На Большую равнину спустилась ночь. Темнота окутала островки леса поодаль, пробегавшую в низине речку, поляну с шатрами. Ночное небо чёрным куполом накрыло долину, а остроконечный месяц старался пролить на землю хоть немножко света.

Около одного из шатров, расположенных по краю поляны, показалось какое-то движение. Кто-то ещё не спал. Из шатра выбрались двое: юноша и маленькая девочка – брат и сестра. Они перешёптывались и устраивались поудобнее на зелёной сочной траве. Девочка держала в ручонках какой-то фрукт, а её брат прихватил с собой нож и лук, который он недавно сделал себе сам. Сестрёнка протянула ему свою вкусную ношу и стала смотреть, как он режет ту на дольки. Юноша разделил плод на четыре части и две отдал девочке. Она взяла их двумя руками и стала откусывать по очереди – то слева, то справа. Ей нравились три вещи: семья, еда и небо. Доев, она прижалась к брату и подняла глаза. «Месяц – это улыбка», – подумала она, и, переведя взгляд, стала рассматривать звёзды. «А если они живые? Тогда они грустят, ведь им не досталось ни кусочка…» – озабоченно размышляла девочка, потирая о траву липкие пальцы. Потом её глаза широко раскрылись, и она повернулась к брату и подёргала его за руку:

– Афел, Афел, а ты смастеришь мне палатку? Смастеришь?

– Зачем тебе палатка?

– Из берёзовых веточек.

– Зачем?

– Я там буду жить. Я и звёздочка. Хочу себе звёздочку, – вздохнула маленькая мечтательница и прислонилась щекой к руке Афела.

Юноша взглянул на небо и задумался. Потом он улыбнулся и повернулся к сестре.

– Знаешь, мне отец рассказывал о звёздах. Говорил, что они только кажутся нам далёкими. Есть места, откуда гибкий лук и верная стрела смогут достать звезду. Представляешь?

Глаза девочки сияли от радости и предвкушения.

– Ты достанешь мне звёздочку?.. Афел, Афел!.. – шептала сестрёнка, дёргая брата за руку.

Юноша сделал жест молчания и внимания. Девочка выпрямила спину и вытянулась вперед, приготовившись слушать.

– Отец говорил, что со звёздами надо быть осторожным, а то и не иметь с ними дела вообще! – сестрёнка ахнула и приняла грустный вид. – Он рассказывал о том, что нельзя трогать звёзды, можно только смотреть, так как они очень опасны. Звезда – она как огонь. Начнёшь баловаться с ним, и он накажет тебя. Это ведь так, Налли?

Девочка покивала головой. Она знала, что огонь горячий и с ним нужно вести себя смирно и следить, чтобы он не натворил бед.

– Налли, Афел! – из шатра выглянула мать. – Ну-ка в шатёр! Засиделись вы, детки.

Мама тоже говорила шёпотом, дабы не разбудить мужа. Афел взял сестру за руку и повел в шатёр.

Наутро семья занялась привычными делами. Отец с сыном пошли вместе с другими мужчинами на охоту, мама тем временем рассказывала дочери истории из своей жизни и жизни её родителей. Налли любила слушать эти рассказы, они были увлекательными и интересными. Мама с дочерью хорошо коротали время. Разумеется, кроме этого, они занимались приготовлением пищи (Налли помогала, как могла, уж очень ей хотелось), резкой из дерева праздничных фигурок и многими другими делами, которыми женщины занимались с любовью и интересом.

