Тяжкие Падения. Серия «Hide & Sin»

«Колдовство – единственный вид магии, чудеса которого могут произойти вопреки вере окружающих. Колдун искажает мир вокруг себя, но взамен мир искажает самого колдуна. Поэтому все колдуны прокляты. Странная внешность, слабое здоровье, больная психика – все это их характерные признаки, проклятье их метит. Бывают и более аномальные проклятья, вроде потребности пить человеческую кровь у вампиров. Впрочем, вера окружающих помогает в определенном смысле и против них, так как проклятье тем страшнее, чем сильнее вера окружающих сопротивляется искажению мира колдовством. Совершив слишком сильное чудо колдун может даже умереть».

Монашка бросилась в холодной ярости на ведьму, но та с хохотом вскочила на материализовавшуюся у неё в руке метлу и полетела ввысь.

– Простите, девушки, – сказала сестра Кэтрин и, читая молитву, убила их.

Более не боясь неверия свидетелей, сестра Кэтрин напряглась, и прямо через ткань рясы из её лопаток вырвались белоснежные крылья. На огромной скорости она погналась за улетающей на метле ведьмой.

Ведьма, чье лицо все же покрылось морщинами из-за чудес на глазах жертв («впрочем, если бы не этот блохастый идиот, её бы как минимум парализовало», – подумала сестра Кэтрин), стала метать в монашку искры зеленого пламени из колдовской палочки, что сжимала левой рукой, пока правая управляла полетом метлы.

Сестра Кэтрин уворачивалась, вызывая в ответ молнии из окружающих туч. Она предпочла использовать волшебство, а не колдовство, чтобы не рисковать здоровьем.

«Надо заставить её опуститься на землю, желательно в людное место, чтобы она решила, что между нами пат», – в голове монашки созрел план.

Молния ударила прямо в хвост метлы, и ведьма начала падение на землю.

Монашка бросилась и обхватила её, не давая вновь взлететь. Крылья сестры Кэтрин отвалились, и два сплетшихся женских тела стремительно пикировали вниз.

Но в последний момент ведьма успела поработать с теорией вероятностей, и они упали в находившийся на крыше небоскреба бассейн.

«Чародейство в действии. Поверхностное натяжение воды должны было нас убить при падении с такой высоты, но, к счастью, те, кто плавает в бассейнах на крышах отелей в час ночи предпочитают кино урокам физики», – подумала монашка, выбираясь из воды.

Ведьма уже выбралась и, стоя в насквозь мокрой одежде, смотрела на не менее мокрую монашку своими жуткими черными глазами.

«Впрочем, судя по длинному носу, ещё более глубоким морщинами и неестественной бледности кожи, колдовство она тоже для спасения использовала», – подумала Кэтрин привычным движениям пытаясь убрать под платок свои рыжие с не соответствующей возрасту проседью волосы, но затем махнув рукой на это бессмысленное в данной ситуации дело.

«Впрочем, некоторые колдуны не выбирали свою судьбу. Если слишком много поколений одного рода занимались колдовством, проклятье ложится на весь род. Особенно часто проклятье передается по женской линии, так как женщины ближе к сущности своего рода, чем мужчины. Так и появляются ведьмы – те, кто был проклят колдовством от рождения. Не так ли, Кэтрин?»

– Зачем ты воюешь с нами? Ты же одна из нас, ты – ведьма!

– Я не выбирала, кем родиться.

– Но пойми, мы же можем построить мир, где мы будем богами для всей этой черни!

– У тебя от рождения такие глаза?

– Да, а что?

– А у меня от рождения вот это, – сестра Кэтрин сорвала с головы монашеский платок, и Аманда увидела небольшие рожки среди рыжих волос, – это все, что оставила мне моя мать, бросая в детском доме. Знаешь, как со мной обращались другие дети?

– Но зачем же ты тогда защищаешь людей? Они же такие же, как те дети, они всегда будут пытаться травить нас, не таких, как они! Единственный способ избежать этого, это заставить их бояться нас! Бояться и боготворить!

– Я не испытываю к ним любви. Я ненавижу нас, наше племя. Свою мать, весь свой род, всех тех, чья жажда могущества наградила меня этим уродством!

