Часть 3
26
Генри понимал, какую брал сейчас на себя ответственность. Раньше все было по-другому. Они воздействовали на события, которые происходили в будущем, но не трогали прошлого. Это было естественным и не шло в разрез с существованием их в этих временных рамках. Другое дело – изменить настоящее. Иногда они делали это раньше. Достаточно вспомнить тех людей, которые попали сюда, и то удивительное спасение Громова от руки киллера. Так или иначе, жизни всех этих людей уже были изменены островом, и он теперь стал неотъемлемой частью их будущего и судьбы. Но природа для того и создала человека, чтобы тот мог что-либо изменить в настоящем ради будущего, но никак не в прошлом.
На острове существовала лаборатория времени. Там работали математики, философы, физики, историки… Словом, целая группа специалистов, которая исследовала и контролировала этот процесс. У них не было оборудования, установок или приборов. Они сидели за столом и проигрывали разные ситуации во времени. Просто играли и в итоге пришли к серьезному выводу – со временем играть нельзя! Тогда эти люди предупредили Генри об этом, теперь каждая операция ими просчитывалась, и ошибиться было невозможно. Их вывод был такой: перемещаясь в далекое или близкое прошлое, нельзя касаться событий, видоизменяя их. Все дело в том, что время имеет некоторую «многослойность». Это не линия, даже не плоскость. Это большой слоеный пирог. Это объем, который мы пока не можем постигнуть разумом и понять. Конечно, часто бывает так, что человек, не зная и не понимая, стремится воздействовать на объект своего невежества, даже пытается уничтожить его. Так было в истории не один раз. Разрушение – один из путей познания. Но его предостерегли – со временем играть не стоит. Достаточно изменить что-либо в прошлом, наступает некий временной коллапс. Мы – люди, не умеющие обращаться с этим временем, попадаем в один и тот же момент в разные, параллельные плоскости, и не понятно, где тот мир, в котором мы живем. А, пытаясь понять многомерность этого временного пространства, теряемся и пропадаем, потому что постичь этого нам не дано. Возникает некий хаос, абсурдность ситуации. Мы находимся в прошлом, видим там себя, находимся с ним рядом. Каждый выполняет свои действия, которые противоречат друг другу, а результатом может стать многоплоскостной временной хаос, который контролировать и предвидеть будет нельзя. Вот тогда и возникает конфликт между некоторыми временными пересечениями и нашей жизнью. Конечно, природа справится с этим парадоксом, но человек нет, и последствия могут стать непредсказуемыми.
Можно возразить, что сама идея жизни на острове в далеком прошлом уже нарушает этот закон, здесь уже происходит воздействие на будущее. Но в лаборатории времени объяснили, поскольку остров все равно погибнет, а произойдет это задолго до появления на планете человеческой расы, такое воздействие на будущее цивилизации минимально, хотя, безусловно, есть. Именно поэтому Вудли не должен был снова попасть к Бобби во второй раз и отменить свои действия. Встретив там самого себя и отменив то, что ты сделал вчера, ты меняешь завтрашний день и себя тоже. Ты попадаешь в параллельные плоскости времени, и где потом искать себя – не знает никто…
И теперь Генри мучительно принимал решение. Стоило принести людям туда, «наверх», изобретение Леонида (его фотонный двигатель), повернуть все назад будет невозможно. Это закон! То, что случится сегодня, останется в этом дне навсегда. А дальше наступает завтра уже вместе с этим событием. Так устроен мир…
А время идет параллельно и там и здесь, куда бы тебя не забросила временная нора, его становится все меньше. И теперь нужно было тысячу раз просчитать последствия такого решения. Но не делать ничего было нельзя – время «конца» приближалось…
Генри последний раз встретился с учеными из временной лаборатории. Что они могли ему посоветовать? Ничего. Ничто не возможно предвидеть в масштабах такого события. Это совсем новое, радикальное решение. Готовы ли к нему люди? Наверное – да. Это, безусловно, облегчит им жизнь. Все станет доступнее и дешевле. Все, что производилось ранее, потом перевозилось, перелетало, охлаждалось или согревалось, освещалось и так далее… все имело невероятные затраты на ту или иную энергию, а теперь она становилась для бесплатной и в буквальном смысле бралась из воздуха.
