Основы методики уголовного преследования и профессиональной защиты от него (на примере уголовно-процессуального исследования должностных и служебных преступлений)

а) должностное лицо или лицо, выполняющее управленческие функции в негосударственной организации, прямо и недвусмысленно ставит положительное решение некоего вопроса, входящего в его служебную компетенцию (или в решении которого – вспомним диспозицию статьи 290 УК – он может способствовать) в зависимости от дачи ему за то взятки, иными словами, вымогает взятку;

б) это лицо длительное время попросту не решает такой вопрос либо усложняет возможность его удовлетворительного решения различными надуманными причинами, тем самым «намекая» на необходимость дачи ему взятки;

в) инициатором взяточничества является взяткодатель или посредник, а взяткополучатель лишь «пассивно» принимает предмет взятки или указываемую ему имущественную услугу или выгоду;

г) в качестве инициатора дачи взятки с целью дальнейшего разоблачения взяткополучателя под соответствующим прикрытием выступает сотрудник оперативно-розыскной службы либо лицо, сотрудничающее с органами дознания на конфиденциальной основе. В этом случае, как видим, криминальная ситуация конструируется умышленно с целью последующего изобличения взяткополучателя.

Сразу скажем: правомерность создания данной ситуации весьма проблематична (особенно в свете последних изменений, внесенных 24 июля 2007 года в Федеральный закон «Об оперативно-розыскной деятельности»). И тем не менее не далее как 6 августа 2008 года Липецким областным судом за получение взятки в размере 1 млн рублей осужден заместитель главы администрации одного из районов, причем в качестве взяткодателя выступал оперативный сотрудник^[104].

Свое мнение по этой проблеме мы обоснуем и сформулируем при рассмотрении методики расследования рассматриваемых преступлений, осуществляемого в перспективной следственной ситуации. Здесь же лишь отметим, что именно в ней наиболее штатной и, подчеркнем, оптимальной с позиции защиты является версия об учиненной в отношении взяткополучателя провокации.

Криминалистические же ситуации (следственные, защитные) в их методическом значении, напомним, конструируются по совершенно иным основаниям: чаще всего в зависимости от повода к возбуждению уголовного дела и характера информации, в нем «заложенной». Применительно к методике расследования взяточничества наиболее типичными из них выступают такие:

а) следователю (органу дознания, дознавателю) становится известным об уже имевшем место факте дачи/получения взятки. Как правило, подобная ситуация возникает в результате поступления заявления о том взяткодателя, обусловленного ранее рассмотренными причинами (невыполнением взяткополучателем обещанного действия в пользу заявителя; последующими негативными действиями или поведением взяткополучателя в его отношении; расследованием в отношении взяткодателя, а в редких случаях и взяткополучателя другого уголовного дела и т. д.). Такую ситуацию мы условно именуем ретроспективной следственной ситуацией;

б) следователю (органу дознания, лицу, осуществляющему оперативно-розыскную деятельность) становится известным о предстоящем факте дачи/получения взятки. Эта ситуация возникает, когда лицо, у которого вымогается взятка, сообщает о том в правоохранительные органы и изъявляет желание помочь разоблачить взяточника^[105]. Такую следственную ситуацию, по аналогии с наименованием предыдущей, думается, логично именовать перспективной.

Разновидностью этой ситуации в сути своей выступает та, когда «действующие лица» – и взяткополучатель, и взяткодатель (либо посредник) – одновременно задерживаются непосредственно после передачи взятки в результате проведенной в отношении их оперативно-розыскной работы. Эта ситуация представляется весьма эффективной для расследования, ибо в ней возможно обоснованное привлечение к уголовной ответственности всех участников взяточничества; в двух предыдущих, как известно, взяткодатель освобождается от уголовной ответственности в силу примечаний к статьям 204 и 291 УК. Однако, к сожалению, на практике ее возникновение крайне редко, что, несомненно, связано с отмеченными особенностями как данного состава преступления, так и личностей коррупционеров, а потому со сложностью в осуществлении оперативно-розыскной деятельности в отношении этих лиц (и ее практическими недостатками).