– Ты больна! Догма заразила тебя самоненавистью! Но ты можешь излечиться, и твои рога перестанут быть для тебя символом позора, они станут символом твоей гордости!

– Нет. Потому что я не хочу, чтобы это проклятье было поводом для гордости для кого-либо в мире, особенно для меня самой. И потому, сегодня я остановлю тебя, как много раз останавливала таких как ты раньше!

– У нас пат! Вокруг слишком много людей! Волшебство и чародейство не сработают, а колдовство убьет любую из нас!

– Ты права. Вот только я не дорожу своей жизнью. Зачем дорожить существованием, которое для тебя хуже ада? Когда тебе омерзительна сама твоя сущность? Прощай, Аманда! Увидимся в аду!

– Кэтрин-Кэтрин… Ты всегда любила спецэффекты, – пробормотал отец Теодор себе под нос, – «пламя света с небес посреди ночи осветило крышу отеля, а когда мы открыли глаза, не было ни уродливой карги, ни рыжей монашки! Только лишь две кучи праха!» – прочитал он рапорт, после чего встал с кресла и похромал к окну.

– Мне будет тебя не хватать, – сказал отец Теодор и посмотрел вдаль, привычным движением потирая своей протез.

На город опускалась ночь.

Пёс, что начал смотреть в лес

Белый снег так прекрасен в серебристом свете луны.

Сестра Мария любила зиму. Да, в монашеской рясе было весьма прохладно, но эта белоснежная красота компенсировала телесный дискомфорт от холода, тем более, монашеская жизнь заставляет привыкать к лишениям.

Её почти не было видно в кустах. Белая часть рясы сливалась со снегом, подобно тому, как бледная от холода кожа самой сестры сливалась с белым скрывающим волосы монашеским платком, а черная ткань была плохо различима в темноте зимней ночи.

Сестра Мария выжидала.

Скинхеды сидели на скамейке ночного парка и что-то горячо обсуждали, когда из темноты показалась женская фигура.

Вышедшая из темноты девушка лет 16—18 на вид была одета во все черное, что очень сочеталось с её волосами цвета крыла ворона. Кожа же её была ещё белее, чем сейчас у самой сестры Марии.

– 14 \ 88! – крикнул брюнетке один из скинхедов, да и остальные вскочили со скамеек, явно желая поразвлечься с симпатичной девушкой в безлюдном парке.

– 13 \ 666! – ответила им девушка перед тем, как начала жестокую кровавую резню.

Сестра Мария не вмешивалась. Во-первых, как и все хищники, вампиры ещё более агрессивны, когда у них пытаются отобрать еду во время трапезы. Во-вторых, опять-таки, как и все хищники, наевшись вампиры непроизвольно становились более медлительными и вялыми, что было на руку сестре Марии. В-третьих, она и сама ненавидела нацистов, поэтому не видела особого зла в их смерти.

«Отец Теодор, конечно, наложит епитимью, но, зная его собственные взгляды, не думаю, что она будет очень уж суровой», – подумала Мария.

Когда вампирша напилась и уселась на скамейку перевести дух, сестра Мария вышла из укрытия.

Две девушки с бледно-белой кожей посмотрели друг другу в глаза. Синие, как лёд, глаза сестры Марии смотрели прямо в черные, как бездна, глаза вампирши.

За мечи они схватились одновременно, когда побежали на встречу друг другу.

Схватка была яростной, но очень быстрой, а потому недолгой. Вялая от сытости вампирша не была готова к атаке, а сестра Мария готовилась к бою весь день. К тому же монашка была с головы до ног увешана святыми предметами, что ещё больше осложняло бой для вампирши.

И вот, бледная голова брюнетки покатилась по снегу, после чего, как и все тело, обратилась в прах, казавшийся белым в лунном свете.

Монашка машинально вытерла лезвие меча, хотя необходимости в этом не было, вампиры не оставляют крови, так как клетки их организма впитывают кровь мгновенно, после чего зашагала в сторону своей машины. Близилась полночь, а к утру ещё надо было написать рапорт для отца Теодора.

Читать молитву над обескровленными телами скинхедов сестра Мария не стала, хотя по процедуре это было положено.