Афел с отцом и охотниками шли к месту, где паслись таукварки. Крупные и сильные травоядные животные. Ходили обычно на четвереньках, но могли вставать на дыбы, чем напоминали голубого медведя. Маленькие головы с мощными челюстями, способными перекусить кость, скрывались в невысокой траве. Было видно только огромные туши на мускулистых ногах и длинные шеи, снующие в зелёных стеблях. Как всегда, они сбились в плотное стадо. Слух у них, по мнению охотников, был плох до невозможности. Если все охотники разом выстрелят в дерево, стоящее посреди стада, то не выдадут себя. Зато вопль сородича, получившего из лука в бок, мгновенно будит каждую особь от трапезного бдения. А тогда пиши пропало. Вмиг подымут свои шеи, увидят обидчика, заорут так, что ушам больно, и бросятся убивать. Кусать и топтать. Бежать бесполезно, охотники это знали. И умели этим пользоваться. Охотясь на быстрых копытных, они не старались их догнать или подстрелить. Просто охватывали местность полукружным строем и, крича, бросая камни и палки, загоняли жертву прямо в стадо таукварков. И тогда начиналось зрелище. Огромные таукварки видели опасность в любом существе, нарушившим их покой. Если это был неуловимый тиктунак, чьи копыта от быстроты своей резали траву, гиганты, разрывая воздух воплями, бросались за ним, настигали, и один из них, самый ближний к скакуну, выбрасывал вперед шею и хватал обидчика за голову. Хряск черепа не слышен от подобного грому топота мощных ног. Потом, тряхнув несчастного в воздухе, таукварк швырял его в сторону, под ноги своим сородичам. На то, что оставалось от бедного тиктунака, хладнокровно поглядит только самый бывалый охотник. Переломанные кости торчат из обмякшего тела, рот покривился, безжизненно свисает язык. Добычу накрывали шкурами, обвязывали верёвкой и тащили по земле в сторону племени, к разделывательному шатру.

Но охотиться можно и на таукварков. Когда-то это считалось невозможным. Очень давно. Люди не осмеливались беспокоить этих громадных зверей, хранителей равнин, как их называют и по сей день. Гиганты тихо паслись на своих пастбищах, а племена жили рядом, по соседству. Шатры люди ставили на возвышенностях, чтобы однажды разъяренные таукварки, преследуя нарушителей своего покоя, не растоптали их вместе с жителями. Всякий человек с благоговением и страхом смотрел на исполинов. Женщины и дети изготавливали из дерева, глины фигурки таукварков и закапывали в землю, на то место, куда намеревались поставить шатер. Доставали изделия и ставили их перед жилищем в особый праздник – День большого зверя, единственный день в году, когда гиганты спаривались и рождали потомство. (Беременность длится ровно два года и роды приходятся на семьсот тридцатый-семьсот тридцать первый день после сношения, после чего проходит год, прежде чем родившая самка снова забеременеет). Так люди как будто показывали хранителям равнин, что, мол, и у нас есть юный таукварк, новорождённый. Также это было знамением, свидетельствовавшим о будущем пополнении стада исполинов, о непременном появлении новых особей.

Но голод, как известно, беспощаден ко всему и всем. Сменялся климат, приходили болезни, гибли съедобные растения, покидали долину животные, на которых охотились люди. Выхода не было. Охотникам пришлось учиться добывать мясо этих почитаемых гигантов. А его в огромных тушах было столько, что племя могло смело забыть о недоедании. И они научились.

Орикир, отец Афела, дал товарищам знак: «в обход». Охотники окружали стадо. Орикир вел свою группу слева, глава племени – Тактарул – справа. Охотой сейчас руководил не вождь, хотя при загоне, ловле, стрельбе других животных именно он занимал эту должность. Сейчас была очередь Орикира. Такой был порядок. И только при охоте на таукварков. Так было заведено с первой попытки убийства исполина. Таукварки – очень почитаемые животные, поэтому руководить охотой на них можно было только по очереди, ибо не должно грузу убийства хранителей равнин накапливаться на одном человеке. Слишком тяжело будет таковому.

Орикир выискивал мишень – голову. Нужно найти таукварка, который стоит наиболее удобным для охотников образом. Необходимо по движению шеи в траве определить местоположение головы, отдать приказ навести туда луки и потом по звуковому сигналу – «хик!», что значит «питать», всем одновременно выстрелить. Мгновенная смерть не даст таукварку закричать и охотники не пострадают. Так и было сделано. Свист стрел, звук их проникновения в голову и ближайший участок шеи, медленно покачивающееся животное, в конце концов, падающее на землю. К тому моменту, когда туша рухнула, охотники лежали, распластавшись в траве, и так и не были замечены удивленными, испуганными и немного разозленными таукварками. Потом стадо засыпало на том же месте или уходило в другое. Охотники ждали этого момента, столько, сколько требовалось. Полежав неподвижно некоторое время, они осторожно вставали с земли, отходили к деревьям и наблюдали за стадом из-за них. Когда животные уходили, было проще. Никто не обступал мертвого зверя со всех сторон. Если же стадо засыпало, приходилось идти домой, а на следующее утро являться на место ночлега гигантов. Туда, где лежал убитый хранитель равнин. Хищники не могли за время отсутствия охотников попортить добычу. Потому что там, где жило племя, единственным хищником было оно само.

