– Не подходи – заколем – как бы предупреждали они.
– Ничего, пробьемся, – улыбнулся Никита, закладывая в соответствующих клетках мозга, сведение о запасе сухой древесины…
Он все дальше углублялся в лес, объезжая деревья, группы кустов или делая резкие повороты, чтобы подойти к чему-то интересному. Лыжня его была очень далека от прямой линии. Так прошло часа два. Солнце уже спряталось за тучи, лес перестал казаться светлым. Еще через час посыпались мелкие белые кристаллики, которые через пять-десять минут перешли в слабый снег.
Крупные, правильные снежинки, пробиваясь через просветы среди деревьев, мягко усаживались на шапку и полушубок. Опускаясь на разгоряченное лицо, ласкали его холодными прикосновениями. Никита улыбнулся:
– Вот и снежок.
Снег часто внутренне вызывает улыбки, особенно, если его давно не было, пусть даже он будет не совсем к месту.
Вскоре снежинки увеличились и вдруг повалили крупными хлопьями, покрывая заметным слоем одежду и засыпая следы.
Никита продолжал идти, радуясь снегу, теплой погоде и окончанию трудного этапа своего бегства.
– Дойду вон до того дерева, посмотрю, что там и буду возвращаться – наметил он точку и пошёл быстрее.
На повороте непроизвольно оглянулся назад и вскрикнул, увидев как густой, плотный снег быстро засыпает лыжню.
Не раздумывая, круто развернулся и напрямую побежал к тому месту, где она была еще видна. Добежал. Успел увидеть еще метров на восемьдесят угадывавшийся след. Пробежал в том направлении еще метров сто и остановился.
Дальше следов не было.
Смахнул рукой снег с плеч, снял шапку, оттряхнул ее, надел. Она сразу снова стала белой.
Никита стоял растерянный:
– Где лагерь, стоянка, зимовка? Какая разница, как ее назвать. Где она? Где мои вещи, продукты, где спальный мешок, инструменты? Как найти их?…
С трудом добрался до часов на руке. – Начало второго.
Значит, он блуждал по лесу более трех часов. Бесцельно, без заранее принятого направления. Надеясь вернуться «домой», как бывало прежде – придерживаясь лыжни, затёсок, с привлечением услуг памяти. Но прежде он так далеко не заходил, да и не было ещё такого снегопада. Он внимательно посмотрел по сторонам: может быть, что-нибудь подскажет направление, укажет какой-то ориентир? Однако за все время в память врезалось только сухое дерево, с торчащими во все стороны сучьями. Где оно?
Никита попытался мысленно перебрать пройденный путь, повороты, виляния: нет, никакой стройной системы своего передвижения составить не смог, никаких особых примет не вспомнил. В памяти обобщенно нарисовалась ровная, однообразная тайга с проплешинами небольших полянок, ложбинками, иногда высокими холмиками. Никаких высоких деревьев, выделяющихся на общем фоне, никаких обширных полян или других ориентиров не запомнилось. Изменил ход рассуждений. Решил установить общее направление своего движения. Вспомнил, что когда уходил, было 10 часов. Солнце при этом светило сзади и немного слева.
Лыжной палкой нарисовал на снегу страны света – север, юг, восток, запад. Соединил их линиям. Получился крест. Поставил во второй четверти – на юго-востоке – точку, где могло в 10 часов утра находиться солнце, и провел через центр линию со стрелкой, таким образом, чтобы эта точка оказалась сзади и немного слева. Проведенная линия почти совпадала с линией земной параллели, а стрелка, показывающая направление движения, смотрела на запад. Таким образом, «стоянка» – это название ему больше понравилось, находилась теперь, ориентировочно на востоке. Это уже что-то.
– Хорошо еще, что захватил компас, – похвалил он себя.
После некоторого размышления и поиска альтернатив, Никита с тоской осознал, что у него есть только один выход: пробороздить параллельными линиями всю территорию на восток. Этот выход требовал много времени, но обещал почти гарантированный успех.