Напомним, что именно возникшей криминалистической ситуацией предопределяются возможности переработки механизма следообразования, последовательность и сама сущность осуществляемых для того следственных действий и других мероприятий.

С этих позиций далее мы и рассмотрим методические основы расследования умышленных преступлений, совершаемых по должности и службе, и профессиональной защиты в досудебном производстве по уголовному делу на примере, как это уже оговаривалось, взяточничества (коммерческого подкупа).

§ 2. Методика уголовного преследования и профессиональной защиты от него в ретроспективной ситуации расследования взяточничества

Совершенно очевидно, что в ней^[106] первоначальным следственным действием является допрос заявителя-взяткодателя, и не только потому, что в результате его формируется начальное прямое доказательство взяточничества, но и потому, что полученная от этого лица информация во многом предопределяет наиболее целесообразные пути и средства как проверки ее объективности, так и получения других прямых и косвенных доказательств.

Думается, что он, как, впрочем, и значительная часть иных следственных действий и мероприятий, осуществляемых на первоначальном этапе расследования дела о взяточничестве, возбужденного в той ситуации, предопределены необходимостью проверки типовых версий, формулируемых с учетом информации, содержащейся в поступившем заявлении.

Они представляются таковыми:

а) факт дачи взятки имел место при обстоятельствах, указываемых заявителем;

б) факт дачи взятки имел место, но его обстоятельства по определенным причинам заявителем умышленно или неумышленно искажены;

в) факт передачи должностному лицу материальных ценностей либо оказание ему имущественных услуг и выгод имел место, но не может быть расценен как взятка;

г) имеет место ложный донос со стороны заявителя о даче им должностному лицу взятки;

д) в отношении должностного лица или лица, осуществляющего управленческие функции в негосударственной организации, имела место провокации взятки^[107].

Анализ следственной практики позволяет предложить некие алгоритмы вопросов, выясняемых как для проверки названных типовых версий, так и для установления многих (если не большинства) обстоятельств, составляющих предмет доказывания по делам о взяточничестве.

В связи с этим заметим, что в литературе совершенно верно отмечается: «Поскольку все элементы предмета доказывания являются обязательными для установления в ходе предварительного следствия, они детерминируют и методику расследования, обусловленную конкретными обстоятельствами»^[108].

Сразу же подчеркнем: предлагаемые далее в настоящей работе алгоритмы не претендуют на исчерпывающую полноту, носят сугубо типовой характер; очевидно, что они должны соответствующим образом интерпретироваться применительно к сфере общественной жизни, экономики и управления, в которой имеет место расследуемый факт взяточничества, и особенностей конкретного уголовного дела.

Применительно к допросу взяткодателя в рассматриваемой ситуации этот алгоритм представляется таковым:

1) для решения какой проблемы он обратился к лицу, оговариваемому им в получении взятки, или был вынужден с ним взаимодействовать (например, в связи тем, что это лицо рассматривает, расследует или каким-либо другим образом разрешает дело или вопрос, в котором допрашиваемый имеет свой личный интерес);

2) в случае если его проблема могла быть решена рядом лиц, располагающих соответствующими должностными или служебными полномочиями, почему он обратился именно к данному человеку: случайно или по совету коллег и знакомых; не говорили ли или не намекали последние на то, что это лицо решает подобные вопросы (или может решить его вопрос) за взятку; не проявило ли данное лицо само инициативу для разрешения его проблемы;

3) законно ли, на его взгляд, действие (бездействие), которое должно было совершить данное лицо для удовлетворения его, допрашиваемого, интересов;

4) создавало ли данное лицо какие-либо умышленные препятствия для удовлетворения законного интереса допрашиваемого (просто откладывало решение вопроса, настаивало на представлении дополнительных, не требующихся по соответствующим положениям и инструкциям документов согласований и т. п.), не угрожало ли (прямо или косвенно) наступлением каких-либо, и каких именно, негативных последствий в случае отказа в даче взятки?

