В следующей жизни

Оказывается, баба Люба была известным модельером. Она создавала винтажные коллекции одежды для мужчин и женщин, выдержанных в стилистиках разных эпох двадцатого столетия (по современному летоисчислению). В интервью она благодарила судью Михал Михалыча за то, что он отправил ее в сектор переоценки ценностей. Именно там она и поняла, что зря отказалась от своего детского увлечения – придумывать наряды. Что при жизни ей казалось, что это легкомысленное занятие, не приносящее никакой пользы обществу. А во времена ее молодости, жителей нашей страны убеждали, что любая деятельность должна быть общественно-полезной. Вот она и трудилась на производстве – собирала какие-то детали для авиационной промышленности. Выполняла и перевыполняла план. Это была рутина, но за нее платили деньги. Любочка и не представляла себе другой жизни, потому что все вокруг так жили. Пределом ее карьерных мечтаний была должность начальника цеха. Любочка говорила, что даже и не предполагала, что работа может доставлять удовольствие. И что вещи, сделанные с удовольствием, доставляют огромное удовольствие и другим. Любочка считала, что она добилась успеха, во-первых, благодаря тому, что после смерти ей разрешили помолодеть, во-вторых, тому что она вспомнила о своей детской мечте, и, в– третьих, не смотря, а точнее, вопреки всем своим прижизненным убеждениям и страхам, решила воплотить ее в жизнь.

Дальше она рассказывала, что нарисовала первый эскиз платья, когда еще находилась в секторе ожидания. То есть еще до суда, спасаясь от тревожных мыслей, она создала эскизы для целой коллекции. Она рисовала, рисовала и рисовала. А потом, уже после суда, став снова молодой и привлекательной, ей захотелось красиво одеваться, причем именно так, как одевалась она во времена своей земной юности, и тогда она на пособие купила подержанную швейную машинку и дешевые ткани и сшила первое платье.

Дальше ей повезло. Просто несказанно повезло. В кофейне она столкнулась со своей школьной подругой, которая умерла несколькими годами ранее. Эта дама тоже обитала в секторе переоценки ценностей, и как раз очень полюбила деньги и прочие материальные радости, которые при жизни презирала. В ней обнаружилась недюжинная деловая хватка – она создала какой-то уникальный бизнес, о котором Любочка толком ничего не знала, но денег у подруги было много. Она и стала первой любочкиной заказчицей. Ей тоже захотелось носить наряды эпохи, в которой прошла ее молодость. Тем более, что тогда нарядов было мало и были они невысокого качества. А сейчас-то можно создавать роскошные наряды не хуже, чем у голливудских звезд того времени. Подруга дала денег на мастерскую, она же привела к Любочке еще несколько своих подруг, и она же познакомила Любочку с прекрасным человеком Михаилом Зиновьевичем, который стал директором ее мастерской и верным соратником, который и помогал Любочке продвигать бизнес и создавать ей имя.

Мастерская со временем переросла в модный дом, потом появились фабрики в других регионах Империи, где труд оплачивался дешевле. Появились магазины, расположенные в крупных городах разных секторов Царствия небесного, а сейчас Любочка планирует открыть магазины и в других регионах Империи.

Журналист, писавший статью, называл Любочку русской Коко Шанель. Как понял Алеша, его бабушка стала весьма состоятельной дамой. В его душе снова шевельнулась обида: в детстве бабуля вдалбливала Алеше в голову мысль, что деньги не главное в жизни, что деньги – зло, что большие деньги честным трудом не заработаешь, а сама взяла и разбогатела. Как можно быть такой лицемерной?

В конце интервью журналист спрашивал у Любочки по кому она больше всего скучает на земле и как скоро она хотела бы вернуться в земную жизнь? Любочка отвечала, что скучает она по детям и внукам, но надеется, что проживут они еще долго, и свидится она с ними еще не скоро. А что касается возвращения на землю, Любочка пока не стремилась туда, здесь ей нравилось больше, поскольку именно здесь она, наконец, стала собой.

