Крымск 2012

Предисловие

Я прилетел в Крымск волонтёром вместе с отрядом Лиза Алерт где-то спустя три дня после наводнения в 2012 году. Этот текст был написан в 2017-м. Причиной послужили разногласия с модератором форума Лиза Алерт, которая в Крымске не была. А другая немаловажная причина – это флешбеки. Флешбэки – это такие навязчивые воспоминания, обычно появляются после волнительных событий, когда перед глазами снова и снова встают картины или «видеоролики» из прошлого, запомненные с фотографической точностью, со всеми деталями и оттенками. И я придумал метод, как с этим бороться, реально работает. Нужно описать все эти воспоминания в каком-то общедоступном месте, например блоге. Со всеми деталями, что встают перед глазами. Спустя время флешбэк вернётся, но яркими уже будут только те детали, о которых забыл написать с первого раза. Тогда нужно вернуться и отредактировать текст, добавить то, что забыл. После нескольких таких правок флешбэк превращается в уже обычное воспоминание и точно так же начинает со временем забываться, как и всё остальное. Поэтому самые неприятные моменты настолько подробно описаны. Прошло немало лет и, возможно, я подзабыл какие-то мелочи, мог поменять местами очерёдность событий (поначалу я всё помнил по часам). Но все основные флешбэки на момент написания этого текста я помнил ясно и чётко. Рекомендую курсантам учебных заведений МЧС для домашнего чтения.

Вылет

Началось всё с наводнения в Крымске. Примерно на третий день по отрядной SMS-рассылке (раньше была такая) пришло оповещение: «Все, кто сможет вылететь в Крымск, сообщите по такому-то телефону». Недолго думая, я понял, что у меня есть и время, и снаряжение, да и вообще я принимал присягу защищать свой народ. Надо лететь. Позвонил по телефону, перечислил, что я посчитал нужным то, что был в молодости спелеологом и прочий жизненный опыт, и поинтересовался, подхожу ли я. Меня спросили:

– Вы с рюкзаком сколько весите?

– Килограмм 100. Вы что, по весу набираете?

– Да.

Вылет был бортом МЧС с военного аэродрома, что рядом с Жуковским, поздно вечером. Я понял, что на общественном транспорте не успеваю, но могу себе позволить взять такси. Очень боялся опоздать к намеченному времени. Но, оказалось, я приехал первый. У проходной стояла тётенька в форме МЧС со списком гражданских, которых надо было взять на борт. Рядом стояли журналисты, которые летели с нами. Время истекало, тётенька стала с меня спрашивать, где остальные. Я уже не помню точно, в чём там было дело, кажется, в указании места была какая-то путаница. Пришлось звонить инфоргу, потом мне звонили остальные, спрашивали, как проехать. Но ГБ с Воробьёвой – всё не было. И я даже стал волноваться: что же мы будем делать, если они опоздают на рейс? Сейчас, смешно об этом вспоминать. В конце концов, приехали и они, нас организованно пропустили на аэродром.

Лететь мы должны были на Ил-76 МЧС. От нашего отряда летели я, ГБ с Воробьёвой, Севыч с ЕленаСтар, 545 с Фейхоа, и ещё несколько человек, которых я никогда не видел до и никогда после. Причём нас должны были погрузить в самолёт вместе с чёрным Хаммером ГБ и ЛА-мобилем (специально оттюненная для поисков буханка) Севыча. А также, тем же бортом летело несколько журналистов и рота курсантов МЧС. В самолёт уже была загружена вода в баклажках по пять литров. Грузили, видать, автопогрузчиком, потому что вся она лежала на деревянных поддонах. Зачем везти воду из Москвы самолётом, для меня была загадка, ведь гораздо проще было бы привезти её в Крымск из соседнего, не затронутого наводнением, района обычным грузовиком. Видать, чистой воды пиар-акция. Но мест для автомобилей уже не было, о чём и сказали ГБ, пообещав отправить машины следующим рейсом. Мы все (волонтёры, журналисты, курсанты) уселись в пассажирскую часть (со скамейками) самолёта, и он стал прогревать двигатели, готовясь к взлёту. Шёл второй час ночи.

Внезапно в салон забегает злой бортмеханик и приказывает всем гражданским покинуть самолёт. За ним заходит генерал МЧС и приказывает курсантам МЧС начать вручную разгружать из самолёта бутилированную воду. Мы в недоумении наблюдаем за этим процессом. Я хорошо помню этот момент: мы стояли у опущенного пандуса самолёта, курсанты таскали по цепочке баклажки с водой. Я и журналист с оператором от телеканала «Звезда» о чём-то разговаривали, Воробьёва стояла рядом в тени и подслушивала. К нам подошёл журналист от «РенТВ». Рассказал, что он поговорил с бортмехаником и всё выяснил. В два часа ночи «неизвестный» позвонил домой зам. министра МЧС и сказал: «Ну вы же обещали, что отправите нас вместе с автомобилями». И поэтому сейчас курсанты разгружают самолёт, а его вылет перенесли на несколько часов. И тут журналист сетует:

– Эх, снять бы всё это, да показать. Но вы же «Звезда», вам это показать не дадут. А у меня оператора нет, мы с ним в Крымске должны встретиться.