Напомним, что лишь при наличии угрозы наступления вредных последствий именно правоохраняемым интересам заявителя в случае его отказа от дачи взятки либо, когда он умышленно ставится в такие условия, при которых вынужден дать взятку, дабы предотвратить вредные последствия для своих правоохраняемых интересов, в действиях должностного лица есть признак вымогательства^[109].

5. Если интересующее допрашиваемого решение взяткополучателя должно было носить незаконный характер или попросту, находясь в правомерной его компетенции, могло быть принято различно – либо удовлетворительно, либо неудовлетворительно – и в различные сроки (с позиций интереса взяткодателя), то кто явился инициатором предложения взятки: должностное лицо, которое прямо требовало или намекало на необходимость дачи ему взятки за решение вопроса, либо сам допрашиваемый по собственной инициативе или «поняв невысказанный намек». Если заявитель тут же после этого передал должностному лицу взятку, что явилось ее предметом, из чего допрашиваемый исходил, определяя его размер (из требований о том этого лица; своего субъективного усмотрения и возможностей, знания «традиционно установленного» размера взятки за аналогичные действия в данной местности вообще или данному должностному лицу).

Последнее наиболее характерно для получения взяток в виде так называемых «откатов», действующих в системе заключения различных контрактов, чаще всего государственных. (Как здесь не вспомнить одного нынешнего политика, которого, когда он занимал весьма ответственное должностное положение в государстве, в определенных кругах называли – не будем судить, по праву ли, – «Миша – два процента».)

6. Обговаривался ли между ними предмет взятки (какая вещь будет передана в качестве взятки или какая материальная услуга оказана, какая сумма и в каком виде будет передана и т. п.) и кто был инициатором определения предмета взятки? Решался ли ими вопрос, будет ли передана взятка до или после того, как будет выполнено действие в интересах взяткодателя либо это должно будет происходить отдельными «траншами»: часть до выполнения действия, часть после того; был ли между ними «торг» по этим вопросам?

7. Источник и обстоятельства приобретения им самим вещи, денег или других ценностей для использования его в качестве предмета взятки (оплаты оказываемых услуг имущественного характера); кому эти обстоятельства известны (пример о важности установления этого обстоятельства приведен нами выше) и/или в каких документах они были отражены (например, снятие денег допрашиваемым с банковского счета, продажа пакета акций и т. п.).

8. Когда, где и при каких обстоятельствах им передавалась взятка и каждая из составляющих ее частей (если имели место «транши»)? Если в качестве взятки передавался некий предмет, то у допрашиваемого необходимо получить не только общее его описание; следует тщательно выяснить особенности этого предмета. Цели выяснения этих обстоятельств очевидны: оптимизировать процесс его розыска в ходе обыска или выемки, производимых у заподозренного или других лиц, и обеспечение возможности предъявления его в случае обнаружения взяткодателю для опознания. Следует также уточнить, не оставлялись ли допрашиваемым на этом предмете какие-либо скрытые пометки.

По одному уголовному делу взяткодатель на допросе сообщил, что до передачи в качестве взятки автомашины он вскрыл внутреннюю обивку одной из ее дверей, выцарапал на металле слово «взятка, 25 января 2006 г.», а затем восстановил внешний вид обивки. При осмотре изъятой у взяткополучателя автомашины эта надпись не только была обнаружена, но и дальнейшей почерковедческой экспертизой установлено, что она была выполнена именно взяткодателем.

9. В каких документах отражено действие (бездействие), выполненное взяткополучателем в интересах допрашиваемого; чем такие документы могут отличаться от составляемых в аналогичных случаях, не имеют ли они каких-либо отметок, связанных с дачей/получением взятки?

Рациональность последней рекомендации относительно выясняемых при допросе взяткодателя обстоятельств необходимо дополнительно прокомментировать примерами из следственной практики.

Одно высокопоставленное должностное лицо на документах, предоставляемых различными организациями для получения ими многомиллионных кредитов, ставило одни и те же разрешительные визы. Однако сотрудниками его аппарата (по согласованию с руководителем) удовлетворялись лишь те ходатайства, виза на которых выполнялась им карандашом определенного цвета.

