Записки настигнутого любовью

Ты обняла меня, мы танцевали танец наших энергий, свиваясь в клубок, потом обвиваясь друг вокруг друга…

Гармонично, неспешно, чувственно…

Ощущения сладости, тепла, доверия и полного взаиморастворения друг в друге нарастали…

Ты провела руками по моим ногам, животу, спине…

Я целовал губы, шею, плечи…

Нега разливалась по всему телу и пульсировала в каждой клеточке наших сущностей…

Мы пролетали над морем, и она тоже видела нас, как и мы её…

«Хранительница» – одновременно произнесли мы глазами…

Она только указала взглядом, куда нам двигаться дальше…

Ты нежно провела по моим ягодицам…

Обвораживающее чувственно…

И вот… долгожданное место…

Пред нами открылся проход…

Мы обнялись на траве перед проходом в скале…

Нежность движений затмевала рассудок…

Я наслаждался твоей чувственностью и глубиной проникновения в тебя…

Когда мы вошли внутрь, цвета стали ещё более насыщенными…

Множество сущностей было обращено к нам…

На этот раз мы проходили мимо них всё глубже и глубже в самый центр…

Неожиданно возникло ощущение, что мы не внутри Мидгарда, а в ином измерении…

Поверхность исказилась…

Мой разум уже не мог поспевать за сменявшимися видами…

И, наконец, та самая тропа…

Одна на двоих…

И живительный поток радости изнутри накрыл меня и всё моё существо…

Свет ослепил меня плотностью и насыщенностью. Поток просто сиял во мне…

Я едва-едва воспринимал происходящее…

Ту плотность информации, которую передавали Хранители…

Потрясали их размеры…

Главного я видел лишь издалека, в тот момент он держал Мидгард в своих руках…

Происходящее «взрывало» мой разум, но сердце чувствовало, что всё так и есть. Это не иллюзия, не сон, не полёт фантазии…

Ом Храм Хрим Хрум Са Рахаве намах

Ардхакаям Махавирам, Чандрадитья Вимардханам

Симхикагарбха Самбхутам, Там Рахум Пранамамьям^[14]

 
«Я всё равно был выше твоих небес
И я был ниже твоих глубин
Но все, кого я любил
Одеты в смерть или в митрил
И это значит, что я здесь один
И ты недурна, но всё время идёшь за мной
Рождая страсть от тебя отдохнуть
Я совсем не аскет, но я хочу спросить:
Не пора ли тебе в твой путь»
 

Аквариум «Уйдёшь своим путём»

Венера…

нет слов, чтобы передать это…

она…

Божественна…

И тогда ты попросила снова полететь туда вместе…

8 октября

 
«На чём ты медитируешь, подруга светлых дней?
Какую мантру дашь душе, измученной моей?
Горят кресты горячие на куполах церквей –
И с ними мы в согласии, внедряя в жизнь У Вэй.
Сай Рам, отец наш батюшка; Кармапа – свет души;
Ой, ламы линии Кагью – до чего ж вы хороши!
Я сяду в лотос поутру посереди Кремля
И вздрогнет просветлённая сырая мать-земля»
 

Аквариум «Русская нирвана»

Зелёный сидел и ждал наступления оранжевого оргазма…

Он сидел неподвижно уже вторые сутки, но… оргазм не приходил…

Белая, присела рядом с Зелёным и поинтересовалась сочувственно: «Ждёшь?» …

«Угу», – не выходя из концентрации, ответил Зелёный.

«Извини, это конечно не моё дело, но, почему Оранжевый?» – шепнула Белая, заботливо смерив его взглядом.

«Видишь ли, он такой как апельсиново-морковный сок. Ты пробовала апельсиново-морковный сок?» – ответил Зелёный, понимая, что сегодня Оргазм снова не придёт…

«Нет, не пробовала. Но почему ты обуславливаешь свой оргазм цветом, почему ты уже моделируешь, планируешь каким ему быть? Ведь если он будет, скажем, огуречно-рассольным, ты его можешь и не принять» – подмигнула Белая.

«Ты хочешь сказать, что я лишаю себя спонтанности? А оргазм может быть только спонтанным, только когда я не ожидаю его конкретики. Но как тогда я вовлеку своё существо в него? Ведь я должен знать, когда начнётся этот процесс. Я должен быть готовым», – начал было спорить Зелёный.