Оставалось решить, в какую сторону двигаться от этого места.
– Кажется, я все время забирал вправо, то есть к северу. Значит, обследовать надо полосу к югу от того места где стою сейчас.
Достал компас. Немного подумал и решил, для простоты, двигаться строго по параллелям – на восток и на запад.
Установил визирку, выбрал подальше заметное дерево и опять задумался.
Как ходить? Линии можно проходить через пятьдесят метров – в этом случае, он не пропустит свою стоянку. Здесь все ясно, а в длину?
Если он удалился, в общей сложности, на три километра, то длина линий должна составлять минимум четыре километра. Тогда, если он и ошибается с определением расстояния от «дома», все равно, удастся за него зацепиться.
Итак – четыре километра на восток, пятьдесят метров на юг, четыре километра на запад, пятьдесят метров на юг, четыре километра туда, пятьдесят метров на юг, четыре километра обратно, пятьдесят метров на юг…
То есть марш бросок двадцать километров и всего двести метров обследованная полоса?
– Сколько же всего потребуется времени? – испугался Никита. – Если добавить еще четыре километра, то есть довести длину хода до двадцати четырёх километров, то осмотренная полоса увеличится до двухсот пятидесяти метров. Но в это время будет уже совсем темно и стоянку можно запросто проскочить. И это в том случае, если линия достигнет стоянки. А если нет?
Никита быстро прокрутил в уме несколько вариантов. Один понравился больше всех:
– Пожалуй, начало можно передвинуть на восток на два километра… Верно! Зачем вышагивать лишнее расстояние? Значит, решено – определился он окончательно: – начинаю через два километра, а длину линий тоже сокращаю до двух.
Проведенные расчеты немного успокоили. Появилась надежда и Никита пришел в себя.
Но опять выплыла старая проблема:
– А как считать километры? – Но эту проблему он уже решил при «бегстве». Правда, тогда он шел с большим грузом и с очень малой скоростью. Сейчас был «пустой» и скорость можно было увеличить в два раза.
– Сделать еще один опыт? – задал он себе ненужный вопрос. – Конечно – дал формальный ответ…
За пятнадцать минут выработал темп движения для четырёх километров в час: увеличивать скорость не следовало, так как надо постоянно внимательно смотреть по сторонам. Этим темпом пол часа идти в одном направлении, потом пятьдесят метров на юг, пол часа – в обратную сторону. И так далее.
Остаётся добраться до начальной точки, то есть пройти два километра на восток. При выработанном темпе на это нужно те же тридцать минут…
Положив в один карман часы, в другой компас Никита, посыпаемый густым снегом, принятым темпом, двинулся к исходной точке. Прошагав пол часа, остановился, сделал на ближайшей сосне небольшую затеску. Наметил по компасу на востоке заметное дерево. Достал из другого кармана часы, постоял, дожидаясь, когда стрелка доберётся до цифры 12, спрятал часы в карман и неспешным шагом устремился к первому повороту, периодически доставая компас и выбирая новый ориентир. К темпу движения привык быстро. Прошел первую линию на восток и, повернув на юг, прошагал «на глазок» пятьдесят метров. Отметив на западе выделявшееся дерево, снова зашагал в том же темпе. Через пол часа опять пятьдесят метров на юг и пол часа – на восток.
Проходя мимо знакомых деревьев, расположенных севернее на расстоянии около пятидесяти метров, с удовлетворением отмечал, что идет параллельными линиями.
Усталости не чувствовалось. Ее подавляла тревога, которая возрастала по мере безрезультатного увеличения обследованной полосы.
– Скоро могу подойти к стоянке – подумал Никита, обратив внимание, что в лесу стало темнее – не проскочить бы её.
К четырём часам заметно потемнело, но к этому времени была обследована полоса шириной всего двести метров. Ничего похожего на следы своей жизни Никита пока не видел.