Алеша с досады швырнул журнал об стену. Ему теперь казалось, что именно бабушка и испортила ему всю жизнь своим воспитанием, внушенной ему психологией бедности. И вот теперь она богатая и знаменитая, а он! А он нищий журналист и фотограф! Это не справедливо. Вдруг Алеша вспомнил, что он больше не журналист и не фотограф. Он вообще теперь неизвестно кто. Чертов Робинзон на необитаемом острове. Но тут же вспомнил, что на этом острове сбываются все желания материального свойства.

– Хочу сто килограммов золота в слитках! – крикнул он. – Пусть с неба упадут!

С неба посыпались золотые слитки. Три из них прорвали маркизу над террасой Алеши, один вскользь задел Алешино плечо. Ему было нестерпимо больно, но вид золота его так поразил, что он бросился собирать слитки и перетаскивать их в дом. Алчность заглушила боль.

– Мы еще посмотрим, бабуля, кто из нас богаче, – приговаривал он. – Тебе-то зарабатывать пришлось, а на меня, вон, прямо с неба богатство сыпется.

– Даже не знаю, что вы с этим золотом будете делать на этом острове. – Услышал Алеша голос у себя за спиной и обернулся. Он увидел давешнею медсестру. Кажется, ее звали Ираида. – Здесь ни банков нет, ни магазинов. Тут ничего нет, кроме пальм и вашей хижины. – Она рассмеялась. – Вы книжку-то эту хотя бы начали читать? – она показала на толстую книжку, которая была в портфеле вместе с приговором и журналами. – Похоже, что нет.

Алеша опустил слитки, которые у него были в руках на пол.

– Здрасьте вам! – сказал Алеша и театрально поклонился. – Чем обязан?

– Плечо покажите! – приказала Ираида. Алеша не двинулся с места. Медсестра пожала плечами. – Как хотите. Умереть у вас здесь, конечно не получится, но вот руку вам ампутировать можем, если гангрена начнется. Климат тут у вас влажный, микробы плодятся быстро. А мое дело какое? Явиться для оказания первой медицинской помощи, а если пациент отказывается от помощи, то это его личное дело.

– Клятву Гиппократа здешние медработники не дают? – язвительно поинтересовался Алеша.

– Я на земле образование получала, – ответила Ираида, – и клятву давала, но насильно даже с медицинской точки зрения мил не будешь. У вас, кстати, вся майка в крови. Не заметили за блеском золота?

– Хотите подарю пару слиточков?

– Дарите, я от подарков не отказываюсь. Мне хочется подержать в руках килограмчик золота. – Ираида усмехнулась. – Только в моем секторе оно исчезнет. Это золото реально только на вашем острове. Больше нигде. Ну, давайте же!

Алеша поднял с пола два слитка и протянул Ираиде. Она взяла один. Посмотрела на него, погладила, даже щекой об него потерлась и вернула Алеше.

– Боже, как же красиво! – сказала она. – А вы завистливый, но не жадный. И вы сейчас исполнили мою мечту. С детства мечтала о слитке золота. Что с ним делать я не знала, но мне так хотелось! А еще мне хотелось сундучок с золотом. Чтобы там были старинные монеты, кольца, серьги, ожерелья, браслеты, жемчуга! Пиратский клад такой, знаете!

В тот же миг рядом с Ираидой возник открытый сундучок, из которого буквально вываливались золотые украшения.

– О, боже! – прошептала она восхищенно и отвернулась от золота. – Покажите плечо, – взмолилась она, – вам нужна помощь.

Алеша снял майку. Ираида осмотрела рану. Она была глубокая. Ираида начала обрабатывать Алешину рану. Он чуть не закричал от боли, но сдержался.

– Потерпите, – прошептала она, – потерпите. Скоро будете как новенький. Вам еще повезло – кость не задета.