Но Белая мгновенно поняла, что он хочет вовлечь её на территорию ума, и там, конечно же, победить её, потешив своё тщеславие. Позволить его Эго вновь захватить сущность Зелёного и диктовать свои права на него Белая не могла, но и показать Зелёному, что происходит с ним, тоже было бы насилием над его свободой выбора. Тогда она тихо подошла сзади и уткнулась носом в его волосы, обняла и мурлыкнула: «Ты должен быть готовым к оргазму всегда, ты должен знать и уметь применять техники, но…позволь Оргазму быть в тебе спонтанным, позволь себе не использовать свои знания, позволь себе не использовать свой прошлый опыт. Растворись в здесь и сейчас».

С этими словами она ушла, сославшись на неотложные дела…

Зелёный осознал, что он никогда в жизни не испытывал настоящий оргазм, всё, что с ним случалось до этого, было лишь плодом его воображения, его фантазией, но никогда не было подлинным переживанием…

9 октября

 
«Я вижу, что расстаться придётся нам с тобой,
Что нам не сладить с этою бедой.
Наверно, зря пытаться свои мечты спасти,
Мы далеко зашли и выход вряд ли нам найти.
 
 
Как будто я стою у бездны на краю,
Решается сейчас судьба моя.
Но есть на свете дом, мне станет легче в нём,
О, только в нём и только в нём забудусь я»
 

В. Кузьмин «Я попал в беду»

 
«Ты не уходи,
Будь со мной в этот вечер,
Пусть огнём в груди
Зажигаются свечи.
Если б знала ты,
Сколько той маяты
Мне пришлось пережить,
Чтоб дойти до черты»
 

В. Кузьмин «Ели бы ты знала»

Фиолетовый сидел молча… Бежевая подошла и встала за правым плечом…

Они долго молчали…

Они молчали об одном…

Они молчали о том, что вскоре их МЫ не будет, будто и не было никогда…

Они молчали о том, что их Я никогда не исчезнут, но МЫ… МЫ уже нет…

Она не подошла, не взяла его за плечи, надвинув капюшон на глаза, произнесла: «Я не хочу, чтобы ты воспитывал моих детей, не хочу, чтоб ты был их отцом…»

Раскаты грома содрогнули Вселенную…

Их МЫ творило весь этот мир, их МЫ творило жизнь и любовь, … а сейчас… сейчас было так больно…

«Я всё понимаю» – не поворачивая головы, произнёс, подавляя слёзы, Фиолетовый, – «Так будет лучше, ты устала, устала от моего постоянного несоответствия твоим ожиданиям от меня…»

«Ничего ты не понял…» – недоговорив, она шагнула туда, где МЫ уже не существовало…

10 октября

Она стояла уже час у его постели и терпеливо ждала пробуждения…

Наконец он начал ворочаться во сне, сладко улыбаясь. Его губы шептали: «Морковка…»

Она мило улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы под прекрасными губами…

Он открыл глаза, увидел её и начал щипать себя…

– Это не сон, я пришла попрощаться, – молвила Она, присаживаясь на край его кровати, – я должна с тобой о многом поговорить. Слушай и не перебивай…

Её речь полилась дивным ручейком, только на камешках «Р» ручей журчал чуть громче…

– Твоё детство прошло не в семье, а лишь её видимости, у тебя не было и не создалось образа семьи. Образа МЫ, образа взаимоотношений, образа единения и общения. Ты не знаешь, что значит быть вместе, делать, что-либо вместе. Не знаешь, как забывать о себе ради того, кого любишь. Пойми, милый, я не хочу, что-либо в тебе изменять или в чём-либо тебя укорять. Я просто устала.

– Хорошо, отдохни, я создам для тебя прекрасную атмосферу счастья, – сказал Он, садясь на кровати и протягивая к Ней руки.

– Можно летать без крыльев, как и общаться без рук, – рассмеялась она чарующей улыбкой, – сегодня отправимся на Юпитер.

