4.14. Иерархии элементов деятельности
В нашем мире иерархичность пронизывает всё, являясь фундаментальным принципом его устройства. Иерархичность – это структурное следствие многоуровневости. И мы иерархичны начиная от самого большого и кончая самым малым. Сфера человеческого является самой богатой по разнообразию иерархических структур. Внешняя похожесть и подобие черт поведения людей обманчивы, под ними скрывается большое количество отличий в алгоритмах поведения. Они тоже построены в иерархии, так же как и составляющие их элементы деятельности – потребности, мотивы, цели, ценности. В природе человека нет равенства, а есть разноуровневость со множеством полезных и неприятных следствий, среди которых переполненность творческими силами у одних и зависимость, ущербность, униженность у других. Всё, имеющее место быть в человеке, имеет уровневую привязку. Не могут низменные чувства порождать возвышенную любовь, не может примитивно мыслящий человек следовать высоким идеалам, не в состоянии подленькая душонка проявить благородство духа. Часть таких зависимостей мы интуитивно поняли, но нам надо ещё учиться смотреть на всё в этом мире через увеличительное уровневое стекло.
В человеке сохранены все формы деятельности, которые существовали до него: активность как таковая, реакция на стимул, удовлетворение базовых потребностей (в пище, тепле, безопасности), мотивированная деятельность. Последняя у человека получила существенное развитие по сравнению с приматами. Наибольшее развитие получила интенциональность деятельности. Интенция – это психический комплекс, придающий деятельности направленность. Он либо указывает непосредственно направление движения (деятельности), либо формулирует цель или предназначение, либо проявляется в форме установки. Деятельность, бывшая первоначально реакцией на внешнее воздействие, с усложнением выходит за рамки отражения, подражания действительности, и начинает воплощать в жизнь нечто ранее не бывшее.
Интенциональность – это свойство сложных систем, которое развивается в процессе эволюции. Интенции достаточно сложных форм присутствуют в деятельности общественных насекомых, обеспечивая, например, у термитов возведение внушительных по размерам термитников. Понятие интенции было введено Ф. Брентано. Следует отличать неинтенциональную деятельность (состояния), не имеющую направленность на референтный объект: я устал, я счастлив и т. д. Разновидностями интенции являются наклонности, дарования, способности, таланты, устремлённости.
Самыми древними формами интенции являются инстинкт жизни, сексуальное влечение. С усложнением интенций они во всё более явном виде обретают знак. Деятельность различных уровней соответственно может быть разрушительной (жажда наживы) и созидательной. Таланты созидательные распространены в существенно большей степени, чем таланты разрушительные. Обладание подлинным талантом является своего рода страховкой от разрушительности. Природе удалось найти способ хотя бы талантливых людей уберечь от разрушительности. Разрушителями становятся большей частью люди бесталанные. Нередко творимое ими разрушение является местью за свою бездарность. Каждому из уровней соответствует свой интенциональный набор. Как говорил св. Августин, «человек таков, каковы его влечения». Усиливаясь, интенция становится императивом. Самой эволюционно совершенной формой интенции, которой удалось достигнуть живому, является человеческая устремлённость в Высоту.
Все функции организма имеют свои временные циклы. Всему своё время. Все функции мозга включаются в определённом возрасте, достигают максимума своих возможностей и затем деградируют. Причём, чем выше регулирующий комплекс в психической иерархии, тем позже он развивается и тем дольше удерживается на высоком уровне функционирования. Умение перебирать ногами, изгибаться и подпрыгивать приобретается в раннем возрасте, мудрость приходит с годами. Принудительное изменение определённой последовательности развития функций мозга приводит к отрицательным результатам. Если ребёнка начинают раньше времени учить премудростям грамотности, в том числе и компьютерной, ему нагружают те зоны мозга, которые развиваться ещё не готовы. Они отнимают силы у других зон, в первую очередь у самой важной в этом возрасте – зоны саморегуляции. Если у ребёнка не сформировались регуляторные функции, иначе говоря – умение слышать правила, готовность и способность их выполнять, учебная и коммуникативная нагрузки в школе будут чрезмерными для его возможностей. Это приведёт к торможению остального развития и появлению таких расстройств, как дислексия, дисграфия, ограниченная возможность социализации, проявляющаяся в странности поведения, которые не позволят ему в будущем подняться до уровня 3. А напасть нового времени – избыточное общение ребёнка с компьютером – калечит его, превращая в быстро нажимающее на кнопки существо, страдающее дефицитом человечности.