«Не заслужили». – подумала она, машинально заправляя золотисто-белую прядь волос под платок при взгляде в зеркало машины.

В библиотеке царил синий полумрак.

Сестре Марии всегда казалось интересным, что сумерки кажутся отнюдь не серыми, а скорее синими. От этой синевы даже веет прохладой, впрочем, сейчас было действительно холодно, зима все-таки.

Так как в библиотеке было много раритетных свитков и книг, что могли загореться от малейшей искры, сестра Мария светила себе холодным светом светодиодного фонарика, а не свечой.

Прихрамывание отца Теодора Мария услышала заранее. Она была очень чуткой, да и он не пытался скрываться.

– Пишешь рапорт? – спросил он, посмотрев на неё своими стальными глазами.

– Да, – улыбнулась Мария. Сейчас синева её глаз казалось не ледяной, а скорее небесной.

– Хорошо, не буду тогда спрашивать, как все прошло, завтра с утра прочитаю. Хотя, судя по твоему настроению, вампирша мертва, а это главное.

– Да, отец Теодор, – монашка была рада его решению. С отца Теодора бы сталось посадить её на горох прямо среди ночи за непрочитанную над мертвыми телами молитву, а ей хотелось выспаться после успешно выполненного задания.

– Собственно, я совсем по другому поводу. Меня смущает, что ты уже много лет отказываешься брать себе напарников на задания.

– Я вполне справляюсь сама.

– Со смерти брата Майкла прошло уже десять лет!

– Это здесь не при чем.

Отец Теодор крепко схватил её за руку.

– Никогда не ври в доме Божьем! Тем более мне! – его стальные глаза стали казаться ледяными в синеве полумрака, – после нашего разговора двенадцать раз прочтешь «Первое Послание к Коринфянами», сидя на коленях на полу в своей колье!

– Да, отец Теодор, – девушка опустила глаза.

– Пойми, я беспокоюсь за тебя. Я боюсь, не посеял ли тот случай опасные семена в твоей душе.

– Отец Теодор, возможно, я не права, но я правда не уверена, что смогу кому-либо довериться. Тем более, одна я справляюсь с исчадиями зла ничуть не хуже.

– Это так, но есть битва куда более важная, чем сражения с чудовищами, что приходят в ночи. Эта битва с демонами, что поселяются в наших душах. Напарники нужны не только для того, чтобы прикрывать спину в бою. Они должны быть стражами брату своему.

– И я оказалась ужасным стражем для брата Майкла.

– Ты не виновата в том, что тогда случилось.

– Вы сами много раз говорили, что нельзя врать в доме Господнем, – по щекам сестры Марии потекли слезы.

Отец Теодор обнял её и начал гладить по голове.

– О, дитя, я не вру! В том случае нет твоей вины. Брат Майкл сам утаил случившееся от всех нас… Никто не виноват в том, что произошло. Ладно, иди спать, рапорт допишешь утром! Но перед сном не забудь прочитать двенадцать раз «Послание к Коринфянам»!

Они шли по этому мерзкому болоту, кажется, уже целую вечность. Здесь все было зелено – трава, тина, деревья, трясина, даже полная луна, что светила на небе, казалась зеленоватой от испарений болотного газа.

– Ну, почему ведьмы постоянно забираются в такую даль! – ворчал брат Михаил.

– Потому что прячутся от таких, как мы. В отличие от вампиров, им не нужна кровь, а значит и необходимости жить рядом с людьми нет.

– И кому помешала эта болотная ведьма? Живет себе на болоте, лягушек жрет…

– Господу Богу своим омерзительная колдовством, – заметила сестра Мария, – не говоря уже о том, что весьма вероятно, что именно она наслала ту катастрофу на Новый Орлеан.

– Не знаю, я готов поверить в естественные причины катастрофы.

– Тем не менее, не проведя дознание, мы не узнаем истины. К тому же, несколько провидиц указало на высокую вероятность аномальных причин той трагедии. А это – единственная достаточно могущественная и древняя ведьма в округе, что бы ей хватило сил на такое сильное колдовство, как управление водной стихией в таких масштабах.

– Почему ты такая серьезная? – брат Майкл неожиданно обнял сестру Марию.

