4.20. Возможно ли спасение человечества?
Мы привыкли считать тех, кто ползает по земле и живёт в болоте, ниже тех, кто летает. Действительно, птицы, мало того, что они умеют порхать и парить в воздухе, ещё и очень симпатичные создания. И не только синицы и ласточки, но даже и воробьи. А ужи, жабы, змеи – существа болотные и холодные, а ещё, того и гляди, ужалят. Но у людей всё по другому: высоко и комфортно живут чаще низкие. А полезность и привлекательность человека зависят не от высоты того места, где он живёт, а от высоты совсем другого рода. Академик К. И. Скрябин исследовал червей, обитающих даже ниже, чем жабы и змеи, и соответственно ещё менее симпатичных. Его однофамилец композитор А. Н. Скрябин писал музыку, которая пользовалась невероятной популярностью в начале прошлого века в передовых, как тогда было принято говорить, кругах. Скрябин увлекался теософией Е. П Блаватской, считая, что ему доступна возможность раскрытия особых «божественных тайн» музыкальными средствами.
Тогда многие верили, что теософия и всё подобное ей, «зовущее человечество в будущее», способно преобразить мир, и сделает это в самое ближайшее время. Эта болезнь «светлым будущим» сыграла на руку разрушителям России. Музыка Скрябина осталась фактом эстетическим и музыкальным, её способность преобразования человечества, в которую вполне серьёзно верил автор и его почитатели, оказалась близка к нулю. Учитель Скрябина С. И. Танеев, любивший и ценивший своего ученика, подсмеивался над его указаниями «Вдохновенно», «Божественно», заменившими традиционные указания темпа, понимая ограниченные возможности новаторства Скрябина за пределами собственно музыки. У Скрябина была мания своей особой значимости, и это сказывалось в его общении с людьми, с которыми он порой был весьма заносчив.
У академика Скрябина была другая жизненная философия. Он делил человечество на тех, кто вежлив, и на тех, кто не вежлив со швейцарами. Граница между этими двумя частями проходит существенно выше границы между разрушителями и созидателями, где то в районе четвёртого уровня. Он был гельминтологом, внёсшим решающий вклад в эту область науки, его именем названо более ста видов червей. Сам он был человеком, вполне осознававшим свой высокий уровень, и всерьёз воспринимал только червей и тех из людей, кто был достаточно близок к нему по уровню. Но при этом ни к кому не относился с пренебрежением.
Он был широко образован, что было вполне естественно для окончившего классическую гимназию, свободно читал и говорил на английском, немецком, французском. И при этом обладал живым умом. Как то ему позвонил Хрущёв, дело было во время обеда, и все домашние оказались свидетелями разговора. Хрущёв уговаривал главу семейства вступить в партию. На это он ответил: «Мне 90 лет, и, если я вступлю в партию, все решат, что старик спятил. Никита Сергеевич, я не хочу дискредитировать партию». В похожей ситуации автор не смог найти столь удачного ответа, и потом поплатился за это.
А. Н. Скрябин был чрезвычайно незаурядным человеком, и свою незаурядность сознавал, наверное, лучше всех остальных. Бетховен симфонию с хором написал в самом конце своего творческого пути, Скрябин с этого хода начал свою карьеру композитора-симфониста, и первой же симфонией поставил мат своему великому предшественнику. Причём в отличие от «Оды к радости» Шиллера, озвученной Бетховеном, слова для хора Скрябин написал сам. А далее по масштабам своих проектов Скрябин превосходит следующего своего предшественника – Р. Вагнера. Отдельные его темы, стилистические приёмы он не буквально, но очень близко к первоисточнику, воспроизводил, например, в «Прометее». Зато его проект специально построенного в Гималаях храма для исполнения его музыки по масштабам намного превосходит театр в Байройте. Так же и длительность звучания его творений устремляется к бесконечности. Если это и не подражание Вагнеру, чьи произведения своей длиной утомляли неподготовленного слушателя, то использование того же приёма в стремлении произвести максимальное впечатление. Последнее его произведение, так и оставшееся незаконченным из-за его внезапной смерти, должно было исполняться в этом храме в течение пяти суток. А в финале всей этой истории Скрябин ещё раз превосходит Вагнера, музыка которого, кто бы что ни говорил, всё-таки ограничивается национальными и историческими рамками Германии. Как предполагал Скрябин, эта гималайско-симфоническая мистерия должна была инициировать действие, которое неизбежно приводило к изменению, ни мало ни много, – всего мира! Конечно, музыка этого произведения, наполненного разрушительными диссонансами, и в самой малой степени не могла рассчитывать на столь значительные последствия. Что это, скатывание в безумие (вспомним Врубеля) в высшей степени одарённого человека, или Скрябину всё-таки удалось нащупать реальный путь к спасительному преображению человечества?
