Вырезал в стене между рассчитанным верхом печки и будущей крышей ”жёлоб”, размером двадцать пять на двадцать пять сантиметров, который будет служить нижней частью трубы. А затем принялся сооружать печку. На дне котлована выложил из глины основание размером восемьдесят на восемьдесят сантиметров, высотой двадцать сантиметров. Тщательно утрамбовал его. Сложив по периметру основания два ряда кирпичей, оконтурил поддувало, оставив выход в сторону будущей кровати. На стенки поддувала сверху положил «колосники». А далее сложил четыре кирпичных стенки. Внутренняя часть топки была сделана в виде свода и имела площадь пятьдесят на пятьдесят сантиметров. Открытая полоса шириной двадцать пять сантиметров будет закрываться двумя прожаренными пластинами размером сорок на двадцать пять сантиметров.
– «Хорошая мысля, приходит опосля», – подумал Никита, рассматривая эту открытую полосу. – Между двумя посудинами будут проскакивать языки пламени проходить дым. Надо сделать ещё плиту с двумя круглыми отверстиями, которой можно накрывать эту полосу. Одна дыра должна иметь такой диметр, чтобы в неё вплотную входила сковорода, а в другую должна помещаться кастрюля или чайник. – Посмотрев десяток секунд на зияющую полосу, он решил: – завтра же сделаю эту плиту, хотя можно жить и без неё. – Задумавшись,– говорить то не с кем, – предупредил себя: ещё много раз будут выявляться недоделки и недостатки. Некоторые из них придётся по ходу переделывать и исправлять…
Сразу после завтрака, не обращая внимания на сильный мороз
(-270 С), Никита вылепил задуманную плиту, поставил её в бытовой костер и занялся выводом «дымовой трубы».
Сделал это, как и намечал: закрыл снаружи вырезанный недавно в стене жёлоб одним слоем кирпичей, поставленных на ребро и надстроил снаружи трубу высотой один метр. Дал созданной конструкции спокойно постоять ночь, а утром, загрузив сухими ветками и положив сверху несколько толстых сырых поленьев, подложил под низ берёзовую кору и поджёг. Разгоревшись, печка начала вырабатывать такие клубы дыма, что находиться вблизи неё, а тем более делать что-либо в котловане, стало невозможно. Продолжая дымить, печка горела три дня и всё это время Никита кормил её сухими дровами, израсходовав весь запас, оставшийся после обжига кирпичей. Дождавшись, когда количество дыма немного уменьшилось, приступил к внутреннему благоустройству и созданию «кровати» – следующего основного элемента комфорта.
И тут обнаружилось, что заниматься этим надо было ещё до розжига печки, так как дым уходил вверх не полностью, а ещё и «растекался» по дну котлована, не позволяя там нормально дышать. А так как вселяться в «хоромы» надо как можно скорее, Никита применил способ «наскоков».
В первый день, он провёл подготовительные работы. Сначала, набрав воздуха, «нырнул» вниз, быстро наметил место установки кровати и её основных элементов, а когда стало невмоготу, выскочил, отдышался и, нырнув снова, наметил места ниш в стенах и ям для стоек на дне котлована. В следующий день, когда дыму стало намного меньше, Никита, несколько раз «ныряя», выкопал по углам и в середине площадки, отведенной для кровати, шесть ямок глубиной тридцать сантиметров и выбрал грунт из двадцатисантиметровых ниш в стенах. Это была неприятная работа, так как требовала усиленного дыхания, для которого даже в условиях «пониженного» задымления, кислорода всё же не хватало.
На поверхности, в промежутках между ныряниями, занимался подготовкой основных деталей кровати: столбиков, поперечных и продольных брёвнышек (лаг).
И только, когда печь почти перестала дымить, спустившись вниз, он вкопал в ямки, вырытые в дне котлована, шесть чурбаков толщиной по двадцать пять и высотой над поверхностью пола тридцать сантиметров. В подготовленные на торцах чурбаков пазы, положил, вырубленные вчера три пятнадцатисантиметровых сосновых стволика, длиной по одному метру двадцать сантиметров.