– Майкл, отстань, а то пожалуюсь отцу Теодору, – улыбнулась Мария, глядя в зеленые глаза брата Майкла.

– Скажи, а если серьезно, если бы не обет, у нас бы могло что-то получиться?

– Мы оба знаем, что этого «если бы» не будет, да и не может быть в принципе. Мы с тобой – воины Господни, рыцари Ордена архангела Михаила. И наши обеты – преграда между нашими душами и мраком, к которому нам приходиться прикасаться каждый день и каждый час, ведь никто кроме нас не защитит людей от созданий, что приходят в ночи.

– А нужна ли эта преграда?

– В каком смысле?

– Мы так боимся пустить этот мрак в себя… Но ведь… мы и сами давно уже не люди. Разве существ с нашими способностями можно назвать людьми?

– Майкл, ты уходишь в ересь!

– Вот скажи мне, Мария, если бы оказалось, что близкий тебе человек стал одним из этих созданий. И уже нельзя обратить его обратно. Что, ты бы смогла его убить?

– Майкл, у нас нет близких. Именно по названной тобой причине в Орден берут только сирот. И мы воспитываемся в уединении от всего мирского.

– Разве я не близкий для тебя человек?

– Майкл?!

Его зеленые глаза все так же спокойно смотрели на неё, но тело покрывалось шерстью, а морда начала приобретать волчьи черты.

Мария проснулась в холодном поту. Этот кошмар снился ей каждую ночь вот уже десять лет. Ну, кроме тех ночей, когда битвы со злом слишком сильно изматывали её, и она вырубалась в сон без сновидений.

Она винила себя в том, что не заметила, что оборотень укусил брата Майкла. Она винила себя в том, что не видела изменений в нем в течении следующих двух недель, что прошли до первого полнолуния. Она винила себя в том, что убила единственного человека в своей жизни, которого любила. Пусть это чувство и было грехом.

Отец Теодор дольше обычного уговаривал её взять с собой на это задание напарника. Его можно было понять, суккубы крайне опасны своей силой соблазнять людские души, но именно поэтому сестра Мария наотрез отказалась от напарника и в этот раз. Ей было достаточно один раз получить удар в спину, чтобы точно знать – любой может пасть на темную сторону. Тем более, когда имеешь дело с суккубами.

В ночном клубе, что был прикрытием для борделя, который контролировала суккуб, сестру Марию приняли за одну из проституток из-за одежды монашки. Она хотела было показать этим сластолюбцам, что к чему, но остановила этот душевный порыв, понимая, что избиение хрупкой на вид девушкой нескольких амбалов привлечет внимание и спугнет суккуба, и ищи его потом свищи по всему штату, а может и миру.

Поэтому, идя в монашеской рясе через освещенный красным неоном клуб и стараясь не смотреть на танцующих стриптиз красоток, сестра Мария проследовала в приватную комнату.

Та была оформлена так же в красных тонах, повсюду был красный шелк.

Привязанный к кровати мужчина, увидев сестру Марию, весело спросил:

– О, а монашка – это бесплатное дополнение к демону? – но в этот момент суккуб заткнула ему рот тряпкой и повернулась к монашке.

Рыжая бестия была нечеловечески красива. Даже рога («интересно, а клиент в курсе, что они настоящие?» – подумала Мария) не портили, а скорее, напротив, подчеркивали её нечеловеческую красоту. Суккуб была абсолютно голой, не считая красных кожаных сапог, перчаток и полумаски, а так же такого же красного и кожаного кнута в руках.

Она улыбнулась своими полными и ярко накрашенными губами и спросила:

– Ты пришла убить меня, я так понимаю?

– Да.

– Интересно, а свидетеля ты убьешь или не осмелишься тронуть «невинную душу»?

– Он уже давно не невинен, судя по тому, что находиться здесь. Да и какой он свидетель, кто поверит в рассказы про битву монашки и демона?

– Не будет никакой битвы.

– В смысле?

– Я не собираюсь с тобой сражаться. Хочешь убить меня – убивай. И он увидит, как женщина в костюме монашки убила проститутку. Видимо из-за оскорбления чувств верующих, не иначе. И никаких пламенных кнутов, демонского обличья и всего такого. Только ты, твое оружие и моя кровь на полу. И свидетель, который уже внимательно рассмотрел твое лицо. Ты готова убить того, кто не сопротивляется?