В известном стэндфордском эксперименте конца 1960‑х детям предлагали съесть конфету сразу же, или отложить удовольствие на пятнадцать минут, и тогда в качестве награды они получали ещё одну конфету. Большинство не хотело ждать. И среди взрослых тех, кто не может отложить удовольствие в обмен на вознаграждение, большинство. Нейрофизиологи установили, что в принятии решения участвует несколько областей мозга. В мозге две системы: в древней лимбической находится «хочу», в неокортексе – «надо». Те, у кого неокортекс оказался недоразвитым, неспособны делать усилия, неспособны преодолевать серьёзные препятствия, у них отсутствует критическое и стратегическое мышление, они неспособны формулировать высокие цели и решать долгосрочные задачи. Они не хотят и в принципе неспособны ждать и терпеть, им надо получить всё здесь и сейчас.
Способность контролировать себя и эффективно управлять собой – привилегия высоких. До этого надо эволюционно дорасти. Дальнейшие эксперименты показали, что если способность откладывать вознаграждение проявилась в детстве, она сохраняется на всю жизнь. Уровневая модель объясняет почему: эта способность является существенной составляющей уровня, а тот или иной уровень получается от рождения, и имеет тенденцию сохраняться до старости.
Думать на перспективу и действовать с учётом перспективы способны самые молодые зоны неокортекса. А они, как и управляемая ими деятельность на высших уровнях, возникают эволюционно последними. У деятелей нижних уровней эти области не работают, отсюда у них несформированность регуляторных функций. Кстати, попутно этот эксперимент, как и множество других, убедительно доказывает, что уровневая модель деятельности подобна структуре мозга. То есть уровни не сами по себе витают где то в неведомом пространстве, а «встроены» в мозг. Иерархичность процессов мышления воспроизводит иерархическое строение мозга, а верхняя половина предлагаемой модели является зеркалом уровневого устройства мозга.
Истоком мышления является реакция, потом она усложняется до рефлекса, инстинкта, появляются простейшие образы, которыми манипулирует сознание (это уже первые уровни деятельности человека), затем мышление оформляется в знаки, символы, слова (этот процесс в основном завершается на ур.3), и появляются всё более сложные смыслы и образы (5,6). Соответственно на нижних уровнях мышление сосредоточено на поисках различия и сходства, с уровнем увеличивается число форм мышления и происходит их усложнение: оно становится способным выполнять логические операции, постепенно избавляется от противоречивости, неопределённости, неоднозначности, усложняются символы, с которыми производятся мыслительные операции, превращаются в сложные образы, усиливается интуитивный, творческий элемент, способность предвидения.
В реальности большинство людей не в состоянии задуматься и понять, что они из себя представляют, просто потому, что они от рождения лишены способности к саморефлексии (тоже осуществляемой неокортексом). Тем более они не в состоянии совершенствоваться: одни не понимают, что это такое, другие просто не в состоянии сделать какое-либо усилие. Деятельность низких построена по принципу «стимул – реакция». Внутренние побуждения ими не осознаются. Какая то непонятная сила толкает их сделать что то, часто не очень хорошее. Они не в состоянии целенаправленно улучшать себя, их усилия в большей степени направлены на то, чтобы скрывать свои неблаговидные поступки от других, ни в чём не признаваться и всё отрицать. Большинство не в состоянии критически относиться к себе, кто то избирает стратегию расхваливать себя на все лады, не обращая внимания на то, как смешно он выглядит. Честность в отношениях с собой даётся человеку с большим трудом. Что то случается, как то получается – чаще всего «само собой», и тут уже не до анализа (на который деятель скорее всего неспособен), а надо защитить себя, не потерять лица, доказать свою правоту.