Концы стволиков вложил в ниши в торцевых стенах. На эти стволики, по длине «кровати», по обоим краям положил жерди такой же толщины, оба конца которых также ввел в стены, получив двукратный запас прочности. Пространство между продольными стволами заполнил ровными, без сучков, жердями толщиной шесть-семь сантиметров. Им предстояло служить “панцирной сеткой”.
Получилась красивая, удобная и достаточно широкая кровать. Для полноты счастья оставалось положить на сетку «перину». В мыслях он постоянно это устройство как-нибудь называл: кроватью, нарами, часто диваном или койкой, но всегда мечтал о том времени, когда сумеет воспользоваться этим многоимённым сооружением. Это время было уже близко. Еще не закончив установку кровати, Никита решил начать сооружение крыши – температура воздуха очень настойчиво к этому призывала. Но настилать крышу полностью, пока печка не успокоилась, не следовало, так как должен оставаться путь для выхода дыма, «насыпавшегося» на дно.
– Однако, – думал Никита, – если набросать на крышу решётку из жердей и веток, то условий для проветривания котлована останется достаточно. С этой мыслью отправился с санями в лес.
Побродив на лыжах и не очень удаляясь от магистрали, собрал большую охапку жердей и толстых, ровных веток, а, возвратившись, сразу приступил к последнему этапу строительства.
Вопреки ожиданиям, предварительный настил крыши не занял много ни времени, ни сил. «Конёк» стоял прочно, высота стен давно была доведена до «проектной», за исключением неширокого прохода, оставленного над целиком, для выхода на поверхность. Двигаясь снаружи котлована по его периметру, Никита разложил через полметра в обе стороны от конька полутораметровые жерди и толстые ровные ветки.
104. Работа застопорилась, когда он дошёл до выходного люка, к которому должна подходить лестница. Раньше как-то об этом не думал, а сейчас натолкнулся на кардинальный вопрос крыши: куда открывать люк. Внутрь? – это удобнее, но снег будет каждый раз сыпаться вниз. Наружу? – Если снега насыплет много, можно вообще через люк не выбраться. Правда, хлипкость крыши позволит сделать это в любом месте в любое время, но потребуется разломать часть кровли, пусть даже снежной. Быстро сопоставив последствия обоих вариантов, Никита предпочел открывание люка внутрь, а, чтобы уменьшить количество снега, который будет просыпаться, соорудить ограждение люка по типу норки и склада кирпичей.
Решив этот неожиданно возникший вопрос, Никита сложил из толстых, крепких жердей контур люка, закончив этим формирование остова двухскатной крыши. Оставалось прикрыть решётку сосновыми ветками и можно, поставив огромную «галочку», вселяться…
«Генератор дыма» ещё окончательно не пришёл «в себя», и закрывать крышу ветками было рано, поэтому Никита занялся дежурным «развлечением»: заготовкой дров. Теперь эта задача выходила на самый первый и пока единственный, план. Готовить топливо надо было уже не только на всю зиму, но даже на самое ближайшее время.
Взяв топор, Никита с санями ушёл вглубь леса – в другую – малоизведанную сторону: на восток. Для капитальной заготовки дров необходимо было проложить новую прямую и удобную санную дорогу.
Отойдя около 200 метров, остановился, выбрал место для «базовой» площадки, расчистил её и принялся собирать вокруг угадывавшиеся под снегом ветки и короткие обломки, а также высматривая упавшие по разным причинам деревья. Всё, что можно, сразу перемещал на базовую площадку, громоздя из веток и обломков стволов гору горючего материала. Стволы небольших деревцев, очищал от боковых сучьев и тонких верхушек, и перемещал туда же. Длинные или толстые стволы, требовавшие нескольких разрубов, фиксировал (сохранял) в головном «компьютере», надеясь вернуться к ним в ближайшее время.