Монашка стояла в замешательстве.

– Но… Я же убью тебя! Разве ты не хочешь жить?

– Хочу. Но я не хочу убивать. Я никого не убивала в своей жизни и не собираюсь этого когда-либо делать.

– Но ты же высасываешь из своих жертв жизненные соки!

– Я думаю, мои жертвы только довольны, что у них сосут разного рода соки, – ухмыльнулась суккуб, – и до смерти я ещё пока никого не засосала. Да, усталость, больная голова, но полученное удовольствие это вполне компенсирует.

– Я не верю твоим лживым словам, отродье мрака!

– Может у тебя есть доказательства, что я хоть раз в жизни хоть кого-то убила? Или в вашей организации не принято доказывать вину тех, кто отличается от простых людей?

– Твое колдовство противно Богу!

– Мое колдовство – это доставшаяся от рождения красота и необходимость заниматься сексом, чтобы не умереть. Если Богу это противно, может у меня отобрать и то, и другое, мне будет жить сильно проще от этого.

– Твоим чарам не овладеть моим разумом!

– У вас в церкви факты о себе называют чарами? Интересно, а как вы Википедию читаете? Или она тоже – бесовская сила? Как и весь Интернет?

– Хватит! – сестра Мария выхватила меч, – сейчас я убью тебя!

– Убивай. Тебе же не впервой убивать тех, кто тебе ничего не сделал, а лишь хотел открыть тебе глаза на правду. Как его звали, брат Майкл, верно?

– Откуда?..

– Ну, я же демон, как ты помнишь. У каждого свои способности. Ты – нечеловечески быстра и сильна. Я – нечеловечески красива и проницательна. Майкл твой вон в волка превращался в полночь полнолуния. Каждому свою. Вот только почему-то на одних устраивают охоту, а другие сидят себе на цепи и виляют хвостом, радуясь, что их руками убивают тех, от кого они уже сами мало чем отличаются.

– Мои способности – от Господа Бога!

– А ещё алхимических составов и особых тренировок. Я уже не говорю о заговоренном оружии. Да и каждый бой с созданиями мрака немного изменяет тебя саму, не так ли? Очень похоже на Дар Божий. Это же совсем не то же самое, что родиться с рогами, огромной грудью и необходимостью с раннего детства регулярно заниматься сексом, чтобы не умереть от истощения.

Мария бросила меч и залилась слезами.

Суккуб обняла её со спины и поцеловала в ушко.

Город погрузился в непроглядно черную ночь.

Брат Джон осторожно шел по кладбищу, которое и без ночной темноты было довольно мрачным, сейчас же, когда черные тучи скрыли звезды и тонкий серп новой луны, темнота и какая-то неестественная безмолвность заставляли тревожно стучать даже сердце повидавшего разное рыцаря Ордена архангела Михаила.

Она выскочила из темноты. Красивая женская фигура в обтягивающем латексном фетиш-костюме монашки. Её бледно-белая кожа и синие, как лёд, глаза лишь подчеркивали мрачный образ.

Она ухмыльнулась, выхватила меч и атаковала брата Джона.

Схватка была яростной, но очень быстрой, а потому недолгой. Ослабленный заклинанием ужаса, которому Мария научилась у демонов, брат Джон не был готов к тому, что его враг знает все приемы рыцарей Ордена. Мария же тщательно готовилась к этому бою.

И вот, голова монаха покатилась по земле. Мария вытерла казавшуюся в темноте черной кровь с меча и направилась к большому склепу, что был в самом сердце кладбища. Некромант должен был хорошо ей заплатить за охрану во время его богомерзкого ритуала.

Из-за туч выглянула нарождающаяся луна.

Этюд в желтых тонах

– Бальзам «Фернет», смешанный с кока-колой!

– Довольно необычный заказ, – отозвался бармен.

– Пристрастился к этому напитку, когда жил в Аргентине, – отозвался детектив Филлипс, – там он очень популярен.

– Я думал, что в Аргентине предпочитают вино.

– Это во всем мире предпочитают аргентинское вино, а сами аргентинцы любят бальзам «Фернет», смешанный с кока-колой.