– Тут, наверное, зашивать нужно, а вы же не хирург.

– Я как раз хирург, – рассмеялась Ираида. – Это вы себе придумали, что я медсестра, а я челюстно-лицевым хирургом была в прежней жизни, правда, сейчас специалист широкого профиля.

– Зачем вы на меня жалобу написали? – спросил Алеша, морщась от боли.

– Какую жалобу? – Ираида была искренне удивлена.

– Ну, что я, – Алеша покраснел, – что я вступил с вами в половой контакт, – он покраснел еще сильнее, – мысленно.

Ираида снова рассмеялась.

– Если бы я знала, что вы вступили со мной в контакт, мысленно, разумеется, мне бы это даже понравилось. А с чего вы взяли, что я написала какую-то жалобу. В жизни своей, то есть в обеих жизнях, ни одной жалобы не написала.

– Судья сказал.

– А кто вас судил? Михал Михалыч, наверное.

– Да, он.

– А, тогда понятно, он у нас известный провокатор. Он, значит, вас сюда упек. Узнаю Михал Михалыча! Как всегда, суров, но справедлив. Я закончила. Сейчас закройте глаза, глубоко вздохните, выдохните. Вдох, выдох, вдох, выдох! – Ираида сначала подула на Алешину рану, как мамы дуют в детстве на ушибы своих детей, потом три раза будто бы погладила плечо, не касаясь его. – Все! Смотрите, даже царапины не осталось!

Алеша скосил взгляд на свое плечо и не увидел на нем никакой раны.

– Да вы волшебница! – воскликнул он.

– Я профессионал! – возразила Ираида. А можно я померяю? – спросила девушка и посмотрела на сундучок? Пожалуйста! Пожалуйста! – она молитвенно сложила руки и даже три раза подпрыгнула.

Как она, будучи хирургом, смогла остаться таким ребенком, подумал Алеша? Таким очаровательным ребенком.

– Это же ваше! Делайте с этими сокровищами, что хотите. Зеркало перед вами!

Алеша устроился на диване с бокалом вина и начал наблюдать за волшебными перевоплощениями Ираиды. Под каждое украшение чудесным образом менялся и ее наряд. Алеша видел, что эта женщина и не пыталась его соблазнить, она просто воплощала свою детскую мечту. Это возбуждало его еще больше. Он чувствовал, что влюбляется. Но она ведь сейчас исчезнет. Тотчас, как только примерит последнее колечко из этого сундучка. Почему он не придумал сундук побольше?

Она даже не примерила все. Сказала:

– Мне пора. Меня ждут другие пациенты.

– Когда я могу снова вас увидеть? – спросил Алеша.

– Когда вам понадобится медицинская помощь.

– Я буду болеть каждый день, обещаю.

– Может прийти другой врач.

– А на свидание вас позвать можно?

– Пока вы на этом острове, нет.

– А можно вам звонить, писать?

– Пока вы на этом острове, нет.

– И что же мне делать?

– Выбираться с этого острова.

– А как?

– Читайте книжку, которую вам дали на суде. Может быть, там вы найдете ответы.

– Ида! Можно я буду вас так называть?

– Можно.

– Ида, я кажется в вас влюбился.

– Мне пора.

Она подходит к нему, целует в губы, говорит:

– Постарайся выбраться отсюда, – и исчезает.

Он смотрит на свое плечо, которое еще несколько минут назад было искалечено и думает о том, что на земле раны так быстро не заживают, что он пошел бы на перевязку, и там бы непременно снова ее увидел. А еще мог бы выпросить у нее номер телефона. Там у него было бы десятки шансов. А что же ему делать здесь? Он берет толстую книжку и начинает читать.

Царствие небесное. Устройство.

