Однажды в Омске

Глава 9

– Василий Иванович, позвольте войти!.. – примерно через неделю, перед самым окончанием своей вахты я вошёл в кабинет Шиловского. – …Если помните, то дней семь назад, вы предложили мне определённую форму сотрудничество. Имею в виду материальное вознаграждение, связанном с моей повышенной бдительностью и вниманием. В общем, у меня имеется то, что наверняка вас заинтересует и уж точно порадует!

– Что ты имеешь в виду? – отодвинув от себя бумаги, Шиловский глянул на меня с нарочитым любопытством и предельной заинтересованностью.

– Если в двух словах, то на проходной я начал досматривать не только личные вещи работников цеха, но и сумочки административного персонала. Так вот!.. В одной из таких сумочек я вдруг обнаружил!..

Мне пришлось преднамеренно оборвать свой монолог на полуслове, дабы усилить интригу последующего повествования.

– Что?.. Что ты обнаружил? И главное у кого? – в нетерпении выкрикнул Василий Иванович.

– В первую очередь, это касается служебной документации! На сколь мне известно, данные бумаги ни в коем случае, не должны покидать пределов фабрики. Тем не менее, при досмотре личных вещей, я с регулярным постоянством обнаруживаю различные документы в сумке нашего главного экономиста, госпожи Борисенко!.. Ну, а вчера я и вовсе извлёк из её ридикюля вот это!.. – я приблизился к Шиловскому и протянул ему компьютерный диск. – …Изъятие было произведено по всем правилам!.. То есть, в присутствии свидетелей, с оформлением необходимого для того протокола. И кстати, госпожа Борисенко обещала меня уволить. По её же словам, нынешняя вахта будет для меня последней!

– Ну, это мы ещё посмотрим, кто и кого имеет право уволить!.. – усмехнулся в ответ Шиловский. Похоже, он и сам вовсе не жаловал вышеозначенную особу, более того, он испытывал к ней самые негативные эмоции.

– Очень надеюсь на вашу поддержку!.. Ведь прежде всего, я думал о благополучии нашего предприятия!

– Почему ты посчитал данный диск криминальным?.. – мой собеседник покрутил в своих руках, переданный ему предмет. – …Ты не допускаешь, что на нём может быть записан какой-то фильм, семейное видео или ещё что-то, не имеющее отношение к секретам фабрики?

– Допускаю, что так оно и есть! Вы ведь знаете, что в современных компьютерных технологиях я ни хрена не соображаю. Однако моё внимание привлёк вовсе не диск. А то, что был он спрятан в подкладку сумочки!..

– Оба-на! Вот, значит, как!.. – едва ли не присвистнул Шиловский. Приподнявшись со стула, он указал мне в сторону входной двери. – …Пойдём к директору. Посмотрим, к чему была необходима данная конспирация!..

Пока мы переходили из одного кабинета в другой…

В общем, самое время рассказать о событиях, произошедших накануне. То есть, я намерен обратить внимание читателя на тот самый момент, когда территорию майонезной фабрики покидала вышеозначенная Мария Георгиевна Борисенко.

Если вы помните, то именно она и была мною выбрана в качестве жертвы. Той самой «подставы», о которой мы ранее говорили с Соколовым. Причин для данного выбора было много. Тут и склочный характер Марии Георгиевны, и хамское отношение к окружающим её людям, и слёзы Ирины. Короче, мне её было, вовсе не жаль. Ну, и самое главное, вывести из игры столь «крупную рыбу», означало существенно ослабить и без того едва дышащую «Омичку». То есть, нанести майонезной фабрике ощутимый, если не сказать больше, непоправимый урон.

В моём выборе имелась и определённая логика. Ведь я своими собственными глазами видел, как из сумочки главного экономиста частенько торчали какие-то служебные документы с синими печатями предприятия. И тут было вовсе не важно, брала она их домой для какой-то дополнительной работы, некоего предметного просмотра, снятия копий или последующей передачи кому-либо. Главным было то, что данный факт, имел место. Более того, на выносимые с предприятия документы, наверняка, обращал внимания не только я один. Мои показания могли запросто подтвердить и иные вахтёры, дежурившие на проходной и имевшие личные, неприязненные отношения с Марией Георгиевной.