Он полуприкрыл глаза, сел удобней, и…

Волшебство единения в полёте продолжалось…

Они танцевали как два бельчонка на лужайке, увлечённые игрой в горелки, аромат от их единения наполнил воздух свежестью…

– Я увлеклась тобой, – продолжала Она, кружась с Ним в вальсе, обдуваемая космическим ветром, – я слилась с тобой, и сделала ошибку. Я настолько доверилась и отдалась, что привязалась. Понимаешь, я забыла про то, что ты оставил уже не одну женщину, и даже ту, что принесла тебе плод вашей любви… Я забыла про то, что ты можешь так же оставить и меня. Я уже начала мечтать о нашей совместной жизни. О том, как и где мы будем жить, как ты будешь нянчить и воспитывать наших детей. Да, я забежала вперёд, я выпала из настоящего. Но каждая женщина поймёт меня и не осудит, ведь я думаю о будущем и ответственна за своих детей. А потому, должна обеспечить их быт в том числе, и, конечно же, среду, в которой они увидят Свет. А что можешь им дать Ты? Ты, блуждающий меж Кришной и Гребенщиковым. Ты, любящий Пастернака и не знающий даты Куликовской битвы. Ты, оторванный от своих корней. Ты, устремлённый в иллюзии и не видящий, что твой унитаз уже второй месяц течёт… Прости, я не хотела тебя обидеть, не хотела обвинять – это твоё право жить так, как ты хочешь. Центрировать свою жизнь и выстраивать её иерархию ценностей по своему усмотрению. Однако для семейной жизни Ты не подходишь. Понимаешь, мне чуждо многое в Тебе, мне чуждо многое твоё, но не чужд ТЫ САМ. Тебе не понять, перед каким выбором я стою, что происходит внутри меня. Но я будущая мать. И мои дети будут иметь достойного отца.

Я не убедительно, сумбурно сейчас изъясняюсь… Вот и Юпитер…

– Спасибо, что сняла жестоковыйность с моего сердца, растопила его, научила чувствовать, – начал Он…

Но Её уже рядом не было…

Не было!.. НЕ БЫЛО.

Юпитер предстал всей красотой палитры звука, цвета, аромата, любви и энергии…

– Как же хорошо встречаться и расставаться, благодарить за это и радоваться, быть непривязанным и свободным, – подумал Он…

– Ты так и ничего не понял! – ответила Она.

 
«Они говорили всю ночь, я говорил, как все.
Но, правду сказать, я не знаю, о чём шла речь,
Я был занят другим – тем, насколько ты близко ко мне.
И я могу сказать тебе то, что ты знала во сне.
Я приглашаю тебя работать вместе со мной,
Приближая наступление яблочных дней.
 
 
Я мог бы купить тебе дом по эту сторону дня,
Но чтобы идти сквозь стекло, нужно владеть собой,
А это одно из тех качеств, которых нет у меня.
Но кто-то играет, и я должен петь, и с каждым днём всё сильней.
Моё ощущение, что это просто мой метод любви, и
Я ожидаю наступления яблочных дней»
 

Аквариум «Яблочные дни»

11 октября

 
Всё уже обсудили…
Слова не нужны…
Мы без них обходились…
Обойдёмся без МЫ…
 
 
Бесконечная серость меж нами,
Километрами расстояний,
Бесконечность непониманий…
Рядом быть не осталось желаний…
 
 
Просто временное схожденье,
Для того чтоб на век расстаться…
Видимо недоразуменье…
Ты уже не можешь остаться…
 
 
Ты уже никогда не будешь…
Так близка, как казалось когда-то…
Ты уже по-другому любишь…
И ты в этом не виновата…
 
 
И приятно мне было с тобой…
И наивно желал войти в вечность…
Я в желании судьбой
Обрести в твоём теле беспечность…
 
 
И с тобою воссоединиться…
И судьбою тебя назвать…
На тебе так хотел жениться…
Рука об руку чтобы шагать…
 

12 октября

 
Нелепо
но всё против нас
и нет никакой
вероятности
встречи
сердец…
нелепо…
 
 
Нелепо
хочу убежать
чтоб тебе
сохранить твою жизнь
(ты со мною
погибнешь)
но знаешь
нет мужества
даже покончить
с собой
убежав от
тебя
нелепо…
 
 
Нелепо
но мне не хватает
любви
чтоб оставить тебя
и тебя сохранить
от этих напастей
Что уже
разложили меня
на труса и мямлю
нелепо…
 