Вдумываться, разбираться – это элементы созидания, требующие специальных усилий. Не каждому, даже из тех, кто исполнен самых благих намерений, это по силам. Откуда всё это во мне берётся, задумываются самые искренние и смелые? Да вот оттуда, из этих программ, которые выросли из нашего биологического прошлого и были заложены в нас генетически, затем были усложнены мышлением-сознанием, по дороге присоединив кое-что из знаний и куцего жизненного опыта. Эти программы и определяют наш уровень. И теперь с ними так до конца жизни и жить, если, конечно, не приложить титанических усилий, чтобы это поменять. Весьма ободряюще звучат слова Д. П. де ла Мирандолы: «Человек – творец самого себя, по своей воле он может опуститься до животного состояния и может возвыситься до небес». Но где же эти люди, возвысившиеся до небес? Ау!
4.15. Иерархическая слепота
Как общая, условно говоря, классическая психология, так и множество субпсихологий, которые от неё отпочковались, мало обращают внимания на иерархичность всего, что есть в человеке. Едва ли ни единственная догадка об этом, доведенная до модели, – это предложенная А. Маслоу иерархия потребностей. В ней семь уровней потребностей: от физиологических до потребности в самоактуализации. Первые из них появляются с рождением человека и далее более высокие возникают по мере удовлетворения предыдущих. При этом в описании Маслоу, потребностями высшего уровня являются преданность своему делу и таким ценностям, как истина, добро, справедливость, красота, стремление к совершенству.
Ошибка Маслоу в том, что самоактуализация, представляющая собой потребность в самовыражении и реализации задатков, не является самой высокой и последней по времени в результате индивидуального развития. Она существует в деятелях всех уровней и вообще во всём живом. Волк стремится актуализироваться ни в коем случае, как заяц, а именно, как серый отрицательный персонаж. Иначе как хищник, он не выживет. С повышением уровня увеличивается доля деятельности, посвящённая самосовершенствованию, но это более высокая форма, чем самоактуализация.
Случайным и ничем не обоснованным является выбор числа уровней – семь, с таким же успехом их могло быть и пять, ничего принципиально это в модели не изменило. Маслоу смешивает так же понятия зрелости и Высоты. В его представлении до высшего уровня потребностей поднимаются те, кто полностью реализовал свои способности и возможности, что происходит с достижением зрелости. Но в реальности личность, реализовавшая свои весьма скромные задатки, может остаться на невысоком уровне. Есть же люди, о которых говорят: звёзд с неба не хватает. Далеко не каждый человек в течение своей жизни дорастает до потребностей высшего уровня. Немало людей, у которых практически нет признаков эстетических потребностей. В этом нас вполне убеждает содержание телевизионных программ, попса, шоу-бизнес, актуальное искусство. Самой высокой потребностью, доступной человеку, является потребность в Высоте, или, говоря другими словами, в максимальном приближении к вершинам духа, Богу, но её в модели Маслоу нет.
Неверным является представление Маслоу о том, что более высокие потребности возникают при условии удовлетворения нижестоящих. Но, во‑первых, потребности ни одного из уровней в принципе никогда не могут быть удовлетворены полностью. В ожидании этого мы бы до сих пор прозябали на уровне кроманьонца. В этом и проявляется такое важное свойство уровневости человека, как способность жертвовать меньшим ради большего.
Во-вторых, набор потребностей даётся человеку от рождения в виде программ и определятся его потенциальным уровнем. Смена потребностей и, соответственно, повышение их уровня происходит в соответствии с возрастными фазами развития организма и независимо от степени удовлетворения нижестоящих. Наличие высших потребностей и стремление удовлетворить их не взирая ни на что – вот что позволяет человеку достигать больших высот. В истории множество примеров, когда выдающиеся учёные и художники в молодости жили в холоде и голоде, но они не говорили себе: вот сначала наемся, а потом стану великим.