– Буду знать, спасибо за интересную информацию. Направляетесь в Леннокс Асайлум?

– Как вы догадались?

– Об убийстве знает вся округа, а ваш полицейский значок я сразу заметил.

– Глаз наметанный?

– Не без этого, – хитро ухмыльнулся бармен, потирая наколку, что виднелась из-под засученного рукава.

– Вы надеюсь не плюнули мне в коктейль из-за своего прошлого?

– О, что вы, у меня нет претензий к полицейским! Напротив, хорошо, что мне мозги вправили! Я попал-то, когда совсем мелкий был, попался бы годом раньше – по малолетке бы пошел. Мелкая кража, ничего серьезного. Но тюрьма мне здорово мозг вправила, так что с тех пор я уже пятнадцать лет веду честную жизнь, чем весьма доволен! Ну, почти честную, – ухмыльнулся бармен, – но вы же по уголовным делам, а не экономическим?

– Хе-хе, это да, – усмехнулся Говард, которому бармен нравился все больше, – вообще, а что в округе говорят об этом деле?

– Да, ничего. Ваши-то, как утром труп нашли, все оцепили, и никаких слухов. Так что вы, небось, больше меня знаете.

– А вообще, что о психушке говорят?

– Странное это место… но на то ведь она и психушка, чтобы быть странным местом, так ведь? Разные ходят байки, но вы же не фольклор местный собираете. А по делу, пожалуй, что и ничего.

– Ну, ладно, вот тебе чаевые за приятную беседу, а я побежал, меня уже заждались в Ленноксе.

– Ах, да!

– Что?

– Вы человек добрый, приятный в общении. Я вам, пожалуй, помогу. Там в больничке алкаш один сидит, старик Джо, ну, полностью его Джозеф Остин Кер зовут. Скажите ему, что вы друг Энрике из бара «Пьяный тролль», он вам точно что-нибудь интересное расскажет. Он всегда в курсе всяких слухов и сплетен. Но сразу предупреждаю, у него специфическое чувство юмора!

– У меня тоже, – улыбнулся детектив, – спасибо за помощь.

Он оставил ещё двадцатку на столе и поспешил на выход.

Просмотр камер наблюдения ничего не дал – по неизвестной причине они вырубились на десять минут ровно в то время, когда, предположительно, произошло убийство (что навело детектива на мысль, что убийца имеет сообщников среди персонала больницы, хорошо хоть, после убийства тут сразу все оцепили, а ночью все входы и выходы из больницы были перекрыты).

Свидетели тоже не говорили ничего путного, тем более, что некоторые из них, по ощущениям детектива, вообще были не в этом мире.

Тогда детектив и решил воспользоваться помощью бармена по имени Энрике, и вызвал к себе на допрос старика Джо.

Вообще Джозефу Остину Керу, согласно личному делу, было всего 42 года, но он и правда выглядел стариком. Встреть Говард такого на улице, решил бы, что это впадающий в маразм дед лет 70, а то и 80.

«Н-да, хорошая мотивация бросить пить», – подумал про себя детектив, а вслух сказал:

– Вам Энрике из бара «Пьяный тролль» просил привет передать. Мы с ним, кстати, друзья.

– Энрике, который со шрамом, или который одноглазый?

– Нет, мексиканец, шрамов нет, глаза два, полтора десятка лет назад сидел за мелкую кражу, с тех пор на руках наколки.

– Ещё на заднице, но я рад, что вы не на столько друзья, – старик Джо внезапно засмеялся жутким безумным смехом, от которого даже у бывалого детектива слегка екнуло на сердце, – но проверку вы прошли. Ну, что же, друг Энрике – мой друг. А вот эти два хмыря – чьи друзья? – алкаш показал на детектива Фэлкона и доктора Алана.

– Ну, это детектив Фэлкон, мой напарник, у меня от него секретов нету. А это доктор Алан…

– Знаю я его! Вечно хамит и шуток не понимает, – Джо снова засмеялся своим жутким смехом.

– Кер, сейчас в карцер угодите! – пригрозил доктор.

– Пожалуйста, доктор Алан, не угрожайте свидетелю! Джо, если хотите, доктор Алан оставит нас втроем?