Готовы ли к этому политики? Генри сейчас это интересовало меньше всего. Те будут ждать указаний своих хозяев, из чьих рук привыкли кормиться, и поэтому к общему народному ликованию они не имеют никакого отношения, да и вряд ли способны на что-то сами по себе. А вот будут ли довольны их покровители – сильные мира сего, в чьих руках сосредоточены все блага человеческие, – это большой вопрос! И теперь эту проблему предстояло решать.
Он стоял на берегу, размышляя об этом, и всматривался вдаль, где должна была открыться воронка и через какие-то секунды появиться вереница судов с хозяевами и членами правления «организации». Такие встречи происходили редко – раз в несколько лет. Обычно проводились телефонные переговоры или видеоконференции. Для этого Генри поднимался «наверх», и со своего корабля проводил переговоры и видео-встречи, а потом возвращался на свой остров. Но теперь, когда ситуация обострилась, нужно было встретиться, пожать друг другу руки и подтвердить намерения. Все эти люди были не простыми гражданами, обремененные огромными состояниями, реальной властью а, некоторые из них, даже совестью. Но, сколько людей – столько мнений, поэтому нужно было встретиться, посмотреть друг другу в глаза и договориться. А от каждого из них сейчас зависело многое. Почти все…
Воронка гостеприимно распахнула свои врата, и из них, едва помещаясь в этом водовороте времени, начали появляться корабли. Это были яхты и лайнеры, совсем не похожие на те, которые остались на острове, даже принцы и президенты приплывали сюда на судах, казавшихся песчинками рядом с этими кораблями-гигантами. Это были плавучие острова, корабли-города, корабли-дворцы, куда могли поместиться сотни людей, но на каждом из них находилась небольшая команда и члены тех самых семейств, которые и отправились на эти переговоры. Генри с почтением принимал каждого у своего пирса, пожимая руки. Организация начинала съезд…
Встреча проходила в просторном зале большой виллы, которая была построена для подобных раутов. Пожалуй, впервые здесь появились люди в костюмах, которых сопровождала охрана. Нет, бояться здесь было некого, все прекрасно знали об этом. Система «билетов» на остров была столь совершенна, что здесь собирались только лучшие – элита. Но, так полагалось. Единственно, чего на них не было – это галстуков. Наконец, люди заняли места за большим столом, и наступила долгая пауза… И тишина…
Здесь сейчас сосредоточились все деньги мира, сила и мощь, вся полнота власти. Эти люди могли одним небрежным движением купить страну, устранить кризис на планете, обвалить самую сильную мировую валюту, повернуть реки вспять. Одного не могли они сделать порознь: отменить тот проклятый день и остановить неизбежное, а поэтому сейчас сидели, смотрели друг на друга и молчали…. Там, «наверху» они могли потерять все. Их бизнес, работа, жизни оказались под угрозой. Бывают ситуации, когда мы все равны. Поэтому они приехали говорить и договариваться.
Разговор был тяжелым. Все знали причину встречи, всем был разослан план Генри и протокол встречи. Почти все эти люди черпали свои неистощимые богатства из глубин той самой земли, добывая нефть и газ, природный уголь. И поэтому нужно было найти решение, которое устроило бы всех.
– Я рад приветствовать уважаемое собрание…, – начал Генри свою тщательно подготовленную речь. Он немного волновался, как всегда выглядел достойно, убедительно, и все со вниманием уважительно слушали его.