В том, что неприязнь к главному экономисту фабрики испытывали практически все сотрудники предприятия, и в том, что слишком многих она успела настроить против себя – об этом я знал наверняка. Потому и в любой из спорных или сомнительных ситуаций относительно Марии Георгиевны, работники «Омички» наверняка будут свидетельствовать против госпожи Борисенко. Ведь именно так устроена наша психология. Мы непременно тянемся к чему-то более близкому, готовы простить ему какие-то огрехи, при этом вовсе не упустим шанса кинуть свой «камушек» в «огород» нашего недруга.

Дабы не попасть впросак, я предварительно заручился поддержкой пары рабочих, которые должны были крутиться в непосредственной близости от проходной и при необходимости могли официально засвидетельствовать мои последующие действия.

Как только мадам Борисенко появилась перед вертушкой, я в вежливой форме попросил её остановиться для досмотра. Честно сказать, вовсе не думал осуществить свои провокационные планы именно сегодня. Для начала я собирался лишь немного её позлить, чем-то пораздражать хамоватую и беспардонную экономистку своими регулярными, то есть, ежедневными проверками. Авось сорвётся, наделает каких-то глупостей… Ну, и кроме того, я надеялся на некий счастливый случай: быть может, найду нечто подозрительное, хоть как-то способное потянуть на самый маленький компроматик.

– Пошёл ты на хер! – не особо утруждая себя в выборе слов, ответила мне Мария Георгиевна.

– Прошу прощения, но я исполняю приказ директора фабрики!.. – мне ничего не оставалось, кроме как преградить женщине путь. – …Советую вам не чинить каких-либо препятствий данному досмотру.

– На, сука!.. – огрызнувшись, экономистка швырнула мне свою сумку. – …Посмотрим, чего ты там найдёшь!

По-прежнему сохраняя полное спокойствие, я открыл дамскую сумочку.

Скажу сразу. В первый же день начавшегося «развода», меня поджидала неожиданная удача. Там, внутри сумки я обнаружил компьютерный диск. Он, конечно же, не был спрятан под какую-то там подкладку (о чём впоследствии я соврал Шиловскому), а просто лежал меж прочих вещей женского арсенала.

– Это что? – громко, в нарочито серьёзном тоне, я вынул тот диск и предъявил его рабочим, как свидетелям.

– Тебе-то, придурку, какое дело? – цинично усмехнулась Мария Георгиевна.

– Придурок, не придурок!.. Однако запросто могу допустить, что на данном диске могут быть записаны какие-то секретные данные? – я неуверенно пожал плечами, дескать, нужно проверить.

– Отдай, падла!.. – женщина широко махнула рукой, пытаясь вырвать из моих рук злополучный диск. Я вовремя увернулся. При этом рука её просвистела в воздухе. Сама же мадам Борисенко, уперевшись в ограждение проходной, слегка потеряла равновесие и как-то нелепо рухнула всем своим тучным телом на пол.

Рабочие, стоявшие поблизости, рассмеялись.

– Всё, падла!.. Тебе конец!.. Можешь считать себя уволенным!.. – неуклюже поднимаясь и отряхиваясь, продолжала орать Мария Георгиевна. – …Это твоя последняя вахта! Уже завтра я смешаю тебя с гавном!..

Она ушла, хлопнув дверью, совершенно забыв о своём диске. Очевидно, все её нынешние мысли были ныне заняты размышлениями о завтрашней мести (по отношению ко мне), которая должна быть предельно жестокой.

После чего и был составлен протокол, в котором нашло своё отражение и откровенное хамство госпожи Борисенко, и неподчинение директорскому приказу, и попытка силового отбора изъятого, и рукоприкладство, и бегство, и многое другое. Ну, а рабочие, вволю насмеявшись, с удовольствием подписали сей документ.

Ночью к крыльцу предприятия подъехал вызванный мною Соколов, дабы забрать изъятый диск. Через час он вернулся, с уже перепрограммированным накопителем информации.