Охотники должны притащить тушу к шатрам. Но она была такой тяжелой, что без специальных приспособлений ничего нельзя поделать. Для того чтобы доставить тело к поселению, охотники пользовались конопляными верёвками, отмоченными в горячем жире самих таукварков. Говорят, что первый таукварк был съеден людьми прямо на месте убийства, так как перетащить его возможным не представлялось. Верёвки после процедуры отмачивания становились очень гладкими и скользкими. Это помогало в транспортировке: их выкладывали дорожкой от места убийства до шатров.

Верёвки, чтобы зверя можно было сдвинуть с места, нужно протолкнуть под тушу. Их скрепляли с сужающимися к концу палками, вводимыми между трупом и землёй. Так и тащили, подбирая остающиеся позади верёвки, повторно смачивая их жиром и складывая перед телом.

Разумеется, охотники не утащат всего зверя. Кроме верёвок и ёмкостей с жиром у них были разрубатели – тяжелые обоюдоострые камни, прикреплявшиеся к длинным палкам. С их помощью охотники отделяли от грузного туловища передние и задние конечности, шею, хвост. Сначала оттаскивали их. Потом возвращались за туловищем (для него то и нужны скользкие верёвки), а тем временем женщины готовили мясо из уже доставленных частей тела.

Афел сидел, облокотившись о дерево, тяжело дышал. Туша была немыслимо тяжелой, расстояние до поселения – большим. Орикир сидел рядом. Могучая грудь охотника вздымалась и опускалась, руки слабо упирались в землю. Все устали и остановились на привал. Отец и сын молча наблюдали за группой охотников, распластавшихся на траве неподалеку. Они что-то негромко обсуждали. Вероятно, не могли не упомянуть в разговоре то, что на этот раз туша особенно велика. Но никто не сожалел, что зверя не выпотрошили. Нельзя. Хватает того, что на таукварков ведут охоту. Оставшиеся от жертвы скелет и внутренности закапывали в землю после разделки недалеко от поселения. Абсурдная идея закопать внутренности на месте убийства никому и в голову не приходила. Послышался голос Тактарула – пора подниматься. Охотники преодолели только две трети пути.

Мужчины взялись за верёвки. Потащили. Часть охотников собирала веревки позади туловища таукварка и, смочив жиром, выкладывала перед жертвой.

– Идут, идут! – Маленькая Налли, подпрыгивая у шатра, указывала рукой вдаль. Алхана, её мать, улыбаясь, торопливо вышла, и приложила руку ко лбу. Солнце спускалось с зенита на запад. Стадо на этот раз ушло от убитого сородича к новым пастбищам. Поэтому уже вчера охотники доставили малые части тела гиганта, а сейчас возвращались с туловищем.

Орикир, кряхтя, обратился к сыну:

– Афел, погляди вперед! Что ты там видишь?

– Сестрёнку и маму, – с ноткой радости ответил Афел улыбающемуся отцу.

Охотники почти дошли. Тактарул велел поворачивать немного влево, чтобы дотащить тулово до намеченного места. Женщины уже столпились там, высматривая мужей и сыновей, держа в руках мокрые прохладные шкурки. Алхана с дочкой были там же. Налли переводила взгляд с отца на брата и наоборот. И особенно задерживала взгляд на Афеле. Ей не терпелось ему что-то сказать.

– Отпустили, – приказал Тактарул. – Расходимся по семьям. Викафил, собери верёвки, – обратился он к тут же стоящему сыну. – Сложи их в мой сундук.

Мальчик отошел от матери и принялся выполнять поручение. Вождь обратился к жене:

– Всё ли готово?

– Да. Пусть к вечеру старшие охотники собираются у главного костра.

Все разошлись по шатрам. Орикир хорошо обтерся прохладной шкурой, смочил в воде, передал сыну, лег. Афел расположился рядом. Они устали. А Налли всё не сводила с брата глаз. Охотники лежали с сухими глотками, они хотели пить, но слишком измотались, чтобы о чем-либо думать, даже о жажде. Алхана набрала воды в глиняные чарки и поставила у изголовья мужа.

