он лишь смотрел на неё, улыбаясь глупейшей из улыбок и понимая, что вот сейчас вокруг него рушится в прах целый мир только для того, чтобы немедленно возродиться обратно, но уже как-то по-другому, по-новому.
Он подошёл, осторожно взял её за руки, притянул к себе, ощущая при этом, будто неведомый водоворот невидимыми магнитами уже властно забирает, закручивает каждую маленькую частичку его тела. Он обнял девушку ставшими мгновенно горячими ладонями, заглянул к ней в глаза, при этом каким-то совершенно трезвым уголком сознания отметив, как в её взгляде отражаются звёзды. Её веки прикрылись, и она, как-то сразу податливо обмякнув, вдруг потянулась к нему. Не в силах сдержаться, он подхватил её на руки, понёс, а она лишь со счастливой покорностью отдавала и отдавала свои пока ещё неумелые губы его жарким поцелуям.
***
Звёзды за высоким окном уже начали понемногу гаснуть, уступая небо приближающемуся рассвету, а Дмитрий всё никак не мог уснуть. Он лежал на широченной постели, боясь пошевелиться, чтобы случайно не разбудить лежащего рядом любимого человека. Лежал и думал: о себе, о ней, о том, как она красива и о том, что будет с ними дальше. Он был первым её мужчиной, и это наполняло его чувство к ней особенной теплотой. Он задавал себе вопрос: как так бывает в жизни, что совсем случайная встреча может развернуть события в совершенно невероятном направлении, но только немногие из людей могут, нет не увидеть – почувствовать этот разворот, успев за новыми обстоятельствами, и не потерять своего ускользающего шанса на счастье. Потом пришли мысли о будущем планеты и о том огромном списке дел, которые надо переделать уже в ближайшее время. То, что предстояло впереди, казалось одной большой работой на годы и годы. Потом вдруг подумалось, как было бы хорошо, если бы рядом всегда был верный и преданный друг, и что нет и не будет лучшего человека для этого, чем вот она, эта девочка, что лежит с ним рядом.
Эта простая в общем-то мысль вдруг показалась ему настолько неожиданной и привлекательной, что Дмитрий будто новым взглядом посмотрел на себя со стороны. Он наново обдумал свою идею, «повертел» её так и эдак, потом решил попробовать произнести вслух: «Будь моей женой». Получилось «не очень». Язык моментально высох, да ещё комок, на беду случившийся в горле именно сейчас, смазал слова, совершенно лишив их выразительности. Пришлось повторить ещё раз, потом ещё, уже громче.
Она то ли услышала его, то ли ей и так уже снилось в этот момент, что-то весёлое и приятное – улыбнулась по-детски доверчиво и немного беззащитно. А может это ему только показалось. Тем не менее, он тихонечко потянул к себе лёгкое покрывало, случившееся здесь же, и осторожно, чтоб не разбудить, укрыл им белеющее рядом плечо.
***
Он проснулся мгновенно, как будто и не спал вовсе, но глаза поначалу не открывал, словно боялся, что его ночное видение сейчас растает без следа. Но нет, она была здесь, замерла неподвижно, даже дышать старалась как можно тише, наверное, в точности так же, как и он ночью, не хотела потревожить его сон. Это показалось ему забавным, он улыбнулся ободряюще, наклонился к ней и легко поцеловал куда-то в щёку. Она вдруг покраснела и, приблизив свои губы к самому его уху, едва слышно прошептала:
– Мне было хорошо с тобой. – Потом, чуть помолчав уточнила. – И вчера, и потом, ночью, мне такие сны хорошие снились.
– Это был не сон.
– Что был не сон?
– Ну, это был не сон, когда я предложил тебе быть моей женой.
– Ты предложил мне быть твоей женой?
– Ну да, предложил. Могу ещё раз повторить. Будь моей женой. Ты согласна?