* * *

Для выделения письменных работ, выполняемых на вступительных экзаменах в вуз, – а они поступают для проверки членами экзаменационных комиссий в зашифрованном виде, – ее председатель договаривался с взяткодателями, какие на первый взгляд незаметные, но отличительные признаки они должны содержать. Например – и здесь мы используем материалы конкретного расследованного в свое время нами уголовного дела, – сложение «столбиком» двух простых чисел.

10. Какие именно желаемые допрашиваемому последствия наступили в результате данной им взятки? Например, прекращено возбужденное в отношении его или другого представляемого им лица уголовное дело; получено продвижение по службе; выделены требуемые квоты или лимиты для предприятия и т. п.

11. Осведомлен ли кто из близких допрашиваемому лиц (родственников, сослуживцев, знакомых) о факте дачи им взятки, ее размере и других с этим связанных обстоятельствах?

Как говорилось выше, ответ на этот вопрос может быть использован для создания системы косвенных доказательств. Более того, практика показывает, что в ряде случаев допрашиваемый, отвечая на этот вопрос, сообщает, что о необходимости (или возможности) дачи взятки данному чиновнику он узнал со слов именно одного из тех лиц, который либо сам давал ему же взятку, либо, в свою очередь, знает об этом со слов другого человека. А это уже может быть использовано не только для получения косвенных доказательств, но и для выявления других фактов получения данных чиновником взяток.

12. Какие отношения (личные, служебные, экономические) между ним и оговариваемым им лицом существовали до факта дачи взятки и после того? Чем обусловлено сообщение допрашиваемого в правоохранительные органы о даче им взятки данному должностному лицу?

Выяснение этих вопросов необходимо, в частности, для последующей проверки следователем версий защиты. Они же в этой ситуации, как показывает практика, традиционно заключаются либо в утверждении о ложном оговоре заявителем должностного лица по причине наличия между ними неприязненных личных или служебных взаимоотношений, либо в том, что передача ему последним предмета взятки являлась возвращением долга или расчетом по совместным «бизнес-проектам».

Очевидно, что если взятка давалась через посредника, то предмет допроса дополняется подробным выяснением обстоятельств, связанных с «вхождением» посредника в структуру дачи/получения взятки, а часть приведенных выше обстоятельств, выявляемых при допросе взяткодателя, подлежит соответствующей интерпретации. К примеру, то, что выяснялось у взяткодателя об обстоятельствах обсуждения размера и условий передачи взятки, непосредственной ее передачи и т. п., интерпретируется применительно к действиям посредника.

И еще раз напомним: в отдельных случаях показания взяткодателя требуют проверки на месте, в котором обсуждались условия дачи/получения взятки и (или) где взятка непосредственно передавалась. Заметим попутно, что соблюдение данной рекомендации особую значимость приобретает в тех случаях, когда возможность посещения этого места, например кабинета оговариваемого чиновника, действующими в организации правилами ограничена.

Заметим, что служебные кабинеты чиновников являются наиболее распространенными местами получения ими взяток. Так, по изученным И.С. Башмаковым уголовным делам местом приема-передачи взятки в 75 % случаев явились служебные кабинеты взяткополучателей, в 12 % – автомобили взяткополучателей и в 13 % – автомобили взяткодателей^[110].

Аналогичные данные приводит М.В. Лямин. По изученным им уголовным делам местами получения взяток сотрудниками правоохранительных органов являлись: служебный кабинет – в 72 % всех случаев; служебная машина – в 3 %; личная машина взяткополучателя (взяткодателя, посредника) – в 5 %; квартира взяткополучателя – в 4 %; улица, парк, подъезд – в 5 %; ресторан, кафе, бар – в 4 %^[111].

Соответствие показаний взяткодателя фактической обстановке в названном им месте, как было указано, следует расценивать как косвенное доказательство, подтверждающее объективность сообщенных им сведений.