– Всем вам были разосланы приглашения и наш новый план действий…, – продолжал он, – поэтому вы в курсе последних событий. Сейчас мы должны вместе принять решение. В таком непростом деле там «наверху» понадобится помощь каждого из вас…
Он долго говорил, приводя известные факты, а люди слушали, продолжая молчать. Их окружала обстановка привычного благополучия. Повсюду виднелась изящная мебель, шикарные диваны и кресла, дорогие ковры украшали полы, на стенах висели канделябры и картины, в углах стояли какие-то статуэтки. Не какие-то, а уникальные подлинные произведения искусства. Этот дом был построен в традициях старой Англии, и его дед когда-то придал этому зданию пафос великолепия и роскоши. Так они жили там, у себя дома, так же ему хотелось все повторить и здесь. Словом, великолепный уголок Старого Света. В больших клетках расхаживали птицы, похожие на фазанов. Они чинно кивали головами, чопорно друг другу кланяясь, иногда снисходительно поглядывая на людей. Они прекрасно соответствовали этой роскоши и вели себя достойно – насколько могут быть птицы достойными.
– …мы не введем производство или науку в коллапс. Не устроим новый виток мирового кризиса – скорее наоборот…, – все говорил Генри. И тут его внимание привлек шум из клетки. Продолжая речь, краем глаза покосившись на нее, он вдруг заметил, что одна из птиц схватила из кормушки кусок кровавого мяса, уже собираясь его проглотить, но другая зачем-то кинулась к ней и начала клювом вырывать еду. В кормушке было много мяса, свежего и сочного, но почему-то именно этот кусок стал причиной раздора, и шум продолжался. Это был немыслимый конфуз! Но Генри продолжал. А обе птицы, еще минуту назад такие важные и чопорные, теперь безжалостно с криками рвали на части свою добычу, выхватывая ее друг у друга. Генри попытался продолжить, но птичий гвалт нарастал. Уже был отброшен и забыт злосчастный кусок мяса, а эти двое, словно сняв с себя фраки и галстуки, били друг друга крыльями, клевали, толкались, запрыгивали друг на друга, издавая при этом немыслимые звуки. Гости уже начали коситься в их сторону, забыв о важных переговорах, а птицы продолжали свой бой. И куда исчезли все их манеры – было непонятно. Генри, не выдержав, подошел к клетке, стукнул по ней рукой, потом взял плед и накрыл ее. Птицы мгновенно присмирели, и только их возмущенные головы теперь торчали сквозь прутья, наблюдая за своим обидчиком. А Генри вернулся к столу, закончив речь:
– И проблему эту предстоит решать нам всем, – произнес он.
Теперь все сидели, позабыв о недоразумении, смотрели друг на друга, на остров, небо сквозь огромные окна и снова молчали… Кромешная тишина повисла в просторном зале, только легкий ветерок шелестел за окном, раскачивая портьеру. Это была очень важная пауза, и люди, сидевшие за длинным столом, тоже были очень важными, особенными, они снисходительно свысока посматривали по сторонам, поскольку по-другому смотреть давно разучились, а, может быть, и не умели никогда. Каждый их взгляд был на миллиарды, слово на триллионы, и то, что будет сказано сейчас – решит все.
– Генри, к чему такая спешка и почему мы не используем привычные методы, – наконец, нарушил тишину один из них. – У нас большая организация, которая способна решить любую проблему, где бы она не возникла.
Он говорил медленно, весомо, и слова тяжело, убедительно срывались с его уст, отражаясь эхом от стен и потолка, картин и статуэток. Речь его была вязкой, как поток мазута, выходящего из трубы, как река нефти, которая только что забила фонтаном, но ее тут же замкнули, тяжелыми насосами надавили на эту густую массу и баррелями погнали по всему миру.
– Слишком много желающих создать нам проблему и слишком мало осталось времени, – ответил Генри. – Там, наверху у нас остался всего лишь год… Один год! А мы до сих пор стоим на месте… Как вам это объяснить?…
Он задумался, подбирая слова, и снова заговорил:
– Что-то мы делаем не так, господа! Невозможно старыми методами добиться желаемого. Насилие по своей сути порождает насилие, и никакой мир на крови не построишь. Видимо, в этом все дело…
– Ты уверен, что мы использовали все наши возможности? – спросил другой. Слова этого человека прозвучали, словно тяжелые бревна сплавлялись по широкой реке. Они пахли торфом, угольной пылью, потом шахтеров, битвами с профсоюзами, вагонами, которые стучали железными колесами, развозя черный груз по бесконечной колее дорог.