– Попейте.

Орикир приоткрыл глаз. Он не спал. Перед собранием у главного костра это не положено. Он взял чарку и, пронеся её над собой, передал сыну. Тот привстал, облокотившись на левый локоть, пригубил, отпив половину, случайно посмотрел на сестру. Она глядела на него в упор. «Ну что ей надо?..» – закатив глаза, подумал Афел. Он поставил чарку на землю и снова улегся. На правый бок. «Похмурься, маленькая…» – подумал он с улыбкой. Но у Налли выражение лица не менялось. Она тихо сидела да ждала. Подходящего момента.

– Пора, – раздался голос Алханы. Орикир сел. Залпом осушил чарку. Молча вышел из шатра.

Охотники собирались у главного костра. Вождь приходил туда первым. Когда все явились, Тактарул стал говорить.

– Сегодня мы в двенадцатый раз на моей памяти собираемся здесь. Я учитываю и то время, когда ещё не был вождем. У меня есть, что вам сообщить. Предметом нашей сегодняшней вечерней беседы станет это.

Тактарул повернулся и достал из-за спины нечто. Это была голова таукварка. Она была пробита более чем десятком стрел. Охотники возбужденно зашептались, мол, никогда ничего подобного не обсуждали. Вождь знаком попросил тишины. И обратился к одному из охотников:

– Орикир, узнаёшь ли ты среди этих стрел свою? Хорошо погляди, – и передал ему голову.

Орикир принялся рассматривать. Одна из стрел… так глубоко вошла… да, его.

– Но… может один из вас делает стрелы очень похожими на мои? – обратился он ко всем.

– Нет, Орикир, это твоя, – вождь повернулся к остальным. – Так ведь?

Охотники закивали.

– Но ведь я не мог так выстрелить.

– А я и не говорю, что это ты. Афел сегодня впервые пошел на таукварков, не так ли?

– Так, – ответил Орикир, удивленно смотря на стрелу.

Алхана тем временем украдкой слушала разговор старших охотников. Она улыбалась. Женщина вышла из шатра через минуту после мужа. Дети остались внутри.

– Ну чего, ну чего тебе надо? А? – улыбаясь, спросил Афел.

Налли поёжилась на месте, потом встала и потрусила к брату. Уселась возле него, прислонилась спиной и, задрав голову, посмотрела ему в глаза. «Сейчас опять будет клянчить. Что на этот раз?» – размышлял младший охотник.

– Афел, Афел, я хочу тебя попросить…

Тактарул оглядел взором присутствующих.

– Я сообщаю всем вам и тебе, Орикир, в частности, что у нашего племени есть лучник из лучников. Лучший. Это твой сын, – и вождь аккуратно вытащил стрелу за наконечник и протянул её Орикиру.

Тот взял, осмотрел её, перевел взгляд на Тактарула и улыбнулся.

– О чём же? – Афел заглянул сестрёнке в глаза.

– Помнишь, мы там сидели, помнишь? – Налли ручкой указывала на выход из шатра. Уже темнело. Афел нахмурился. Сестра продолжала:

– Я тогда рассказывала, что хочу…

– Так, – Афел перебил Налли и сурово поглядел на неё. – Я, помнится, говорил, что это нехорошо. Даже думать об этом не годится. Ты помнишь, что я тебе говорил про огонь?

– Ну пожа-алуйста, – Налли умоляюще глядела на брата своими зелёными глазами. – Мне очень хочется.

– Лучник из лучников! – вдруг донеслось из-за спины. Шатёр Орикира своим входом смотрел на Равнину, поэтому идущему от центра поселения, чтобы попасть внутрь, необходимо было обойти кругом. Шаги становились громче, потом легкая поступь. Алхана торопливо проникла внутрь и присела. Орикир зашёл следом.

– Лучший! – сказал он, оглядывая семью. Потом, присев, уставился на Афела. Достал из-за пазухи стрелу и, покрутив её в воздухе, воткнул в землю. – Лучший из лучников!