– Пройду еще одну линию. … Нет, – поправился он, – две, чтобы обследовать триста метров. Может, буду ночевать на «постели», – подбодрил он себя. – Но, если ничего не найду, придётся готовиться к ночлегу где-то здесь… Дров на ночь надо только много заготовить… Но темп увеличивать не следует: идти спокойно, как прежде!
И все же, помимо своего желания, Никита пошел быстрее. Заметив это, сократил время на 5 минут в каждую сторону.
Наконец, обследована еще стометровая полоса, а результат всё тот же. Стало совсем темно. Часы показывали начало шестого.
Может быть, стоянку я проскочил? – заволновался Никита. – Да нет, – успокоил он себя, – я ведь смотрел в нужную сторону очень внимательно… Ничего не поделаешь – надо готовиться к ночлегу.
Никита высмотрел недалеко от конца полосы развесистую пихту. Определил под ней место, куда снег почти не доставал. Походил по лесу, нашёл, лежащую под снегом сухую сосну, отрубил своим маленьким топориком чурбачок для сидения, и положил его под стволом.
Принёс остаток сосны, разрубил ее на длинные поленья, потом натаскал сухих веток. Теперь делать это стало труднее, чем прежде, так как валежник был засыпан свежим снегом; и холмики над ветками угадывались с трудом, особенно в темноте.
Разжег костер, положил на него отрубленные чурбаки серединами, надеясь к ночи получить их в два раза больше. Подогрел на деревянном «вертеле» кусок жареного глухаря, запил теплой водой из термоса. Прошел еще по лесу, постоянно оглядываясь на горящий костер, набрал сучьев, срубил пару тонких сухих стволов, уложил около себя и приготовился к длинной, тягостной ночи.
Усаживаясь перед костром, втайне надеялся, что ночь не будет особенно заметной, так как усталость и волнения прошедшего дня нагонят сон. Дров, чтобы не замёрзнуть, надеялся Никита, заготовлено достаточно.
Об опасностях, почему-то не думал. Не до того было.
– Надо будет завтра, сразу же пойти к начальной точке и обследовать полосу в другом направлении – подумал Никита, уже почти во сне.
Немного подремав, оживил костер и вернулся к последней мысли:
– Очевидно, я шёл не в ту сторону, – развил он её и повторил: – надо возвращаться к начальной точке…
Промучившись кое-как остаток ночи, съел в темноте половину оставшегося окорочка и при первых признаках посветления неба двинулся на север.
К этому времени снег почти перестал идти.
Чтобы возвратиться к начальной точке и продолжить зондирование на север, нужно было пересечь все шесть вчерашних зондировочных полос, пройдя около трёхсот метров. К сожалению, эти полосы оказались присыпанными снегом и не могли служить чёткими ориентирами. Никита пошел по азимуту и по часам. Пройдя отработанным шагом менее пяти минут, остановился, пытаясь узнать место, с которого вчера начинал. Тогда он сделал на дереве только одну затеску. Не думал, что она ещё понадобится. Затеску не увидел, но искать не стал.
– Она где-то поблизости.
Отмерив пятьдесят метров на север, выбрал на востоке дерево и привычным темпом двинулся к нему.
Через 30 минут повернул на север, отмерил пятьдесят метров, развернулся на запад и продолжил рисовать на снегу свои километры…
Вдруг, где-то на седьмой линии, удалившись от начальной точки на триста пятьдесят метров, далеко справа увидел зачистку.
Остановился. Нарушая темп и все остальные условности, побежал к ней.
Узнал сразу: это была одна из тех затёсок, которые он ставил, когда шел с грузом, высматривая место для стоянки. Посмотрев на компас, понял, что стоянку он уже «проскочил». Но теперь это было не страшно: следующая затёска должна находиться на юге в пределах видимости. И все остальные до спальной траншейки, в которой находилась постель, остальные вещи и бак с продуктами.