– Нет, не уверен, поэтому предлагаю именно такой гуманный план… Только создавая, а не разрушая и затыкая бреши, можно решить этот вопрос… Думайте, господа,… решайте!
При слове «гуманный» многие из людей усмехнулись, но ничего не сказав, продолжали молчать.
– А мне этот проект понравился! – внезапно живо откликнулся один из них. Он широко улыбнулся, и его зубы, как перламутр, засверкали блеском слоновой кости, а глаза заискрились алмазами в тысячи карат.
– Жизнь станет легче, люди богаче, – продолжал он. – Можно будет освоить новые территории, месторождения, пользуясь такой бесплатной энергией, забраться под вечные льды! Кое-что намыть и там!
– Твой алмазный и золотой бизнес не пострадают! – резко перебил чей-то голос. – Не забывай, что многие из нас сидят на трубе. Акции рухнут в один момент.
– Акции продаются и компании тоже, – парировал алмазный магнат. – Тем более, сейчас, когда они на взлете! Просто сделай вовремя правильный ход!
– Ты же не хочешь уступить свой бизнес и прикрыть дело? – настаивал нефтяной магнат, – так что не забывайся! И ты тоже, – кивнул он кому-то, – со своим медийным хозяйством только выигрываешь! А что делать нам, перекрывать трубу?
Господин, к которому он обратился, засмеялся, прищурился и живо ответил:
– Мозгов должно хватать, чтобы при любом раскладе быть всегда на коне. Тебя никто не заставлял всю жизнь вагонетки таскать или вырубать леса. Головой нужно было думать, в колледже хорошо учиться! Нужно будет – значит продашь свою трубу – невелика потеря!
Нефтяник от такой наглости задохнулся:
– Сильвио, мы поговорим с тобой в другом месте и в другое время! Ты обнаглел, старый гаденыш. Сам не помнишь, каким умом забрал себе государственные каналы, кто тебе помог в этом деле, и кто тебя туда поставил?… Продавать мои акции! Мне такое сказать?…
– А кому нужны будут это дело, и эти акции через год? – попытался остановить их Генри. – Всего один год, господа! Остался всего год! А в случае провала операции все вы переедете с семьями сюда, на мой остров и сможете остаться здесь. Вы ничего не теряете, а мы можем хотя бы эту попытку предпринять! Использовать этот шанс!
– Ха-ха-ха, – засмеялся Сильвио. – Что мы будем здесь делать на твоем острове? Наденем панамы, шорты, сядем на свои яхты и поплывем на сафари, будем стрелять динозавров и мамонтов? Или петь на эстраде твоего цирка и удивляться, почему так плохо аплодируют? – теперь он со свойственным ему сарказмом накинулся на Генри, темпераментно говорил, говорил, и прервать его было невозможно. Как будто тысячи телевизоров включились одновременно, тысячи голосов начали вещать свои новости, телешоу, викторины и боевики. А последним аккордом на головы собравшихся свалился мощный водопад рекламных роликов и клипов. Он бил по мозгам, звучал немыслимыми мелодиями и мелькал, извиваясь в шумном танце, выплескивая на всех рекламируемую ерунду – призывы и лозунги, деньги и скидки. И заглушить его было невозможно.
Шум голосов пробежал по ряду. Все начали вскакивать с мест, готовясь сцепиться в крепкой схватке. Генри неожиданно бросил взгляд на клетку, откуда из-под покрывала торчали взъерошенные головы птиц. Те с испугом смотрели широко раскрытыми, круглыми глазами, растерянно моргая. Они никогда не видели такого, поэтому были напуганы. И, глядя на этих кричащих людей, на мгновение Герни показалось, что сегодня он уже видел нечто подобное. И взгляд его упал на маленький кусок мяса, о котором все давно позабыли…
Наконец, взял слово старейший из этих уважаемых людей. Пожалуй, он терял больше остальных, и от его решения зависело все. Во время переговоров он сидел и молчал, принимая непростое решение, но когда заговорил, умолкли все.