Налли вся сияла. Отец заметил, и, смеясь, обратился к сыну:

– Смотри, как за тебя сестра радуется! Ух, ты моя рассчастливая! – Отец взял дочку на руки.

Алхана тоже радовалась. И попросила подробней рассказать о случившемся.

– Стрела, говорит, твоя! – Начал Орикир. – Смотрю – ничего себе! Как глубоко зашла! Говорю, мол, да это не я! Это кто-то из вас стрелы такие же делает. А он мне и говорит, что, мол, я и не считаю, что это твой выстрел был. Афел сегодня первый раз пошел с нами, – Орикир изменился в лице. Стал излучать меньше счастья. Продолжил поспокойней. – На таукварков. Это был, значит, его выстрел. Хороший лучник у нас есть теперь. Лучший.

Орикир взял рукой сына за плечо и кивал головой, мол, молодцом, горжусь. Вот только Афел не улыбался. Он перевёл взгляд с отца на сестру. И мигом у Налли всё веселье с лица исчезло. Теперь она смотрела со страхом.

Орикир проследил взгляд сына, но на дочке свой не задержал. Он быстро посмотрел на Афела, а тот на него. Орикир кивнул и, поманив за собой сына, вышел из шатра. Они остановились на равнине неподалёку. Орикир с серьёзным лицом сказал:

– Ты прав. Нехорошо такое веселье поднимать. На таукварков ведь ходили. На хранителей равнин охотились. Тем более при малышке. Что же это я…

– Да, отец, так оно и есть, – сказал юноша, а про себя подумал: «А с тобой я сам разберусь».

Афел, пожмурившись, привстал, открыл глаза. Полог шатра был откинут, и солнце освещало всё внутри. Матери и сестры не было. Отец сидел на своём спальном месте и глядел перед собой. Он проснулся чуть раньше. Заметив сына, Орикир подал тому миску с мясом. Таукварка. Наверное, шея или хвост. Или конечности.

– Твой завтрак, – зевнув, сказал Орикир. Сам он ещё не ел. Афел взял миску и стал задумчиво жевать. «Где же можно побеседовать, да так, чтобы не видно-не слышно?». Да, его первой утренней думкой была просьба сестры. Доев, он встал и вышел из шатра. Осмотрелся. На расстоянии трёх поселений от их шатра текла речка. Там собралось несколько женщин. Они стирали одежды. Он искал мать среди них, но вместо этого обнаружил маленькое создание, плескавшееся в воде. Вдруг оно перестало брызгаться и поспешно вылезло из воды. «Заметила, остроглазая, – подумал Афел и пошел к реке. – Вот там и поговорим». Налли бежала навстречу. То, что она, вылезая из воды, как минимум дважды выкрикнула: «братик проснулся!», было несомненно. Топот маленьких ножек становился всё громче и прервался. Афел подхватил сестру на руки прямо на ходу и продолжил шагать к реке. Налли обхватила его шею и прошептала на ухо:

– А мы куда?

– К реке.

– Там хорошо.

– Разумеется.

Он подошел к берегу реки, но не гладкому и постепенно переходящему под воду, а напоминающему собой маленький обрывчик. Взял сестру за ворот шкуры, в которую она была одета, поднял над водой и отпустил. Та с визгом шлёпнулась в воду. Он прыгнул следом, окатив лицо сестры брызгами. Афел хорошо ощущал дно. Оно было мягким и приятным. Он руками поддержал сестру, потом прислонил к этому самому обрывчику, зажав шкурку ворота в кулаке, который он вдавил в почву берега.

– Беседовать будем…

У Налли озорство с лица сошло не сразу. Она сказала:

– Вчера вы с папой вышли, и я так испугалась, что ты всё расскажешь, но ты не рассказывал.

– Решил поговорить с тобой сам.

– Отец зашел, и я спросила, почему ты – лучник из лучников. Он сказал, что твоя стрела глубже, чем стрелы других охотников, входит в добычу, а это значит, что у тебя руки сильны так стрелять. И я решила…

– Погоди, – Афел перебил сестру, а у той уже улыбка на всё лицо расползлась. – Послушай меня. Я не знаю, чем так опасны звёзды, но меня, как и всех мальчиков, однажды предупредили, что к ним лучше не соваться. Понимаешь?

Налли покивала головой.