Через сто двадцать метров, когда из-за деревьев спасительницу-затёску уже не было видно, он начал делать поперёк трассы короткие маятниковые ходки, осматривая со всех сторон ближайшие стволы. Наконец, нашел затёску, которую сделал, когда шёл за «железом». Она оказалась засыпанной снегом, а направленная в сторону стоянки, выделялась тусклым серым цветом на темном фоне ствола.
Теперь направление известно. Он стал всматриваться вперед и увидел на сосне следующую тусклую полоску…
Через пятнадцать минут, пересекая свои параллельные следы, Никита подошел к стоянке. Оказывается ещё вчера он проходил здесь в двадцати метрах, но в сумерках не узнал её на ровной, засыпанной свежим снегом поверхности. После того, как радостно забившееся сердце успокоилось, подумал: ведь здесь нет заметного ориентира.
Это событие показало Никите одну из возможных опасных ситуаций, из которых нет выхода. Заблудившись в лесу с маленьким топориком, без лопаты, без спичек можно забрести в другую сторону и много дней или недель блуждать по лесу, а то и погибнуть с году или замёрзнуть. А ведь вся дальнейшая жизнь предполагала необходимость дальних походов: для охоты, изучения окружающей обстановки, а главное, для поисков, оставшихся в живых людей.
Значит, к выходам в тайгу надо относиться очень серьёзно, а выбор места зимовки признать неудачным.
– Наличие большого количества сухостоя, еще не говорит о качестве стоянки. Прежде всего, место должно быть хорошо узнаваемо издалека. А для этого рядом должен находиться заметный ориентир. Конечно, через несколько месяцев место примелькается и станет заметным. Но эти несколько месяцев надо прожить, находя свою базу уверенно и быстро.
Главный вывод из этого умственного монолога в мозгах Никиты прозвучал категорично:
– Стоянку надо менять. Найти «в округе» самое высокое дерево – кедр, пихту, сосну. Времени для этого жалеть не стоит – не один день там жить. И надо обязательно оконтурить участок поперечными жердями. Такого, что было вчера, не должно повториться…
Нетронутый снег указывал на отсутствие непрошеных гостей, но, может быть, они похозяйничали до снегопада? Никита проверил запасы – все в порядке.
Расчистил снег под сосной, где стояли сани, вынул из «лежанки» бак с продуктами, банки консервов и железо. Вычистил траншею, отгреб от ее краев снег и развел внутри костер.
Сегодня надо было хорошо выспаться, чтобы уже завтра отправиться на поиски нового места. Время терять нельзя – жить ещё негде, продуктов почти нет, а впереди зимние морозы.
Опять пошел густой снег. Конечно, спать под снегом не следовало, а устраиваться под защитой деревьев тоже не стоило – снег всюду достанет.
– Что же придумать? Натянуть над собой тент? Не стоит – может загореться. Надо или далеко относить костры или постоянно быть начеку. Оба варианта малоэффективны.
Перебирая другие варианты, Никита пришел к мысли, что можно огородиться с трех сторон снежным валом, а уже сверху это сооружение покрыть тентом, установив у торцовых стен колья.
Снега было еще маловато, но, захватив большую площадь, ему удалось соорудить, даже с небольшим уплотнением, вал высотой 70 сантиметров.
Собирая валежник, Никита ногой зацепился за ветку. Раздраженно оглянулся на нее. И … обрадовался:
– Ветки могут заменить тент, – нашел он выход. – Настелю их погуще, сверху закрою сосновыми лапами. Снег закроет щели и получится хорошая норка. Тепло от костра через открытую стену будет повышать в ней температуру. В этом случае второй костер не понадобится…
Так, на опыте своих ошибок и «подсказок природы», он познавал основные законы того закулисного существования, которое раньше было от него скрыто. Познавал, делал выводы и внедрял в свою новую, пока ещё неизвестную жизнь.