– В конце концов, нам не привыкать начинать все с нуля, – начал он свою короткую речь, медленно выговаривая слова, и каждое было на вес золота.
– Когда меня в детстве привезли из моей маленькой страны в Новый Свет, у меня в кармане не было ничего, да и кармана не было, только надежда, молодость и голова…
Он посмотрел на прочих в этой комнате, и те смешались, начали поправлять пиджаки и усаживаться на места. А тот продолжал, и голос его эхом отдавался от высоких стен закрытых тяжелыми решетками, от глубоких хранилищ, где были сокрыты все сокровища мира. Там не было запасов нефти и угля, не пахло потом рабочих, не скрывались залежи газа или торфа, алмазов и драгоценных камней. Там было чисто и светло, горел яркий электрический свет, а вокруг только деньги, тонны бумаги, длинные вереницы нулей на электронных счетах. Там не было даже золота, только деньги и больше ничего. А значит, там было все! Поэтому он спокойно продолжал, а все его слушали:
– Молодость я выменял на деньги, голова пока при мне, а начинать новое дело никогда не поздно. Ха-ха-ха! Правильно я говорю? – и строго оглянулся по сторонам. – Как ты говоришь, Генри, называется эта штука?.. Фотон?..
Он посмеялся еще, мгновение помолчал и подвел черту:
– Что же, Генри, значит, будем торговать фотоном, – непререкаемо сказал это, и опять строго посмотрел на остальных. – Мы поможем твоему ученому, Генри. Я сделаю его самым богатым человеком планеты, после меня, конечно… Все!
Разговор был окончен.
Теперь все прохаживались, мирно беседуя, по уютному зеленому дворику с бокалами в руках. Вокруг маленькие фонтанчики, снова какие-то птицы в клетках, стол с восхитительными закусками. Скромный фуршет. Скромный, потому что трудно было удивить этих господ чем-то еще…
К Генри подошел один из гостей:
– Почему бы тебе самому не заняться алмазным промыслом? – дружески спросил он. – Все месторождения и разработки известны, ты мог бы найти их здесь, на твоем материке? Стал бы еще богаче!
– Будущее! – дружески ответил Генри. – Мы не можем посягать на него. То золото и алмазы, которые сегодня заберем отсюда, больше не появятся там, в нашем времени, а значит, мы изменим его.
– Генри, иногда мне кажется, что я в любом времени буду иметь столько же, сколько и сейчас, – посмеялся тот. – Ну, а если не наступит завтра, и мы окажемся здесь, на твоем острове, ты продашь мне лицензию на алмазный промысел? – в шутку спросил он.
– Я уже понял, дружище, что сейчас ты решил провести геологоразведку прямо здесь, в моем доме, – посмеялся Генри. – Ты хочешь, чтобы «завтра» не наступило? – в шутку парировал он.
– Нет, Генри. Не хочу, – уже серьезно ответил собеседник.
– Тогда оставим золото и алмазы в покое. Пусть будут там, где они сейчас, – так же серьезно ответил Генри.
– ОК!
Золотопромышленник хлопнул его по плечу, и они выпили…
Генри вздохнул с облегчением. Встреча была закончена, вопрос был решен, теперь оставалось дело за малым. Перевернуть эту маленькую планету. Перевернуть и заставить людей жить по-другому: строить, и не разрушать. А рычаги у них теперь были все: на острове, у Леонида в лаборатории и 65 миллионов лет спустя – там, «наверху»…
27
Небольшая яхта медленно отходила от причала. После появления на острове кораблей-гигантов такое событие казалось незначительным для этих мест. Сейчас неприметное суденышко подплывет к воронке, войдет в нее и незаметно исчезнет, растворившись во времени, а на одиноком пирсе останутся только Генри и Валери. Эти двое смотрели на наш кораблик, провожая его в далекий путь, и каждый думал о своем.
– Кто эта женщина? – наконец нарушила молчание Валери.
На палубе видны были две фигуры – Леонида и какой-то смуглой незнакомки.