К. описала обстановку служебного кабинета С., который она посещала несколько месяцев назад единственный раз для передачи этому должностному лицу взятки. Однако при проверке ее показаний на месте было установлено, что они обстановке в данном кабинете, занимаемом уже другим чиновником… не соответствуют.

В связи с этим на основе показаний сослуживцев С. была реконструирована обстановка этого кабинета во время работы в нем С., полностью подтвердившая объективность в этой части показаний К. Этот факт убедительно свидетельствовал о том, что К. действительно посещала кабинет С.

Выемка и осмотр документов, подтверждающих факт совершения чиновником действия (бездействия) в интересах взяткодателя.

Сразу сформулируем важную тактико-методическую рекомендацию в этом отношении. Как представляется, изъятию в данной ситуации подлежат не только те документы, в которых содержится решение непосредственно по расследуемому факту (о котором сообщил заявитель), но и все другие, зафиксировавшие выполнение данным должностным лицом других аналогичных по направленности решения действий. Зачастую тактически целесообразно изымать и некоторые другие документы, выполненные не только заподозренным, но и другими должностными лицами этой организации.

Эта рекомендация направлена на достижение нескольких целей.

Во-первых, завуалирование факта изъятия именно того документа, который в данный момент интересует следователя в связи с показаниями взяткодателя, ибо обычно само производство выемки не остается в тайне от заподозренного. А потому последний, уточнив, какой именно документ следователем изъят, может предпринять активные действия по противодействию расследованию связанного с ним события.

Во-вторых, исключение возможного последующего уничтожения таких документов. Очевидно, что заявление о получении должностным лицом взятки, явившееся основанием для возбуждения уголовного дела, делает вполне вероятной версию, что этот факт – не единственный в «биографии» данного должностного лица. И следы этого могут обнаружиться в документах, к оформлению которых он имел отношение. А потому вполне естественно предположение, что заподозренный, узнав о начавшемся расследовании, может предпринять активные меры по их сокрытию или уничтожению (в том числе незамедлительно производимому официально, например, в связи с истечением срока их хранения). Заметим, что названные цели выемки свидетельствуют о неотложном характере производства данного следственного действия.

В-третьих, эти документы необходимы для последующего их осмотра, направленного на выявление возможных отличий принимаемых по этим документам решений (и в их оформлении) от аналогичного по своему предмету решения, выполненного, как предполагается, за взятку. Тут же отметим, что факт выявления таких отличий явится одним из обстоятельств, которое затем можно будет эффективно использовать при допросе лица, подозреваемого в получении взятки.

В-четвертых, нельзя не учитывать обязательно на этом этапе расследования выдвигаемую следователем версию о заведомо ложном оговоре заявителем должностного лица в получении взятки, направленном, в частности, на его дискредитацию. В связи с этим саму «устанавливающую» часть постановления о производстве выемки следует составлять в достаточно обтекаемых выражениях. Они должны обосновывать необходимость изъятия определенных документов и в то же время не бросать тень на конкретное должностное лицо (прямо, скажем так, не свидетельствовать о возникших именно в отношении его подозрениях).

Осмотр изъятых документов преследует цели, для достижения которых, по существу, и была произведена сама их выемка. К ним относятся:

а) удостоверение факта выполнения заподозренным чиновником определенных действий (бездействия) в интересах как заявителя, так и других лиц, обращавшихся к данному должностному лицу с аналогичными обращениями (или в отношении которых им рассматривались аналогичные по сути своей материалы);

б) наличие в каждом из них необходимых для принятия решения согласований и других служебных «процессуальных» отметок;

в) соблюдение при этом должностным лицом нормативно установленных или, так сказать, обычных сроков разрешения материалов;

К примеру, при этом можно установить, что сроки принятия решения, за которое, как предполагается, была получена взятка, были более короткие, чем при разрешении этим должностным лицом других аналогичных материалов.

г) наличие в осматриваемых документах каких-либо особых отметок, выделяющих отдельные из них из числа аналогичных.