Книга называлась «Путеводитель по Царствию небесному». Подзаголовок: «Справочное пособие для новых переселенцев». В предисловии автор, некий Василий Краснощеков, извинялся перед читателями, что в справочнике представлена далеко не полная информация о Царствии Небесном, но о некоторых вещах он просто либо сам ничего не знает, либо не имеет права говорить, поскольку это является государственной тайной. Например, история Царствия. Она известна лишь коренным обитателям страны, так называемым существам высшего порядка или небожителям. Простым людям знать ее не положено. Причины этого запрета тоже являются тайной.

Первая глава посвящена государственному устройству. Оказалось, что Царствие небесное – это огромная империя. Причем, она имеет несколько названий. «Царствие небесное», название, принятое у русскоязычного населения Империи, а истинное имя государства знает лишь узкий круг посвященных. Даже не всем небожителям оно известно. Империя состоит из многочисленных регионов, которые располагаются в множестве измерений. Поэтому определить географическое положение Империи, основываясь на земных знаниях, невозможно. Она, можно сказать, везде. Но это самое «везде» за пределами человеческих знаний и даже фантазии. Алеша заметил, что автору явно не хватает то ли слов, то ли познаний, чтобы четко формулировать свои мысли.

В состав Империи входит и Земля, но она находится на особом положении, о котором говорилось как-то туманно. Алеша ничего не понял. Вроде как – это какой-то испытательный полигон для душ. Место, где они могут в большей степени свободно проявлять свои личностные качества, чем на небесах. Кроме того, только там рождаются дети, языки, традиции, религии, научные и технические изобретения, искусства.

Некоторые регионы Царствия небесного являются своего рода потусторонними проекциями некоторых земных сообществ, например, языковых, культурных и религиозных. Но, с существенными различиями, разумеется.

Царствие небесное – монархическое государство, точнее, это не совсем так, но из известных людям форм правления, монархия ближе всего к здешней форме правления. Во главе государства стоит Всевышний, которого также называют Бог, Всевышний, Аллах, Яхве, Мировой разум. Впрочем, истинное его имя людям тоже не известно.

Далее автор сообщал, что если читатель держит в руках именно эту книгу, то он, вероятно, находится в русскоязычной Провинции безверия. Автор пояснял, что сюда попадают люди различных национальностей, но думающих на русском языке. Именно думающих, а не только говорящих. Кроме того, все эти люди при жизни либо были атеистами, либо абстрактно верующими, то есть не принадлежали ни к одной из религиозных конфессий. Либо это люди, которые веровали формально, то есть признавали некоторые атрибуты религии, к которой якобы принадлежали, но глубокой, истинной веры в них не было. Либо это люди, которые на протяжении жизни метались из одной религии в другую и так и не смогли определиться со своими верованиями.

      Раньше это была одна из самых малонаселенных провинций Империи, но в связи с изменениями, произошедшими на территории проживания русскоязычного населения Земли, а именно, с гонениями на Церковь и насаждением материалистического и атеистического мировоззрения, регион стал очень оживленным. Приток населения с каждым годом увеличивается, не смотря на попытки современных земных правителей вернуть своим гражданам веру.

В провинции имеется свое правительство, называемое Небесной канцелярией, которое возглавляет наместник, назначенный правителем империи. Наместник не человек, а небожитель, однако, большинство других должностей занимают простые смертные. Есть в регионе свои органы правопорядка и безопасности, служат в них исключительно небожители. Провинция Безверия поделена на сектора, в каждом из которых условия проживания отличаются друг от друга. Человек попадает в определенный сектор по решению суда. Решение суда может быть пересмотрено через некоторое время и человек может быть направлен в другой сектор.

Судьи – это всегда небожители. Они обладают способностью, едва взглянув на человека, увидеть всю его жизнь. Также они наделены даром предвидения. Раз в несколько столетий судьи отправляются на землю в командировку – пожить, как обычные люди. Это делается для того, чтобы судьи лучше понимали человеческую сущность, имели возможность побыть в «человеческой» шкуре. Защитники и обвинители – смертные.