– Его менеджер и секретарь, – ответил Генри.
– Симпатичная, – произнесла Валери. Генри помолчал немного, а яхта уже подошла к воронке.
– Очень толковый и грамотный специалист, – наконец добавил он. Они молча смотрели в сторону яхты, а те двое тоже молча на них, пока воронка времени не поглотила наш маленький корабль. Больше Валери не произнесла ни слова.
А лодка, через мгновение, преодолев миллионы лет, появилась на ровной спокойной поверхности океана уже с другой стороны воронки, где вокруг только океан и совсем другая жизнь. И вдруг Леониду показалось, что все это сон, который внезапно закончился. И остров, и Генри, прочие люди, установка – все это мираж! Теперь он любовался знакомым небом и солнцем, которые не видел столько времени! Больше года!.. Или, точнее, 65 миллионов лет!..
– Мираж! – снова подумал он, – Валери тоже мираж?
– Меня зовут Глорис, – произнесла незнакомая женщина. – Я буду представлять ваши интересы.
Леонид оглядел ее, словно заметил впервые, отвлекаясь от своих мыслей – Валери все еще стояла перед глазами. Теперь он увидел очаровательную девушку, смотревшую на него с улыбкой, и про себя подумал: – Как она красива!
– Да, Глорис, – произнес он, – мне Генри говорил о вас.
Глорис с удовольствием отметила на себе этот взгляд и снова улыбнулась. Она давно привыкла к таким взглядам, но никогда раньше не имела дело с таким человеком. Человеком-легендой, который сейчас, настоящий, живой, стоял перед ней – оставалось только протянуть руку и дотронуться.
– Почему бы нет? – подумала она и протянула руку, ощутив крепкое мужское рукопожатие…
Как любое начинание, все удавалось не сразу, не так быстро, как хотелось, и не так легко. Но тот, с которым Генри и все, имеющие к этому отношение, взялись за работу, преодолевало любые препятствия на пути. Проверять результат было рано. Пока Леонид и его люди находились там, в настоящем, пока они пытались его изменить, каждый день приносил что-то новое. А потому Генри не включал установку Вилли – заглядывать в будущее не имело смысла, оставалось ждать. Работать и ждать…
Леонид впервые за этот год отправился в свое время. Он имел документы со своим именем и гражданством, имел охрану, как у президента, и постоянно перемещался из одной страны в другую. У организации было много штаб-квартир по всему миру, связи почти со всеми правительствами и странами, и неограниченные возможности. Вот, когда он сумел оценить тот размах, с которым они могли действовать на Земле. В его обязанности входил контроль над производством двигателя. А, пока он переезжал с места на место, посещая лаборатории, где все готовились к началу производства.
И снова перелет, ставший уже привычным. Глорис была как всегда рядом, теперь она была его тенью. Тенью, на которую все смотрели с удовольствием и восторгом. Она, словно обрамляла его жизнь удивительным обаянием и красотой, и он уже к ней привык. Только она пока не привыкла к угловатому русскому, который почему-то равнодушно на нее смотрел. Но всему свое время…
– Здесь строится наш первый завод, – нарушила молчание Глорис, когда в окне иллюминатора появилась незнакомая местность. На дне широкого ущелья стоял огромный палаточный лагерь, а рядом был виден уже почти готовый фундамент будущего завода.
– Завода? – удивился он. – Здесь работы еще на годы, пока не появятся цеха!
Глорис улыбнулась, но промолчала. Потом какие-то люди бросились к трапу, встречая их. Они открывали двери, потом везли их на машине, показывая огромную территорию. Заходили в палатки, где уже стояла… техника! Да-да! В палатках находились станки, а за ними работали маленькие трудолюбивые китайцы. Они, как роботы, четко выполняли свою работу. И так было везде. Тысячи китайцев… Миллиарды! У него закружилась голова. А на возводимом фундаменте работали тысячи маленьких людей. Все напоминало большой муравейник, и зрелище это потрясало.
– На днях будет готов первый миллион автомобильных двигателей, – произнесла Глорис.