Собрав достаточно древесины, до конца дня перевёз часть её к берлоге, пообедав во время отдыха между рейсами.
На следующее утро, выбравшись из норки, сбегал к берлоге. Подбросив порцию сухих веток в печку, посмотрел на её реакцию. Отопительный агрегат окончательно успокоился: работал ровно, без капризов, а главное, без дыма, выползавшего из всех щелей. Убедившись, что подготовительный период закончен, Никита ещё до завтрака уложил на крышу заготовленные сосновые ветки. Природа сразу принялась за работу. Не очень сильный снег, начавшийся с раннего утра, сначала слегка посеребрил хвою, через какое-то время крыша поседела, а ещё через пару часов уже трудно было определить её первоначальный цвет. Продолжая сыпаться, снежок к концу дня окончательно закрыл в сосновых ветках все щели.
Конечно, это была не крыша, а просто навес из тонких жердей, прикрытых сосновыми ветками, но он предохранял внутренность берлоги от снега и в какой-то степени от мороза. В какой степени? Это предстояло выяснить.
Сначала Никита боялся, что иголки могут загореться от жара внутри «салона», но потом сообразил, что там не будет так жарко, чтобы это могло вызвать возгорание.
Обойдя вокруг готовое строение, Никита подумал, что зиму в нём можно прожить спокойно, но весной и летом крышу от дождя надо будет чем-то закрывать… Чем? Может быть плёнкой?..
– Нет, – отверг Никита этот выход, – учитывая, что пленка быстро испортится, а её мало и она ещё много раз понадобится для более важных дел.
Решение вопроса об укрытии берлоги от дождя, отложил на далёкое будущее…
108. После обеда, спустившись под крышу, чтобы оценить чистоту воздуха, Никита «увидел» почти полную темноту: стараясь уменьшить потери тепла, он сделал берлогу герметичной и идеально темной.
Какое-то количество света давала печка, но, если она гореть не будет, темнота окажется полной и будет «висеть» круглые сутки. Для освещения на короткое время есть фонарик-жучок, но ведь он не вечный… Надо что-то делать.
И еще не вселившись, он принялся за реконструкцию. Для подачи воздуха и небольшого количества света, “прорубил форточки”: проткнул полутораметровой жердью, толщиной 10 сантиметров, насыпь в двух местах с обеих сторон, то есть дал доступ воздуху, минимальному количеству света и одновременно обеспечил возможность почти кругового обзора. Чтобы перекрывать через форточки поступление холодного воздуха, тут же скрутил 4 затычки из сухой травы, которую всё время собирал под снегом.
Теперь, если потребуется посмотреть в какую-то сторону, можно вынуть пучок травы и, прочистив жердью отверстие, не поднимаясь наверх, увидеть место на снегу, величиной с тарелку.
Убедившись, что «форточки» для освещения не годятся, он принялся искать в мыслях материал, из которого можно сделать окна. Если наморозить пластинки из воды, но они, очевидно, скоро помутнеют, а потом и растают. Где-то, когда-то в окна вставляли промасленную бумагу. Бумаги большого формата нет, хотя жир найдётся. Но такая бумага не годится тоже, так как достаточно света не пропустит даже по своему размеру. А вот новейший заменитель промасленной бумаги – полиэтиленовая плёнка – есть. Из неё и надо сделать окна. Лучше всего использовать для этого готовые пакеты: размер подходящий и «стекло» будет двухслойным.
Никита принял этот вариант и сравнительно быстро сделал из тонких прутиков четыре рамки, скрепив их концы по углам тонким шнуром. Проложив пакеты между двумя рамками, получил две «оконных» рамы, площадью по размеру пакетов. Затем, под брёвнышками у обоих концов “конька”, прокопал тоннельки и укрепил обе рамки в средних частях стен, чтобы они не очень быстро заносились снегом. Получилось два настоящих окошка.
Подумав немного, отрезал большой кусок плёнки от остатка рулона и сделал еще раму по размеру входного люка. В солнечную, бесснежную погоду, особенно, когда внутри станет «жарко», можно заменять этой рамой люк и, таким образом, создавать дополнительное освещение.