Алеша удивился: Михал Михалыч небожитель? Кто бы мог подумать! Обжора, пьяница, да еще и лгун, как выяснилось недавно. С ума сойти! Алеша подумал, что он угодил в какой-то дурдом.

Далее Алеша прочитал, что в Царствии небесном действуют физические законы, отличные от земных. Все сущее, состоит из материи земной науке не известной. Далее автор сетовал, что земной науке вообще мало что известно об устройстве мира. Но, тем не менее, обитатели земли имеют возможность познавать, а в Царствии небесном занятия наукой не поощряются. Во всяком случае среди смертных. Небожители же обладают Высшим знанием. Предположительно, некоторые из них знают ВСЁ, но с простыми смертными они этими знаниями не делятся. Автор, как подумалось Алёше, в качестве самоуспокоения, даже привел знаменитую земную поговорку «меньше знаешь – лучше спишь».

Алёша пожелал бокал красного вина. Он тут же появился. Это был большой, округлый бокал, как в одном дорогом ресторане, в котором Алёша однажды встречался с заказчиком. Тот был человеком весьма состоятельным. Надумал жениться в третий раз и решил нанять Алёшу в качестве свадебного фотографа. Алёша ненавидел таких господ – денег они платили не больше и не меньше других, а вот требования у них были завышенные. Им было нужно, чтобы все было на высшем уровне, и чтобы непременно круче, чем у какого-нибудь Иван Иваныча, с которым заказчик люто соперничает. Итак, заказчик Алёше не нравился, а вот бокал, из которого он пил – да. Алёше вина этот человек не предложил. Тогда ему было очень обидно. А сейчас он пьет такое же вино из такого же бокала. И может делать это когда захочет и сколько захочет. И, кстати, вино было превосходным на вкус, в отличие от той бурды, которую он создавал в первые дни своего пребывания в загробном мире.

Алёша смотрел на океан и думал о бабушке. Уже без злости. Смерть открыла перед ней новые возможности. Она нашла свое призвание. А что ждет его, Алёшу? Чтение справочника только добавило ему беспокойства: как-то все слишком туманно. Похоже, власти Царствия небесного не очень-то заинтересованы, чтобы знания о нем просочились на Землю. Никто из знакомых Алёши, да и он сам, ничего не помнили о своих предыдущих воплощениях и пребывании в загробном мире. Он только сейчас и понял, что его короткая, бесславная земная жизнь не была первой. И, вполне вероятно, что она не будет последней. На это хотелось надеяться – поскорее вернуться на Землю. Хотя он еще не познал всех возможностей загробной жизни. Возможно, здесь все не так уж и плохо. Например, он может сидеть на берегу моря и пить недоступное для него в прошлой жизни вино.

– Почему они все так испугались, что меня отправили сюда? – воскликнул Алёша. – Здесь же прекрасно! Просто отлично! – продолжил он свою мысль, но тут же понял, что разговаривает сам с собой вслух. Других собеседников не было. «Надо все– таки понять, чего ждать от этого острова», – подумал Алёша, взглянул на океан и отхлебнул большущий глоток вина и продолжил чтение.

Василий Краснощеков утверждал, что в провинции Безверия множество городов. Они расположены в густонаселенных секторах. Города в целом напоминают земные. Инфраструктура тоже похожа. Однако, в городах Царствия небесного нет детских садов, школ и других учебных заведений, поскольку детей здесь нет, а взрослые должны довольствоваться знаниями, полученными на Земле. Им разрешалось изучать разве что некоторые бытовые особенности устройства загробного мира.

«А где дети?» – подумал Алёша, но ответа в книге не нашел. Василий Краснощеков лихо перескочил на экономическое устройство провинции. По словам автора, здесь имелась промышленность и сельское хозяйство. Соответственно, деньги здесь тоже есть, но для некоторых граждан условия проживания таковы, что любые материальные блага могут быть реализованы силой мысли. Подобного рода способности могут быть дарованы как с целью поощрения, так и с целью наказания смертного.