– Но, завод еще только строится! – опешил Леонид.
– Первый миллион, – повторила она и снова улыбнулась. А они все продолжали переходить из палатки в палатку, наблюдая за рабочими. Эти люди, казалось, могли трудиться сутками, невзирая на жару, невысокую зарплату и временные трудности. Как маленькие железные роботы, они выполняли все в точности, не уставая и не ошибаясь. А вот и огромный ангар, где первый миллион автомобильных двигателей был готов к отправке в любые страны мира. Громов был потрясен, он с недоумением взирал на все, и не хотел уходить, а на каждом двигателе сиял логотип, где латинскими литерами были выбиты символы с его именем. Двигатель с названием – «GROMOV». Только этого он почему-то не замечал…
– Вот ваш офис и квартира, – произнесла Глорис, – когда они, обойдя гигантскую территорию, устало приблизились к городку, где находились тысячи крошечных бунгало. Его дом выгодно выделялся на фоне этого однообразного городка. Это было уютное пластиковое строение, размером больше, чем остальные. Рядом был припаркован автомобиль. Оказалось, он уже был оборудован фотонным двигателем и теперь ждал своего хозяина. Они открыли двери и переступили порог. Глорис протянула ключи и телефон:
– Звоните, когда появятся вопросы, – произнесла она. – Отдыхайте, мистер Громов…
И он с удивлением посмотрел на эту молодую красивую женщину, которая, казалось, не уставала никогда. Выглядела она потрясающе, безукоризненно, готова была предупредить любую его просьбу и решить любой вопрос.
– Мой дом напротив, – произнесла на прощанье она, – звоните, если что, я всегда рядом, – добавила это, и напоследок улыбнувшись, исчезла. И на мгновение ему показалось, что эта женщина идеальна, насколько может быть идеальной женщина и секретарь…
Пошатываясь, после сумасшедшего нескончаемого дня, он медленно зашел внутрь уютно обставленного домика, в котором были маленькие окошки, и вспомнил огромные окна в номерах отелей и виллах на острове. Вспомнил Валери. Потом, усевшись на диване, устало достал из кармана куртки записную книжку и вынул ее фотографию. Поставил на журнальном столике, неподалеку от себя и, посмотрев, вслух произнес:
– Мы в Китае. Мою секретаршу зовут Глорис. У нее смуглая кожа, потрясающая фигура и улыбка. И еще… Мы уже сделали первый миллион двигателей…
Утром он вышел из домика, встал на пороге и посмотрел на долину. И завертелось все перед его глазами – палатка за палаткой, станок за станком. Так же стремительно, как они сюда летели, как менялись виды за окном, теперь мелькали все эти уголки большого хозяйства. Сотни, тысячи людей – они что-то несли, тащили, волочили. Муравейник увеличивался в размерах, люди на машинах сновали мимо, пробегали, проезжали, грузили, а завод рос прямо на глазах. И вот уже явилось огромное, сверкающее пластиком, здание на зеленой лужайке с заасфальтированными дорожками. А рядом не палатки или убогие бунгало-времянки, а ряды современных коттеджей, с цветниками и фонтанчиками, детьми, играющими во дворах. Целый город появился на глазах за считанные секунды – как в кино! Люди бодрой походкой проходили мимо, на ходу здоровались, улыбались и мчались дальше. Тысячи людей, миллиарды!
А где-то там, за пределами этой долины, бесконечной зеленой пустыни, все телеканалы и газеты, средства массой информации, все сводки новостей пестрили фотографиями любимого детища, сверкая рекламой двигателя и его изобретателя. Теперь Леонид был знаменитостью. Его знали во всем мире, а двигатель был назван в его честь. Только он один этого не знал, газет не читал, по улицам не ходил и получал сказочное наслаждение от такой жизни и работы. Не хватало только Валери. Но, она болела за его дело и ждала где-то там, на далеком-далеком острове.