Она вдруг весело засмеялась и, продолжая смех, уткнулась носом ему подмышку. Он в этот момент с неудовольствием подумал, что она, наверное, имела в виду какие-то совсем другие сны, но сердиться долго ему не дали. Марина подняла голову, напустила на себя серьёзный вид и, взглянув ему прямо в глаза, произнесла:
– Я согласна.
Правда потом, снова смеясь, полезла к нему с объятиями и нежностями. Надо ли говорить, что он нисколько не возражал.
***
Прощание оказалось простым и совсем недолгим.
Двое оставались на планете, а двоим другим вот прямо сейчас предстояло ступить на трап челнока, готового к взлёту. Всё, что требовало решения было решено, всё что нужно было сказать, было сказано. Крепкое рукопожатие, хлопок по плечу – вот и вся церемония.
Иннокентий Тарновский уже стоял на ступеньках, а Зуру Янг слегка замешкался, зачем-то полез в дорожную сумку, достал небольшой свёрток и протянул его Дмитрию Волину:
– Вот, это тебе.
– Что это?
– Книжка. Та самая книжка, что ты отправил из цветочного магазина, как условный знак.
– Вот ничего себе! Я уже совсем забыл про неё. – Дмитрий взял потёртый буклет в руки, провёл пальцем по краям страниц, прочёл название: «Песня прерий: война и любовь».
– Ты прости, что не отдал её сразу. – Зуру Янг смущённо пожал плечами. – Очень хотелось дочитать до конца. Хорошо, что вспомнил, а то бы так и увёз её с собой.
В этот момент он так грустно посмотрел на Марину, что Дмитрию, заметившему этот взгляд, вдруг пришла в голову мысль: «Вот кого бы ты действительно хотел увезти с собой, и хорошо, что со вчерашнего дня это стало невозможным».
Янг вскинул сумку на плечо и ободряюще подмигнул им обоим:
– До встречи, друзья! И это… берегите друг друга.
***
Челнок, оставив за собой едва заметный белёсый след, уже растаял в высоте, а Дмитрий и Марина всё стояли у края посадочной площадки.
Она подошла поближе, прижалась, обняв его локоть обеими руками, потом сказала, показав пальцем на книжку в его свободной руке:
– Как-то раз мы устроили гаданье. Мы начали читать с первого попавшегося места, и, удивительно, но всё прочитанное оказалось сильно похожим на то, что потом произошло. Давай погадаем ещё раз. На нас с тобой. На то, что с нами будет.
– Давай.
Он поднял руку на уровень глаз и разжал пальцы.
Томик услужливо раскрылся на последней странице:
Остаток пути до Парадиз-Сити прошёл без приключений. Караван вьючных лошадей, привязанных под уздцы друг за другом, спокойным шагом двигался по главной улице городка, притягивая внимание зевак и вездесущих мальчишек.
Зрелище и впрямь было примечательное. Во главе колонны верхом Хантер Кейн. За ним мешки с деньгами и ящики с ценностями. Груз трёх последних животных был перевален через седло, накрыт грязными тряпками и уже начал заметно смердить.
Процессия прямым ходом направилась к дому шерифа. Поскольку в маленьких селеньях новости разносятся с невероятной скоростью, тот уже ждал на крыльце, держа наперевес заряженный винчестер. В глубине открытой двери угадывался силуэт помощника, также с оружием наготове.
Процессия подъехала вплотную.
– Кто вы? – Спросил шериф, для убедительности чуть поведя дулом ружья в сторону седока.
– Хантер. – Кейн не стал тратить время на долгие представления. – Я вам привёз груз с ограбленного поезда и решение проблемы вон тех ребят.
При последних словах он сделал красноречивый жест в сторону большого плаката на стене с двумя портретами и крупной надписью: «Разыскиваются».
– Потребуется охрана?
– Да. И ещё место в леднике для трёх трупов, ждущих опознания.