– Это недопустимо! – начал было возмущаться доктор, но новая волна смеха Джо прервала его.

– Да, ладно-ладно, я человек законопослушный, мне и от докторишки скрывать нечего. Что, покойным интересуетесь?

– Ну, как вы уже поняли, да.

– Вообще, правильно сделали, что ко мне обратились. Ибо если кто-то вам о покойном и мог бы сказать, так это только я, да ещё двое: Рыжая Мэри и Томми «Сеть». Мы вчетвером ближайшими друзьями были!

Детектив внимательно записал имена друзей покойного в свой блокнот.

– И что же вы можете нам сказать?

– Знаете, детектив, вы любите нуар?

– Простите?

– Нуар любите? Я тут один детектив прочитал недавно. Хочу вам рассказать.

– Кер, нам не до ваших игр! – пригрози доктор Алан.

– Доктор, не вмешивайтесь! – попросил Фэлкон, – не знаю, как ты, Харви, – обратился он к Филлипсу, – а я очень даже люблю нуар!

– Я тоже ничего не имею против старых добрых детективов. И что же за историю ты хочешь рассказать, Джо?

– Это было после войны, в одном очень грязном городе…

На город снова опускались сумерки. Джо всегда казалось странным, почему их считают серыми. Они ведь скорее синие.

Впрочем, в этом городе довольно скоро начинаешь различать лишь все оттенки серого. От пугающей черноты до ледяной белизны. Пусть даже этот серый на деле синий, или какой он там на самом деле.

Джо потягивал уже пятую рюмку виски сидя в дешевом баре, освещенном лишь синей неоновой вывеской. День был полное дерьмо. Клиентов нет, денег тоже нет, долги растут, за офис он не платил уже практически полгода…

В этот момент к нему подсела Мэри.

– Денег нет, – отрезал он проститутке.

– Да, знаю я, что у тебя вечно нет денег! У меня для тебя есть интересная новость!

– Что за новость?

– Был у меня на днях один солидный клиент… Ему нужны твои услуги.

– Что за клиент?

– Ну, знаешь, жизнь приличной девушки требует многих трат…

– Сколько?

– Десять процентов от заказа.

– Ха! Пять, не больше! И то, исключительно за твои красивые глаза и прочие выпуклости!

– Не хамил бы ты мне! Семь процентов.

– Шесть.

– По рукам. Звать этого солидного дядьку доктором Крамером.

– Главврач Леннокса?

– Слышал о нем?

– Было одно дельце…

– Короче, в его психушке парня кокнули. А у Крамера в больнице и так не все чисто, ему к черту не сдалось, чтобы там копы ошивались. Вот он и подыскивает сговорчивого парня, который и убийство раскроет по-скорее, и глаза на что надо закроет.

– Ну, в том дельце я много на что закрыл глаза, так что он может не беспокоиться… Сколько платит?

– Три сотни, плюс накладные расходы.

– Ага! Ну, что же, поедем к нему!

Доктор Крамер выглядел как типичный старый немецкий бюргер… Которым, собственно, и был. Переехал в Америку из Германии. По его словам, во время войны он бежал от нацистов, но по данным Кера он бежал уже после войны, и убегал он отнюдь не от нацистов, скорее совсем даже наоборот.

Впрочем, детектива Кера это не касалось, как и то, сколько препаратов, купленных за казенный счет, попадало к торговцам наркотиками на улицах.

Кер посмотрел своими синими, как лед, глазами, прямо в поросячьи глазки Крамера.

– Итак, что вы можете сказать об этом деле? И да, я имею ввиду, что вы можете сказать мне, частному лицу, умеющему хранить секреты, а не полиции.

– Короче, парень был не совсем простой. Мы тут кое-какие эксперименты ставим…

– Не сильно законные, я так понимаю?

– Поверь, Кер, ты ничего не хочешь знать о том, насколько они незаконные! Так вот, в его организме обнаружили один токсин из числа тех… что мы тут не совсем законно разрабатываем. И я точно знаю, что ему его давать были не должны. Его токсичность я ещё в Германии установил, и здесь его пациентам не давал, так, продавал иногда на сторону… Ну, ты помнишь то дело, верно?