Во всей этой истории есть некая «закавыка», относящаяся непосредственно к автору и цели данного труда. Понятно, что по степени одарённости и куража он существенно уступает А. Скрябину, но его намерение найти рецепт спасения, даже преображения, человечества в принципе по своему масштабу не уступает замыслам Скрябина. И что же, это такая же пустышка, как идеи Скрябина? Замыслы Скрябина нереализуемы уже потому, что классическая, но при этом весьма специфическая, музыка Скрябина, способна воздействовать лишь на очень узкий круг лиц (вспомним слова Сабанеева). Это не то, что клич экспроприировать, погромить, разграбить, который находит отклик среди широких слоёв населения. А что же идея всечеловеческого повышения уровня? Не столь ли она призрачна, сколь идея музыкального преображения мира? Очевидно (во всяком случае, для автора), что она обладает более широкими возможностями воздействия на умы и чувства, чем таковое через посредство музыкального, к тому же своеобразно устроенного, слуха. Но так же очевидно, что число тех, кто способен идею повышения уровня претворить в свою деятельность, должно превосходить некую критическую величину, причём достаточно значительную! Возможно ли преодолеть это ограничение при том составе людей, который имеет место быть в реальности? Тут остаётся только уповать на то, что иногда наши даже самые смелые ожидания и надежды оправдываются. В любом случае, рост численности высоких – это единственный реально существующий выход из тупика, в который зашло человечество. Не посчастливится, не удастся, не получится, что ж – такова наша судьба!
4.21. Естественная иерархия, элита и власть
Осознание иерархического построения общества в своё время привело к появлению первых уровневых представлений, выразившихся в делении на аристократов (от греч. aristos – лучший) и остальных. В естественно-иерархическом обществе именно среди аристократии и дворянства находятся те, кому остальные стремятся подражать. В идеальном случае это подражание наиболее значимым внутренним атрибутам аристократизма, но так же и таким внешним атрибутам, как хорошие манеры. Те, кто поднимается по социальной лестнице, учится, подражая тем, кто находится на безусловной высоте.
Но при этом вплоть до настоящего времени человечество не смогло разобраться с вопросом, а кого же считать лучшими: наиболее близких к вершине власти, самых привилегированных или самых достойных. Да, были времена, когда «три в одном» (или хотя бы «два в одном»), было не такой уж редкостью. Именно этим синтетическим фигурам человечество обязано Высоким Возрождением. Они были и в дореволюционной России. Сегодня во власти аристократов не осталось. В Великобритании, наиболее сословно-традиционной стране Европы, на вершине власти такие люди, как грубый провокатор Т. Мэй, фрик Б. Джонсон, тупая и безграмотная Л. Трасс.
Окончательное понимание проблемы аристократизма должно прийти с появлением уровневой модели и следующего из неё разделения на естественную и властную иерархии. Естественная иерархия – это не «вертикаль власти» и вообще не какая либо система власти. В ней, чем созидательнее деятель, тем выше уровень он занимает. Как следствие, она обеспечивает наиболее эффективную деятельность системы и её развитие в конкретных обстоятельствах. Как правило, в реальности естественные иерархии не образуются, оставаясь идеалом, к которому следует стремиться. Графическое изображение естественной иерархии близко по своему виду к уровневой модели. Естественная иерархия в которой исключено сильное разрушение, изображена на рис. 4д,1. Кроме гипотетической естественной иерархии в системе образуются иерархии, обеспечивающие реальное управление и исполнение деятельности: властная, административная, влияния, социальная и множество профессиональных. Для краткости три первые, в той или иной степени объединённые иерархии, будем называть властной пирамидой.