Далее следовало описание транспортной системы. Внутри секторов сообщение устроено примерно по тем же принципам, что и на земле: общественный и индивидуальный транспорт. То есть по городам ездят автобусы, автомобили, мотоциклы, мопеды и прочие транспортные средства. Внешне они напоминают земные, но созданы из других материалов и работают на другом топливе. Заинтересовавшихся данной темой автор отсылал к справочному пособию «Всё о небесных машинах». Сообщение между секторами и провинциями осуществляется путем телепортации. Для этих целей имеются специальные порталы. Однако небожители и некоторые смертные наделены способностью перемещаться исключительно при помощи силы мысли, без каких бы то ни было дополнительных приспособлений.

Алёша понял, что тот странный лифт, на котором он добрался до места своих похорон и был порталом. Ещё он понял, что до земли можно добраться, нужно только знать, как. Ещё он догадался, что Борис умеет перемещаться как небожитель, то есть при помощи мысленного усилия. Ещё Алёша понял, что у его куратора достаточно полномочий, чтобы посещать мир живых. Почему он до сих пор не сбежал? Хотя кем бы он был на земле в нынешнем своем состоянии? Бестелесным призраком? Тут все не просто, тут заново родиться нужно. Интересно, а он, Алёша, может попасть на землю, пусть даже и в качестве призрака? Он уже делал это, но его сопровождали Борис и бабушка. Без них у него бы не получилось.

Алёша заглянул в оглавление справочника, нашел главу под названием «Связи с землей» и прочел, что большинству смертных разрешено посетить землю в своем загробном существовании только один раз – в день своих похорон. Некоторым разрешено посещать Землю на регулярной основе. В основном это сотрудники Небесной канцелярии. Но не только они, осторожно замечает автор: есть еще категория граждан, которая проникает на Землю незаконно. Нарушителей, как правило, ловят и приговаривают к отбыванию наказания в секторе искупления на несколько десятилетий. Так что не стоит и пытаться, предупреждает автор.

Алёше стало интересно, ради чего люди идут на такое преступление? Ему вот на Землю пока особо не хочется. Ни по кому он там особо не скучает. Если только по самой земной жизни. Пусть она была не богатая, зато такая насыщенная: работа, развлечения, друзья, женщины. И еще у него почти всегда были слушатели. А здесь самому с собой приходится разговаривать. Невыносимое одиночество. Он посмотрел на море, и вдруг понял, что оно его больше не радует – надоел этот однообразный пейзаж. Он захотел оказаться в городе. Например, в Венеции. Он никогда там не был, а многие его знакомые были. Несправедливо. Пейзаж перед глазами остался прежним. Он ведь в секторе сбывающихся желаний, так почему это желание не сбывается? Ах, да! Венеция же на земле, туда нельзя. Кругом одна ложь! Что в том мире, что в этом! А зачем нужно было так называть этот сектор, если ничего не сбывается? Хотя бы что-то похожее на Венецию ведь можно было изобразить? Алёша зажмурился и представил канал, слегка потрепанное палаццо бордового цвета с белым декором, деревянные сваи, позеленевшие у воды, пару гондол, привязанных к сваям и себя, сидящего на берегу за столиком, накрытым белой скатертью. Открыл глаза. ЧуднО! Он сидел за столиком на пустынном берегу, перед ним в море торчало одинокое палаццо, перед ним из воды выглядывало четыре сваи, и две гондолы бились на волнах друг об друга. Алёша обернулся: за его спиной были все те же пальмы с его острова. То есть получается, что он остался там же, где и был, только посреди моря возник неуклюжий дворец и гондолы. А дом исчез. Алёшин дом.