– Да на, держи камеру. Я тебе даже кассету подарю, – сказал оператор «Звезды» и протянул ему видеокамеру. Но журналист «РенТВ» не взял.

Самолёт был разгружен, туда ГБ закатил свой чёрный Хаммер, и курсанты стали загружать баклажки обратно, укладывая их по бокам от машины. И тут выяснился следующий нюанс: оказывается, по правилам авиаперевозок, бензобак у автомашины должен быть на 2/3 пуст. А ГБ и Севыч, наоборот, залили свои бензобаки под крышку. Бензин надо слить. «Откуда же мы могли об этом знать?» – возмутился ГБ. «Ну не знаю, могли в интернете посмотреть», – ответил бортмеханик. Севыч слил с ЛА-мобиля два ведра бензина и заправил ими автобус, на котором приехали курсанты. ГБ всё никак не мог справиться с бензобаком своего Хаммера, чтобы слить бензин. А курсанты обложили машину баклажками уже по стёкла. Что делать? Правильно: курсантам даётся команда и они снова разгружают самолёт. Выкатывается Хаммер, закатывается ЛА-мобиль, курсанты ещё раз загружают самолёт водой.

4 или 5 часов утра. Можно лететь. Оказывается, что ГБ с нами не летит, потому что он не представляет себе, как он может волонтёрить без своего Хаммера. Более того, оказывается, что и Воробьёвой тоже без Хаммера ну никак не волонтёрится. Они оба остаются. Остальные грузятся в самолёт. Измотанные курсанты тут же валятся на скамейку и, ухватившись друг за друга руками, чтобы не болтало на взлёте (скамейки стояли вдоль), моментально засыпают. Самолёт взлетает по-военному: сначала быстрый разбег, потом резкий, толчком, отрыв. Никто из курсантов даже не проснулся, только крепче во сне переплелись руками друг с другом. Так мы вылетели в Крымск.

Первый день

Прилетели рано утром в аэропорт Геленджик. Встречали нас какие-то офицеры. Тут же подогнали грузовик, курсанты перекидали воду. Выкатили ЛА-мобиль. Рассадили нас и курсантов по машинам/автобусам. У нашей мини-колонны даже была сопровождающая ГАИшная машина с мигалками, которая ехала первой. Поехали в Крымск. При подъезде стали попадаться дома с грязевыми разводами на стенах где-то в полутора метрах над землёй, разрушения. Трава повалена, сверху покрыта слоем грязи и начала желтеть. Угнетающее зрелище. Мужики нервно закурили, женщины заойкали.

Приехали в Крымск, нас спросили: «Куда вам надо?» Мы ответили: «К волонтёрам». Нас отвезли в городской парк, выгрузили и, облегчённо сказав, что они свой приказ выполнили, офицеры скрылись. И мы оказались предоставлены сами себе в чужом городе, посреди природного катаклизма. Старшим была назначена ЕленаСтар, жена Севыча.

Для начала надо было решить, где встать лагерем. Лагерей волонтёров оказалось два. Первый был в городском парке, где нас и выгрузили. Это был лагерь, как я понял, какой-то молодёжи от «Единой России», не знаю, как они себя называют. Я буду называть их путинцами. А второй лагерь был у штаба МЧС. Мы поехали на них посмотреть. Там стояла одна палатка и пяток подростков. Мы поинтересовались, где лагерь волонтёров:

– Да вот тут, просто ещё не все наши подъехали. Вставайте рядом.

– Вы из какого ПСО? – поинтересовался я.

– ПСО?

– Ну… Поисково-спасательного отряда…

– Да как бы тебе объяснить… Вот если бы на этом плакате, – он указал на баннер, что висел у дороги, – был бы портрет Путина, то я бы в него дротики метал.

Как вы поняли, эти были антипутинцы, тоже не знаю, как они правильно называются. Мы решили, что встанем лагерем в городском парке, по соседству с путинцами.

Поставили палатки, сбегали в магазин за едой (эта часть города от наводнения не пострадала), навели контакты с путинцами. Неплохие, в принципе, ребята. Привлекало внимание то, что они очень хорошо материально обеспечены. Большая штабная палатка, электрогенератор (от него к нам прокинули удлинитель с розетками), в палатке компьютер с интернетом, принтер, ксерокс, все дела. Более того, они взяли на прокат десяток скутеров и гоняли на них. Одним словом, при деньгах. Ходили слухи (распускаемые шёпотом антипутинцами), что это не настоящие волонтёры, так как им платят. Что ж, глядя на лагерь, я вполне могут допустить, что это так, что это не настоящие волонтёры, а… настоящий студенческий стройотряд. Днём они вкалывали, вечером бухали, утром мы их наблюдали в муках от похмелья, и так каждый день.