В новых условиях из неё постепенно начали уходить некоторые слова, понятия, стремления, привычки, выработанные ранее, а их место занимали совершенно неожиданные проблемы, формирующие новый словарь.
Разве думал он раньше всерьез о том, как добыть тепло, приготовить обед, когда нет абсолютно ничего.
Обычно, в нужное время, дома включалось отопление и о нем забывали, а то и вообще, не обращали внимания на то, что батареи стали тёплыми – как будто это произошло само собой: похолодало, значит, включилось отопление.
Газ, где ему полагалось, был всегда, электричество, за редкими исключениями – тоже.
И как-то не приходило в голову, что надо куда-то идти, что-то делать, чтобы зажечь огонь.
А сама проблема зажигания огня – разве она беспокоила? Да и вообще, знал ли он, что это может быть такой важной проблемой, от которой зависит не только благополучие, но и сама жизнь. Промокнут спички, разобьется пузырек с бензином и нечем будет развести огонь. Да и сухие спички когда-нибудь закончатся. И поэтому одной из главных может стать забота о том, чтобы не истратить лишнюю спичку, а надеяться раздуть маленький уголек, оставшийся с вечера.
А проблема добывания пищи. Прежде ходил на завод, делал знакомую, приятную работу, радовался ее результатам, а за это получал бумажки. Их можно было поменять на нужное количество продуктов, к тому же в желательном ассортименте или обзавестись необходимыми, а то даже и практически ненужными вещами или «игрушками». Но никак не на то, чтобы легче было разжечь костер.
И не надо было ходить по улицам, высматривая, не вспорхнет ли рядом птичка или не появится из-за дерева красивая мордочка зверька, которая может поддержать жизнь в твоем теле.
Или что хуже – не кинется ли на тебя из-за того же угла, как на добычу, более крупный, к тому же голодный зверь?..
Учитывая, что эту стоянку необходимо покинуть, Никита собрал поблизости весь валежник, принес два сырых ствола, и положил их на костер, чтобы подсохли и подгорели в середине.
Поужинал: доел окорочок, разогрев его и ещё раз порадовавшись, что прихватил эту тяжелую сковороду.
– Мясо можно жарить на вертеле, но тогда оно будет подгорать, из него будет вытекать жир, которого и без того маловато. И вообще, сковорода в этих условиях очень удобная и нужная посудина.
Запил мясо горячей водой с двумя дольками шоколада.
Пока двухразовое питание тоже не получалось – трудно переломить привычку желудка особенно при очень интенсивных затратах энергии.
Но «установка» по питанию оставалась прежней: когда имеется добытое мясо, использовать только его, а тушенкой и остальными – «запретными» – продуктами пользоваться, при его полном отсутствии продолжительное время.
Во время тяжелой работы, утром и вечером с чаем допускалось съедать по 2-3 дольки шоколада. О колбасе можно вспоминать, только отправляясь в дальний поход.
Галеты использовать в особых случаях – это хлеб и их совсем мало.
Как же совмещать эту установку с трёхразовым питанием при отсутствии добытого мяса. Входя в полосу голода, Никита уже давно в полной мере ощущал, что похудел, и стал очень тощим. Это постоянно напоминало ему об основной истине:
– Чтобы выжить, надо научиться охотиться и добывать единственный продукт, который даст возможность продержаться до лета. Вот переживу зиму, найду реку, отъемся рыбой и восстановлю нормальный вес. А к следующей зиме запасусь летними продуктами: ягодами, а то и какими-нибудь деликатесами. Летом мясные блюда можно будет сократить или вообще исключить.
Может быть, выращу небольшой урожай зерна, которого хватит на семена и на праздники. И попытаюсь вырастить много картофеля…
Но это уже в очень далёком будущем, а пока жить придётся по временным правилам, которые изменятся только после того, как закончится строительство. Тогда можно наметить новый, облегчённый распорядок.