– Я тогда спросила его, почему он зашел без тебя. Он сказал, что ты ненадолго остался на свежем воздухе. Я выглянула и вижу, что ты на небо смотришь… Тебе тоже кажется, что они красивые? – Налли опять сияла, как солнышко.

– Не кажется. Я знаю.

– Я бы так хотела посмотреть на них вблизи. Как бы было здорово, если бы ты согласился, – сестрёнка вздохнула и отвела взгляд влево от лица брата на полуденную синеву неба. – А днем их не видно…

Афел смотрел на её лицо и думал, что ему делать. Отпустил её ворот, вылез из воды, потом вытащил сестру.

– Дети! – Алхана всплеснула руками. – Вот умеете вы исчезать. Налли! Прячешься где-то и брата за собой таскаешь. Подошло время обедать. Идите в шатёр.

– Я сыт уже, – Афел почесал затылок.

– Ты-то – я знаю. Сестре мяса наложи, – Алхана сложила в сеть постиранные одежды и двинулась к месту сушки за немного опередившими её женщинами.

– Афел, ну что? – семенившая рядом сестра подёргала брата за руку.

Он не отвечал. Она какое-то время держала его за руку и смотрела ему в лицо. Увидев, что Афел её не замечает, она отпустила его и отвернулась, недовольно фыркнув.

Брат и сестра зашли в шатёр. Отца не было. Афел глазами поискал миску Налли и место, куда мама сложила мясо. Присел, наложил сестре еды и протянул ей миску, сказав одно слово: «таукварк». Налли кивнула. Она сложила под собой ноги и взяла обед. Стала есть. Брат внимательно посмотрел на неё. Потемневшие от воды пряди ложились на одежду. Влажные ресницы вверх и вниз скользили над умными глазами. Зеленого цвета. Он протянул руку и поправил ей волосы. Она подняла на него глаза. От удивления. Неловко улыбнулась и вернула миске свой сосредоточенный взгляд. Она хорошая девочка. Маленькая красавица. Афел сидел, улыбаясь, и сам удивлялся своей ласке. Хорошая девочка. Вот хитрая только. После проявленной братом этой весьма неожиданной ласки в детских глазках девочки поселилось коварство. Хитрая. Он укоризненно покачал головой и задумался. А где отец?

Он посмотрел на Налли, а она на него. И по его выражению лица и положению тела девочка определила его намерения.

– Я и сама докушаю. Можешь идти, куда тебе нужно.

Афел иногда дивился ей. Она то как дитя, то как взрослая. Чудо на ножках. Он вышел. Обогнул шатёр и пошёл в центр поселения. Там сидели охотники и что-то горячо обсуждали. Среди них был Орикир. Афел прислушался. Нет… Невероятно. Ну что за напасть!

– Я говорю вам, есть такой среди моих предков, – Говорил один из сидевших, который постарше. – Он пошел на Зелёную скалу…

Охотник указал вдаль. Афел повернулся и увидел невысокую возвышенность в восьми, а то и в девяти поселениях от племени. Сверху каменистая и остроугольная, снизу покрыта травой и мелким кустарником.

– …забрался на самое высокое место, направил в небо лук и выстрелил, несчастный.

– И что было? – спросил Орикир.

– Он-то не просто стрелял. Это вам не обычная охота. Он намотал на стрелу длинную конопляную верёвку. Тоньше тех, которые мы под таукварка убитого кладем. А какую длинную! Мой глаз не разглядит ее дальнего конца.

– И зачем он взял верёвку? – спросил один из охотников.

– Да как зачем? Вы думаете звезда – пташка? Стрельнёшь в неё, и она тебе мёртвая в руки свалится? Нет, не так всё. Примотал он один конец к стреле, потуже узел затянул, а другой конец вокруг тулова обернул и тоже закрепил. Лук свой гибкий направил прямо на звезду. Натянул тетиву сильно и отпустил стрелу роковую. Полетела она, гадина, вонзилась в треклятую звезду и повисла в небе. Предок же мой стал дергать веревку. Раз, два… Оторвалась звезда от места своего. Потащил. Тянет, тянет, руки свои на дело гиблое утруждает. Звезда-то не падает, со своего места снята будучи. Её тянуть надо. Она, скверная, будто сопротивляется, как зверь, который в нору бежал, охотник стрелой с верёвкой пронзил ногу, а тот все тащится в убежище, скребя землю лапами. Так и она. Вот тянет он её, вот берёт рукой стрелу. Смотрит на звезду, а та, мерзость, светится. Невелики они, звезды, а видим мы их хорошо. Это потому, что на небесах они свет сильнее дают, а по приближении к земле тускнеют. Так если б он только глядел на неё, как мы с вами! Он, горемыка, взял её рукой и снял со стрелы. Надвое переломил стрелу. Одной рукой за звезду взялся, а другой за наконечник. И снял. Пробил-то насквозь! Иначе не притянешь.