На создание освещения ушёл весь день, оттянув счастливый момент вселения. Ещё одну ночь Никита вынужден был провести в норке.
1 декабря. Печь за четыре дня окончательно успокоилась, и к обеду в «берлоге» стало теплее, чем наверху. Но Никита, спустившись вниз, проворчал:
– Столько дней топилось это создание, а все равно прохладно. Сюда бы железную печку – сразу бы захотелось раздеться, – выразил он своё мнение о сложенном с таким трудом основном элементе зимнего комфорта.
Оставалось подготовиться к первой ночи в берлоге. Выбравшись наверх, Никита взял санки и «поехал» на лыжах к пихте, которую давно обнаружил в 200 метрах от землянки. Её он ещё не трогал, оставляя пихтовые лапы для особо ответственных целей. Главной такой целью была «перина». Оставил сани на восточной дороге и к пихте подъехал на лыжах. Нарубил достаточное количество лап, отобрал самые лучшие из них и охапками перенёс к саням, откуда подвёз к берлоге. Открыв люк, сбросил в него лапы, спустился вниз и при печном освещении, а практически ощупью, подгоняя иголку к иголке, настелил лапы поверх жердей. Закрыв всё сверху тентом, развернул спальный мешок. Хотел расстелить подстилку, но не стал этого делать, прошептав:
– Подстилка нужна будет в походах с ночёвкой. Здесь мягкости она не прибавит, а за зиму изотрётся.
Из свободной одежды «соорудил» подушку, так как перьев было собрано ещё очень мало и на нормальную подушку не хватало.
Приведя «нары» в порядок, поднялся наверх и опустил вниз рюкзак с вещами и всё остальное богатство, оставив на поверхности только бак с мясом, который перетащил в такое место, чтобы он был хорошо виден в форточку над кроватью. Всё железо сгрудил на крышке, придавив его ещё и свободным стволом дерева.
В конце дня «съездил» к базовой площадке на «лесоразработках», привёз три двухметровых бревна, которые успел отрубить от одного из упавших деревьев, разрубил два привезённых отруба на поленья длиной около сорока сантиметров: по размеру топки.
– Теперь надо готовить дрова только для печки – в процессе рубки, «заглядывая» вперед, подсказал себе Никита – в костре жечь нельзя: это очень неэкономно… А в первую очередь надо заполнить склад внизу, закончил он мысль, погружаясь в будущие заботы.
Посчитав все работы оконченными, Никита решил сегодня же справить новоселье.
Выгреб из поддувала золу, образовавшуюся при четырёхдневном горении, заполнил топку дровами, с помощью бересты разжёг огонь и поставил на меньшее отверстие полный чайник снега; установил сковороду в предназначенное для неё отверстие в плите и положил на неё самые лучшие кусочки оленины. Когда вода в чайнике закипела, достал пачку чая.
– Настал момент, когда можно её раскрыть. Их всего две и наслаждаться этим божественным напитком придётся очень редко. Чтобы растянуть удовольствие буду использовать его понемногу: скажем, четверть чайной ложки. – От заварки мне просто нужен «неснежный» вкус. Надоела эта безвкусная вода.
Нащупал в кульке две галеты, вытащил их и положил на тент; пристроил рядом сковороду с мясом и кружку с настоящим чаем. Хотел открыть единственную банку сгущенного молока, но вовремя спохватился:
– Это еще не тот случай.
Распечатав единственную полукилограммовую пачку сахару, которую прихватил в магазине сверх установленного для себя максимального веса, положил в чай один кусочек. Разделся, в первый раз за 3 недели, то есть снял шапку и полушубок. Поужинал. Снова оделся.
Вылез наружу. Обошел берлогу по кругу. Сходил недалеко в лес. Вернулся. Достал снеговую лопату, расчистил все дорожки и нагреб сугроб снега: материал для будущих строительных работ. Подошел к ёлочке, оставленной в двадцати метрах от берлоги, погладил рукой по стволу и доверительно шепнул:
– Стой спокойно, скоро тебе предстоит важная работа.