 
Нелепо
но весь груз
прошлых
распутных
и пошлых
лет долгого
небытия
так тянет
что повержена цельность
и я не знаю
не могу
не умею
жить непорочно любя
потому
для тебя же
тебя оставляю
нелепо…
 
 
Нелепо
своим
пониманием
но неумением
любовь в себе воплотить
тебе делаю больно
и сам же
себя ненавижу
за это
нелепо…
 
 
Нелепо
тебя оставляю
одну
может
счастлива будешь
забудешь
всё перегорит
и поймёшь
что я не способен
на это
а просто
пытался
поверить
что это
возможно
(увы, невозможно)
и я не способен
и образ разрушил
которым был
Богу подобен
нелепо…
 
 
Увы, и принять
разделить
и спастись
лишь твоею
Любовью
Любви в себе не имея
а только мечтая
о ней
так нелепо…
Прости меня, Герда
твой Кай уже больше
не верит
в себя
и в то, что можно
спастись
он повержен
нелепо…
 
 
Прости,
отпусти
и уйди
и забудь
унеси
с собою
надежду
нелепо…
 
 
Меня не спасти
ты погибнешь
со мною
беги же
скорее
беги
пока
это возможно
пока
ты не увязла
в иллюзии
что
это любовь
так нелепо…
 

13 октября

 
Что ты делаешь со мной?
моя муть наизнанку,
неужели
из этой лишь скверны
я весь?
всё порушено
разворочено
грязно
бесцельно
распоясался
распустил себя
спустил себя
с тормозов….
разве можно собрать
только к праху
прах мой довлеет
моё тело
хоть живо
но носит
в себе мертвеца
Боже милостив
будь
Боже!
Боже, скорее…
распыли этот прах
боль невыносима
смети
грех мой в землю
Земли от лица…
 

14 октября

 
Это заполонило
заполнило
и движет мной
что это?
как сказать,
если это есть
и слова не укажут
на это
ведь это
растворяет слова
растворяет
меня
растворяет в тебе
только это и есть
только это
это
то, что вплело нас в себя
это
это
и я замираю наблюдая
как сердце
готово
взорваться
любовью
излившись
в тебя
кто тебя
выдумал
кто
свёл
нас
в это
кто даровал
нам друг друга
понять
и заполнить
и быть.
Кто?
 
 
Ныряю в это
И уже без тебя
Светом полон
В Любви
 

15 октября

 
Ты можешь
прятаться
от этого
можешь не доверять
себе
мне
Вселенной
но это от этого
этим не перестанет
БЫТЬ
ты можешь
бежать в свой Фарсис
закрыть двери
но…
это уже внутри,
а точнее –
ты в этом
от этого
выход один:
глубже нырнуть
в это
не размышляя
что будет
просто разрушь
стены конструкций ума
схемы иллюзий отбрось
совлекись одежд
прикрывающих
так неумело
то
что горит
огнём
любви
нырни в это
вся, без остатка
поставь всё на кон
проиграть
ведь не жалко
себя
ради этого
просто
став этим тотально
ведь кроме
этого
что может смысл иметь?
Сердцем услышь из Вселенной
Эти слова из себя.
 

* * *

Семь

Навык «тюрьмы» дал Эммануилу способность мимикрировать под общество, в котором он находился. Эммануил научился неподдельно изображать заинтересованность даже к тому, от чего его мутило внутри. Так же профессионально он научился изображать и демонстрировать познания. У него ещё ни разу не возникало интереса к чему-либо, и он был вынужден изображать, что он как все – живёт. Хотя никогда у Эммануила не возникало ощущения необходимости быть. Жизнь в теле требовала усилий для достижения целей. А целей не было. Не было и желаний, кроме одного – покончить раз и навсегда с этим сном, в который он был вызван, как ему казалось, не своей волей. Эммануил жаждал проснуться. Он ждал, что в небе появится корабль, и его заберут туда, где другие законы, где не нужно притворяться, где Свет и Любовь правят всем, и всё даётся даром в силу Любви. Здесь его мировоззрение не принято, здесь он чужой, и не с кем разделить эту боль одиночества. «Они так давно играют в эту игру отдельности и желаний, что забыли, кто они на самом деле», – думал Эммануил и плакал. Плакал по цельному и неизменному. Он знал, есть лишь любовь, а остальное игры разума, в которые и его заставляют играть, но играть не было никакого желания. Когда родители спросили его, куда он собирается поступать после школы, Эммануил не нашёлся что ответить. Единственное что он ощутил, это боль оставленности любящими его Богами – родителями. Неужели они играют так самозабвенно? – не укладывалось в его голове, – и какие они после этого Боги? К счастью, отец Эммануила, Самюэль владел навыками перфеседио, т. е. мог телепатировать мыслеформы Эммануилу и воспринимать мыслеформы сына. Поэтому у них не было нужды в разговоре, они понимали друг друга без слов. Впервые Эммануил столкнулся с такой возможностью диалога с отцом в возрасте 4-х лет, когда Самюэль взял Ману в лес. Как только они вышли из вагона загородной электрички, отец резко замолчал, но начатый в вагоне диалог продолжался внутри сознания. Чтобы проверить, не чудится ли всё это Эммануилу, он изредка часть диалога произносил вслух, и слышал ушами ответ отца, не вырывавшийся из общей канвы беседы. Каждые выходные отец и сын практиковали в лесу передачу информации друг другу напрямую. Эммануил удивлялся, что другие люди не обладают этим даром общения.