– И что же стало с ним?

– Ой, друзья. И вспоминать горько. Исчез.

– Как исчез?

– Куда?

– Ушёл?

– Пропал куда-то. А куда, не знает никто. Только через два дня из племени женщина пропала. Молоденькая. Никто не видел вора. Криков тоже не было… Это он сделал, друзья, уверяю вас.

Установилось молчание. Охотники размышляли. Афел прислонился к шатру. Он знал, что в нём никого не было. Старый рассказчик жил один. Афел взглянул на небо и вздохнул. Потом нахмурился и стоял так, в раздумьях.

Тишину прервал один из охотников.

– Ты столько рассказал нам. А откуда ты это всё знаешь?

– Не скажу.

– От чего же?

– А дюже много хохотать будете.

– Ну если на то велик будет повод, – сказал Орикир, потягиваясь. Старый охотник сурово посмотрел на него. Орикир сделал движение, как бы говоря: «помягче, помягче». Сказал:

– Не будем, – он повернулся к остальным. – Не будем, друзья.

– Хорошо, – сказал старик, оглядев присутствующих. – Он сам говорил мне.

– Кто это – сам?

– Кто рассказал тебе?

Орикир поёжился, догадываясь. Старик, хмурясь, промолвил:

– Он. Он говорил со мной. Не помню я имени его. Предок мой! Стреляка!..

Все так и отшатнулись. Как такое возможно? Охотники были потрясены. Один из них сказал:

– Но ведь ты говорил, что этот человек не твой отец. И не дед. И даже не прадед!

– Что ты такое говоришь?

Старик вздохнул.

– Он приходил ко мне во сне.

Послышался свист. Кто-то хлопнул себя ладонью в лицо. Орикир покачал головой.

– Тут дело не в смехе, а в вере. Твоим словам. Сны – это не то место, откуда надо знание черпать.

– А ты, гляжу я, ведаешь, кто да где знание положил.

– Прости нас, друг, но все, что ты рассказал, можно теперь ставить под сомнение.

– Да как ты смеешь! – вспылил охотник. – Я знаю, что говорю. Поспрашивай у древних племени сего, и они тебе скажут, что в моем роду есть стреляющий в небо.

– Но ведь это простой сон… – сказал самый молодой из сидевших. Старик было раскрыл рот, чтобы поставить на место мальца, но позади раздался голос:

– Сны простыми не бывают.

Два охотника расступились, освобождая место для вождя.

– Спокойно, добрый рассказчик. Я верю тебе. Я думаю, что тот, кто пришел в твой сон, говорил правду.

Тактарул многозначительно окинул взором присутствующих. Старик тихо сказал:

– Не всю правду.

– Хм…

– Я точно знаю. Что-то он не сказал. Выстрел, звезда, похищенная женщина. Зачем он её украл? Куда ушёл? Такой мощный и точный выстрел… – старик повернулся к Орикиру. – Приглядывай за своим юнцом. Чтобы он не наделал глупостей, Орикир.

– Нет причин беспокоиться, Тахан. Афела я ещё ребёнком научал, что со звёздами дел никаких иметь не следует. Да и больно нужны они ему. Не хочешь ли ты сказать, что вот если охотник – лучникам лучник, то, безусловно, он пойдет стрелять в небо? Я так не думаю.

«Мне-то они не нужны, – подумал Афел, – но они нужны ей».

И юноша развернулся и пошёл в шатёр своей семьи. Больше он ничего не слышал.