– Не поверишь, но на данном диске была закачена откровенная порнуха!.. – усмехнулся напоследок Сашка. – …Эх и жалко мне эту бабу!.. Пусть и богатая, зато одинокая, безмужняя… Потому и злая, неуравновешенная. Невзлюбила она тебя лишь за то, что ты выбрал не её, а вертихвостку Ирку!.. Ну, а сегодня она, очевидно, собиралась позволить себе кое-какие вечерние «шалости», а ты вновь её обломал. Более чем уверен в том, что для скачивания той порнухи она использовала халявный офисный интернет. Теперь на этом носителе самые последние данные, которые ты передал мне чуть ранее.

Именно с этим самым диском, я и отправился утром к Шиловскому. Более того, я заранее знал, что компьютеры на фабрике имеются лишь в трёх кабинетах: у экономиста, у директора и в бухгалтерии. А так же о том, что, скорее всего мы с Шиловским проследуем в директорские апартаменты, потому и эффект от просмотра обещал быть более резонансным.

Уже, будучи в кабинете директора, Шиловский вкратце обрисовал Владимиру Рихардовичу сложившуюся ситуацию. Тотчас был вызван главный экономист. Не успела Мария Георгиевна поздороваться с Бахом, как тот задал ей вполне конкретный вопрос.

– Это ваше? – хозяин предприятия продемонстрировал переданный ему диск.

– Мой! – кое-как выдавила из себя мадам Борисенко.

– И что на нём? – так же сухо поинтересовался директор фабрики.

– Кино! – побагровела экономистка. В принципе она не лгала, ведь жанр фильма вовсе не уточнялся.

– Что ж!.. Давайте глянем, что это за фильм! – Владимир Рихардович принялся вставлять диск в дисковод компьютера.

– Не надо! Это слишком личное! – обращаясь к Баху, вдруг взмолилась перепуганная женщина. – …Прошу, не ставьте меня в неудобное положение!

– Мария Георгиевна, если это будет действительно личное, я пойму, и мы немедленно прекратим просмотр!..

– Ну, козёл!.. – обращаясь уже ко мне, процедила сквозь зубы госпожа Борисенко. – …Я ж тебя сгною!

А потом начался просмотр. На мониторе замелькали какие-то таблицы, схемы, цифры.

– Твою же мать!.. – непроизвольно вырвалось у Баха.

По началу, на Марину Георгиевну было страшно смотреть, её лицо казалось мрачнее грозовой тучи. Однако чуть позже, её физиономия вытянулась в удивлении, ведь она увидела вовсе не то, что изначально ожидала увидеть. Женщина даже чуть повеселела. И лишь спустя какое-то время она начала врубаться, что это были за цифры, схемы, таблицы, мелькавшие на экране монитора, и чем её это может грозить.

Спустя минут десять непрерывного просмотра отпечатанных текстов и таблиц, как некая усмешка, на экране вдруг появилась огромная голая жопа.

– Мария Георгиевна, я вынужден обыскать ваш рабочий кабинет и произвести досмотр личных вещей! – обернувшись к главному экономисту, Шиловский произнёс, похоже, давно заученную фразу.

– Вы что ж, всерьёз считаете меня шпионкой?.. – в полный голос рассмеялась Борисенко. – …Ведь это он, паскуда, меня и подставил!.. – тотчас Мария Георгиевна впилась в меня своим взглядом. – …Он тот, кто сливает Амурскому комбинату все наши секреты!.. Вы сами вспомните, именно с его приходом всё и началось. Владимир Рихардович, ведь вы меня знаете!..

– Выходит, я вас вовсе не знал! – грустно покачал головой директор.

В это самое мгновение, Шиловский занимался досмотром личных вещей подозреваемой. Когда он вывернул сумку главного экономиста, из неё вдруг выпал миниатюрный диктофон (по тем временам, вещь достаточно редкая) и некая электрическая плата с микросхемой, обычно применяемая в прослушивающих устройствах. Именно я, вчерашним вечером незаметно подложил данные штуковины в сумку главного экономиста…

Ближе к обеду, администрация фабрики, узким кругом приглашённых гостей позволила себе отпраздновать победу. То есть, поимку вражеского лазутчика, затесавшегося в рядах приличной фирмы. На данный фуршет был приглашён и я. Пили исключительно шампанское, коим щедро угощал Владимир Рихардович.