Но самым большим упущением модели Маслоу является отсутствие разрушения. Соответственно у него отсутствуют потребности со знаком «минус», которые (но не только они) инициируют деятельность на отрицательных уровнях. Сведенные им в систему потребности являются позитивными и, по умолчанию, инициируют созидательную деятельность.
Таковы так же семь уровней поведения человека, предложенные самым известным представителем французской психологии П. Жане. К самому низкому уровню относятся рефлекторные акты, далее идут социальные, элементарные интеллектуальные, сложные мыслительные, а на самом высоком уровне находится созидательная, трудовая деятельность человека. Похоже на классификацию блюд французской кухни, которая начинается с соли. По существу эта классификация относится более к структуре поведенческого акта, а не к деятельности в целом. Ну а уж если последняя всё же присутствует, где же разрушительная и не трудовая деятельности? Где в этой классификации изощрённые преступники, совершившие преступления века, чью деятельность мы не можем полагать ни рефлекторной, ни созидательной, ни трудовой. Но если даже смотреть на деятельность сквозь розовые очки, как можно не заметить огромной разницы в уровнях созидательной деятельности?
Согласно господствующим до середины ХХ в. ведущим психологическим теориям в рамках бихевиоризма и психоанализа считалось, что человеческое поведение управляется исключительно так называемыми дефицитными, а по существу, потребностями низких уровней, например стремлением есть, заниматься сексом. Исключением была русская психология. Л. Выготский: «Психология Фрейда глубинная, а наша психология вершинная. Мы изучаем вершины культурного творческого развития». Во времена Выготского ещё оставались идеалисты, которые могли парить мыслями в высотах, но большевики быстро решили проблему с ненужной им высотой, внедрив кровавую методику превращения народа в серую, забитую массу. Под социальный каток марксизма попала вся советская психология, в том числе культурно-историческая концепция Л. Выготского, в которой высшие психические функции человека формируются в ходе социальных взаимодействий. Такая «вершинность» Выготского, подогнанная под марксистские установки, закономерно не могла оставить заметных следов в истории психологии.
Ученик Выготского А. Н. Леонтьев, успешно зомбированный марксизмом-ленинизмом, отвёл социальности почётное самое высокое место в «иерархической структуре человека», включающей физиологическое, психическое и социальное. Но физиологическое локализовано в теле, психическое в высшей нервной системе, а для локализации социального места в человеке не нашлось. И понятно, почему: отношения деятеля с другими людьми, точно так же, как с животными и предметами, определяются процессами в психике, которые во всех перечисленных случаях принципиально ничем не отличаются. А в его теории деятельности был уровень особенной деятельности, которого деятельность достигает с появлением мотива. У кого то появился мотив убить своего конкурента или компаньона, и это уже уровень особенной деятельности. Поэтому, если вам когда-либо в каком-либо тексте встретятся уровни, не спешите злорадствовать: ага! так этих уровней и уровневого мышления, об отсутствии которого автор так сокрушается, повсюду хоть отбавляй! Это всегда будут другие уровни.
Удивительно, но эта социальная помрачённость сознания перешла в современную российскую психологию. Ну конечно же, высшие функции формируются не за письменным столом, ни в уединённом размышлении, ни в затворничестве вдали от городской суеты, а во время сугубо социальных перекуров с соседом на лестничной площадке, на футбольном матче, в пивном баре. Но особенно высшее в себе начинает явственно ощущаться после такого мощного социального взаимодействия, как семейный скандал. Увы, сознанию российского учёного, который, хочет он того или нет, во многом ещё остался советским, недоступно понимание того, что высшее, природа которого отнюдь не социальная, а уровневая, формируется в процессе созидательной деятельности, которая со временем неизбежно сосредоточивается на повышении уровня. Особенно интенсивен этот процесс на уровнях культуры (5) и духа (6). Деятельность человека намного шире, чем социальное взаимодействие, и чем она разнообразнее и выше, тем успешнее будет процесс развития высших функций.