16 октября

 
«Отзвуки душевной непогоды,
В сердце одиночества печать,
И бессонниц горестные всходы
Надо благодарно принимать.
 

Э. Рязанов «У природы нет плохой погоды»

Ты любишь природу, просто любишь… Для тебя совсем не важно, светит ли солнце или идёт снег, моросит дождь или дует ветер. Ты просто любишь природу во всех проявлениях её красоты и очарования.

Ты любишь весну, когда природа оживает, и первые листочки появляются из набухающих почек. Когда дождик смывает всё, что накопилось за зиму. Когда земля увлажняется, и из неё появляется молодая сочная зелёная травка и прекрасные цветы. Ты любишь пение птиц в предрассветном небе. Ты благодаришь за свежесть проливного дождя.

Ты любишь лето, с его обилием зелени и тепла. С его спелыми ягодами, высоким небом и неожиданными грозами. Ты любишь гулять под ливнем, когда вся одежда промокает насквозь, и вода стекает потоками по лицу.

Ты любишь осень, с её гаммой красок.

С её холодным пронизывающим ветром. С её затяжными дождями, лужами, грязью и серым беспросветным небом. В эти дни ты становишься немного грустной и молчаливой, но по-прежнему бесконечно прекрасной. Ты любишь утренние туманы и ночной шелест листвы в порывах ветра. Ты любишь полнолуния, с их чувственным светом ночного неба и чистое небо, усеянное зёрнами звёзд.

Ты любишь зиму, с её морозами и чистотой воздуха.

С её метелями и искрящимся на солнце ослепительным снегом. Ты любишь рано наступающие сумерки, короткие дни и покрытые мраком утра, когда свет струится только от белизны снега – изнутри. Ты любишь, когда холодно, а снега ещё нет, и липкий снег, падающий хлопьями. Когда детвора играет снежками и лепит снежных баб.

Ты любишь любое проявление природы, вне зависимости от её настроения, от её погоды. Ты влюблена в саму сущность природы.

Мне легко объяснить тебе, ведь ты имеешь схожий опыт, как я люблю тебя. Я люблю тебя во всех твоих погодах. Когда ты устала и требуешь внимания. Когда ты устала и хочешь побыть наедине с собой. Когда ты устала и жаждешь отдыха. Когда ты ничего не хочешь. Когда ты не знаешь, чего хочешь. Когда ты расстроена до слёз. Когда ты в негодовании. Когда ты злишься, когда ты не хочешь говорить… Я люблю тебя не меньше в этих твоих проявлениях. Я люблю, когда ты поёшь, когда танцуешь. Когда фантазируешь, когда творишь. Когда ты охвачена бурной деятельностью – ты бесконечно прекрасна.

Когда ты сладко спишь, когда пробуждаешься, когда пьёшь чай и когда ешь клубнику. Когда вдыхаешь аромат роз и наслаждаешься ромашковым полем. Когда ты обнимаешь деревья и смотришь на меня нежно и лукаво. Когда ты чувственна и желанна. Когда ты целуешь и ласкаешь. Я люблю тебя любой. Мне приятна ты. Я не хочу обладать тобой. Я наслаждаюсь тем, что ты есть – такая, какая есть. ТЫ!