После завтрака и небольшого мечтательного периода главным снова стал поиск нового места зимовки. Теперь, с учетом «большого опыта», к нему предъявлялись особые требования: место должно быть хорошо узнаваемо, недалеко от самого высокого дерева в округе. Это место должно быть ровное и сухое. Оно не может быть в низине, чтобы его не затопило при таянии снега. Чтобы вода не затопила берлогу снизу, она должна располагаться на небольшой возвышенности, но не на вершине увала, чтобы не продувалась ветром и чтобы можно было взбираться к ней на лыжах.
Для поисков такого места надо идти дальше на юг.
– Пять километров, не более – наметил Никита – возможно, летом удастся наведаться в посёлок. … Надо же узнать, чем там всё закончилось и на что можно еще надеяться…
Чтобы вновь не попасть в тяжёлые условия, Никита решил перед выходом определиться с набором предметов, которые должны быть с собой при отрыве от базы:
– С собой обязательно надо иметь сумку или рюкзак. А также спички, компас, топор маленький или большой, лопату маленькую или большую, в зависимости от цели, кружку, фляжку с водой, рогатку, нож. Иногда термос с кипятком, Разумеется, ружье с пятью патронами, а в некоторых случаях и пику. Ну ещё некоторую мелочь, такую как маркёр, чтобы всегда можно было поставить метку на затёске. Это тот комплект, который надо использовать для коротких однодневных походов.
Кроме перечисленного комплекта, помимо «штатного» обеда обязательно иметь также неприкосновенный запас продуктов, который надо приносить назад, если не случится что-нибудь особое. На этот раз в качестве такого НЗ он положил в сумку порцию колбасы и пол плитки шоколада, а для «текущего» питания и «перекусов» взял кусок глухаря и две дольки шоколада.
Несмотря на то, что стоянку решил покинуть, для безопасности – «обжёгшись на молоке»… – уже в сумерках вразбежку (участками) огородил её, по периметру жердями и ветками, чтобы не проскочить в непогоду или в темноте во время перебазировки.
Укладываясь спать, поставил в ногах сумку, пристроил там же бак с продуктами и остатком глухаря, а также сковороду с куском мяса, чтобы утром не тратить на это время. Аккуратно разложил между стенами ветки и прикрыл их сосновыми «лапами». Получилась приличная норка. Перед входом развел хороший костер, приготовив на расстоянии вытянутой руки несколько веток для подпитки костра ночью.
Снова повеселел. Даже улыбнулся, хотя обстановка совсем этому не соответствовала. Что же делать: в разных условиях бывают и разные основания для радостей.
Подвел итог:
– Если вспомнить, то за последнюю неделю я, как будто, больше радовался, чем печалился. Основания для этого все были весомые – на уровне выживания. А как же: собрал в огне необходимые продукты и вещи – радость, вырвался из огненного плена – радость. Не замерз в первую ночевку, тоже приятно. Прошёл до «стоянки» 26 километров – почти счастье. А шесть радостных дней, когда вывез на себе всё, и ничего, в конце концов, не бросил, – уж какая радость. – Никита разговорился с собой, рассматривая готовую норку. – А чего стоит увидеть сегодня на дереве затеску и добраться до своих вещей? А эта норка, разве она не заслужила хотя бы улыбки?
– Вот вырою на новом месте берлогу, – продолжал он, – тогда узнаю, что такое настоящая радость. Но до этого надо еще дожить и много-много поработать. А главное, не попадать в смертельные или, даже, просто опасные ситуации, какая было вчера. В будущем надо все продумывать и, по возможности, все учитывать – ведь я здесь один, бесполезно надеяться на чью-либо помощь.
– А пока перед сном в «относительно комфортных» условиях, запишу вкратце то, что со мной здесь произошло. Кто знает, может быть, эти записки кому-то когда-то пригодятся. В лучшем случае, они будут напоминать мне самому о самом страшном периоде моей жизни…
Никита достал лист бумаги, подложил под него «руководство», остро заточил мягкий карандаш, подбросил в костер несколько сухих веток – увеличил освещение – и немного подумав, начал:
«24 ноября по просьбе организации, проводящей разработку какого-то месторождения, я прибыл в базовый посёлок.