Следующим шагом в этой истории такого тяжёлого и медленного зарождения уровневого понимания устройства человека и его деятельности явилась изложенная выше уровневая модель, из которой следует, что все свойственные человеку элементы, программы, алгоритмы деятельности представляют собой иерархии. В отсутствие уровневых представлений понятия о таких феноменах, как сознание, бессознательное, душа, совесть, вера, дух бессистемны, а потому непродуктивны. Человек может быть низок или, наоборот, высок в своих чувствах, помыслах, мотивах, потребностях, целях, идеях, отношениях с людьми. А может быть где то посередине между низостью и высотой. Это различие в уровне определяет самую существенную разницу между людьми.
4.16. Внутренний мир
Следствием развития сознания, и затем способности самонаблюдения и самовыражения является возникновение внутреннего мира. Внутренний мир формируется в области внутренней деятельности. Он представляет собой продукт развитого сознания, который обрёл особую значимость для деятеля. Возникает он на достаточно высоких уровнях деятельности. Внутренний мир – это место, откуда берёт начало самое значимое из сотворённого человеком, и та единственная область деятельности, где стремящийся к совершенству может с наибольшей полнотой в реальности его достичь.
Внутренний мир – это то дополнительное пространство «увеличения жизни», которое возникает в результате роста уровня. Особенность внутреннего мира в том, что он обладает для высоких наибольшей действительностью, так как именно в нём совершается действие повышения уровня. Внутренний мир строится из лучших впечатлений жизни. Самая сладостная часть этих впечатлений родом из детства. Конечно, у тех, у кого оно было. Остальные впечатления берутся из книг, музеев, природы, путешествий. А у кого то место, где он должен быть, заполняется мусором из телевизора и интернета, плохой музыкой. «Душа становится тем, что она созерцает». Да, но при условии, что созерцаемое не слишком превосходит по уровню созерцающего. Созерцание красоты для многих бесполезно вследствие их низкого уровня. Ничего из этой красоты они не извлекут, потому что просто её не увидят. Вот по этой причине красота не может спасти мир. Для большинства её нет, а как может спасти то, чего нет?
Внутренний мир – это нечто находящееся внутри высоких и составляющее их сущность. Г. Гейне принадлежит высказывание: «Каждый человек – это мир, который вместе с ним рождается и умирает». Красиво и весьма лестно для человека, сказано. Но чересчур «крылато». Действительность более прозаична. Во-первых, не с каждым рождается мир. Эта виртуальность может быть такой бесцветной и примитивной, что вряд ли может заслуживать такого высокого звания. По словам Фейербаха «мир пуст для пустого человека». В таком, даже и не мире, ничего путно-виртуального не создаётся. Не достаёт ни воображения, ни созидательного порыва. Поэтому принципиально важно, является ли внутреннее пространство для деятеля миром, где он чего то достигает, растёт или оно сформировано заблуждениями, фантазиями, страхами, либо является местом, где можно комфортно жить не делая усилий, ещё лучше вообще ничего не делая, нафантазировав какие-то смешные «достижения» и свою мнимую значимость.
А во‑вторых, виртуальное содержимое сознания может быть столь разрушительным, что оно ни в коей мере не соответствует пафосу этого высказывания. Стандартная ошибка как маленьких, так и больших людей: Гейне судил о других по себе самому. А ведь «в душе у некоторых так наплёвано, что они брезгуют заглядывать туда». Людям свойственно абсолютизировать свои сильно выраженные качества. Как говорила г-жа де Сталь, «человек твёрдый приписывает всё воле, человек восторженный – воображению, человек чувствительный – любви». Те, для кого их внутренний мир неизмеримо важнее внешнего, полагают, что начало всего в них самих или в чём то надмирном, имеющим больше общего с их внутренним, чем видимым миром. Это мировидение послужило истоком идеализма.
Если читатель помнит, Канта в этом мире поражали две вещи: звёздное небо над головой и нравственный закон внутри человека. Наука заметно продвинулась вперёд, и выяснилось, что внутренний мир человека устроен сложнее, чем звёздный над его головой. Этой сложностью и обусловлено появление феномена нравственности, и столь причудливая картина её наличия и отсутствия в людях.