Шериф оказался распорядительным и неглупым малым. Прошло совсем немного времени, а все проблемы, связанные с приездом незваного гостя, оказались решены. Лошади были разгружены, рассёдланы и отведены в конюшню. Деньги и ценности заняли своё место под замком в бронированной комнате без окон. Трупы убитых бандитов были отнесены в специальный холодный подвал и обложены со всех сторон брусками льда. Даже сам Хантер, получив свою долю заботы, удобно устроился на кресле в прихожей шерифова дома, имеющей отличный обзор из окон. На стоящем рядышком крепком столе расположилось оружие, поднос с едой, принесённой из салуна напротив, и графин чистой воды – до конца дела Кейн никогда не употреблял спиртного. Шериф был здесь же в комнате. Помощник его сначала сбегал в город, чтобы привести с собой двоих вооружённых парней вполне решительного вида, потом пошёл на телеграф, чтоб передать сообщение от Хантера Кейна правительственному агенту Смиту.
К вечеру все пятеро мужчин собрались в доме, распределили меж собой график бодрствования и сна и приготовились ждать.
Несмотря на все опасения, последующие несколько дней не принесли проблем.
Только дважды за весь срок ожидания на улице появлялись весьма подозрительные личности, больше напоминавшие разведчиков. Делая вид, что они тут ни при чём, старались незаметно присмотреться, оценить возможности охраны. Затем заходили в расположенный через дорогу салун и осторожно подсматривали уже оттуда. Вероятно, увиденное не вселило в них уверенности в лёгкой добыче, поскольку никакие другие непрошенные гости за всё время так и не появились.
Звонкий удар вокзального колокола возвестил о прибытии поезда, а менее чем через полчаса со стороны станции показался целый отряд из двенадцати великолепно одетых рослых мужчин. Твидовые сюртуки по последней моде и тёмные широкополые шляпы настолько шли этим господам, что кобуры с револьверами и дробовики за плечами казались лишь изысканными деталями их одежды.
Впереди отряда шёл скромный худощавый человек с небольшим чемоданчиком и тростью в руках – правительственный агент Смит собственной персоной.
Потом началась рутина.
Все ценности и деньги дотошным агентом были осмотрены, посчитаны, наново упакованы и записаны в специальные тетради. Потом пришлось идти в подвал и, прикрывая носы платками, осматривать мёртвецов, сверяясь с привезёнными портретами и описаниями особых примет. Но, наконец, и эта процедура была закончена.
Весь принятый под опись груз, ещё недавно такой пыльный и неопрятный, сейчас был увязан в аккуратные тючки, надписан и опечатан. Он занимал весь центр просторной комнаты, из-за чего офис шерифа теперь напоминал скорее камеру хранения на каком-нибудь вокзале. Охрана оставалась на крыльце, и даже самого владельца помещения агент Смит попросил выйти наружу, плотно затворив за ним дверь. Кейна же пригласил остаться и занять место перед канцелярским столом, на котором в данный момент лежали стопкой довольно точно отрисованные на бумаге неизвестным художником портреты всех членов недавно уничтоженной банды, а также саквояж с биржевыми бумагами, которые почему-то отсутствовали в официальных описях.
– Теперь самое приятное, – с этими словами Смит, сев за стол напротив Хантера, достал откуда-то довольно пухлую пачку пятидесятидолларовых банкнот, затем, для верности пересчитав, пододвинул её к собеседнику, – вот ваше вознаграждение за отлично сделанную работу.
Потом он странным взглядом посмотрел на запертый саквояж и, как будто на что-то решившись, толкнул и его в сторону Кейна:
– Возьмите и это.
– Зачем это мне?
– Это биржевые акции на предъявителя. Это деньги, большие деньги. Их нет в списках пропавшего при ограблении имущества, поэтому я не могу их изъять у вас официально.
– И вы просто не хотите забрать их себе? – На лице Кейна, по-видимому, отразилось такое изумление, что Смит рассмеялся, но потом вновь стал говорить серьёзно.