Прошла неделя, за ней другая, закончился месяц, уже второй. Ему некогда было задумываться и вспоминать о чем-то еще, время заполняла нескончаемая работа, а, возвращаясь по вечерам в свой дом, он падал, заканчивая день, чтобы завтра начать другой. Завод продолжал расти на глазах, миллионами выпуская двигатели, которые развозились по всему миру.
Однажды вечером на закате долгого дня он огляделся и не захотел возвращаться в свой одинокий дом. Неподалеку, на окраине этого рабочего поселка, виднелась небольшая возвышенность, и зачем-то он побрел туда. Без труда взобрался на гору, может быть не гору, на холм, или косогор (сейчас было не важно), и удивительное чувство захватило его. Городок там внизу, где творили чудеса тысячи мастеров-трудяг, был как на ладони. А дальше только бесконечная долина, отблески сверкающего заходящего солнца, море песка, а еще дальше океан. Леонид был в возбужденном состоянии, долго оглядывался по сторонам с волшебного места, откуда открывалась потрясающая картина. Разве можно сравнить этот мир с крошечным островком, кучкой пепла и песка, с черной горой, который скоро, очень скоро, отправится на дно после извержения вулкана. А здесь… Казалось, вся планета, освященная заходящим солнцем, распласталась перед ним…
И тут он в ужасе вспомнил такой же холм, такое же яркое солнце, а с холма того виделись деформированные дома, разрушенный мир, изувеченная планета, где только крысы были повсюду. Они выжили, продолжая свой долгий век. Планета крыс. И еще стадион… Громов снова огляделся. Так, что же лучше – остров или этот мир под ногами, и не знал, как ответить на этот вопрос. А еще табло со счетом 1:0, крысы, а где-то там крошечный островок в далеком прошлом с вулканом посередине. Обреченный остров или обреченный мир! И Валери… Валери, где ты???
Он спустился с холма, продолжая размышлять.
– Сказка? Мираж? – снова вспоминал он о Ввалери. Но, Глорис отвлекла его от этих мыслей. По странности, она всегда появлялась в тот момент, когда он думал о Валери. Может быть, на той горе она тоже находилась рядом, просто он не замечал, но она следовала за ним, как тень. Красивая, восхитительная тень, которой он не заслужил… Впрочем, почему бы нет?…
А сейчас, разыскав его, Глорис торжественно произнесла:
– За эти два месяца, что мы здесь работаем, сделаны десять миллионов двигателей и отправлены в разные страны.
– Как просто! – подумал он. – Организация, владеющая огромными средствами, всего за два месяца внедрила изобретение, которое перевернет все на планете. Воистину, миром правят деньги. Все просто и легко! За такой короткий срок!
И замер, подумав, что эти два месяца были для него одним коротким мгновением, вдруг снова вспомнил о Валери, и понял, что время это было целой вечностью. А еще понял, как он скучает по ней.
– Мы закончили, мы можем возвращаться на остров? – спросил он Глорис.
– Нет! Все только начинается, – улыбнулась она в ответ. – Сегодня мы летим в головной офис. Там наш штаб.
28
Снова дорога, горы, самолет, долгий стремительный перелет, в иллюминаторе неизвестный город мерцает вечерними огоньками, встреча у трапа, машина, потом высокое здание. Они заходят – огромный холл, длинный коридор, лифт. Стремительно поднимаются на невероятную высоту, и, уже, кажется, что будут так двигаться вечно. А конца этому восхождению нет. Нет крыши у этого здания, нет остановок, только этаж, и еще один…, и только наверх. Наконец, просторный зал. Он похож на центр управления космическими полетами. Сотни людей, ряды столов, компьютеры. На стенах нагромождение экранов. Одни пестрят графиками, биржевыми сводками, другие лентами сообщений, на третьих громко вещают новостные каналы. И часы… Большие круглые часы выстроились в строгий ряд на стене, отсчитывая свое время, свой час. И на мгновение показалось, что все время на планете поместилось на этой стене. В зале невероятный шум и гвалт, на этих двоих никто не обращает внимания, и вдруг… тишина… Невероятная тишина после стремительно перелета, гонки по планете и взлета на этот небесный этаж.