Заметим, что такие особенности, имеющиеся на осматриваемых документах, зачастую прямо не просматриваются, а выявленные не всегда сразу оцениваются следователем именно в таком качестве. Чаще всего об их наличии и значении становится известно либо из показаний лица, заявившего о даче им взятки, либо в дальнейшем из «признательных» показаний взяткополучателя. В последнем случае эти показания обусловливают необходимость дополнительного осмотра изъятых документов, целенаправленного именно на выявление подобных отметок.

Так, в приведенном выше примере о взяточничестве в вузе, о наличии отметок в письменных экзаменационных работах, позволявших преподавателям-взяточникам их дешифровывать, стало известно из показаний отдельных подозреваемых. Дополнительный осмотр ранее изъятых личных дел студентов, в которых хранятся их письменные работы, выполненные на вступительных экзаменах, позволил установить наличие таких отметок еще в целом ряде из них и выдвинуть затем подтвердившуюся версию, что за положительные оценки и по этим работам были получены взятки.

Наконец, целью осмотра изъятых документов в ряде случаев может явиться обнаружение в них признаков материального их подлога (подчисток, дописок, исправлений и т. п.), наличие которых служит основанием для назначения соответствующих криминалистических экспертиз (почерковедческой, технико-криминалистического исследования документов, а в ряде случаев и автороведческой, и др.).

Кроме того, необходимо изымать и осматривать (а затем приобщать к делу в качестве вещественных доказательств) документы, подтверждающие показания взяткодателя об источниках приобретения им предмета взятки (скажем, выписки о снятии денег с банковских лицевых счетов, их переводе на счет взяткополучателя, товарные чеки о покупке данного предмета и т. п.) и обстоятельствах передачи его должностному лицу (например, счета из ресторана или квитанции об оплате гостиничного номера, при посещениях которых она состоялась или имели место переговоры об этом).

Заметим (на это верно обратил внимание И.С. Башмаков), что в ряде случаев, подкупая должностное лицо, взяткодатели действуют не в своих личных интересах, а в интересах своего предприятия, из кассы (со счета) которого ему для этого выдаются деньги. Очевидно, что документы, подтверждающие факт получения данным лицом этих сумм, также подлежат выемке и приобщению к делу^[112]. Как сказано выше, эти установленные в результате осмотра таких документов обстоятельства будут носить характер косвенных обвинительных доказательств.

Выемка банковских и других документов, подтверждающих движение денежных вкладов на счетах заподозренного (а также его близких), приобретение ими недвижимости, производство неких строительных и иных дорогостоящих работ и т. п. преследует цель убедиться в объективности соответствующих показаний заявителя. Кроме того, ее результаты, возможно, дадут основания для выдвижения версии о наличии других фактов коррупционной деятельности проверяемого лица.

Так, по информации, сообщенной главным венным прокурором С. Фридинским, один из руководителей военно-строительного комплекса Минобороны получил от подрядчиков в качестве взятки джип – BMW Х5, а на его дочь была оформлена дорогостоящая вилла на Кипре^[113].

Несомненно, что в систему доказательств по данному делу входили и документы, подтверждающие «движение» названной недвижимости.

Обыск в рассматриваемой следственной ситуации также является неотложным следственным действием. Он, по нашему мнению (естественно, при наличии на то необходимых фактических и процессуальных оснований), должен производиться непосредственно перед допросом подозреваемого (чтобы исключить возможность для данного лица к нему «подготовиться»). Очевидно, что обыск должен производиться во всех помещениях, занимаемых (постоянно или временно) заподозренным: в его служебном кабинете, в его квартире или доме, на даче и т. д. Обратим внимание и на то, что практика показала эффективность обыска и автомашины (как личной, так и служебной) этого лица.

В рассматриваемой ситуации по делам о взяточничестве это следственное действие преследует несколько целей:

а) обнаружение предмета взятки, описанного взяткодателем, крупных денежных сумм и других предметов, наличие которых у обыскиваемого или в занимаемых им помещениях позволяет выдвинуть версию об их «неправедном» происхождении. К примеру, большое количество однородных предметов – ваз, спиртных напитков или других предметов, стоимость которых очевидно превышает возможности их приобретения за «легальные» доходы, и т. д.