Бойтесь своих желаний, – они сбываются, вспомнил Алёша известную фразу и рассмеялся, но не весело. Какое уж тут веселье? Остался без дома и без книги, которая должна была все объяснить. Он задумался, как же ему их вернуть? Закрыл глаза. Хочу, чтобы всё было, как две минуты назад! Открыл глаза. Уф! Он снова на своей террасе. И книжка лежит на столе. Нужно быть осторожнее. Прежде, чем чего-то пожелать, нужно хотя бы попытаться представить, какими могут быть последствия. И неплохо бы дочитать этот идиотский справочник, написанный сухим, казенным языком.

Он вдруг подумал, что, если бы эту книгу писала Алина, она бы получилась увлекательной – ему всегда нравился ее стиль, и это было одной из причин его ненависти к этой женщине – Алёша так писать не умел. Как-то у него выходило вычурно, претенциозно-иронично. Он выступал каким-то самоуверенным всезнайкой, как бы снисходящим до читателя. Алина говорила, что ему не хватает простоты, которая может быть рождена только искренностью. Она говорила, что журналистам часто приходится писать на темы, которые им совсем не интересны, и тут важно взглянуть на эту тему как-то по-другому, необычно. Не прямо, а, например, сверху, сбоку, изнутри. В конце концов, задача журналиста в том и состоит, чтобы рассказывать увлекательно о чем угодно, хоть об удоях коров в какой-нибудь богом забытой деревне. Журналист должен быть любопытен, говорила Алина. Это обязательно.

Сначала Алёше нравились ее поучения, а потом начали раздражать. Наверное, года через полтора, после того, как они начали жить вместе, Алеша решил, что ученик превзошел своего учителя. Ему казалось, что он научился писать лучше, чем Алина – острее, глубже, ироничнее. Тогда он окончательно потерял интерес к Алине – она давно уже перестала волновать его как женщина, и как учитель больше ничего ему не могла дать. Он стал популярным телеведущим, его репортажи хвалило начальство, он был востребованным фотографом. А она всего лишь писала какие-то там путевые заметки. Он их не читал. Он не думал, что она могла писать что-то стоящее. Это, во-первых. А во-вторых, не хотелось ему травить душу чужими путешествиями. Сам-то он сидел в своем городе и почти никуда не выезжал, а выезжать хотелось. Даже очень.

Однажды он без разрешения залез в ее компьютер. Ему нужно было всего лишь скачать какой-то фильм. Но тут он увидел папку «мое» и не удержался, открыл и начал читать. Чувство, что он совершает что-то непристойное, не укладывающееся в его представления о порядочности, возбуждало его. Ему казалось, что он может узнать нечто постыдное об Алине, какую-то тайну. Он не знал, зачем ему это. Возможно, это оправдало бы его внезапное равнодушие к этой женщине, его похождения на стороне, которые к тому времени происходили с ним довольно часто. Не то что бы ему было стыдно – виноватым он себя не чувствовал, но все же изредка что-то такое в нем шевелилось. Что-то очень похожее на угрызения совести.

Ничего постыдного он не нашел. Алина была чиста. Но он был неприятно восхищен ее текстами. Их легкостью, изысканностью простоты и откровенностью. Он читал и не мог остановиться. И вместе с тем, как росло его восхищение, росла его ревность. Это такая особенная, жгучая, парализующая или вдохновляющая ревность, которая случается только у людей творчества. Ревность, в основе которой лежит зависть. Она по-настоящему талантлива, а я, а я… нет. Нет! Этого просто не может быть! Она не может быть талантливее меня! Просто у нее темы интересные: страны, люди, еда, шопинг, приключения. А я вынужден снимать репортажи о каких-то рутинных совещаниях в мэрии, выставках малоизвестных и бездарных художников, гастролях сомнительных звезд, детских праздниках, рекламу. Это несправедливо!

Тогда-то охлаждение к Алине переросло в ненависть, питаемую завистью, которую он от себя скрывал. Зависть – это слишком низменно. Он же высоко духовное существо, ему не свойственны низменные чувства.