Как-то раз к нам в лагерь пришла их девушка. В одной руке она несла котелок, а другой, морщась, держалась за голову. Рассказала, что утром их девчонки сварили парням кашу, а парни есть не хотят. Предложила нам. Мы глянули в котелок. Пшённая каша с большими слипшимися комками. Ну, я вспомнил армию, наложил себе в крышку котелка, засыпал сахаром и стал есть, рассуждая, что комки пшённой каши чем-то напоминают грецкий орех. Но остальные наши всё же воротили носы. Глядя на девушку, я поинтересовался:

– Что с головой?

– Да вот, болит.

– Похмелье?

– Ага.

Но, надо сказать, это был честный студенческий стройотряд. Как-то раз Севыч отвозил их на работы, они чистили ветеринарную поликлинику от муляки. Мулякой называли тот слой грязи, ила и рыбьего дерьма который остался после того, как схлынула вода. И, как сказал Севыч, они хорошо работают, ему не жалко их и дальше возить на работы, если понадобится.

Вот мы обустроились, поставили палатки, сели на лавочки в городском парке и… Вдруг поняли, что нам тут совершенно нечего делать. И даже придумать себе занятие не можем. Я поинтересовался у ЕленыСтар: «А какая наша задача?» «Мы должны были стать штабом волонтёрского движения», – ответила она. Всю глубину этой фразы я понял гораздо позже, когда понял и все проблемы, которые были связаны с волонтёрами и с использованием их в различных политических целях. Но и сразу стало многое понятно. И зачем правительству России понадобилось самолётом МЧС забросить десяток московских волонтёров в Крымск, где мы были как капля в море на фоне гигантского количества уже работающих формирований МЧС. И то, что без ГБ мы никакого штаба не создадим, а значит нам действительно нечего делать.

От скуки начали генерить идеи, чем бы нам заняться. Появилась бабушка в штабе путинцев с вопросом: «А здесь ли выдают волонтёров?» Её отправили к нам (их волонтёры уже были на работах), она увела двоих. Двое наших фельдшеров ушли с медиками обходить население и делать всем прививки. ЕленаСтар куда-то сходила и, вернувшись, сказала, что нам есть работа на одном из пунктов выдачи гуманитарной помощи. Мы пошли в район частных домов, пострадавших от наводнения.

Пункт выдачи выглядел так. Стоял автобус «пазик», груженый едой, рядом несколько мешков с б/у одеждой, присланной в качестве гуманитарной помощи. Вокруг толпились местные жители, кто чумазый ещё с наводнения, кто уже чистый, тянули руки к автобусу за едой или искали чистую одежду в мешках. В автобусе орудовал местный участковый в насквозь промокшей от пота синей форменной рубашке. Он подтаскивал ящики к открытой двери и выдавал продукты в протягиваемые руки. Как я понял, участкового поставили сюда, чтобы следил за порядком, но ему приходилось работать грузчиком. Мы стали помогать: кто участковому, подтаскивая ящики с продуктами к двери, которые тот раздавал, кто, например женщины, стали сортировать одежду из мешков на мужскую, женскую, детскую, чтобы людям было легче искать. И помогали искать одежду тем, у кого были особые запросы: какой-то женщине требовался особо большой бюстгальтер «для соседки» (хотя, судя по её смущению и её размеру, ей самой), а кому-то – детская одежда определённого размера.

Трагедия этих людей была в том, что, как ни парадоксально, но после наводнения они остались без воды. Местность сельская, вода, как правило, из колодцев. Все колодцы забиты мулякой. И если для питья и готовки воду могли покупать или брать гум.помощью бутилированную воду, то для того, чтобы помыться самим, постираться, отмыть дом и мебель у них воды не было. Конечно, кто-то смог сходить в городскую часть к родственникам или знакомым, чтобы помыться там. А кто-то так и ходил все эти дни чумазый. И на самом раннем этапе чистая одежда, присылаемая с гум.помощью, была очень востребована.

Когда мы вернулись, поговорили с теми двумя, которых увела бабушка. Настроение у них было хуже некуда. Оказалось, во-первых, что бабушка была не одна, а ещё была куча родственников. Во-вторых, к волонтёрам относились как к бесплатным рабам. Родственники не работали и работать не собирались, только тыкали пальцами, что делать. Да и командовали так, что волонтёров раздражало: то тыкали пальцем утащить ту мебель на помойку, то на полпути передумывали и командовали тащить мебель обратно. Волонтёров это достало, и они сказали родственникам, чтобы они работали сами. Причём один из этих волонтёров, какой-то хирург, настолько возмутился, что ему, столь нужному и квалифицированному специалисту, нашлось столь низкоквалифицированное применение, что тут же улетел домой за свой счёт.