– Не скрою, это был большой соблазн. Я видел, что вы ничего не смыслите в финансовых делах, и прекрасно понимаю, что если бы я забрал саквояж, не сказав вам ни слова, то вы бы меня ни в чём не заподозрили. Но, видите ли, я честный и богобоязненный человек, и мне неплохо платят за мой труд. Я понимаю, что, поступи я так, я никогда бы не простил себе воровства, я бы всю жизнь потом мучил себя за то, что не смог справиться с искушением. А теперь я рад, что господь дал мне это испытание, а я сумел его выдержать с честью.
– Откуда же эти бумаги взялись в поезде? Кто вообще этот человек? – С этими словами Кейн кивнул в сторону стопки портретов, на верхнем из которых был изображён тот незнакомец, что так подло исподтишка застрелил своих подельников: Пепе Лопеса и его подругу Роситу.
– Я наводил о нём справки. Он просто клерк. Мелкий биржевой служащий, всю жизнь просидевший на очень ответственном месте. Он контролировал выпуск новых акций и первое поступление их на торги. И он придумал, как извлечь из этого выгоду. Я не имею права рассказывать детали, но общая схема была такова: он придерживал на некоторое время небольшие пакеты новых акций, потом часть из них выставлял на продажу по более высокой цене, отражая в отчётах первоначальную низкую стоимость. Он не мог брать денег, зато у него постоянно оставались «лишние» акции. Постепенно их накопилось столько, что с запасом хватило бы на безбедную, хорошо обеспеченную жизнь.
– Что же ему помешало просто оставить службу и уехать в какое-нибудь уютное место, где никто никого не спрашивает об источнике доходов?
– А вот тут-то и начинается самое интересное. Акции эти с биржи ещё надо было как-то забрать! То есть, формально они числились проданными и находящимися на руках у своих анонимных хозяев, но фактически они лежали в здании биржи, в каком-нибудь сейфе или ящике стола этого нашего служащего! Попробуй он вынести их через посты охраны, как немедленно бы попался и должен бы был ответить на щекотливый вопрос: как эти ценные бумаги, которые вроде как ничьи, оказались у него в кармане.
– И что бы ему грозило?
– Тут тоже интересно: опять-таки формально, покупка акций не является преступлением. Их даже конфисковать бы не смогли. А вот за превышение своих полномочий наш общий знакомый непременно бы сел в тюрьму очень надолго. Но он придумал выход! Он заказал служебную перевозку. Якобы в адрес одного весьма уважаемого банка. Все сопровождающие документы естественно подделал. Его цель была одна – сделать так, чтобы известный нам саквояж оказался в сейфе почтового вагона того самого поезда, который предполагалось ограбить. О знакомстве с удачливой бандой, наловчившейся проворачивать такие дела, он позаботился заранее.
– А ведь у него практически всё получилось… Поезд ограблен, сообщники убиты… Ему и нужен-то был всего только этот саквояж.
– Да. И теперь содержимое саквояжа осталось без хозяина. Тот человек был совершенно одинок: ни жены, ни детей, ни каких-то иных наследников… Получается, что единственный человек на земле, который имеет отношение к этим акциям – это вы, Кейн. Это не ваш выбор, так решено свыше. А значит, берите и постарайтесь распорядиться ими получше. – С этими словами Смит открыл свой чемоданчик и достал оттуда сложенный вчетверо листок бумаги. – Здесь я написал несколько адресов надёжных трастовых компаний. Можете обратиться в любую из них или выбрать свой вариант.
– Мне хочется как-то отблагодарить вас.
– Не сейчас. Возможно, когда-нибудь позже мы встретимся с вами при других обстоятельствах. И вот тогда я бы не отказался от стаканчика хорошего виски в вашей компании.
Хантер Кейн вышел на крыльцо дома шерифа, остановился на мгновение, зажмурившись от яркого полуденного солнца, потом уверенно направился через улицу в сторону всегда распахнутых дверей расположенного напротив салуна. У него оставалось последнее незавершённое дело в этом городе.
Салун встретил прохладой и приятным полумраком. Посетителей было немного, свободное место нашлось без труда. Кейн знал, что найдёт её здесь. Теперь он даже знал её имя. Мэри Энн. Когда-то владелец этого заведения приютил девочку, оставшуюся без родителей, и сейчас она помогала ему, работая официанткой.