– Ага, – Джо куда лучше помнил, сколько Король и его шайка заплатили ему, чтобы Джо об этом токсине никогда не вспоминал, – такое трудно забыть.

– Но это не самое странное! Рядом с телом лежала таблетка!

– Этот же токсин?

– Нет! Один галлюциноген… Его разработал один мой швейцарский друг. Это дерьмо может стать очень ценным через какое-то время, когда Король выпустит его на рынок!

– Хм… И, я так понимаю, покойному это вещество тоже давать не должны были?

– Ага, оно вообще только позавчера к нам попало, испытываем пока на крысах, – толстяк отпил виски из своего стакана.

– А кто имеет доступ к веществу?

– Сейчас скажу… А… А-а-а-а… А-а-а-а-а-а-а-а-а-а!!!!!!!!! – толстяк закричал схватившись за сердце. Его лицо стремительно синело, а глаза расширились до невозможности.

Джо узнал эти эффекты. Так действовал тот самый токсин, о котором говорил толстяк.

Детектив услышал шум за дверью и бросился туда. Кто-то, кто подслушивал их разговор, стремительно убегал в даль.

Джо погнался за убегающей фигурой, но незнакомец бежал очень быстро. Детектив успел разглядеть лишь развевающийся желтый плащ.

Но вот, напрягая ноги, детектив ускорился, побежал так быстро, как только мог, желтая фигура все приближалась, и вот Джо уже почти схватил её за подол плаща…

– Что за бред?! – закричал доктор Алан, – неужели вы поверите бредням этого алкаша, что доктор Крамер, наш главврач, проворачивает здесь такие дела!

– Я никого ни в чем не обвиняю. Просто рассказываю один детектив, что прочитал на днях, – Джо снова засмеялся своим ужасным смехом, – а раз вы не доверяете моим словам, то я вам больше ничего не скажу! С Рыжей Мэри лучше поговорите!

– Правда это или нет, а я бы хотел серьезно поговорить с доктором Крамером.

– Э-э-э-э-э? – удивленно протянул детектив Фэлкон, да и доктор Алан смотрел на Говарда удивленно, – у тебя все хорошо?

– В смысле?

– Ну, ты сказал, что хочешь поговорить с доктором Крамером, чье убийство мы и приехали расследовать.

– В смысле?! Мы приехали расследовать убийство того бедолаги, как бишь его…

– Да, ночью было совершенно двойное убийство, утром трупы нашли в кабинете доктора Крамера и в палате того бедолаги. И мы приехали сюда, как только смогли. Не налегал бы ты, Харви, на свой бальзам с колой! – взгляд Макс был очень обеспокоенным.

– Да, детектив, алкоголизм до добра не доводит, это я вам точно говорю! – Джо снова рассмеялся своим жутким смехом.

Рыжая Мэри действительно была рыжей. Вернее даже не так. Она была огненно-рыжей. И, надо отметить, в на редкость хорошей форме, в больнице красоток среди больных было немного.

– Мэри Кармилла Уотсон, двадцать семь лет, параноидальный бред. Вогнала мужу осиновый кол в сердце, считая, что он вампир.

– И знаете, судя по тому, что он умер, не так уж я была и не права, – усмехнулась красотка.

– И как убийца попала в Леннокс? Я думал для преступников существуют специальные клиники.

– Ну, знаете, многие мужчины любят, когда им сосут. Мой прошлый лечащий врач не был исключением, и меня перевели в клинику с более мягким режимом. Кстати, детектив, а вы женаты?

– Я при исполнении. Доктор Алан, вы же её нынешний лечащий врач?

– А… Да, я, все верно. Вообще, после того, как я стал заместителем доктора Крамера, я больше занимаюсь административной работой, но пару-тройку пациентов все ещё лечу. В том числе Мэри. Вообще, у неё большой прогресс, не то, что у этого алкаша Джо, я даже подумываю о том, чтобы собрать консилиум и признать её безопасной для общества…

– Спасибо, доктор, вы, как всегда, очень любезны, – ухмыльнулась Мэри, положив ногу на ногу.

– Хорошо, если все так, думаю вы, миссис Уотсон, не откажитесь от сотрудничества со следствием. Тем более, это может положительно сказаться на вашем скорейшем освобождении.