В естественной иерархии положение деятеля определяется его высотой, иначе говоря. качеством его деятельности. В административной – занимаемой должностью, в социальной – положением в обществе. Естественные иерархии формируются в условиях естественного развития, минимально ограниченного искусственными рамками. Поэтому там имеет место правильное соподчинение уровней. Высокие там выше, низкие ниже. Реальные иерархии тем ближе к естественным, чем больше соответствие их этажей уровням в естественной иерархии. В идеале низменным вообще должен быть перекрыт доступ к управлению. Но посредственностей много, талантов мало. Посредственности лучше сплачиваются в борьбе за места под солнцем, используют методы, на которые не согласится высокий. Устройство человеческих обществ таково, что на самый верх властной и социальной лестниц поднимаются отнюдь не самые высокие. Нередко низкие оказываются выше, а высокие ниже, нарушая тем самым необходимое соответствие. Вот наблюдение французских виноделов: «Как в бочке вино различаются слои народа. Сверху пена, внизу подонки, светла лишь середина». Убедительная картина уровневого разделения во властной пирамиде! Так общество, на свою беду, устроено.
Способность образовывать естественные иерархии является одной из фундаментальных основ бытия. Воплощённая в реальность естественная иерархия наилучшим образом обеспечивает развитие, так как обладает способностью «формулировать» Высоту. Маркерами Высоты от более простых, понятных многим, до эксклюзивных, являются речь, образование, профессионализм, широта кругозора, манеры, наличие стиля, высокая культура, изысканный вкус, глубокая вера, духовность и т. д. Если богатство заработано честным путём, то в сознании, конечно, не всех, но многих, оно тоже ассоциируется с высотой. Многие маркеры требуют подтверждения своей подлинности. Таким подтверждением могут служить происхождение, привлекательная биография, значимая общественная деятельность, благотворительность, плоды творчества, получившие признание у деятелей высоких уровней, награды, научные степени, звания. Покупка футбольного клуба или стометровой яхты – это, наоборот, примеры опровержения подлинности.
Сегодня уровневая девственность явилась причиной социологического казуса, который назойливо лезет нам в уши из рассуждений политологов, социологов и общественных деятелей различного толка. В результате не понимания разницы между простейшими структурной и уровневой двухкомпонентными моделями, возник новый раздел социологии, элитология. По определению элита (от франц. elite – лучшее) – это те, кто действует на самых высоких уровнях. Но мыслящие в рамках новоявленной элитологии никак не могут прийти к единому мнению, считать элитой «лучших», или «правящих». Путанице способствовали западные социологи, расплодив множество элит по роду занятий (в дополнение к самой популярной – политической, ещё и экономические, административные, военные и т. д.).
Г. Ашин, автор курса элитологии, читаемого в МГИМО, без тени сомнения считает, что элитой надо полагать тех, кто правит. И критикует тех социологов, которые считают, что элита в России была уничтожена, а новой на почве большевизма не выросло (и не могло вырасти, добавим мы). Его довод сражает наповал этих ревизионистов ещё не оперившейся элитологии: какая то власть была всегда, значит была и элита. Но нам, конечно, трудно признать губернаторов Коми и Сахалина, которым за хищения в особо крупных размерах, дали порядка пятнадцати лет, лучшими. Всё-таки надо различать! И не путать элиту с бандитой. Уровневая модель в этот вопрос вносит окончательную ясность. Качество, которое обозначено понятием «лучший», о нём ещё говорят «подлинный аристократизм», проявляется с ростом уровня. Термин «аристократ духа» является обозначением деятеля 6 ур. Всё подлинное содержит элементы аристократизма, и в этом смысле можно говорить об аристократах мысли (3), чести (4), прекрасного (5).