Сейчас, сидя на террасе на берегу выдуманного им океана, он удивлялся, что слишком часто вспоминает эту женщину. Он не мог понять почему. Она ведь всего лишь одна из многих. В ней вроде бы нет ничего особенного, кроме того, что она талантлива и почему-то любит его до сих пор. Но при этом спит в буквальном смысле с кем попало. Алеша потряс головой, отгоняя мысли об этой женщине. Не получилось совсем от них избавиться. Он подумал, что все-таки было бы здорово, если бы справочник о жизни в Царствии небесном написала она. Он бы давно уже его дочитал бы, и, возможно, уже получил бы ответы на свои вопросы.

Оранжевое солнце стремительно катилось за горизонт. Алеша пожелал, чтобы на столе появилось пять толстых свечей и спички. Все это тут же возникло. Алеша оставил две свечи на столе, еще три поставил на перила террасы. Зажег свечи. Он давно мечтал об ужине при свечах на берегу моря. Вот бы сейчас здесь появилась Ида. Он знал, что она не появится. А если подержать руку над пламенем свечи? Да, будет больно, но тогда он обожжется и ему понадобится медицинская помощь. И, возможно, Ида все же придет. Но есть вероятность, что придет не она. Довольно приключений на сегодня, решил Алеша, и наколдовал себе ужин с устрицами на льду, гребешками, осминожками и мидиями, поджаренными на гриле.

Царствие небесное. Устройство. Продолжение.

Утром Алеша искупался. Плавал он долго, пока голод и усталость не погнали его на берег. На завтрак ему почему-то захотелось бутерброды со сливочным маслом и сыром. И чай! Крепкий, черный чай с сахаром. Это был завтрак из его детства. В те времена постылый. Поскольку тогда вариантов завтрака было не много: либо бутерброды с маслом и сыром, либо яичница, либо печенья. Изредка были бутерброды с колбасой. Это был праздник. А ему хотелось есть чипсы и гамбургеры. Но мама говорила, что это вредно. И еще дорого. Почему ему вдруг захотелось свой традиционный детский завтрак? Это вкусно. Сейчас он это понял. Почему раньше ему эти бутерброды казались ужасными? Сейчас он получил настоящее удовольствие.

После завтрака Алеша создал себе шезлонг на берегу океана, пляжный зонт, столик и бокал с мохито. Он растянулся на шезлонге и продолжил чтение справочника.

В первую очередь он решил изучить те вопросы, которые сейчас его волновали больше всего, а именно, особенности обитания в Секторе сбывающихся желаний и способы коммуникаций между людьми в Царствии небесном. Оказалось, что здесь есть телефонная связь и интернет, и почта, и телеграф. Впрочем, замечал Василий Краснощеков, два последние упомянутые вида связи в последнее время находятся в стадии угасания. Ими пользуются лишь те, кто умер несколько десятилетий назад. Автор утверждал, что средства связи в Царствии небесном, как правило, соответствуют тем, что в данную эпоху существуют на Земле. Однако, есть сектора, которые лишены связи с остальным миром. Причем, для одних – это наказание, а для других – награда.

Также автор сообщал, что имеется еще один древний способ общения, который существовал в загробном мире испокон веков – телепатия: он предполагает, как чтение мыслей на расстоянии, так и передачу мыслей. Но данной способностью обладают исключительно небожители. А смертные могут передавать короткие сообщения, содержащие призыв о помощи, желание увидеться, признание в любви и тому подобное, а также чтение таких сообщений. Этот вид связи доступен практически всем жителям Царствия небесного. Достаточно, чтобы они были знакомы друг с другом, либо по каким-то причинам «настроены» друг на друга. Однако, предупреждал Василий Краснощеков, есть люди, которым в соответствии с решением суда, обмениваться мысленными сообщениями с другими людьми запрещено, и, соответственно, как и в земной жизни, они лишены такой способности.