– Предлагаю выпить за виновника нынешнего торжества!.. – Шиловский первым взялся произнести тост. Как не странно, но был он произнесён в мою честь. – …За Сергея! За его бдительность! За его чувство ответственности!

С этого самого момента я был в центре внимания едва ли не на протяжении всего празднества. Чёрт побери, мне было приятно, когда меня дружески хлопали по плечу, предлагали выпить на брудершафт, зазывали на совместную рыбалку или коллективное посещение элитной бани.

Пообщавшись в неформальной обстановке как с Шиловским, так и с Бахом, я нашёл их вполне нормальными мужиками. И вообще, мне было до того комфортно в компании с этими людьми, что я вдруг невольно почувствовал себя неотъемлемой частью данного коллектива.

Глава 10

Вечером в гости ко мне заглянула Ириной.

– Серёжа, какой ты всё-таки молодец!.. – заявила она едва ли не с порога. – …Ведь ты это сделал лишь ради меня!

– Нет-нет!.. – мне ничего не оставалось, кроме как продолжать гнуть свою линию. – …Я лишь исполнил свои служебные обязанности, разоблачил шпиона!

– Перестань! Какой на хрен, из Борисенко шпион? Ты сам-то в это веришь?

– Поверили многие…

– Многие её просто ненавидели, потому и проскочил твой обман, связанный с разоблачением Марии Георгиевны! – Ирина была так же непреклонна.

– Ну, а кто ж, в таком случае, шпион? – задал я предельно провокационный вопрос.

– Хрен его знает!.. – пожала плечами Ирина.

«Слава Богу, хоть не я!..» – подумалось мне в ту минуту. При этом я всерьёз задумался о правильности своего выбора. То есть, стоило ли мне так примитивно и топорно «подставлять» достаточно крупную фигуру, которой и являлась главная экономистка фабрики, если в этот блеф не поверила даже Ирина.

Похоже, именно об этом и собирался поговорить со мной Сашка Соколов, в экстренном порядке назначивший мне встречу в своём излюбленном, малолюдном и малозаметном кафе. Причём, первым на той встрече заговорил именно я.

– Серёга, тебе не кажется, что на какое-то время мне следует прекратить свою активную деятельность на майонезной фабрике Баха?

– Почему ты так решил?

– Не знаю, поймёшь ли ты меня!.. Но с приходом на «Омичку» Шиловского, моя работа весьма осложнилась. Ключей под рукой у меня теперь нет. Кроме того, начальник службы безопасности установил дополнительный пост в административном корпусе. Дежурят на нём лишь набранные им самим люди. Так же, как и сам Шиловский, они из бывших оперов. Сам знаешь, этим хлопцам палец в рот не клади!.. Ну, и самое главное. Если с фабрики по-прежнему продолжиться утечка информации, тогда какой был резон подставлять экономистку?.. По-моему, именно сейчас нам и необходимо создать полную иллюзию того, что Шиловский повязал виновного во всех последних бедах фабрики. Потому мне и следует хоть на какое-то время затаиться.

– Эх, Серёга!.. – тяжело вздохнул Соколов. – …Допрыгался ты со своей тёлкой!

– А причём здесь Ирка? – я возмутился.

– Я же говорил тебе, не трогай экономистку!.. Баба она паскудная и крайне мстительная, но ты упёрся как бык. В поисках причины далеко ходить не надо, именно из-за своей сучки, ты и решил нагадить мадам Борисенко. Иных причин я вовсе не вижу!.. Уж лучше б ты нашёл, кого попроще. К примеру, кого-то из охраны. Если б выгнали с фабрики пенсионерку, никто б особо не переживал. Да, и сам бы пенсионер не шибко-то и обозлился. Тогда как экономист, это совершенно иной, брат, калибр! Причём самолюбие Марии Георгиевны было не просто задето, оно, в буквальном смысле, было смешано с помоями!.. Причём, именно мадам Борисенко и знает теперь о том, кто является на майонезной фабрике истинным «вражеским засланцем»! Скажу больше, она активно начала под тебя копать, подключив серьёзные структуры. Короче, дела твои всё хуже и хуже!..

– Что ж теперь делать?