Афел зашел внутрь и увидел Налли, сидящей на том же месте. Она задумалась и смотрела перед собой, не замечая брата. Миска, уже пустая, стояла там, откуда он взял её, чтобы наложить сестре мяса. Вымытая. Афел улыбнулся.

– Шустрая ты.

Налли повернулась на голос. Увидев брата, она улыбнулась в ответ.

– Да, я опять ходила к реке. Мамы нет до сих пор. Наверное, беседует с другими женщинами.

Она вздохнула. Афел подсел рядышком и обнял сестрёнку.

– А когда она придет, мы её покормим.

– Ага.

Потом какое-то время они так и сидели, смотря перед собой и думая о своем. Афелу пришла в голову мысль. Весьма неожиданная. Он сказал:

– А пойдем-ка в лес. К югу отсюда. Помнишь его? Он совсем маленький…

– Да, мы туда с папой ходили. И с мамой. И с тобой, – Налли обхватила руками шею брата и, наклонив голову, спросила. – А что мы там будем делать?

– Рыбу ловить!

Налли засмеялась.

– А честно?

– Мы пойдём и соберём кореньев. Мама будет рада такому делу.

Девочка уже загорелась от нетерпения. Она вскочила.

– Пошли, пошли! Хватит сидеть… – Налли стала поднимать брата за руку.

Афел захохотал.

– А куда ты собралась собирать их? За пазуху?

Она хихикнула.

– Не-ет. В корзиночку.

– Так вот она, – Афел достал из сундука красивое плетеное изделие из конопляного волокна, лопатку и какой-то свёрток. Подал сестре корзинку. Та схватила её и рванула из шатра, но врезалась лбом в отца.

– Тише, тише, девочка. Ты куда бежишь? – он заботливо погладил её по голове.

– Папа… – Налли обняла его за правое бедро, об которое она и стукнулась.

Отец поднял голову и спросил у Афела:

– Так куда… – и замер, задумавшись. Взгляд Орикира упал на свёрток в руке сына.

– Зачем он тебе?

– Давно хотел показать Налли, как делают луки.

– Мы идём собирать коренья! – торжественно объявила Налли.

– Да что ты говоришь! – Орикир потеребил рукой волосы дочки, от чего они разлохматились. Та начала поправлять причёску и, оставив некоторые места неприглаженными, взяла руку отца и стала её легонько дёргать.

– Можно мы пойдем, можно?

– Конечно, девочка моя.

Налли вприпрыжку покинула шатер. Улыбающиеся отец с сыном стояли и смотрели друг на друга пару мгновений. Орикир хотел что-то сказать, но услышал голос жены, раздавшийся снаружи шатра:

– Ты это куда, за кореньями? Посмотри, со мной поделились.

Алхана зашла в шатёр, держа дочку за руку, Орикир отступил в сторону, с улыбкой смотря на своё дитя.

– Ну ничего, завтра сходите.

– Тогда мы идем купаться! – объявил Афел, чем вызвал на лице сестрёнки выражение небывалого счастья.

– Ну, идите, – одобрила мать.

Афел подхватил сестру, взгромоздил её себе на плечи и пошёл к реке. Налли сидела, покачивая головой и ножками, держа брата за голову и что-то напевая.

– А я пока приготовлю кореньев, – сказала Алхана, присела на пол и достала из сундука свой нож. – Орикир, разведи костёр.

Тот было вышел из шатра, но остановился и, повернувшись, сказал:

– Неплохо бы Налли научиться их готовить.

– Она уже умеет, – не без гордости ответила жена.

– Ух ты. И когда ты всё успеваешь? Вы успеваете, – Алхана в ответ улыбнулась.

Орикир, цокнув и покачав головой, вышел. Поглядел вдаль, увидел барахтающихся в воде Налли и Афела. Неподалёку от них играли другие дети. Но Налли и Афел были сами по себе, и всё у них было пополам. Сейчас – веселье. Орикир с наслаждением вздохнул. «Всё-то он для неё делает. Вырос уже давно с этого купания, брызгания, кувыркания. Но ей надо, ей хочется, и он её поддерживает, участвует в детских радостях сестрёнки, разделяет их с ней», – думал Орикир. Счастливый отец.

12 Järgmine

Зелёная скала. История брата и сестры

ЧАСТЬ 1

Глава 1

Selle raamatu lugejad loevad ka