Внутренний мир находится преимущественно в памяти. А наша память – это что то удивительное. Это понимаешь, стоит только задуматься, как согласованно и взаимодополняюще работают её различные виды: кратковременная, долговременная, семантическая, процедурная, образная, эпизодическая, зрительная, автобиографическая. Благодаря им голова порой вмещает целый мир с тончайшими нюансами его переживания от невесомой лёгкости, влюблённости, праздничности, подъёма до физической боли, страха, тоски и стыда. Начав перечислять сохранённые в ней вспышки впечатлений, погружаешься в бездонность своей жизни и, кажется, нет конца этой цепи воспоминаний.
В дворянских усадьбах ХХ века не было телевизора и интернета, которые сегодня служат средством заполнения внутренней пустоты. Единственным способом её заполнить было создание внутреннего мира, для чего детей обучали игре на фортепьяно, рисованию, большое распространение получили дневники, альбомы, куда гости записывали стихотворные послания. Внутренний мир, если уж он возник, неизбежно шире самого деятеля, пребывающего в прозаической реальности. Хорошо об этом сказано И. Буниным в «Жизни Арсеньева»: «Почему с детства тянет человека даль, ширь, глубина, высота, неизвестное, опасное, то, где можно размахнуться жизнью, даже потерять её за что-нибудь или за кого-нибудь? Разве это было бы возможно, будь нашей долей то, что есть, «что бог дал», – только земля, только одна эта жизнь? Бог, очевидно, дал нам гораздо больше».
Будучи существенно ограничен извне, человек свободен преимущественно внутренне. И это внутреннее пространство свободы поистине бесценно. Спиноза считал, что человек при всей его несвободе в состоянии уменьшить свою детерминированность. Для этого ему надо обуздать свои страсти, которые делают его слепым, и осознать самого себя. Это достигается мудрым, которого Спиноза противопоставляет невежде. Понятно, что «мудрый» и «невежда» – это соответственно деятели высокого и низкого уровней. Говоря о трудности пути к мудрости, Спиноза заключает: «В самом деле, если бы спасение было у всех под руками и могло бы быть найдено без особого труда, то как же могли бы почти все пренебрегать им? Но всё прекрасное так же трудно, как и редко».
Полярная противоположность внутреннему миру возникает на больших отрицательных уровнях. Вполне очевидный пример – Пикассо. А то, что мы традиционно понимаем под внутренним миром, имеет знак «плюс», и факт наличия этого мира является признаком созидательности высокого уровня. Как утверждал С. Лец, «граница ада и рая всегда проходит через нас», но замечательное свойство внутреннего мира заключается в том, что он, сформировавшись, отодвигает эту границу за пределы нашего «Я».
Внутренний мир более осязаем, чем уровень, легче поддаётся диагностике вследствие своей большей очевидности. Его наличие, как правило, служит надёжным свидетельством незаурядной высоты деятеля. Высокие живут не во внешнем, а преимущественно во внутреннем мире. «В пустыне нет красоты, красота в душе араба». Мы через художественные произведения познаём не мир вообще, а внутренний мир этих творческих личностей. И пусть произведения Каналетто, величайшего мастера венецианской ведуты, являются документом, скрупулёзно фиксирующим детали архитектуры и быта, а пейзажи Ван Гога передают больше смятение автора, чем подлинность натуры, но у обоих художников был, безусловно, богатый внутренний мир. Достоинством Каналетто было ощущение венецианской утончённости и праздничности, которые он передавал с необычайной достоверностью.
Если внутренний мир так и не сформировался, то зияющую внутри пустоту нечем заполнить, и от порождённого ею чувства одиночества не избавиться. Одиночество – это не когда человек живёт один, а когда ощущает себя одиноким. Религия предлагает идеальное средство избавления от одиночества, по сути сводящееся к строительству внутреннего мира. Святые отцы, находясь в уединении, не чувствовали себя одинокими, потому что в Боге они находили всё: любовь, помощь и утешение. Святитель Николай Сербский писал: «Я не боюсь одиночества без людей, я боюсь одиночества без веры».