1.12. Спустился вниз, положил в печь ещё два полена. Подвесил в углу образок, который спас от пожара в одном из догорающих домов.
Достал из папки лист с описанием строительных работ, внёс в него всё, что ещё не успел записать, в том числе «Новоселье» и вернул лист на место. Разделся до нижнего белья, потрогал ружьё под стенкой, забрался в спальный мешок, набросил сверху полушубок. Положил руки под голову и громко произнёс:
– Вот это то, что называется блаженством!
Глава 6.
Врастание
Оглядываясь назад, отчетливо вижу основные этапы зимовки и их главные признаки.
«Врастание – это освоение новых условий и приспособление к жизни в них».
Зима. Декабрь.
2 декабря проснулся в новом «доме». Это, конечно, не был дом в полном смысле этого слова, но все же это была нора с толстыми «стенами», несколько промерзшими в верхней части, крышей, с которой не капало и которая обладала некоторым свойством удерживать тепло, а, главное, с приличной кроватью и функционирующей печью, притом функционирующей пока совсем даже неплохо.
Проснулся в совершенно других условиях, с другими требованиями и задачами. Впервые за последнее время проснулся не от того, что наступило утро, а просто выспался и спать при всех потугах уже не мог. Открыл глаза. Ничего не увидел кроме темноты и если бы не красные огоньки от несгоревших дров, то темнота была бы абсолютной. Спал впервые за последнее время только в нижнем белье, в спальном мешке, укрытый сверху полушубком и истинную температуру в землянке ощутить не мог. Нос не замерз, поэтому подумал, что она все же плюсовая. Протянул правую руку. Наткнулся на чайник – холодный. Поболтал – хлюпает, значит, вода не замерзла. Протянул руку дальше, нащупал у трубы высохшие поленья. Взял одно за другим 3 штуки и положил в печь. Опустил руку вниз, достал из-под кровати два сырых полена, положил сверху сухих. Из-под пихтовых лапам справа у стены вытащил лист бересты. Затолкал под высохшие поленья на тлеющие угольки. Уперся левой рукой в угол печки, подтянул лицо к ее зеву и принялся дуть, пока береста не вспыхнула.
Быстро вылез из спальника, натянул брюки, сунул ноги в валенки и сразу подумал: “Надо сшить теплые комнатные тапочки”. Это было первое задание для себя на новый период. Накинул полушубок, встал. Утро началось.
Сделал слабую физзарядку, входя в утраченный ритм, насколько позволила свободная площадь землянки. Подумал о том, что надо разработать комплекс зарядки с учетом условий теперешней жизни и температуры. Это второе задание для себя.
Подбросил в печь заготовленные с вечера дрова, поставил в дыру чайник, полный незамерзшей снеговой воды, рядом пристроил сковороду с остатками жареного мяса, оделся и вылез наружу. При свете загоревшихся дров успел заметить время – было, без малого, 8 часов.
Наверху все оставалось прежним, знакомым до мельчайших деталей. Снег не шел, поэтому хорошо просматривались тропинки, соединяющие жизненно важные точки окружающего пространства. Было еще темно. Осветления, в условиях затянутого облаками неба, можно было ожидать не ранее половины девятого, и Никита спустился вниз.
В ожидании завтрака, лег на лежанку и задумался. Мысли были уже другими и зарождались они по-другому. Необходимости в спешке не было, свободного времени впереди ожидалось очень много и можно спокойно, не спеша, окинуть взглядом то, что было, есть и предположить, нет, сейчас будущее зависит только от него самого – наметить: что будет.
Надо заняться “писаниной” – провести полную инвентаризацию, коротко записать все, что было и, главное, наметить план на долгие зимние дни.