– Делать ничего не надо! Пора снимать тебя с объекта и ставить на майонезной фабрике жирный крест. Поехали, я кое-что тебе покажу…

Мы вышли на улицу и сели в машину Соколова. Ехали довольно-таки долго, пересекли практически весь город и в конечном итоге подкатили к каким-то высоким металлическим воротам. После секундной паузы ворота открылись, и мы въехали на территорию некой базы.

– Если ты не в курсе, то на протяжении трёх последних месяцев этот комбинат являлся твоим основным местом работы!.. – усмехнулся Сашка, покидая салон автомобиля. – …Следуй за мной!

Мой бывший сослуживец провёл меня вдоль стены основного корпуса, затем он плутал по каким-то витиеватым коридорам. В конце концов, мы очутились в огромном зале, по центру которого был установлен точно такой же агрегат, который ранее я видел на майонезной фабрике.

– Да-да! Именно здесь мы и производим свой майонез! Машины для производства соусов у нас с Бахом практически идентичны!..

– Но ведь проходить в цех без спецодежды… То есть, без белых халатов нельзя! – возмутился я.

– Сегодня можно!.. – усмехнулся в ответ Соколов. – …Примерно раз в месяц положено проводить санитарную обработку. Аппарат отключают, промывают, чистят и дают примерно сутки на проветривание. На это самое время производство полностью останавливается, рабочие получают выходной день. Сегодня именно такой день!.. – после чего, Сашка вплотную приблизился к аппарату и вновь обернулся ко мне. – …Обрати внимание вот на эти шланги!..

– Санёк, к чему мне эта хрень?

– К тому, дружище!.. Что очень скоро тебе будет поручена очень важная миссия!.. – ответил мне, уже вовсе не Соколов.

Я оглянулся на посторонний голос и увидел высокого широкоплечего мужчину, примерно пятидесяти лет.

– Серёга, познакомься!.. – вновь заговорил Сашка. – …Наш директор. Николай Иванович!

Я протянул было руку для рукопожатия, да вовремя осёкся. Потому как понял, что руки он мне не подаст. Похоже, данный мужичок знал себе цену. А может, сейчас он её только и набивал. Причём, мне это было не слишком-то и приятно.

– Итак, Сергей!.. – как ни в чем, ни бывало, продолжил свой монолог Николай Иванович. – …Если в один из этих шлангов случайно попадёт мазут или иная нефтянка, то на протяжении долгого времени следы, запах или привкус этой самой химии будет присутствовать во всех продуктах, которые окажутся, выпущены на этом самом аппарате. Не буду вдаваться в особые подробности, какие последствия могут ожидать владельца «загрязнённого» агрегата, скажу лишь о том, что сам аппарат подлежит полной и немедленной ликвидации. А это огромные деньги. По сути, данный вердикт означает полную потерю бизнеса.

Так вот, дружище! Ты допустил ряд непоправимых оплошностей, которые привели нашу секретную операцию (по твоему внедрению на майонезную фабрику), фактически к провалу. Дабы твой «косяк» не втянул наш Комбинат в некую щекотливую ситуацию, связанную с судами, разборками с братвой и так далее… В общем, нам следовало от тебя окреститься, разорвать с тобой всякие связи и отношения. Сам виноват, сам и расхлёбывай!.. Однако учитывая ценность сведений, которые ты нам предоставил в процессе сотрудничества, я всё же оставлю тебя на службе. Отработаешь ещё несколько вахт, выполнишь последнее наше задание, получишь хорошие премиальные, которых наверняка хватит на то, чтоб затаиться, уехать, пропасть!.. Примерно на полгода потеряться из вида. После чего, ты наверняка нам вновь понадобишься. Ведь рано или поздно в городе объявится новый Бах, новый майонезный цех. Свято место, пусто не бывает!..

– Осталось дело за малым. Посвятить меня в суть моего «последнего задания»!.. – усмехнулся я, остро почуяв, как меня пытаются «поиметь», втянув в какую-то грязную авантюру.

– Задание не сложное!.. – на сей раз заговорил уже Соколов. – …Необходимо дождаться, когда на «Омичке» будет свой санитарный день. После чего, тебе следует проникнуть в цех и вколоть в один из шлангов вот это!..