Продвигая идею, что элита в стране всё таки есть, автор курса укоряет советскую социологию в двуличии: официально элиты не существовало, но фактически она была, так сказать на подпольном положении. Но была – номенклатура, и у советской власти хватало ума не утверждать так прямолинейно, что она состоит из «лучших». Они были как бы первые из равных. Это, конечно, лукавство, но не такая откровенная наглость, как у новорожденных соискателей элитарности. Пример правильного понимания сути элитарности являет В. Парето, полагающий элитой тех, кто получил по результатам своей деятельности наивысшую оценку по 10‑балльной шкале.
Уровни, как объяснялось выше, мало связаны с образованием и положением в административной иерархии. Милюков не был разбойником с большой дороги, изгоем общества, асоциальным типом. Это был, по социологическим представлениям шестикратно позитивный деятель: интеллигент, более того, профессор: демократ, к тому же «конституционный»; депутат, и ещё не простой, а председатель фракции в Думе. Но принципиально важным в его деятельности было то, что он был разрушителем. Причём сильным: именно он обрушил огромную империю на пороге её победы над врагом. Его принадлежность к элите была всего лишь видимостью. На самом деле предателей такого масштаба от элиты отделяет космическое расстояние.
Ещё один пример «элитарного» предательства – это стратегия негативизации русских и России. «В первой половине – середине 1990‑х гг., культурная и идеологическая политика отечественной элиты целенаправленно дискредитировала русское сознание, национальную историю и культуру. Русским агрессивно навязывался комплекс национальной неполноценности и чувство коллективной вины за демонизировавшуюся империю. Успех распространения антирусской мифологии в публичном пространстве был обеспечен благодаря контролю основных средств массовой коммуникации со стороны либеральной элиты… Презумпция внутренней ущербности русского народа, периферийность русской цивилизации, неполноценность русской традиции, неадекватность её ценностей современному (читай: западному) обществу – эта аксиология доморощенного либерализма с «железной необходимостью» продуцирует отношение к России и её народу как колонизуемой территории с «неполноценным» населением» [24]. В целом здесь дано верное описание происходившего, но за одним исключением: в тексте незаметно для не слишком изощрённого читателя спрятаны фикции «элита» и «либерализм». Эти «либералы» были на самом деле национал-предателями, и отнюдь не доморощенными. Немало их, являясь агентами влияния, подпитывались из бесчисленных иностранных «фондов», кто то был впрямую завербован иностранными разведками. Да, хорошенькую «элиту» себе соорудили эти непонятные русские!
И что ещё неприятно в случае с этими загадочными русскими. С ними постоянно происходят какие-то гадости. Марксизм в их исполнении (ну не совсем, конечно, их) оказался крайне разрушительным, их то оккупируют большевики, то «колонизуют», как пишет Соловей, либералы. В другом месте Соловей пишет о большом сходстве между большевиками и либералами. И вызвано оно тем, что и те, и другие считают русских и большинство других народов, населяющих Россию, «неполноценным населением». Конечно эти оккупация и колонизация не являются традиционными по своей форме, а, как принято сейчас говорить, гибридными. Но от этого «неполноценному» населению не легче, потому что эту гибридность новоявленные колонизаторы используют как ширму, служащую для сокрытия их манипуляций. Так народ совершенно элементарно кинули — это единственно подходящий для данного случая термин – с «приватизацией». В результате владельцами целых отраслей промышленности стали никому не ведомые иностранцы. А у нас появилась «элита», состоящая из Чубайсов – такое и в самом страшном сне присниться не может.
Конечно, разрушающие промышленный потенциал страны и создающие новую мифологию по заказу из-за океана, никак не могут быть причислены к элите. Но «либерализм» и «элита» – волшебные слова. Ведь либерализм конечно же лучше консерватизма, а названный элитой всё равно лучший из всех несмотря ни на что. А раз предательством занимаются «лучшие», значит так и надо. Тут недалеко до шизофрении.