Прежде всего, пока живы воспоминания, надо записать всю свою жизнь от прибытия в поселок. Затем установить распорядок: подъем, зарядка, утренний моцион с осмотром местности, завтрак, заготовка дров. Мысли о будущем, особенно далеком, пока не беспокоили.
Чайник закипел. Положив рядом с собой на кровати, снятую с черенка снеговую лопату, поставил на нее кружку, насыпал несколько ягод шиповника, раздавил ложкой зонтик ягод калины, залил кружку кипятком. Пока «чай» настаивался, разделал на приличные кусочки разогретое мясо и приступил к первой трапезе в сумерках своего нового жилища.
Основной задачей сейчас была связь с внешним миром. Надо срочно узнать, что же произошло и чего можно ожидать в будущем. Вся надежда была на радиоприемник – он должен выполнить эту задачу.
Позавтракав, в первую очередь достал радиоприемник, включил его, прокрутил все диапазоны, но ничего кроме треска не услышал. Вылез наверх – тот же результат. Отыскал большую поляну, попробовал покрутить там. Никаких изменений. Решил забраться на свой главный ориентир – могучий кедр и там укрепить провод в виде антенны. Достал радио провод, который прихватил специально для антенны, и приступил к этому сложному делу. Надо было найти 2 хороших деревца, сделать из них лестницу высотой 4 метра, чтобы добраться до первой толстой ветки, откуда, подняться на высоту метров 25-30 –на всю длину провода. Но он упростил задачу – срубил поблизости 10 метровую сосенку, обрубил ветки, оставив только несколько самых крупных, которые могли заменить ступеньки. Отрубил 5 метров и воткнул сосну верхушкой в землю, предварительно выдолбив небольшую ямку. По этой лестнице добрался до первой крупной ветки, а далее и до нужной высоты, где привязал размочаленный конец провода за одну из верхних веток. Но когда, спустившись, вставил конец провода в гнездо для антенны в радиоприемнике, ничего, кроме того же треска не услышал. В общей сложности на поисков голосов из эфира у него ушел весь день. Впрочем, в глубине души он это и предполагал, а всю работу делал скорее для очистки совести. Вспоминая разрушения в поселке, которые увидел, выбравшись из погреба и позже, он все больше убеждался, что произошло что-то страшное и, по-крайней мере в ближайшее время, проявление жизни в его районе он не обнаружит. Беспокоил и взрыв в поселке в первую ночь, когда ночевал в тайге, после своего стремительного бегства из поселка. На жизнь животного мира вокруг себя он как-то не обращал внимания. Да он и не замечал особенно этот животный мир.
Отчаявшись услышать голоса в приемнике, спрятал его, оставив провод на дереве, предполагая периодически повторять прослушивание эфира. Решив, что дерево это можно использовать как наблюдательный пункт и убежище при нападении диких зверей, например, волков, дерево-лестницу привязал к верхней ветке покрепче.
Уже в процессе первого завтрака определилась и первая проблема, которую надо было решить. Проблема пустяковая, ее можно было и не решать, но… Короче, надо было соорудить какой-то стол и подобие табуретки. Этим он и решил заняться в первую очередь. Обрадовался – это все же было первое нужное дело с дальним прицелом.
Можно сказать, что началась новая жизнь. Совершенно новая. Такая, о которой он никогда не думал и не предполагал, что жизнь может сложиться таким образом.
Не надо было куда-то бежать, что-то копать, строить. Вообще, не надо никуда спешить, что-то нести, ожидать чего-то нового, необычного. Постоянно осматриваться, чего-то бояться.
Все, что на сегодняшний день требовалось сделать, было сделано. Сейчас, на какое-то время все успокоилось, «застыло». Осталось 3 заботы: 1-е – добывать еду, 2-е – заготавливать дрова и 3-е – не попасть кому-нибудь «на зуб». И ждать конца зимы.
И все время пытаться что-нибудь услышать в радиоприемнике, увидеть в небе признаки самолетов, услышать в лесу не загудит ли машина, не затарахтит какой-либо инструмент и, вообще, не проявится ли какой-то признак близости человека.