При обыске у подозреваемого во взяточничестве ответственного сотрудника областного управления внутренних дел было обнаружено несколько сотен бутылок спиртных напитков. Его объяснения, что он их приобретал, готовясь к своему юбилею (который должен быть только через два с лишним года), выглядели крайне неубедительно, что и повлекло за собой выдвижение впоследствии подтвердившейся версии об их криминальном происхождении.

И хотя в такой следственной ситуации между самим получением взятки и возбуждением уголовного дела по данному факту обычно проходит определенное, иногда весьма значительное время, нельзя исключать вероятность того, что на предмете взятки могут сохраниться отпечатки пальцев взяткодателя или посредника. А потому при обнаружении в ходе обыска предмета, совпадающего по описанию заявителя с тем, который передавался обыскиваемому, как и других предметов, которые, как сказано выше, могут иметь коррупционное происхождение, следует принять меры, позволяющие их сохранить для последующих экспертно-дактилоскопических исследований (в частности, надлежащим образом упаковать и опечатать).

Тут же скажем, что нам представляется целесообразным в протоколе обыска отражать объяснения обыскиваемого о происхождении обнаруженных у него крупных денежных сумм и предметов; доказательственного значения эти объяснения, что очевидно, иметь не будут, но явятся материалом для определения тактики последующего допроса этого лица^[114];

б) обнаружение документов (подлинников, копий, дубликатов, черновиков), каким-либо образом связанных как с принятым обыскиваемым решением по расследуемому факту, так и в целом с его служебной деятельностью. Необходимость поиска и изъятия последних (особенно при обыске в жилище или другом помещении, занимаемом заподозренным) диктуется необходимостью проверки логически, как уже отмечалось, возникающей версией об их отношении к другим фактам коррупционной деятельности обыскиваемого.

При обыске на даче начальника отдела райвоенкомата Д., производимого по уголовному делу о получении им взятки от К. за освобождение его от прохождения военной службы, были обнаружены личные дела еще четырех юношей, также освобожденных от призыва. Это предопределило выдвижение следователем подтвердившейся в дальнейшем версии о получении Д. взяток и с этих лиц.

Кроме того, при обыске необходимо изымать записные книжки, телефонные справочники, которыми пользуется заподозренный, адресованные ему письма и другие относящиеся к данному лицу так называемые неофициальные документы.

Обратим внимание, что в современных условиях интересующая следователя информация зачастую содержится на электронных носителях (в «памяти» компьютера, телефона мобильной сотовой связи, на дискетах, флешках, дисках и т. п.), что предопределяет необходимость их обнаружения и изъятия при обыске.

Последующий осмотр названных документов, как правило, позволит выявить служебные и личные связи обыскиваемого с другими лицами; в ряде случаев в них могут содержаться записи, прямо свидетельствующие о его коррупционной деятельности, вплоть (практике известны такие факты) до указания фамилий взяткодателей, денежных сумм и других предметов, полученных им в качестве взяток.

Следующим первоначальным следственным действием в рассматриваемой ситуации расследования взяточничества (и любого другого, напомним, умышленного преступления, совершенного по должности или службе) является допрос подозреваемого.

Под «подозреваемым» мы в данном случае условно понимаем лицо, в отношении которого проверяется версия о получении им взятки, независимо от его процессуального статуса. Тем не менее так как уголовные дела о взяточничестве возбуждаются чаще всего именно в отношении конкретного лица, то оно является на момент допроса подозреваемым и в процессуальном смысле этого понятия.

Но прежде чем предложить типовой алгоритм допроса этого лица (с позиций методики), стоит обратить внимание на такую особенность.

Ретроспективный характер данной следственной ситуации, не требующий неотложного производства допроса подозреваемого, дает возможность следователю до него произвести так называемую «установку личности», осуществляемую по письменному поручению следователя органами дознания (п. 4 ч. 1 ст. 38 УПК). Нет сомнений, что тактически умелое использование следователем такой информации рационализирует допрос данного лица.