В России новую элиту начал создавать Пётр I, и за двести лет этот процесс так и не завершился, что и аукнулось двумя переворотами в 1917 году. А далее 70 лет элиты не было, и вот в 1990‑х она вдруг появилась из ниоткуда. Подозрительно уже то, что произошло это одновременно с появлением невероятного количества бандитов. Но надо понимать, что, да! разрушительность может возникнуть как угодно быстро. Достаточно системе ослабить свою хватку, как проснувшиеся разрушители активизируются. Но нужна длительная созидательная работа, чтобы в результате была создана элита. Это «худшие» повсюду в изобилии, а чтобы вырастить «лучших» нужен большой труд. И удастся ли в России вырастить новую элиту – это большой вопрос. Сегодня механизм её выращивания не действует. Чтобы попасть во власть, совсем не требуется быть лучшим, достаточно быть лично преданным. Или вступить в партию власти. Буквально судороги смеха вызывают участившиеся после 2014 г. упоминания об «украинских политических элитах». Оказывается их там ещё и много. Такая вот элитарная страна.
Но и в России, судя по заголовкам и содержанию статей в СМИ, карикатур на элиту тоже предостаточно. В «Новой газете» подзаголовок статьи «Понтам нет» гласит: «Российской элите всё чаще приходится удалять информацию о своём образе жизни из социальных сетей». Читателя статьи этот «образ жизни» просто шокирует. Это «образ» непрекращающегося праздника жизни с непомерными тратами на роскошные яхты, дорогие автомобили, огромное количество штрафов за превышение скорости, свадьбы не широкую ногу с большим числом гостей и приглашённых «звёзд». Этим представителям самопровозглашённой элиты непонятно то, что было очевидным для графа Воронцова: «Вести себя надо так, чтобы люди прощали знатность и богатство».
Изюминка в том, что зачастую речь идёт о чиновниках, которые на свою зарплату и сотой доли всего этого в принципе не могут купить. В конце материала приводится комментарий В. Жаркова: «Эти люди, пришедшие из семей с трудным детством, и они решают вопрос своего обогащения. Нет никакого контроля, ни социального, ни государственного, ни партийного, так что можно творить всё, что угодно». У читателя невольно наворачиваются слёзы при мысли об их трудном детстве, но не стоит спешить. Часть их является выходцами из семей советской номенклатуры, бывшими комсомольскими работниками. Дело тут не в происхождении. И, во‑вторых, в статье речь идёт о ворах, ворующих в особо крупных размерах. Если бы все, имевшие трудное детство, так воровали, уже от Земного шара ничего бы не осталось. А вот то, что в стране нет контроля над разрушителями, это скверно. Или вы контролируете разрушителей, или они разрушат вас.
И, как будто понимая это, далее комментатор ставит вопрос: «Что победит: жадность, тщеславие или страх?» Обратите внимание, читатель, тут и речи не идёт о том, что может победить Высота, благородство, совесть, наконец элементарная порядочность. Нет: жадность или страх! И вот это называется элитой. И естественно, что в массовом сознании всё больше закрепляется убеждение, что элита это те, кто по крупному ворует. И так как первоначально у многих со звучным словом «элита» связано понятие о чём то лучшем, то в умах людей происходит то ли аберрация, то ли дифракция, то ли ещё что то в этом роде, и они начинают считать, что по-настоящему хорошо – это крупно воровать и широко гулять. И таким образом принадлежать к элите. Это смещение понятий – верный признак разрухи.