Теперь надо составлять новые планы и придумывать для себя новую работу, чтобы как-то скрасить существование до лета.
В сильные морозы можно сидеть «дома», выходя наверх на короткое время, чтобы нарубить дров – несколько порций, срубить толстое дерево (в нем больше дров). Ведь в сильный мороз надо много топить.
Беспокоили продукты. Сколько их нужно? И как разнообразить меню? Человеку необходимо в сутки около 3000 килокалорий. Ему в этих условиях, пожалуй, больше. Надо бы посчитать сколько этих килокалорий потребуется за зиму – это просто, но сколько их содержит его пища – этого, к сожалению, он не знал. Надо вспомнить, чтобы определить количество мяса, которое ему потребуется на зиму для нормальной жизни. Больше не надо, но минимум обязательно надо будет добыть. Никакая другая пища пока «не светит», а ведь она нужна. Где-то читал, что можно варить как-то лапшу из каких-то деревьев. Надо пробовать. Имеющиеся у него продукты (оставшиеся), надо расходовать очень экономно. Пока то, что есть, надо хранить бережно.
Мясо в землянке держать нельзя, а наверху – в бак – много не входило. К тому же бак был еще и нужен. В нем можно стирать, хранить воду. Да и вообще: бак есть бак. У него свое предназначение. Кроме того, где-то глубоко теплилась мечта – организовать “баню”. Во всяком случае, мысль освободить бак преследовала его постоянно. И он постоянно думал, чем бы его заменить. К сожалению, сейчас, кроме глины под рукой ничего не было. Сделать корзину, обмазать ее глиной и обжечь? Но сейчас нет прутьев и сделать это можно только летом. Значит, надеяться можно только на одну глину. И это он давно уже рассчитал и разработал технологическую схему. Но это позже. А сейчас надо вплотную заняться канцелярией.
И вдруг вспомнил, что первоочередной задачей у него стояло изготовление ящика для продуктов, в основном – мяса. Он мечтал сделать ящик с внутренними размерами 0,8х0,5х0,5 метров, что составило бы объем 0,2 кубометра. Этого хватит с лихвой. Из дерева ящик не сделаешь и не только потому, что, не имея досок, можно потратить очень много времени, а потому, что дерево разгрызут, прогрызут, разломают все эти ползающие, шныряющие большие и маленькие соседи. Обжигать плиты тоже занятие длинное, трудоемкое и требующее много дров, а значит дополнительного времени.
Он придумал способ попроще, быстрее и, пожалуй, надежней. Требовалось слепить из глины плиты соответствующего размера, в том числе, и крышку, подержать их пару дней на морозе, собрать ящик и обмазать швы толстым слоем глины. Через пару дней можно будет в ящик переложить все продукты, которые требуют мороза. Труда это много не требует, а время – это время будет работать природа.
Несложным подсчетом Никита определил необходимый объем глины – он составил всего 1/3 кубометра – и приступил к работе. В качестве карьера использовал спальную траншею, которая сейчас уже стала не нужна. Разложил в ней небольшой костер, чтобы разогреть глину, снял из половины дна (1,0м. по длине) верхние 10 сантиметров подмерзшего слоя и углубил еще на 40 сантиметров. Этого оказалось достаточно. 2,0х0,5х0,4 получалось 0,4 кубометра.
Пока в траншее горел костер, расчистил площадку, на которой будут лепиться, а потом замерзать, плиты. Дальше дело уже “голой техники”, очень знакомое, хотя, порядком надоевшее – замесил глину на каждой площадке, предназначенной для своей плиты, отмерил размеры и слепил то, что требовалось. Морозу не терпелось скорее приняться за свое дело и он прямо лез под руки на ходу схватывая сырую глину, не дожидаясь пока она будет оформлена до конца. А уж когда работа была закончена, накинулся на готовые изделия во всю свою 25 градусную мощь.