 
«Полюби меня, полюби плохим –
Ведь хорошим меня любят и так.
Полюби меня грустным и чужим.
Полюби меня, когда всё не так.
Полюби меня, когда денег нет,
Полюби меня, когда я устал.
Полюби, когда мне не двадцать лет,
Полюби, когда я никем не стал»
 

В. Кузьмин «Полюби меня»

Я читаю тебя как Боговдохновенное Писание. Я черпаю всё новое и новое вдохновение. И открываю в тебе всё новые и новые смыслы, вижу твою глубину и подлинность. Мне не нужно иных книг кроме тебя. Ты бесконечно прекрасна. В тебе вся Вселенная. Весь Мир. Я не хочу, чтоб ты была моей, и твой фолиант пылился лишь для меня. Мне важно само твоё существование. Я хочу, чтоб ты была здорова, счастлива и гармонична с собой. Да будет так!

Дописав эти строки, Эммануил отложил дневник и подумал: «Иногда нам кажется, что мы видим этот мир – но он лишь игра образов, созданных нашим сознанием… В первой книге Священной Торы говорится о создании человека, его жизненных системах, именуемым мидражем повествования – древами плодовитыми. Так же в Писании описаны инстинкты – скоты, эмоции – гады, чувства – звери земные, через изучение которых и управления ими, человеку, по замыслу Творца, должно было открыться предназначение и гармония всего Творения. И человек изучал свои инстинкты, эмоции, чувства, различал их, управлял ими, но это так и не помогло ему познать себя. Ведь именно в изучении себя и лежит ключ к разгадке счастья, гармонии и предназначения. Недаром древние говорили: «Познай себя». Писание говорит, о том, что в помощь человеку была сотворена вселенная, мир, который является вывернутым наизнанку содержанием человека – Ева, или Жизнь. Эта Жизнь происходит внутри, но для удобства познания себя транслируется органами чувств на «монитор», называемый миром сим. Все внешние процессы отражают происходящее внутри. Всё что происходит со мной, как Эммануилом, происходит внутри Эммануила по закону отражения Адам-Ева (иш-иша)».

17 октября

Малиновый стоял на берегу, смотрел на катящиеся волны и скучал. Он был пуст изнутри, и эта пустота тянула его вглубь себя. К самому центру своего существа… И вдруг, он начал думать об этом. От этого он напрягся, и начал сопротивляться непривычной пустоте. Он желал себя заполнить, не погрузиться в молитву и созерцание, не наполниться благодарностью, а просто заполнить себя, хоть чем-нибудь. В тот момент ему даже показалось, неважно, что это будет: проблема, которую он спешно начнёт решать или увлекательное дело, от которого не оторваться, и можно уйти «с головой» от самого себя. И тогда он начал блуждать глазами… И тут увидел Розовую…

Она вышивала, сидя на пеньке, невдалеке от того места, где сидел Малиновый. Её русая коса и статная осанка выдавали в ней благородные корни предков. «Вот, кем я заполню пустоту внутри» – сказал себе Малиновый и устремился к ней.

Девица была воспитанная, и знакомиться на улице с незнакомцем не пожелала. Тогда Малиновый решил «добиваться» её внимания. Он применял все ухищрения: он ловко свил из бересты корзинку и наполнил её спелыми ягодами, положив к её ногам. Девица поблагодарила, вкусила ягоды и предалась рукоделию. Потом Малиновый из тростинки сделал дуду и стал играть на ней подобно трели соловья. Девица на мгновенье отложила вышивание, одарила его взглядом и снова углубилась в свою работу. Тогда Малиновый собрал на земле из шишек удивительную картинку, чтоб Розовая могла её увидеть, и она снова одарила его взглядом. Ему так хотелось понравиться ей. Он выдумывал новые и новые способы для привлечения внимания девицы.

Ей показалась забавной игра, и она решила подыграть: как только Малиновый творил что-то, она демонстративно откладывала рукоделие и одаривала его прекрасным взглядом. Тогда он от счастья пускался в пляс. Он заполнял своё пустое пространство всё больше и больше ей. Она становилась средством для того, чтоб не позволить пустоте вобрать Малинового внутрь себя.