К сожалению, термин элита бездумно употребляется и весьма глубоко мыслящими, даже критически настроенными деятелями. Политолог С. Кургинян делит несуществующую в России элиту на псевдоэлиту и контрэлиту, в результате непрекращающейся непримиримой борьбы которых Россия никак не может определиться и стать на созидательный путь. На одном из политических телешоу известный кинорежиссёр и общественный деятель К. Шахназаров задался вопросом о том, а не предаст ли страну её элита, если ситуация чрезмерно обострится? Понятно, что речь идёт об истеблишменте. Шахназаров хотя и интеллектуал, но у него почему-то отсутствует понимание того, что элита – это лучшие, а лучшие в принципе не могут быть предателями. Вопрос остался риторическим, но по виду и тону было понятно, что ответ задававшему известен. И если верить Шахназарову, получается, что наш истеблишмент не «лучшие», а какие? Неужели худшие? Ничего не скажешь, приятное известие!
Каждое десятилетие какая то часть из самой верхушки истеблишмента убывает на постоянное место жительства, преимущественно в страны, которым они оказали большие услуги. По словам Черчилля, «государственный деятель думает о будущем государства, политик о своём будущем в государстве». А российский политик о своём будущем в другом государстве. Можно вспомнить Горбачёва, Козырева, Каспарова, Гусинского, Березовского, Ходорковского, Абрамовича, детей и внуков Хрущёва, Ельцина. Но внутри ещё осталось огромное количество, кормящихся из рук западных «фондов», а по сути разведслужб, которые работают над составлением списков санкций против «своей» страны, и оказывают всемерную помощь закордонным разрушителям. Увы, Россия является рекордсменом мира по численности пятой колонны. Вот такое спортивное достижение, и что замечательно, не надо тратить денег на строительство стадионов. Процесс этот в значительной мере движется из за границы, но власть этому способствует своей безыдейностью. Оказывается, Остап Бендер не попусту болтал, когда говорил: «Заграница нам поможет». И она помогает, но, конечно, не остаткам русского дворянства и ещё чему то русскому, а нынешним Бендерам! Вот такой кульбит с этой помощью! Надо признать, тот Бендер кое – что соображал и даже обладал даром предвидения.
Академику Р. Сагдееву в США рассказали, как экс-президент Никсон после встречи с Козыревым, сообщившим ему, что у России нет национальных интересов, только общечеловеческие ценности, долго отплёвывался: «Я, как сукин сын, защищал национальные интересы, Киссинджер был ещё больший сукин сын, а этому молодому человеку надо работать в филантропической организации». Сагдеев упоминает так же Б. Березовского, который на Западе олицетворяет российский бизнес, и отбивает там охоту заводить с таким российским бизнесом серьёзные дела. «В Америке такие политики в принципе невозможны». Почему, спросим мы? И почему в России они возможны? Почему Козырев сейчас живёт в США? А Березовский в Великобритании, Смоленский в Австрии, Гусинский и Невзлин в Израиле? И много ли американских и английских политиков такого ранга живёт ныне в России? Ни одного! Разрушать здесь, и потом жить плодами этого тяжёлого труда там, вошло в моду в России со времён Гельфанда и Керенского.
«Заклятый друг» Бжезинский, находясь в конце 2011 года в России, не без сарказма заметил, что «это уже не ваши, а наши граждане». Де-юре – они наши сограждане, а де-факто их с Отечеством уже давно ничто не связывает. Семья, дом – там, имущество и денежные активы – там, сюда одни периодически наезжают, работая вахтовым методом, другие вообще забыли дорогу в своё отечество. Кургинян считает, что из наших миллиардеров к этим «потеряшкам» относится 90 %. Но дефицит элиты – это проблема не только России. То, что поднялось в США после избрания Трампа президентом, однозначно свидетельствует о том, что там вместо элиты политические махинаторы. В стране, где столь безраздельно господствует золотой телец, элита по определению возникнуть не может.
Итак, главный вопрос, на который не может ответить современная элитология: почему власть, состоящая из избранных, столь разрушительна. Отдельные догадки на этот счёт имели место, но не были сведены в единую теорию. Например Ф. Хайек в «Дороге к рабству» одним из первых открыто сказал, что «у власти оказываются худшие». Фрейд полагал, что господство меньшинства над большинством неизбежно в человеческом обществе и выросло из родовых форм авторитета. При этом меньшинство активно, большинство пассивно и склонно подчиняться. Механизм подчинения большинства меньшинству Э. Фромм объяснял тем, что у власть предержащих преобладают садистские наклонности, у массы – мазохистские.