Сашка протянул мне небольшую коробочку с тремя одноразовыми шприцами, заправленными некой тёмно-коричневой жидкостью.

– Что в шприцах? – поинтересовался я.

– То, о чём я ранее тебе и говорил! Разбавленный мазут! – ответил Николай Иванович.

– Почему их три?

– На всякий случай. Мало ли… Потеряешь, испортишь… Сделаешь всё правильно, и я в долгу не останусь. Денег хватит на пару лет безбедной и беззаботной жизни. Если ж ты откажешься, я сам сдам тебя Баху!..

Глава 11

После посещения пищевого комбината «Амурский», следующие две недели я ходил словно в воду опущенный. Мне наконец-то указали моё истинное место, роль «шестёрки», обязанной исполнять любую прихоть барина. А ведь я, признаться, считал себя едва ли не героем в глазах руководства «Амурского»; что-то вроде последней надеждой в борьбе с более сильным конкурентом, которым я непременно считал Баха. На деле ж оказалось, что дела обстоят совершенно иначе. С момента визита на «Амурский» изменилось и моё отношение к жизни, отныне она уж не казалась мне весёлой и бесшабашной, которой я наслаждался прежде. От меня уже не требовали собирать информацию в пользу «Амурского», я просто нёс службу обычного вахтёра. И фактически непрерывно думал о выданном мне поручении.

Честно сказать, мне вовсе не хотелось уходить с предприятия, к которому я успел привыкнуть, прикипеть всей душой, со многими из сотрудников фабрики успел основательно сдружиться. Мне вовсе не хотелось им напакостить, тем более, в столь жестокой форме. За три прошедших месяца, эти люди стали мне намного ближе. Шиловский так и вовсе превратился, едва ли не в давнего приятеля. Во время моего дежурства, он частенько зависал у меня на проходной, болтал о каких-то пустяках, интересовался всё ли у меня в порядке, чем живу, чем интересуюсь. С другой стороны, нанимали меня совершенно иные люди. В конце концов, они платили мне деньги, обеспечивали мою безопасность. Именно им, своим незримым покровителям, в первую очередь, я и был многим обязан. Ко всему прочему, меня непрерывно терзала мысль о том, что в тех шприцах мог быть и вовсе не мазут… Вдруг под видом «нефтянки», в шприцы закачали некий яд, который мог запросто унести жизни сотен, а то и тысяч моих земляков. Ведь как мне показалось, директор пищекомбината «Амурский» был способен на всё, в том числе и на самые кардинальные меры. Типичный капиталист, ради прибыли готовый идти по головам, по трупам… Преследуя свой корыстный интерес, Николай Иванович мог в лёгкую сдать меня, тому же Баху. Как, собственно, мне однажды и было обещано.

Пожалуй, с экономисткой я действительно, несколько погорячился. Именно с её мнимого разоблачения всё и началось. Я неоднократно ловил за собой слежку. По этой же самой причине мне и пришлось полностью исключить любые контакты, как с Ириной, так и Соколовым. Если слежка за мной была организована по приказу Борисенко, то и не хрен ей было знать о моих друзьях, истинных работодателях и любовницах. То есть, о том, из чего, собственно, и состояла моя нынешняя личная жизнь. На какое-то время мне пришлось создать вокруг себя полный вакуум, в котором я и мариновался в собственном соку, доводя свои страхи и сомнения до невероятных гипербол, а психику едва ли не до полного помешательства. На протяжении двух недель, по сути, я размышлял лишь над одним единственным вопросом: как мне поступить?

Тем временем, коробочка с тремя шприцами так и продолжала томиться в моём кармане, ожидая своего рокового часа. И этот самый час должен был наступить уже завтра. Да-да, именно завтра я выходил на свою очередную вахту. В этот самый день на «Омичке» и был назначен санитарный день. Уже утром остановят производство, днём помоют агрегат, а ближе к вечеру в цехе никого не останется. Если охранник административного корпуса, от безделья не соизволит спуститься вниз, на производственный этаж, то в ночь я останусь практически единственным сотрудником, кто сможет беспрепятственно войти в цех. Ключ от данного помещения у меня, конечно же, имелся. Его дубликатом я обзавёлся заблаговременно, ещё тогда, когда ключи от всех помещений майонезной фабрики висели на проходной, едва ли не в свободном доступе.