Время шло, девица всё чаще и чаще одаривала Малинового взглядами, а он всё больше и больше забывал себя. Всё глубже и глубже погружаясь в неё, но, по сути, он просто бежал от своего одиночества. Розовая становилась всё больше и больше внешним объектом…

И наконец, настал вечер, и солнце стало клониться к закату. Розовая встала с пенька и пошла к дому. Малиновый вскочил и побежал за ней. Она прекрасно понимала, что игра закончена, а серьёзно так и не наступило. К тому же она была воспитанной девушкой и поняла, что она для Малинового, поэтому она повернула под мостком на тайную тропинку и скрылась в чаще. Он искал её, кричал, но тщетно… Через несколько мгновений Малиновый вновь почувствовал пустоту. Она опять жаждала заполнения и влекла его к себе. В самую глубину своего существа…

 
«Я больше не печалюсь по тебе,
Один ползти пытаюсь по судьбе,
Туманная дорога в неизбежность,
И я бреду по ней сам по себе. –
 
 
Я больше не жалею о любви,
Она осталась раненой вдали,
Как птица гордая в молчанье одиноко,
Не может оторваться от земли. –
 
 
Небесное притяжение – головокружение,
Душевное изгнание – наказание.
 
 
Куда уйти от грустных дум своих?
По кругу в мир волшебный для двоих,
Ещё зовёт меня порой любимый голос,
Но так далёк, печален он и тих»
 

В. Кузьмин «Небесное притяжение»

18 октября

Бесцветный ждал её звонка, он знал – она позвонит ровно в 32 минуты. Он ждал и одновременно боялся её вызова. Ведь он мог не сдержаться и поднять трубку – и всё начнётся сначала, а теперь он просто не выдержит. Он просто не выдержит нового расставания с ней. Поэтому он так боялся этой встречи. Он уже заранее обрёк её и себя на разлуку….

Почему Бесцветный так боялся Лазурной? Она была слишком близка к нему по духу. Он слишком глубоко понимал неизбежность их взаимности, но был не готов целиком и полностью раствориться в ней. Он не готов был к настоящей всепоглощающей и трансформирующей любви. К ней, любящей и знающей как сделать его совершенным. Он знал, что может дать ей всё, но боялся, что потеряет контроль над ситуацией и отдастся ей без размышлений, о том, что будет дальше. Бесцветный боялся, что Лазурная та, которую он искал всю жизнь. Он боялся её звонка, как смерти для себя неподлинного и воскресения в настоящем. Воскресения с ней, в здесь и сейчас…

Она позвонила в 32 минуты…

Вторник всегда был их днём, днём их знакомства, днём их единения…

И он струсил, и не подошёл к телефону… И она не смела форсировать то, что суждено было им судьбой. Она любила его, и не стала ущемлять его свободу…

19 октября

Изумрудная тихо обняла Жёлтого… Он сиял от радости её возвращения, от единения с её нежностью, с её ароматом, её миром. Он проникся им насквозь, и был неделим с ней… Она молча стояла, и струилась теплом и мягкостью, ей было приятно, всё, что ей хотелось, было теперь в её руках. Жёлтый вспомнил свои первые стихи:

 
– Жизнь моя как в дремучем лесу,
В нём деревья с лианами – люди,
Лес горит, коль его не спасу,
Знаю, иного такого не будет…
 

Он написал их, когда ему было 15 лет, и это пророчество он пытался, плохо ли хорошо исполнить сознательно или бессознательно всю жизнь…