Не нашёл объяснения тому, что элита, если судить по её делам, сплошь и рядом оказывается не элитой, и такой гигант социологической мысли, как М. Вебер. Объяснение тому, что бюрократы сменили во власти аристократов, он нашёл якобы в преимуществах бюрократического правления по сравнению с аристократическим. По Веберу аристократическая власть иррациональна, а бюрократическая является правлением экспертов, принимающих оптимальные предсказуемые решения, основанные на рациональных правилах и процедурах. Но вряд ли у кого-нибудь повернётся язык назвать российскую бюрократию сообществом экспертов, принимающих в области экономики и социальной политики оптимальные решения. Наша бюрократия вопиюще некомпетентна. Именно поэтому Россию последние тридцать лет несёт по таким ухабам. Чего стоит одна только приватизация, которой мы поразили весь мир.
Ответ очевиден: и родовые аристократы, и бюрократы могут быть и хорошими и плохими управленцами. Всё зависит от уровня деятельности данного конкретного человека. Не в происхождении, и не в занимаемом положении дело, а в уровне. Дураки в большом количестве рассеяны везде. Ареал деятельности представителей высоких уровней уже, их намного меньше, но и там слаба зависимость от происхождения. Столыпин был аристократом, Ломоносов, Безбородко, Сперанский учёными и бюрократами низкого происхождения. Так необъяснимое получает объяснение, если обратиться к уровневой модели деятельности человека.
Так же уязвима теория «головастиков», как П. Сорокин, называл талантливых выходцев из нижних слоёв. Они, якобы, теснят дворянскую правящую элиту, которая этому сопротивляется. Да, к последней принадлежали самые выдающиеся деятели последних десятилетий Российской империи Витте и Столыпин. А теснили таких, как они, стоящие ниже по своему происхождению начальник Генерального штаба Алексеев, Родзянко, Гучков и Керенский. Но они обрушили страну, в полной мере проявив свою ужасающую бездарность, и поэтому ни в коей мере не являлись «головастиками». Какие же это головастики, это безбашенные разрушители. Тем более язык не поворачивается называть головастиком Ульянова, потому что, как выясняется, у него в голове не оказалось того, чем люди думают.
Первая известная нам попытка найти принципы формирования идеальной властной пирамиды с учётом уровня чиновников принадлежит Конфуцию. Но её совершенству помехой являлся слишком выраженный сословный элемент. Единственно правильный принцип формирования властной пирамиды возможно сформулировать, исходя из уровневых представлений. Это соответствие властной пирамиды естественной иерархии. При совпадении верхних уровней властной пирамиды и естественной иерархии наверху пирамиды власти оказываются самые достойные – это меритократия (рис. 4д, 2), если самые худшие – это охлократия. На рис. 4д, 3 изображён наихудший вариант охлократии, когда самые достойные оказываются в самом низу.
Зрелая система вырабатывает своего рода иммунитет, препятствующий продвижению низких на верх властной пирамиды. Наблюдение Вейлера: «Наверху собираются сливки, пена и дерьмо», – относится к разным пирамидам. Сливки собираются наверху естественной пирамиды, остальное нередко случается наверху других пирамид. Вопреки представлениям г. Ашина, властвующие являются элитой в той степени, в какой властвующая пирамида соответствует естественной.
Элитарность связана с альтруизмом. Примечательно, что учёным, который наиболее глубоко занимался проблемой альтруизма является русский – П. Сорокин. Но занимался он этим в совершенно неподходящей стране, в США. Там в ходе уничтожения индейцев был установлен мировой рекорд в минимуме альтруизма. Первое место с ними делит Великобритания, второе место занимают нацисты, третье – большевики. Но, возможно, при ранжировании различных форм злодейства нас сбивает с толку поднятая последними трескотня «прогрессивными» теориями и лозунгами.