Всё население его ещё утром отправилось к штольне, откуда на следующее утро за мной должны были приехать на подводе.
Добравшись до «гостиницы», состоявшей из одной комнаты, я проскучал там до конца дня, осмотрев, насколько мог, посёлок.
Вечером обнаружил люк в бетонном полу гостиницы. Спустился вниз. Детально знакомиться не стал, но обратил внимание на дверь в смежную комнату погреба, которую на следующее утро, в ожидании подводы, решил осмотреть.
Ничего интересного там не было…
В конце осмотра сильным толчком захлопнулась дверь в комнату, где я находился. Открыл я её с большим трудом, но выбраться из погреба сразу не удалось, так как люк был завален кирпичами от разрушившейся печки. Тогда я разобрал часть боковой стены и прокопал лаз под отмосткой дома.
То, что увидел на поверхности, ошеломило…
Обстановка, заставила предположить наличие неизвестного, может быть, космического, удара.
Не исключая возможности начала войны, нападения инопланетян или ядерного взрыва любого происхождения, я, захватив свою сумку, ушёл в тайгу.
Однако, обдумывая ситуацию и представив невероятные трудности моей будущей жизни, решил возвратиться и запастись в посёлке необходимыми вещами и продуктами.
Набрал в магазине и горящих домах всё, что могло понадобиться, но когда взвесил, оказалось, что унести я могу меньше половины. Пришлось сокращать. Около саней выпил 3 сырых яйца и съел банку свиной тушенки с хлебом. Добавил к грузу 2 круглых килограммовых каравая хлеба, пакет гречки, кусок сала, пол-литровую банку топлёного сливочного масла и 8 яиц.
С полным рюкзаком и гружёнными санями, общим весом 90 килограммов, я «побежал» в тайгу.
За три дня ушёл от эпицентра катастрофы на 26 километров, «разбросав» по тайге почти половину груза. Подыскав хорошее место, остановился и за следующие три дня подтянул туда весь оставленный груз. Срочно начал подготовку к зимовке.
До начала строительства землянки оборудовал временное спальное место, вырыв траншейку размером 2х1х0,5 метра и разложив на её дне костер. Когда он прогорел, выгреб угли, положил сосновые ветки, подстилку и спальный мешок. Выспался нормально.
Без срочного освоения процесса охоты прожить я не мог и смастерил рогатку, налепив из глины «патроны» и заморозив их. Сделал пику и сразу пошёл с ней на охоту. Случайно и неожиданно для себя подбил глухаря и наелся за все дни.
Утром расчистил площадку для землянки, натаскал на нее хворосту и пошел на прогулку, где … заблудился. Чтобы найти свой хутор, вынужден был прочесывать местность параллельными маршрутами к югу.
В первый день стоянку не нашёл. На следующий день вернулся к начальной точке и обследовал другое направление – на север. Ещё долго бы пришлось ходить, но спасло то, что я наткнулся на затёску, которую сделал во время бегства.
Это событие, убедило меня, что, место для постоянного проживания не годится и надо искать другое – с заметным ориентиром.
Завтра пойду искать новое место.
Увековечив свои похождения, Никита положил перед входом оба рабочих топора: маленький и большой и пику, а за собой – у снежной стенки – заряженное ружьё, забрался одетый в спальный мешок и укрылся сверху полушубком.
Тепло от костра «врывалось» внутрь «спальни», снег, продолжавший сыпать, быстро закрыл щели в крыше. Стало совсем уютно, и Никита, расслабленный положительными событиями дня, уснул, отключившись от окружающего мира.