Кейн собирался сразу подозвать её к себе, но что-то его остановило. С каким-то странным, незнакомым ощущением он смотрел как она ходит между столиками, разносит заказы и ловко управляется с кружками и стаканами. За прошедшие годы она выросла, превратившись из маленькой, грустной девочки, какой он видел её в последний раз, в красивую, уверенную в себе взрослую девушку, какой она стала теперь. Он присмотрелся к её одежде: недорогое, но опрятное платье, чистенький передничек и накрахмаленный чепчик на голове, венчающий тугой узел тёмных волос.
Она заметила нового посетителя, подошла к Кейну, остановилась.
– Ты помнишь меня, Мэри Энн?
– Конечно. Я вас сразу узнала, ещё когда вы только привели лошадей к дому шерифа. Я думала, вы зайдёте к нам в первый же день.
– Ты же знаешь, я не мог. Мне пришлось охранять ту груду мешков и ящиков, которую я привёз с собой.
– Теперь знаю. А тогда я подумала, что вы не приходите, потому что не смогли выполнить мою просьбу. Теперь это неважно. Правда?
– Может и неважно. Но просьбу я выполнил. Твои родители отомщены и могут быть спокойны там у себя на небесах. – При этих его словах она как-то сжалась, отвернулась в сторону, но со своего места он всё равно увидел, как в её глазах блеснули слёзы.
Он вдруг вспомнил, сунул руку в карман, достал и протянул ей небольшой комок из стали и свинца:
– Вот.
– Что это?
– Тот крестик, что ты подарила мне.
– А там, внутри? – Её глаза расширились от ужаса.
– Это пуля. Один раз крестик и вправду спас меня.
Она взяла металл в руку, с опаской оглядела его со всех сторон, затем сжала ладонь и протянула её назад Кейну.
– Пусть он останется у тебя. Как талисман.
Он протянул было руку, но вдруг почувствовал, что надо сделать что-то большее.
Тогда он встал со стула и подошёл к ней вплотную, взяв её ладонь в свою. Она не отстранилась. Это его немного ободрило, и он начал говорить, иногда останавливаясь, чтоб подобрать слова:
– Я закончил дело, и теперь у меня есть деньги. – Тут он остановился, поняв, что хочет сказать совсем о другом. Девушка смотрела ему прямо в глаза, от чего он совершенно смутился. Но, понимая, что если он не скажет ей всего сейчас, то, наверное, не скажет никогда, он заговорил снова. – Я не знаю, что говорят в таких случаях, но я прошу тебя поехать со мной. Я хочу, чтобы ты была рядом. И я готов пожертвовать всем, чтобы только сделать тебя счастливой.
В её глазах снова сверкнули слёзы, но их причина была уже совсем другой.
– Ты увезёшь меня отсюда?
– Да, прямо сейчас.
– Я соберусь очень быстро.
– У нас нет на это времени. Если мы хотим успеть на поезд, то должны торопиться.
– Можно, я хотя бы попрощаюсь с Гарри? – Она кивнула головой в сторону бармена, внимательно смотревшего на них от своей стойки.
В баре повисла абсолютная тишина. Все посетители внимательно прислушивались к их разговору.
– Старик так много сделал для меня, что я не могу уйти, даже не попрощавшись.
– Конечно. Скажи ему что-нибудь доброе и от меня.
… Горячее солнце до предела раскалило песок, и казалось будто даже кактусы съежились от жары и стали еще колючее, чем обычно. Косые лучи солнца, падая на рыжие скалы, торчащие тут и там словно черепки гигантского разбитого кувшина, оставляли на них резкие тени. Воздух дрожал и волновался. Всё живое попряталось в тень, стараясь хоть как-то укрыться от этого жара.
И только одинокий паровозик ходко тянул за собой состав, увозя в пассажирском вагоне двоих влюблённых в их особенную страну вечной верности и настоящего счастья.
Екатеринбург, Март, 2020