– Не переживай, я знаю, что ты раньше программировал себя, а сейчас становишься всё более и более спонтанным, – сказала Она, обняв его чуть крепче, – я пытаюсь понять, куда девалась твоя чувственность, твоя подлинная сентиментальность и ненадуманный романтизм? Почему твоё сердце стало таким жёстким? Почему ты стал стесняться того, что тебя привлекают первые цветки мать-и-мачехи, появившиеся на пригорках вдоль дороги? И когда ты идёшь с работы домой мимо них, ты не слушаешься своего сердца в желании наклониться и понюхать их, а оборачиваешься по сторонам, глядя на прохожих, как бы они не прочитали твои мысли? Почему ты стесняешься смотреть на Патриарших пудах на облака, ведь ты же хочешь этого, но что запрещает тебе кроме тебя самого? Ты боишься променять искренность на мнение случайных людей, проходящих мимо? Почему ты не бегаешь по росе босиком, как сделал это, сдав диплом? Почему тебе немного неудобно рассказывать, как ты резвился и бегал по полю босиком в костюме и брюках, а потом так танцевал, что забыл, где оставил ботинки, и возвращался домой в метро босиком? Почему тебе тогда не было стыдно в метро, и даже когда ты входил в свой лифт с соседями по подъезду ты не стеснялся их удивлённых взглядов, направленных на босые ноги? Почему ты перестал быть утончённым и внимательным к чужим проблемам и желаниям, отгородившись понятием «это чужая карма, я к ней никакого отношения не имею»? Почему ты забыл, как ты мог умилённо смотреть на смеющегося малыша? Почему ты перестал писать стихи? Почему ты так холоден и расчётлив? Почему ты такой неестественный? – Она смотрела на него любящими глазами, слёзы текли по её щекам, вся блузка уже была сыра от них… Не сдерживая рыданий, не пряча потёкшую на глазах тушь, Изумрудная смотрела в его глаза и продолжала, – Понимаешь, я не хочу тебя ни в чём укорять и упрекать… Понимаешь, просто мне больно, безмерно больно за тебя, за то каким ты стал…

Жёлтый взглянул в её широко открытые любящие глаза, увидел в них искренность, тепло, поддержку и то, что не выразимо словами… он поцеловал её троекратно в губы и радостно взглянул на несущиеся по небу облака…

20 октября

Тяжёлый почувствовал нестерпимую боль в сердце. Эта боль чувствовалась им в ментальном теле, но она пронизывала его тело также в районе ключиц, дыхание было затруднённым.

– Зачем она так? Мне же больно, почему она такая бесчувственная. Мне лучше сейчас отвлечься, не думать о ней, и боль рассосётся, – страдальчески размышлял Тяжёлый.

– Боль не рассосётся, – услышал он голос незнакомки, – сейчас ты рассматриваешь боль пристально, и потому она занимает весь «монитор» твоего сознания. Да, со временем, ты сможешь отвлечь себя от боли, сможешь переключить внимание на другое. Но боль от этого не исчезнет, она останется и будет так же разрушать цельность всех твоих тел. Она будет скрытым ядом отравлять тебя, и при новых обстоятельствах нарыв снова даст о себе знать ещё большей болью. У тебя есть выбор, либо принять эту боль и трансформировать её. Найти её источник в себе, и понять, где ты зажимаешь в себе энергию, которая течёт сквозь твои тела свободным потоком. Либо, снова и снова вселенная будет тебя возвращать к непрожитому уроку, через боль, – её голос звучал мягко и твёрдо. Но Тяжёлому не хотелось верить в очевидность её слов, ведь признать себя источником боли означало начало перестройки всех своих убеждений. А когда рушатся пусть даже неверные и разрушительные схемы (а все схемы ложные), почва уходит из-под ног, а летать Тяжёлый пока не научился.

– Это она доставляет мне боль, это всё Фиолетик, это у неё нет совести и нравственности. Это она издевается надо мной, – возмущался Тяжёлый, – стоит мне ограничить общение с ней, и моя боль исчезнет. Нельзя же быть рядом с теми, от кого испытываешь дискомфорт.

– Смотря для чего ты живёшь, – тихим голосом ответила незнакомка, – если у тебя есть цели устроить это тело в этой жизни без боли, если твои цели в реализациях твоих социальных схем, то я не смогу тебе что-то объяснить, ведь твои глаза смотрят в другую сторону.

– А разве я могу ощутить что-то, кроме как этим телом, его органами? – вдруг перескочил на другую тему Тяжёлый.

– У тебя много тел, ты не ограничен этой физической оболочкой, но её страдания сейчас отражают то, что в тебе искажает Божественную Сущность, которая чрез тебя явлена. Если для тебя не важно, что ты Бог, если не важен тот, кто проявляется сквозь всё, что есть, как я могу тебе объяснить, что кроме этого знания ничего нет, что всё остальное только временные иллюзии туловища, – без слов сказала неизвестная в сердце Тяжёлого, и его сердце отозвалось нестерпимой болью.

– Забыть, всё забыть, жил же я нормально без этого бреда, – шмыгнул носом Тяжёлый.

* * *