Читатель наверняка поймёт, почему я не мог уснуть на протяжении всей ночи. В минуты периодического погружения в лёгкую дремоту, в мою башку лезли всевозможные ужасные картинки. То меня хватали за руку, когда я только-только втыкал шприц в злополучный шланг; то брали под руки, на самом выходе из цеха. То я вдруг видел огромное количество людей, корчащихся прямо на улице в диких предсмертных муках.

Короче, я абсолютно не выспался и пришёл на работу в разбитом виде и с больной головой.

День тянулся долго. И каждый раз, случайно или по делу опуская руку в свой карман, я непременно нащупывал там коробку со шприцами, потому и вновь возвращался своими мыслями к прежним душевным терзаниям.

На санитарный день были отпущены не только рабочие производственного цеха, короткий день был объявлен и для административного состава. В общем, к вечеру на фабрике не осталось никого, кроме меня и охранника Шиловского. При этом мне, как будто бы вновь улыбнулась удача. Тот самый охранник, очевидно несколько расслабившись от вида пустых коридоров, попросил меня прикрыть его, дабы тот смог смотаться на пару часов в город по каким-то своим личным делам.

«Никаких проблем!» – ответил я, мысленно прикидывая вновь открывшиеся для меня перспективы.

Как только охранник покинул фабрику, я закрыл дверь проходной и быстро пробежался по административным коридорам, чтобы быть абсолютно уверенным в том, что никаких сюрпризов и неожиданностей меня здесь вовсе не подстерегает. И лишь после, я вошёл-таки в полумрак безлюдного цеха.

Осмотрелся, и чуть было не лишился рассудка, заметив в темноте дальнего угла некое движение. Это был человек. Он как будто бы, шагнул мне навстречу. Охвативший меня страх был настолько сильным, что я не сразу сообразил, что имею дело с обычным зеркалом. Своё собственное отражение я принял за постороннего, буквально заставшего меня врасплох.

– Твою же мать!.. – выругался я в полный голос, едва успев перевести дух. – …Почему ранее, заглядывая в цех, я тебя вовсе не замечал?

И действительно, огромное зеркало, едва ли не в полстены осталось без моего прежнего внимания.

Сплюнув, я двинулся навстречу своему отражению, ведь именно в том самом направлении и должны были быть те чёртовы шланги, ради которых я собственно сюда и пожаловал. Шёл медленно, непрерывно поглядывая на зеркало, словно ожидая от него очередного подвоха.

«Нет-нет, я этого точно не буду делать!.. – уверял я себя, вплотную приблизившись к агрегату. – …Зачем брать грех на душу? Придумаю какую-нибудь легенду. Дескать, сменили ключи, установили новый пост охраны прямо в цехе!.. А возможно, я скажу Соколову правду. То есть, как оно было на самом деле. Мол, устал, не хватило мужества, побоялся последствий!.. Объясню и попрошу отставки. Ведь своё, я с лихвой отработал. А с мстительной экономисткой, уж как-нибудь сам разберусь!..»

С некоторым облегчением я уже успел развернуться к выходу, но что-то неотвратимо тянуло меня оглянуться. На уровне некоего подсознания, какая-то неведомая сила заставляла меня вновь посмотреть в зеркало.

И я обернулся.

При этом увидел прямо перед собой Шиловского. Он был от меня на расстоянии вытянутой руки. Шиловский возник как бы из неоткуда. Появление Василия Ивановича было настолько неожиданным, что я невольно отшатнулся, словно от материализовавшегося привидения. При этом выронив из своих рук ключи и попятившись назад, я едва не споткнулся.

– Что ты здесь делаешь? – он задал мне вполне конкретный вопрос.

Я промолчал. И вовсе не от того, что потерял дар речи или от того, что мне нечего было ему ответить. Просто в данную минуту всё моё внимание было вновь сосредоточено на зеркале, о котором я упомянул ранее. Вглядываясь в своё собственное отражение, я не мог узнать в нём своего лица. Тот взгляд, переполненный диким страхом, смятением, ужасом и паникой, уж будьте уверены, я точно запомнил на всё свою оставшуюся жизнь…