На следующий день Никита повернул почти промерзшие плиты на другую сторону, а еще через день собрал ящик и склеил плиты оставшейся глиной, предварительно, разумеется, разогрев ее. Ящик оставил открытым, создавая свободный доступ к швам своему напарнику-морозу и еще через день переложил туда все свои запасы мясной продукции. Закрыв ящик шестой плитой, взгромоздил на нее по отработанной схеме все свободное железо.
До весны проблема решена. Ну а далее будет видно. Во всяком случае, бак остается и всегда может служить в роли хранителя продуктов.
Теперь сразу стала ясна следующая работа – стирка. За прошедшее время его одежда да и он сам заскорузли и покрылись коркой грязи, пота, каких-то запахов. От всего этого давно следовало избавиться, но не было подходящих условий и посуды. Конечно, была трехлитровая кастрюля, но она мало подходила для такого серьезного дела. Теперь освободился бак и проблема исчезла. Никита решил убить сразу двух зайцев: перестирать всю одежду и помыться самому. При этом, поскольку, больших, грязных работ, требующих выделения пота, не ожидалось, он решил не пожалеть стиральный порошок из единственной прихваченной в поселке пачки.
В этот же день заготовил много сухих дров, внес их в землянку, чтобы прогреть за ночь, поставил на печь бак с водой, натопленной тоже заранее, пристроил рядом кастрюлю, ковш и чайник. Утром, когда вода достаточно прогрелась, замочил в баке белье, носки, портянки и все, что каким-то образом принимало участие в его переселенческой эпопее.
На быстрый завтрак, стирку, развешивание на деревьях белья ушло больше половины дня. Но зато все это время печь интенсивно топилась, и когда Никита вернулся в землянку, температура, как показалось ему “с мороза”, была вполне высокой для бани. Поэтому, не теряя времени, он помылся, используя метод “фрагментов”– раздевшись, сначала помыл верхнюю часть туловища, надел новую камуфляжную куртку, помыл нижнюю часть. И только после этого, сняв куртку, вымыл голову. Таким образом, эта очень нужная, такая долгожданная проблема, тоже была решена.
И как только немного освободился, сразу вспомнил, что надо срочно изучить окрестности и простолбить лучи в три стороны, чтобы никогда больше не блудить так, как это было совсем недавно. И он три дня подряд ходил на юг, запад и восток, очень тщательно делая затески и проставляя на них номера. Поскольку начинались «лучи» прямо от люка, он без особого напряжения простолбил линии длиной по 2 километра в каждом направлении.
На следующий день утром вылез наверх, отыскал самое толстое дерево, срубил его, сразу осознав, что такое рубить толстое (30 см.) дерево, отрубил два чурбачка длиной 40 и 60 сантиметров. Первый чурбак стесал по торцам и назвал его табуреткой. Второй, с помощью двух топоров и хорошей “кувалды”, вырубленной рядом, разрубил на доски, толщиной около 5 сантиметров, ровно стесал их, соединил боковыми сторонами. Снизу подложил две другие доски меньшей ширины и прибил на них широкие доски с помощью коловорота и “чопиков”. Получился стол размером 60х60 сантиметров, тяжеловатый, но очень нужная и достаточно удобная вещь. На изготовление этой мебели ушел весь день и часть следующего.
Теперь надо было заняться “надворными постройками”. Норы над постелью, которые он сооружал не один раз, его вполне удовлетворяли и очень нравились, поэтому при капитальном обустройстве он не мог не использовать это свое изобретение.
Прежде всего, перед входом в землянку, чтобы люк не заваливало снегом, он поставил высокие стены, покрыв их сверху ветками, надеясь, что крышу достроит природа. Забегая вперед, можно сказать, что природа выполнила поставленную перед ней задачу очень скоро, очень добросовестно и качественно, а вот автор сооружения оплошал. Просто-напросто, он не подумал и не учел преимущественное направление ветра и одновременно со строительством крыши, природа указала ему на недосмотр и при первой же хорошей метели завалила люк. Пришлось автору срочно производить реконструкцию, заделав первоначальный вход и “прорубив” новый.