3ноября. Утром снег прекратился, но огонь он всё же успел загасить и когда Никита еще в темноте выполз из норы, то увидел перед собой белую равнину, а под снегом, в затухшем костре чёрные остатки, не успевших догореть стволов деревьев. Потратив спичку и обрывок газеты, оживил костер, подбросил в него сухие сучья, подвесил на жердь чайник, пристроил рядом сковороду. Извлек из «норки» сумку и «подогнал» к выходу лыжи.
Брелок, прикрепленный на ветку вдали от костра, показывал 8 градусов мороза – то есть было относительно тепло.
Сделал легкую физзарядку, только чтобы размять затёкшие в спальном мешке мышцы. Умылся, смешав остаток воды из термоса и фляжки и добавив в эту смесь для охлаждения немного снега.
Когда вода в чайнике закипела, залил термос и фляжку, позавтракал глухарём и, как только начало светлеть, приладил к валенкам лыжи и просунул руки в обе лямки почти пустой сумки, в боковой карманчик которой раньше положил несколько «патронов» для рогатки. Рогатку сунул в карман полушубка, а два первоочередных «патрона» спрятал за передний отворот шапки, чтобы были под рукой, но не оттаяли.
(1-й, рейс) Закинул за плечо заряженное ружье, взял в одну руку топорик, которому предстояло много работы, определил направление – для удобства точно на юг – и двинулся.
Так как эта дорога, в будущем, должна служить основным ориентиром, разделяя всю территорию на 2 части – западную и восточную – Никита сразу присвоил ей статус «магистральной». По этой причине, решил, что она должна быть прямой, всегда направленной в сторону южного полюса, для чего он будет переваливать через невысокие возвышенности, или очень редко обходить, улавливая на другой стороне возвышенности продолжение южного направления. А чтобы эту магистраль легко можно было найти, через 100 метров сразу с двух сторон, решил делать хорошие затёски…
Однако, зафиксировав три таких интервала, он подумал, что, если на затёсках ставить номера, то выйдя на магистраль, можно сразу и очень точно определить место выхода.
Маркер был при себе: толстый, специально для такого дела, и на очередном дереве, просчитав, сколько затесок оставил без номера, поставил цифру «4»…
Сейчас он уже не бежал от страшного посёлка, не обращая внимания на окружающую обстановку, а очень внимательно смотрел по сторонам, выбирая проходы между деревьями, тщательно выискивая удобные подъёмы или спуски на склонах, подравнивая потом южное направление.
На этот раз впервые он увидел, что лес более чем наполовину состоит из сосны и голых деревьев – лиственницы. Редко встречаются пихты и ели. Иногда попадаются деревья с зеленовато-серой корой, наверное, осина и еще какие-то, названия которых он даже не мог предположить.
Ещё в прошлой жизни Никита узнал, что тонкая кора берёз – береста – может очень хорошо заменять бумагу при разжигании костра; и теперь особенно тщательно высматривал эти деревья, надеясь надёргать на них немного коры, но чтобы им от такой операции не было большой беды. Ведь весной можно попытаться берёзы «доить». Их сок после снеговой воды будет лучшим в мире напитком. Рассказы, как это делать, слышал, но никогда не видел.
Наконец, на небольшой полянке заметил хорошую березу и оторвал тонкий слой коры. Много не взял: береза не убежит, а ходить по этой дороге предстоит не один раз.
Теперь он не раз замечал свежие следы на снегу. Не знал, чьи они, но надеялся, что те, кто их оставил, могут спасти его от голода. Однажды даже увидел рябчика, севшего на ближайшее дерево. Осторожно достал рогатку и истратил попусту один «патрон» – рябчик улетел невредимый – но Никита обрадовался, подумав:
– Когда-нибудь научусь попадать, было бы куда.
Местность оказалась пересечённой. Несколько раз Никита переваливал по крутому склону довольно высокие увалы, наметив на случай переноса вещей четыре обхода. Два раза вынужден был сразу увалы обходить, если они оказывались слишком высокими. Продолжение магистрали на других сторонах находил расчётами, а номера затёсок пропускал, если расстояние обхода этого требовало.